Там Высоко. Хроники Вергилия

***

Как не стыдно это признавать, но про себя Вергилий матерится. И последнее время все чаще, и все больше едких выражений идут в адрес старшего близнеца. Вот и сейчас младший, с трудом удерживаясь на покатой крыше мчащегося поезда и разбрасывая окруживших их кольцом демонов быстрыми росчерками Мглы, злится, оглядываясь через плечо на брата. Кажется, старшему вообще пофиг, что вокруг кипит бой, раз он собрался на него восхищенно любоваться. Вергилий тихо что-то шипит, сбивая бросившегося на брата демона, и с трудом сдерживает желание высказать ему все, что он о подобной халатности думает. Данте лениво, не глядя, отмахивается от тварей круговым движением двуручника, и снова следит за ним взглядом. Вергилия это уже откровенно бесит. Можно подумать, он красавица какая невероятная, чтоб на него любоваться! Он яростно кромсает свою половину демонов, стараясь игнорировать брата, хотя, как бы ни хотелось этого не признавать, внимание Данте и его восхищенный взгляд льстят самолюбию. И даже очень. Увлеченный своим негодованием на брата и демонами, он не замечает приближающийся туннель и оступается, когда поезд резко тормозит. К счастью, все же брат никогда не теряет бдительности. Ну, почти никогда. Теплые руки подхватывают его вовремя, не давая свалиться с поезда, свободной рукой Данте подхватывает сумку и спрыгивает, крепко обхватив его за пояс. И тут же вжимает его своим телом в стену, укрывая собой от с грохотом проносящегося мимо поезда. Как будто ничего не менялось. Город, до которого бежать ещё не меньше километра, по-прежнему тянет к ним свои гнилые щупальца. С этой группой противников они уже больше не встретятся, но в том, что Мундус уже знает об их возвращении, Вергилий уверен на сто процентов. Данте, продолжая приобнимать его за пояс, стряхивает с меча капли черной демонской крови и закидывает его за спину. Вергилий позволяет себе растерянную улыбку, чуть приподнимает голову, непроизвольно обвивая руками брата за пояс, и заглядывает в его плохо различимое в полутьме лицо. Ему грустно. И страшно. И адреналин из крови еще не выветрился. Потому что непонятные предчувствия продолжают грызть душу. Сильвер Сакс, стоящая на костях нефилимов, и тревожный голос Дедушки все еще отдаются в голове. Страхи сплетаются в какой-то холодный склизкий жгут в груди. Но Данте сам склоняется к нему, обнимает теплыми руками за пояс, и в наступившей тишине, ведь поезд давно исчез вдали, его слова звучат особенно четко, уверенно и звонко. — Верг. Не бойся. У нашей истории будет хороший конец. Вергилий на мгновение опускает глаза и еле слышно сбивчиво шепчет, утыкаясь лбом в плечо брата. — Тогда… обещай мне, что… — и обрывается, не зная, стоит ли говорить. — Что тебе обещать? — Данте подцепляет пальцами его под подбородок и мягко приподнимает голову, заглядывая в глаза. И младшему кажется, что он видит насквозь всю душу. Вергилий быстро закрывает глаза. И решает не продолжать. Не тревожить брата раньше времени. Не трогать его только восстановившуюся психику. Поэтому он просто тихо выдыхает. — Я не хочу тебя потерять… Ты мне очень дорог… В полутьме он с трудом видит, как приподнимаются уголки губ брата, как Данте улыбается и уверенно кивает. — Не потеряешь. Я ведь тоже люблю тебя, брат. Мы вернемся. Оба. Когда-нибудь… Но последние слова отдают горечью и безысходностью, зароняя в сердце отчаяние, а последовавший за ними поцелуй ощущается прощальным. Вергилий с огромным трудом находит в себе силы чтобы не разрыдаться. Усилием воли заставляет себя даже не всхлипнуть, выскальзывает из объятий брата и цепко смыкает ладонь на его запястье, увлекая за собой к выходу из тоннеля. «Я тебя так просто не отпущу. И ты будешь меня слушаться, старший. Ради твоего же блага», шипит он про себя, сжимая руку удивленного брата до боли, с каким-то ожесточением и глухой яростью устремляясь вперед. И хорошо еще, что Данте не пробует вырваться… Но не пробует вырваться он лишь в первую секунду шока. А потом со свойственной ему непосредственностью, выходит из ступора и сводит все непонятное в шутку, выворачиваясь из хватки брата, хлопая его по плечу и бросаясь вперед. И Вергилию, поневоле, тоже приходится вступить в игру «салочки». Хотя ему ну совсем не весело. До города они добираются без приключений, что удивительно. Но стоит нефилимам ступить в черту города, как на обоих обрушивается море новых ощущений. Причем не из категории приятных. Данте, и так напряженный, подбирается еще сильнее. Демоны ощущались повсюду. И если низшие могли обнаружить их только увидев, то средние могли как учуять, так и почувствовать. Но этого не случилось. Изучивший все закоулки в этой части города, Данте безошибочно вел его по тупикам и подземным переходам, не наталкиваясь на демонов. Невероятный слух и острый взгляд охотника на демонов позволяли вовремя уворачиваться от неприятных встреч. Психиатрическую лечебницу они находят в узком тупичке, скрытую за высоким серым забором. Дверей или ворот здесь не было, из чего можно было сделать вывод, что прямо за стеной задний двор. Данте подходит к бетонной стене, задумчиво проводит пальцами по длинной неровно выщербленной трещине. — Это след Мятежника. Когда я тогда отсюда удирал. До сих пор остался. Вергилий качает головой и несколько ехидно интересуется: — А ты через заборы лазать не разучился? Данте недовольно фыркает, подбираясь, подпрыгивает, цепляясь за сук стоящего почти вплотную к забору сухого дерева, подтягивается, перебираясь на ветку выше, и перебрасывает себя на ту сторону. И уже из-за стены насмешливо замечает. — А вот тебе бы не стоило так лезть. Плащик порвешь. Вергилий возникает из голубоватой дымки рядом с братом и разочарованно оглядывает саму лечебницу. Высоченные бетонные стены здания, зарешеченные окна, стальную крышу. — И как ты собрался туда попасть? Чуткий слух улавливает давно уже привычный звук — жужжание камеры постоянного наблюдения. И если раньше он знал сам все обо всех при помощи этой машинки, то теперь все знали все о нем. Это невероятно бесило. Цепкий взгляд вылавливает серебристую выпуклость на стене, Вергилий оглядывает прибор, выискивая самую уязвимую зону. И спускает с пальцев голубоватый меч. Клинок, как нож в масло, вонзается в передатчик, мгновенно отключая камеру. Данте неодобрительно качает головой, пригибаясь, и быстро, бесшумной тенью скользит между мокрыми после дождя кустами, выбирая наиболее быстрый и безопасный путь. Видно, как сильно он напряжен, и какие усилия прикладывает, чтобы не отпустить кипящие внутри воспоминания, страх и ненависть. Здесь все слишком ему знакомо. Вергилий идет медленнее, подозрительным взглядом сканируя окружение и вырубая попадающиеся на глаза камеры, обрывая все провода, какие возможно. Наконец, Данте замирает перед узким окошком и растерянно чешет в затылке. — Как-то я подзабыл, что раньше был намного мельче, — он на мгновение оборачивается к брату. — Поищем другой путь? — Вергилий проводит ладонью по стали и, на вид, прочному дереву рамы подвального окна. — Нет, — брат качает головой. — Слишком долго и опасно, можем на кого-нибудь наткнуться. Нас и без того с минуты на минуту засекут. Идея другая, — Данте снимает со спины меч и приноравливает его острием в стык между стеной и рамой. — Если входа нет, значит надо его сделать. Мне всё равно не нравятся эти стены. — Данте, грохот… — Вергилий придерживает его за плечо, но брат лишь небрежно фыркает: — Обижаешь, брат. Я тихо тоже умею, — лезвие входит в трещину, с тихим треском ломая раму, скрежещет и гнет металл, расширяя дыру почти вдвое. Рама отделяется от бетона и оседает, нефилим вынимает ее и пробует образовавшееся отверстие. На этот раз удается, и он с тихим шелестом осыпающейся штукатурки проскальзывает внутрь. И спрыгивает на каменный пол. Видно, что так он делает далеко не в первый раз. Вергилий собирается последовать за ним, но старший жестом приказывает остаться снаружи. — Подожди здесь, — сливающийся со стеной силуэт растаивает во мгле пустынного неосвещенного коридора, и Вергилий с трудом сдерживает порыв сразу же последовать за близнецом. — Порядок, спускайся. — Сколько у нас ещё времени? — гибким кошачьим движением младший проскальзывает в проем окна и беззвучно спрыгивает, пригнувшись, замирает, напряженно оглядываясь и прислушиваясь. Данте, уверенный, что в данный момент никакой опасности нигде нет, тем не менее тревожным взглядом следит за братом. О чем он думает, догадаться не трудно. Вергилий только кивает в ответ на молчаливый вопрос в его глазах. И наконец выпрямляется. — Обход каждые полчаса, если у них порядки не сменились, что вряд ли. Но учитывая, что мы не знаем, когда он был… От двадцати до пары минут, так что лучше поторопиться. В какую хотя бы сторону идти? Вергилий пожимает плечами. Нашел, кого спрашивать. Наверняка ведь сам здесь каждый уголок облазил. Сердце щемит странной, ноющей, фантомной болью, и нефилим касается раскрытой ладонью плеча брата. Тот рефлекторно вздрагивает, но не оборачивается. Вергилий с неудовольствием вновь ощущает поднятый барьер ощущений. Он снова прячется… Припоминая карту, нефилим быстрым крадущимся шагом минует коридор и выскальзывает на лестничную площадку, спускается на этаж ниже и сворачивает налево, в темный затхлый коридор. Фосфоресцирующие номера палат мелькают словно в замедленной съемке, каждое из них ударяет в грудь больнее предыдущего. Да как только он посмел бросить его девочку здесь, одну… Как мог бросить ее? Но вот наконец вожделенные три шестерки. Нефилим одним движением катаны сносит замок и распахивает дверь. Данте почти грубо оттесняет его назад, заслоняя собой и желая войти первым. Стон, вырвавшийся из груди брата, чуть не разрывает ему сердце. Он отталкивает близнеца и замирает, внезапно обессиленно опершись бедром о косяк. Худая и истощенная, в грязной серой робе, покрытой потеками засохшей крови, измученная и беспомощная, свернувшись клубком на жесткой кровати, перед ними лежала Кэт. — Что же они с тобой сделали… — Вергилий выдыхает это почти беззвучно, приходя в себя и склоняясь над подругой. Впалые глаза открыты, но в них не отражалось ничего. Только мертвенно-холодная пустота. Потрескавшиеся губы с тихим хрипом тянули воздух, исхудавшие пальцы истерично сжались в спутанных волосах. Словно она пыталась защитить голову от кого-то или чего-то, старавшегося взять над ней контроль. Прежде мягкая кожа посерела и обветрилась, обвисла складками на нескладном угловатом скелете, бывшем когда-то их маленькой подругой. На девушке все кости можно было пересчитать… Данте присаживается рядом и касается пальцами холодной как лед щеки. И оборачивается к брату, тревожно спрашивая: — Что с ней может быть? — Наверное, бродит где-то по Лимбо, раньше она часто туда уходила, — Вергилий медленно ведет ладонью по груди, прослушивая сердце и легкие, и даже не думает скрывать сожаление и раскаяние во взгляде. — И как её оттуда достать? — в голосе Данте звучит что-то странное. И незнакомое. Кажется, сейчас у брата будет нервный срыв… Рука брата сжимается на его плече. Вергилий и сам готов признать свое отчаяние… — Если связь с телом ещё не прервана… Я могу попробовать позвать. Не факт, что получится, и не факт, что Кэт не притянет меня к себе, но это сейчас единственный вариант. Для всего остального нужны зелья и заклинания, которых нет, а уносить её отсюда нельзя, пока дух не вернулся. — Давай, зови, — Данте почти истерично сжимает его плечи, пытаясь поделиться своей уверенностью. Но ожидаемо не выходит, у него самого-то её нет. Но это волнение и попытка помочь очень греет. Очень. — Нам нельзя ее потерять. Вытащи ее, Вергилий. Только ты это можешь. А я пойду на шухере постою, чтобы кто не ввалился. Вергилий уверенно кивает. И наклоняется к медиуму, согревая своим дыханием поблекшую звездочку между ее бровей. — Ну же, девочка, услышь меня. Ты очень нужна мне. Ты нужна всем нам… Вергилий быстро произносит заученное заклинание призыва, но в голове все так же стоит тишина. Взгляд скользит по заострившимся чертам безжизненного лица, и Вергилий принимает единственно верное решение. Катана тихо звякает, покидая ножны, нефилим приподнимается, поднимая меч, но вовремя ловит резкое движение сзади. Данте бесшумной тенью оказывается рядом и схватывает лезвие пальцами. — Ну и что ты творишь? — голос отдаёт незнакомой сталью. — Нет, я конечно все понимаю и знаю, каково это, сойти с ума и пытаться зарезать всех и каждого, сидя среди этих серых стен, но чтоб крыша за две минуты поехала… — он настойчиво пытается отобрать у брата катану. — Да прекрати ты, — Вергилий шипит почти беззвучно, осторожно отбирая у брата лезвие, и быстрым движением рассекает свою ладонь. — У меня с ней чувственная связь, закреплена на крови. Следовательно, моя кровь призовет её сюда. Должна призвать. Растекшееся на груди девушки пятно темнеет почти до черноты, но ничего не происходит. Данте отходит назад и выжидательно прислоняется к косяку спиной. Вергилий считает секунды, то и дело снова повторяя призыв. Но вокруг так и царит тишина, нарушаемая лишь противным жужжанием ламп и камер. За спиной слышится тихий вздох, Данте опускается на колени возле кровати, берет холодные руки девушки в свои, пытаясь хоть немного отогреть. И выдаёт ожидаемое: — Верг, ты же понимаешь, что это мы, два идиота, в этом виноваты? — Я понимаю, — Вергилий это почти выдыхает и кладёт руку на грудь медиум. — Кэт, мы два идиота, которые тебя просто бросили. Прости нас, пожалуйста, — он не уверен, заметил ли это Данте. Под пальцами тонкими струйками заклубился прозрачный синеватый туман, быстро всасываясь в тело Кэт, и спрятанный на груди амулет холодом ожег кожу. По нервам искрой пробежала мгновенная ответная реакция, и слабый, едва слышный голос расколол тишину. — Всё в порядке, — Кэт шепчет почти беззвучно, так что приходится наклониться почти вплотную, чтобы услышать. — Вас ведь… тоже, — она отключается, не договорив, но теперь это уже просто обморок. Вергилий удивлённо отшатывается, вглядываясь в свои руки и пытаясь осознать, что произошло. Странное ощущение, на долю секунды прокатившееся по телу в момент появления голубой дымки, ощущается странно-знакомым. Но попытаться вспомнить ему не дают. Данте впихивает ему в руки завернутую в его куртку девушку, хватает Мятежник и быстро выходит из камеры, бросив на ходу короткое: — Уходим. Вергилий подбирает на руки заметно ожившее и потеплевшее худое тельце, осторожно прижимает подругу к груди и следует за братом. Навстречу так не вовремя выныривают два охранника, но оба умирают раньше, чем успевают осознать происходящее. Данте ударом кулака вырубает засекший всплеск демонической силы радар и большими прыжками бросается вперёд, разбрасывая мечом лже-санитаров и охранников, вызванных сработавшей сигнализацией их задержать. Ещё несколько секунд, и старший припадает на одно колено, подставляя брату плечо, и вслед за ним проскальзывает в оконный проем. Вергилий быстрыми шагами направляется к стене, тогда как Данте на секунду задерживается, втыкая меч в каменную кладку фундамента и надавливая на него как рычаг. И перемахивает через ограждение, только услышав грохот обрушившегося здания. Только миновав две улицы и сеть узеньких переулков и тупичков, Вергилий, наконец, позволяет себе сменить прибавленный шаг на обычный и оборачивается. Слишком вовремя, чтобы увидеть, как истерично впились побелевшие пальцы брата в его виски, как исказилось болью родное лицо, как медленно осело и рухнуло на колени скованное судорогой тело и мгновенно окрасились кровью белки глаз брата. Вергилий быстро делает шаг к брату, но Данте сам останавливает его подрагивающей рукой. И хрипло сообщает: — Мундус знает, что мы в городе. — Откуда ты… — одним усилием воли он затыкает ужасное подозрение и напряженно ждёт ответа. Данте ещё несколько секунд тупо смотрит в землю, а потом медленно разминает плечи и, пошатнувшись, встаёт. — Понятия не имею, но я его чувствую. Надо валить, и чем скорее, тем лучше, — Вергилий слишком хорошо слышит иглой засевшую в голосе брата неуверенность. Ему слишком хочется мгновенно воспринять это как приказ и утащить близнеца как можно дальше от этого проклятого города. Но взгляд падает на Кэт, и нефилим до крови прикусывает губы. — Не всё так просто, — Вергилий покрепче перехватывает девушку и подставляет брату плечо. — Кэт сильно истощена, ей нужно хотя бы пару дней отдыха и лечения, иначе мы просто не довезём её до Дедушки. Тем более что её наверняка сейчас объявят в розыск, так что официальный транспорт отпадает. — Предложения? У нас мало времени, — Данте подозрительно оглядывается взглядом затравленного, загнанного в угол зверя и оборачивается к брату. У Вергилия до боли сжимается сердце. Брат жил так… Один… — Нам нужно относительно безопасное нелегальное укрытие без демонов, где можно задержаться на пару дней и достать медикаменты, — внешне равнодушным голосом произносит он, испытывая непреодолимое желание отшвырнуть Кэт куда-нибудь в сторонку и обнять, крепко обнять и утешить близнеца, разделить с ним его старую боль и страдания. И одиночество. Но почему-то Вергилий более чем уверен, что брат не скажет ему правды. И почему он всегда бережёт не тогда, когда нужно… — Стрип-клуб подойдёт? Я знаю один, куда демоны не заглядывают. Если, конечно, он ещё не закрылся… — небрежно бросает Данте, бросая на него лукавый внимательный взгляд. — Подойдёт, — Вергилий кивает, ощущая как к щекам приливает кровь, и отчаянно старается не краснеть. Но ничего не выходит. Данте отслеживает бурную реакцию в невозмутимом младшем, довольно усмехается и уходит вперёд, указывая дорогу к нужному заведению. О чем он сейчас думает, не нужно и догадываться… «Слишком обнаглел,» шипит про себя алый, как маков цвет, нефилим. «Да я в жизни не стану на шесте для тебя танцевать!» Череда образов, так щедро и так не вовремя предоставленная богатым, или уже больным, воображением, разливает глубоко внутри уже знакомое тепло, но младший рассерженно фыркает и осаживает самого себя. «Раз сказал — не стану, значит не стану.» Данте ведёт его задними дворами и полузаброшенными проулками, и наконец замирает перед обшарпанной шоколадного цвета дверью с тусклой вывеской «Купидон». Заведение до сих пор работало, и Данте, придержав брату дверь, быстро договаривается о жилье на пару дней. Вергилию не сильно-то хочется думать о том, где брат взял изящный вишнёвый вышитый кошелёк, из которого сейчас так беззаботно расплачивается. Купюры с тихим шелестом исчезают со стола, а вместо них о маленький поднос звякает ключ. Брат подхватывает его и, небрежно прокручивая на пальце, взлетает по ступенькам на четвёртый этаж. Вергилий осторожно несёт Кэт за ним, что-то ей нашептывая, но тревожит его совсем не состояние подруги. Данте казался слишком возбуждённым и напряжённым для того, кто собирается сейчас просто перекусить и лечь спать. Он беспокойно кружит по комнате, изучая её, накидывает на плечо отобранную у Кэт куртку. Вергилий вносит девушку в открытую комнату, укладывает на кровать и, резко развернувшись, молниеносно бросается к двери, закрывая собой проход. Данте тормозит прямо перед ним и старательно пытается изобразить невинную улыбку. — И куда это ты собрался? — собственный голос звучит непривычно хрипло и низко, Вергилий упирается ладонями в косяки, всем видом показывая, что никуда не намерен выпускать брата. — Нас не оставят в покое. Теперь, когда Мундус знает, что мы здесь, он город вверх дном перевернёт. Нет у нас даже пары дней, братик. Пока нет, — Данте говорит все это спокойно и убедительно, даже делает попытку положить руку брату на плечо, но Вергилий вовремя замечает настороженный, ищущий лазейку взгляд и отдергивается от прикосновения. Он не может его отпустить. — Данте, не смей! — он почти рычит, для большей убедительности обнажая удлинившиеся клыки. И снова удивляется самому себе. Но удивляться некогда. Он слишком хорошо слышит обрывки мыслей брата. Все, что угодно. Брат останется здесь. Он позволяет голосу зазвенеть сталью, а глазам блеснуть льдом. — Ты никогда меня не слушал. Но не сейчас. Ты не выйдешь отсюда, брат. Либо выйдешь, переступив через мой труп… Зрачки брата мгновенно расширяются, заполняя всю радужку, в глазах всплывает дикий ужас и шок, смешанный с безумием. Несколько секунд он стоит, окаменев и потеряв дар речи. А потом сдвигает брови и цепко хватает Вергилия за плечи. — Я никогда, слышишь, никогда не причиню тебе боль, братик. Поверь мне. Так будет лучше. — Лучше? — Вергилий взвизгивает на грани истерики. — Кому лучше? Мне? А ты себя на моём месте не хочешь представить, герой? Как бы ты смотрел на то, как старшего брата, любимого старшего брата насилуют и раздирают на части?! Нет… — в голосе отдаёт горечью и безысходностью. — Я не отпущу тебя. — Тише, Кэт разбудишь. Мне как-то не хочется ещё и её ставить в известность, — Данте обнимает его за плечи, властно и крепко, заглядывает в глаза. Вергилий знает, что он там видит. Отчаяние и страх, почти панический ужас. Данте слишком хорошо знает, что он не сможет его остановить. — Всё будет хорошо, обещаю. Я не собираюсь сдаваться. Но я смогу оттянуть внимание на себя и выиграть вам время. Поставь Кэт на ноги и убирайтесь из города. Здесь нечего делать ни тебе, ни ей. А я вас догоню. — Данте… — но горячая ладонь мгновенно зажимает ему рот, не давая возразить. Вергилий резко дёргается, пытаясь вырваться. — Эй, я тебе когда-нибудь врал? — Данте ласково прижимает дергающегося брата к себе, гладит по щеке. — Верь мне, брат. Верь в меня. Я же обещал, что не оставлю тебя одного, верно? Я обязательно к тебе вернусь. Хоть бы даже из ада… — Заткнись! Ты же не понимаешь… Жалобный вопль младшего он затыкает резким, глубоким и обжигающе горячим поцелуем, непохожим на все предыдущие. Властно сминает губы брата, отбирая его дыхание себе, целует глубоко и влажно, вышибая все мысли из головы, пропуская в тело брата волну своей горячей энергии, скользит руками по его спине и бедра, притягивая к себе, лишая возможности сопротивляться. Данте сжимает его в объятиях ещё крепче. — Я люблю тебя, — горячий выдох разбивается о его шею, и горячие руки внезапно исчезают со спины, отпуская его, а секундой позже за спиной с роковым грохотом захлопывается дверь, тихо звякает, поворачиваясь, ключ. Вергилий бросается к двери, дергая ручку, но та не поддаётся. Данте ушёл… И запер за собой дверь… Спустя полчаса, Вергилий обессиленно валится на пол прямо под дверь, проклиная нехватку энергии для телепортации. Если бы был осторожнее, он успел бы уберечь брата от неотвратимого… По щекам текли обжигающие злые слезы, по пальцам стекала кровь. Он разбил себе все костяшки о прочную дубовую дверь. А в голове погребальным звоном отдавались слова демона. «Не подпускай Данте к Сильвер Сакс». Уже не впервые в жизни он чувствовал себя абсолютно беспомощным. И бесполезным… Каждая секунда ударом грома отдавалась в голове. Вергилий молча смотрел в выбеленную стену номера, но не видел ничего. Внутри была пустота. Данте снова закрылся от него, и вместо такого привычного родного тепла поперёк души снова встала холодная бетонная стена. Брат там совсем один. Снова наедине с этим ублюдком… Вергилий резко поднимает голову и устремляет взгляд на закрытое окно. Четвёртый этаж. Он сможет. Нефилим резко поднимается с пола и подходит к окну. Резким сильным ударом вышибает не только стекло, но и раму, и спрыгивает. Асфальт стремительно приближается, но нефилим успевает сгруппироваться и тут же, с места, срывается в быстрый бег. К черту то, что его видят люди, полиция, демоны, засекают камеры… Все к черту… Он вылетает на набережную на несколько секунд раньше преследовавших его демонов. Где-то глубоко внутри нарастает холодное склизкое и липкое ощущение чего-то ужасного и неотвратимого. Вергилий бьётся грудью о внутреннюю стену, взывая к брату, умоляя его отозваться, но в эфире стоит глухая тишина. Стая рейджей и несколько тюремщиков атакуют, мгновенно утягивая его за собой в кроваво-огненный Лимбо. Вергилий отступает к самому ограждению быстрой бурной реки, остервенело, рывками разбрасывает демонов ударами катаны, медленно, но верно пробираясь в сторону Сильвер Сакс. Прямо под ноги бросается рослый демон-тюремщик, громадные клыки клацают в паре сантиметров от его щиколотки. Вергилий подпрыгивает, пробивая призванным мечом череп твари, и ступает на ограждение, балансируя между бурным потоком позади и рычащей стаей впереди. Внезапная, раздирающая все его существо, ослепительная боль в груди подкосила ему ноги. На миг показалось, будто огромным раскаленным топором разрубили и душу, и тело пополам. Голову пронзила боль, казалось, что череп раздавливает в крошево гигантским давлением, в ушах грохотало сердце и шумела кровь, все его существо, казалось, умирало, погибало мучительной смертью. Тело сжали и скрутили сильнейшие судороги, катана выпала из искривленных болью пальцев. Выступившие на глазах слезы боли и отчаяния потекли по щекам. — Данте… — из груди вырвался крик, полный такой невыразимой боли и отчаяния, что, казалось, самые небеса пошатнулись. И в ответ выжигающей болью взорвался разум и сердце. Всё его существо словно окоченело, вокруг все замерло и утихло, даже атаковавшие твари остановились, разом повернувшись к Сильвер Сакс. Амулет на груди раскалился докрасна, вплавляясь в кожу. Несколько секунд ничего не происходило… Последний удар, последняя волна боли, самая разрушительная и огромная, погребла его под собой, рывком беспощадно вырывая из груди драгоценную половинку души и раздирая в клочья растерзанное сердце. Парализованное нестерпимой болью тело неуклюже перевалилось через ограду и с громким плеском рухнуло в тёмные, бешено несущиеся водоворотами воды. Вергилий видел, как исчезало где-то наверху небо, как пропал свет. Холодная тяжёлая вода наполнила лёгкие, утягивая за собой на дно, укачивая на волнах. Он не мог даже пошевелиться. Да и не хотел… Сознание медленно меркло. Всё кончено. Там, где был Данте, теперь осталась лишь саднящая и ноющая, нестерпимо болезненная пустота… Тьма накрыла собой измученное сознание, утягивая за собой в небытие. На самое дно…