Placebo

Чонин очень любит обниматься. Для него объятия это не просто соприкосновения кожи. Макнэ успокаивается, стоит кому-нибудь обнять его, или же наоборот, сильнее разгорается. Он считает, искренние объятия - что-то сродне поцелую тела, когда обнажённая душа к обнажённой душе. А Уджин большой и тёплый - это Чонин заметил уже очень давно. Его обнимать так приятно и так по-своему уютно, что младший, как неуклюжий медвежонок, взбирается к нему на колени и утыкается куда-то в ключицу. У Уджина широкие плечи и крепкое тело. Чонин случайно дотрагивается до его живота и на секунду задерживает руку, потому что это до ужаса непривычно - чувствовать под рукой настолько крепкие мышцы. А голос у Уджина слишком-слишком прекрасный. Он тянет высокие ноты так, что макнэ на секунду заслушивается, забывая, что скоро его слова. Он смотрит куда угодно: на трясущиеся во время танца плечи Кима, на его растрёпанные волосы, на какую-то безумную улыбку, - но никак не на свои руки и не может сосредоточиться. Он ошибается, ошибается и не раз. А потом приходит в комнату и невинно просит хёна помочь ему с вокалом. Уджин, конечно, согласен - все из группы пойдут на что угодно ради этого маленького солнышка; он садится и начинает по-новому рассказывать то, что все итак знают. Чонин кивает с умным взглядом, а после снова взбирается к нему на колени, на секунду отвлекая от рассказа. Но Ким собирается с мыслями и продолжает даже тогда, когда младший ластится к нему, как котёнок, и прижимается, пряча лицо на груди вокалиста. А Уджин продолжает, он говорит, и говорит, и говорит, и голос у него такой сладкий и приятный, что Чонин невольно прикрывает глаза. Ким замечает, что тот заснул, когда только подошёл к теме высоких нот. Он неловко улыбается и чешет затылок, потому что не знает, что делать, а после решает всё оставить так, как есть. И пусть шея затечёт, пусть будет ужасно неудобно так спать, но, если Чонин рядом с ним, всё остальное кажется каким-то неважным.