О рыжем барде

Залы Зимнего Дворца полны народа: разряженных аристократов за масками, так что узнать их довольно сложно, если не помнить о типичных для каждого манерах одеваться и говорить. Маржолайн скользит между ними неузнанной, потому что не заговаривает ни с кем; в этот вечер Селина принимает в Халамширале Инквизицию, и попасться на глаза кое-кому из них немолодая уже бард не желает. Она недовольно щурит глаза от света свечей и бликов золота, вглядываясь в одинаково пеструю толпу, чтобы отыскать одного-единственного человека. Точнее, гнома. То, что Инквизицию возглавляет маленькая гномка с зеленой меткой на руке, успело облететь весь дворец; и, хотя никто не подает виду, именно это они и обсуждают шепотом, как самую лакомую новость вечера. На задний план отходит даже герцог Гаспар и эльфийка Бриала, о связи которой с императрицей судачили задолго до появления Бреши в небе. Инквизитор Кадаш обнаруживается у одного из дальних столиков. Признаться, гнома в этом шарике на ножках Маржолайн заподозрила бы едва ли: спас красный мундир, который делал маленькое существо похожим на сочное красное яблочко, но при этом указывал на принадлежность к Инквизиции. Конечно, все гномы, будучи крепкими и коренастыми, едва ли претендуют на изящество эльфов, но эта отдельная дамочка совершенно точно имеет лишний вес и, к тому же, продолжает его прибавлять, с аппетитом уничтожая пирожные, горкой лежащие на подносе. Орлесианка невольно задается вопросом, как же эта толстенькая прелесть справляется со своими обязанностями. — Инквизитор? — негромко окликает она. Гномка вздрагивает, подскакивает и поспешным, детским движением сует испачканные кремом пальцы в рот. — Извините, — бубнит она, облизнув руку и с неохотой натянув на нее перчатку. — Желаете танец? — Я никому не скажу, — снисходительно обещает-лжет Маржолайн. — Ай, как здорово! — искренне радуется Кадаш, осматривает ладони и, видимо, самую чистую из них протягивает орлесианке. — Тампетт. — Мари, — снова врет бард и чопорно касается кончиков пухлых пальцев. — Надеюсь, вы наслаждаетесь вечером? — Если бы здесь было чуть меньше ножей, то была бы в восторге, — фыркает Тампетт. — Это больше по части Лелианы, я не мастак в этом. — Лелианы? — с наигранным интересом переспрашивает Маржолайн. — Кто это? — Наша тайный канцлер, — чистосердечно поясняет Инквизитор. — Вон стоит, рыжая такая. А еще здесь с нами леди Жозефина, наша леди-посол, и Каллен, он единственный во всем Скайхолде разбирается в армии. Ну, не считая Блэкволла, он тоже здесь. А вот Дориан разбирается в магии и Тевинтере, а Сэра… — гномка умолкает и смущенно улыбается, пряча легкий румянец. — Я вижу, Инквизиция хорошо подготовлена, — вежливо замечает Маржолайн, хотя все мысли ее возвращаются к Лелиане. Надо же, как высоко взлетела ее девочка… — Верно… Вы точно никому не скажете про пирожные? — шепотом спршивает Тампетт. — Боюсь, Жозефина и Лелиана не одобрят, если узнают, чем я занимаюсь вместо дела… — Если вы мне окажете маленькую услугу, — лукаво предлагает орлесианка, беря с подноса крохотный птифур. Кадаш смеется. — Для танцев с вами я низковата, думаю, — хихикает она наконец. — О, я не ради танца, — Маржолайн качает головой. — Однако! До этого всем так хотелось со мной танцевать! — Инквизитор пожимает плечами. — Что же в таком случае? Бард жестом фокусника извлекает из кармана маленькую подвеску в виде крошечного оленьего рога. Она несколько мгновений держит ее за простой кожаный шнурок, разглядывая, как крутится в воздухе маленькое украшение, потом протягивает маленькой гномке. Кадаш подставляет руку, и кулон падает ей на ладонь. — Зачарованное? — деловито интересуется Инквизитор. — Ничуть, — честно говорит Маржолайн. — И верно… Я бы почуяла лириум, — авторитетно заявляет Тампетт. — Работа, знаете ли! — Не сомневаюсь, — улыбается орлесианка. — Так не могли бы вы передать эту безделушку вашей… Лелиане? О, и если она не сразу догадается… — Не беспокойтесь, — пухленькая ручка хлопает ее по плечу — для этого Инквизитору приходится приподняться на цыпочки. — Она ужасно догадливая, наша тайный канцлер! — Тем лучше. Благодарю, Инквизитор. Наслаждайтесь вечером, — желает Маржолайн и, не дожидаясь ответа, уходит на свободный балкон, чтобы подышать свежим воздухом. Лелиана присоединяется к ней гораздо раньше, чем можно было ожидать, исходя из нежной любви посланницы к пирожным. А еще она почти не изменилась за прошедшие годы: только между бровей залегла складка, да еще появились морщинки горечи у рта. Их не было в Денериме во время Мора. — Ты не отказалась от попыток меня убить, — ровным тоном произносит рыжая. — Время меняет людей, — бард пожимает плечами. — Полагаю, попытка убить тебя сейчас стоила бы в лучшем случае жизни только мне… Тайный канцлер Инквизиции молчит, разглядывая столпившихся внизу аристократов. Орлесианка поворачивает ее лицо к себе и легонько касается губами лба. — Удачи тебе этим вечером, Лелиана, — шепчет Маржолайн. — Ты все-таки научилась бить первой. Молодая женщина в красном мундире остается стоять на балконе, а ее бывшая наставница уходит через залы, наполненные толпящимися аристократами и безмолвно наблюдающими слугами. Почти каждый в Орлее — шпион, внимательно глядящий на ближайших соседей, но в этот вечер они все смотрят и оценивают только Инквизицию и ее представителей. Маленькую толстенькую гномку Тампетт Кадаш, которая жить не может без пирожных, и смуглую антиванку Монтилье, искушенную в Игре побольше иных орлесианцев, светловолосого ферелденца, бывшего храмовника — и Лелиану, которая дергает за ниточки, найденные ее верными агентами. Маржолайн идет среди масок и слушает шепотки о своей ученице, и ее переполняет странная гордость за голубоглазую рыженькую девочку, превратившуюся в настоящего мастера. И признать, что она превзошла учителя — не стыдно. Бард замечает несколько солдат, пробирающихся через маленькие дверцы и даже окна в Зимний Дворец. Среди них и Инквизиция, и герцог Гаспар; Маржолайн усмехается, замечая двух молодых людей, копающихся у запертой двери. Эдак они еще долго провозятся! Бард подходит к ним, быстро сует в руку одного вытащенную из волос шпильку и, подмигнув, уходит. Пусть Лелиана разыгрывает свою партию в Орлее.