∞ † ∞
В палатке стоял шум и гам: Фред и Джордж радостно смеялись, празднуя победу Ирландии яблочным сидром. Рон не переставал восхищаться Виктором Крамом, и близнецы отпускали шуточки про великую нетрадиционную любовь младшего брата. Рон послал их к чёрту и залился пунцовой краской. Гарри смеялся вместе с близнецами. Джинни с Гермионой сидели чуть поодаль и не обращали на них внимания, слишком увлечённые обсуждением того же Крама и Куигли, которые интересовали их вовсе не из-за того, что один поймал золотой снитч, а с подачи второго выиграла вся сборная Ирландии. Рон уже задыхался от восхищения и стыда из-за глупых шуточек братьев. Фред и Джордж не переставали смеяться. Бутылка сливочного пива в руках Гарри давно согрелась и пошла испариной. Юноша откинулся на кресло в их огромной походной палатке и прикрыл глаза. Возмущённое бурчание лучшего друга доносилось до него словно через слой ваты, сердце бешено билось, отдаваясь пульсом в виски и уши. Никто толком не успел ничего понять: в следующий момент с улицы долетели громкие крики и тут же появился Артур. Весь взъерошенный и раскрасневшийся от выпитого пива, он натягивал на себя ярко-зелёную мантию и держал наготове палочку. — Дети, бегом к порталу. Держитесь рядом! — Что происходит? — Джордж спустил ноги со стола и оставил бутылку с напитком. — Нет времени, Джордж! Бегом к порталу. Если увидите по пути Амоса и Седрика, передайте им: ПСы бесчинствуют, нужно уходить. — ПСы? — переспросил Гарри, но его вопрос никто не услышал. Снаружи, словно большое радиоактивное пятно, ширилась и разрасталась паника. Люди разбегались в разные стороны, тут и там летали чёрные дымные тени, многие палатки горели — отовсюду слышались крики. Когда всё закончилось, Гарри сидел на кухне в Норе и пил горячий чай, чашку с которым Молли дала каждому ребёнку. Перед глазами до сих пор стоял зловещий знак — мертвенно-зелёный череп с извивающейся змеёй, зависшие между ясным ночным небом и стылой землёй — внушали ужас. К тому же, у Гарри вдруг разболелся шрам, чего никогда не случалось. Но больше всего его пугало другое: то, как поразительно похожа эта метка на ту, что носил на левом предплечье Северус. — Это Чёрная метка, Гарри, — шепнула ему на ухо Гермиона перед тем, как они все ухватились за портал. — Его метка. И теперь Гарри желал знать больше, но все сидели молча и пили обжигающе-горячий травяной чай. Артур, как министерский работник, остался там. Молли сидела во главе стола и смотрела в окно. В её ладонях остывала нетронутая чашка с ароматным напитком. Рон сверлил взглядом стол. Фред и Джордж не сводили глаз с семейных часов. — И всё же, кто такие ПСы? — глухо спросил Гарри. Собственный голос показался ему хриплым и каким-то чужим. — Пожиратели смерти, друг, — также тихо ответил ему Рон. — Его последователи. Ну, сам-знаешь-кого. О них давно никто и ничего не слышал. — И не очень-то горели желанием, — добавил Фред. Гарри разрывало желание спросить, что связывает Чёрную метку и рисунок на руке Северуса, но слова никак не хотели покидать его горло, сидели где-то глубоко внутри, цеплялись за лёгкие колючками и распирали внутренности. Он пару раз, ещё в детстве, спрашивал Северуса об этом, но никакого ответа так и не получил. Что-то ему подсказывало, что Уизли знают всё, но не спешат об этом говорить. Кухню накрыла гнетущая атмосфера ожидания и страха. Гарри не знает, сколько ещё они просидели так: молча, застыв каменными статуями за большим обеденным столом. Мальчик изучал чашку в своих руках, её сколотую эмаль и маленькую трещину на ободке, окрасившуюся в тёмно-коричневый цвет чая. Когда вернулся Артур, Поттеру показалось, что прошла вечность. Мужчина, усталый и весь помятый, завалился в дверь и тут же стрелка с его именем на фамильных часах, тонко лязгнув, переместилась на отметку «Дом». В следующее мгновение в камине полыхнул зелёный огонь, и в кухне оказался Северус Снейп. Весь в чёрном, он выглядел как обычно собранно и отстранённо, и только Гарри видел, как тяжело вздымается его грудь, обтянутая чёрной тканью сюртука. — Всем добрый вечер, — поздоровался Северус, даже не посмотрев ни на кого из Уизли. — Я приношу свои извинения за столь неожиданный визит, — мужчина повернулся к Поттеру. — Гарри, тебе пора домой. Гарри понял это сразу. За все те годы, которые он проводил в Норе, Северус никогда не являлся за ним лично. А это значит — дело серьёзное. Снейп удостоверился, что Гарри собирается и первый покинул Нору, оставляя после себя едва полыхающий огонь. Поттер поочерёдно обнял всех Уизли и поспешил следом. Вернувшись в маленький коттедж на окраине Нортлича, Гарри застал Северуса в одном из кресел. Мужчина молча сидел, глубоко откинувшись на мягкую спинку сидения. Его руки покоились на подлокотниках. Пальцы мелко подрагивали в нервном порыве прижать правую ладонь к ноющему левому предплечью, но он не хотел, чтобы Гарри заметил этот жест. В гостиной и без того нависла огромная туча недомолвок, которая вот-вот грозилась разверзнуться над их головами. Гарри сделал шаг вперёд по направлению к креслу. — Северус. Покажи мне своё предплечье, — тихо попросил подросток. Снейп недовольно поморщился. Он неохотно расстегнул пуговицу на манжете и закатал сначала рукав мантии, затем рукав белоснежной рубашки. Гарри шагнул ещё ближе и наконец смог рассмотреть метку снова: он видел её тысячи раз до этого и знал наизусть, и всё же какая-то часть него надеялась на то, что это окажется лишь бурным воображением. Но нет: метка, чернеющая на белой коже, выглядела точь-в-точь как та, зависшая в небе над Дартмуром. Северус поспешно опустил рукава и прижал ладонь к пылающему предплечью. Плохо дело. Очень плохо. — Ты тоже? — Гарри сделал шаг назад. — Пожиратель смерти? Один из них? Поэтому ты никогда мне ничего не рассказывал о своём прошлом и о том, почему ты взял меня к себе? — Гарри, послушай, всё не так просто, — Северус посмотрел на мальчишку и собрался с мыслями. — Сядь. Я расскажу тебе ровно столько, сколько тебе нужно знать и ни словом больше. Дай мне слово, что мы впредь не станем возвращаться к теме прошлого. — Да, — Гарри сел на диван. Они оказались друг напротив друга, их разделяло всего полметра и крошечный журнальный столик, заваленный всякой мелочёвкой. — Я выбрал этот путь по глупости. Я был молод и мне казалось, что стать элитным бойцом за правду тёмных сил — это хорошая идея. Я желал впечатлить твою мать, но, очевидно, её это лишь оттолкнуло, однако в тот момент уже было поздно что-то менять. За многие годы я, как мне казалось, наконец обрёл значимость для кого-то, — Северус отвернулся, устремив свой взгляд в пустое окошко камина. — Косвенно я виноват в смерти твоей семьи. И взял тебя из чувства долга и вины. Конечно, руку к этому приложил и Петтигрю, и, главным образом, Тёмный Лорд, но именно я сказал ему о пророчестве. Но этим мальчиком должен был стать Лонгботтом, а не ты, ради всего святого, я и подумать не мог, что всё обернётся так! Когда всё разъяснилось, было уже поздно… Я предал стан тёмных сил, смерть твоей матери подтолкнула меня к этому. Так меня привело к Дамблдору, и я вступил в Орден. Дамблдор всегда уверял нас, что это не конец, но никто не хотел в это верить. Однако сейчас что-то происходит, и я не могу понять, что именно. Эту метку Тёмный Лорд лично оставляет каждому Пожирателю. Избавиться от неё невозможно. Когда всё произошло, Дамблдор объявил меня своим тайным агентом и мне пришлось бы работать на два фронта, если бы не ты… То, что произошло дальше, ты знаешь и сам. Поэтому так важно сохранить в тайне твоё положение. Никто не должен знать, что ты живёшь со мной по многим причинам, одна из которых — людские языки. Только представь, какие начнутся пересуды, если народ узнает, что ты живёшь с Пожирателем смерти. Отнюдь не все так лояльны, как Дамблдор. Гарри медленно кивнул. Он поднялся с дивана и встал напротив кресла, в котором откинулся Северус: — Ладно. Скажи мне ещё вот что: ты любил мою мать? — Гарри… — Да? — Да. И, ради Мерлина, запомни раз и навсегда: мы больше не вернёмся к этой теме. — Так ты взял меня только из-за того, что чувствовал себя виноватым за смерть мамы? — Гарри почувствовал в груди лёгкий укол обиды и в то же время ему многое становилось понятно. Спустя восемь лет он, наконец, узнал, что двигало Северусом в тот момент, когда он забрал его от Дурслей. — Я уже сказал тебе это, — Северус медленно отвёл взгляд от камина и перевёл на застывшего в шаге от него Гарри. — Какой ещё правды ты от меня ждёшь? — Но ты любишь меня. Иначе бы так не переживал каждый раз, когда я во что-то вляпываюсь, — юноша изо всех сил пытался поверить в собственные слова, но Северус оставался холодным и отстранённым. — Какой абсурд. И когда ты начнёшь, наконец, подбирать достойные слова? «Вляпываюсь». Превосходно. — Это так? — Поттер, прекрати задавать глупые вопросы! Не всё в этом мире можно облечь в слова, — Северус поднялся с кресла. Полы его чёрной мантии заструились вниз по ногам и замерли у самых лодыжек. — Северус. — Ну что ещё? — раздражённо отозвался Северус. Меньше всего на свете ему хотелось отвечать на глупые детские вопросы. В голове царил полный беспорядок, и острая нужда в одиночестве колола его изнутри. — Если не всё можно облечь в слова, тогда… — Гарри сократил расстояние между ними и обхватил руку Северуса своими ладонями, как делал это десятки раз до этого. Он мягко сжал бледную прохладную кисть и отступил, давая мужчине возможность спокойно уйти. Перед тем, как отпустить руку зельевара, Гарри показалось, что он почувствовал ответное пожатие. Он стоял в гостиной и провожал взглядом тёмный силуэт. Ему и самому требовалось одиночество, для того чтобы осознать всё произошедшее и услышанное.∞ † ∞
К огромному сожалению Северуса, четвёртый год обучения Гарри в Хогвартсе совпал с проведением Турнира Трёх Волшебников. Голова ещё не отошла от событий последних дней августа, тёмная метка периодически давала о себе знать, не на шутку встревоженное Министерство Магии и «Ежедневный пророк» продолжали гудеть о произошедшем инциденте, и только Гарри больше не поднимал этой темы. Дамблдор радушно принимал гостей и ясно дал понять всем профессорам, что им тоже стоит придерживаться гостеприимной политики. Когда директор школы наставлял педагогический состав и раздавал пожелания, Северус раздумывал над тем, чем обернётся это грандиозное событие для Гарри, а следовательно, и для него самого, поэтому пожелание держаться с представителями школ-гостей добродушно он старательно прослушал. Сомнений не оставалось: Гарри обязательно найдёт неприятности, что, к великому сожалению Северуса, становилось печальной тенденцией. Во всём этом тревожном ожидании лишь одна мысль грела сердце Северуса: писем от Фреда Уизли стало меньше, и вскоре Стрелка совсем перестала появляться у них в коттедже. Это означало, что Гарри получил свой первый опыт и успокоился. Решил ли подросток что-то для себя — Северус наверняка не знал, но догадаться об этом не стоило большого труда. Так Гарри, будучи уверенным, что проворачивает всё за спиной Северуса, даже не подозревал, что его читают будто открытый томик по зельям первой классификации. Северуса это устраивало. Он прекрасно помнил себя в годы Гарри, когда матери едва ли удавалось вытянуть из него пару слов. (При всей своей любви к Эйлин, Северус рос настолько скрытным человеком, что Гарри на его фоне казался примером открытого и честного подростка). Стоило, правда, отдать парню должное: он никогда не врал Северусу. Иначе тот, как опытный легилимент, сразу бы раскусил жалкую попытку солгать, о чём Гарри пока даже не догадывался. Первая неделя в Хогвартсе прошла в относительном спокойствии: Гарри наслаждался возвращением в школу, беспрестанно галдел со своими друзьями и даже не выходил прогуляться по коридорам после отбоя. В конце второй недели, в субботу, Поттер сидел в покоях Северуса и допивал огромную чашку душистого чая, которую ему с удовольствием приготовили школьные эльфы. Снейп всеми силами пытался заставить себя проверить гору эссе первокурсников о полезных свойствах асфоделя, но сама мысль о том, чтобы сесть за рабочий стол в свой выходной и погрузиться в пучину детской несусветицы подталкивала к горлу липкий неприятный комок. Сложенные свитки горой возвышались на его столе и притягивали к себе взгляд. Гарри, как назло, сел в кресло рядом с рабочим столом и подтянул под себя ногу, положив щёку на колено. Глаза юноши, несмотря на ранний час, слипались: разморённый травяным чаем и неспешной беседой, он лениво наблюдал за тем, как Северус неспешно ходит по первой комнате своих покоев, которая служила профессору кабинетом, и что-то перебирает. Гарри даже не отдавал себе отчёта в том, что происходит, он просто медленно переводил взгляд с профессора на его руки, листающие книгу, поднимался глазами к спадающим на самый нос волосам и возвращался обратно на руки. Северус краем глаза следил за подростком. Такое полусонное состояние легко могло сыграть ему на руку, чем он решил воспользоваться. Сделав вид, что увлечён очередной книгой, он подошёл к столу и опёрся на него, листая маленький справочник по магическим растениям, который знал наизусть. — Я заметил, ты не спешишь ввязываться в неприятности, — как бы между делом произнёс Северус вполголоса. Гарри пожал плечами и примостил огромную фарфоровую кружку рядом со свитками. Из-за желтоватого света свечей по её голубому боку разлилось неровное зелёное пятно. — А нужно? — четверокурсник приподнял уголки губ. — Уже хочешь бежать и спасать меня? — Я бы даже нашёл это смешным при определённых обстоятельствах, — не отрывая взгляда от книги, Северус перевернул страницу. — Однако, вопреки твоему мнению, я вовсе не желаю получить разрыв сердца в тридцать четыре года. — Так ты всё же волнуешься за меня? — Гарри поднял голову и посмотрел на мужчину. Его чёрный высокий силуэт оплетал мягкий свет множества свечей, из-за чего Северус казался будто бы и не самим собой вовсе, а каким-то совсем неизвестным ему человеком. — Только гриффиндорцы страдают от того, что у них один немаловажный орган напрочь лишён костей. — Снова ты за своё… — Гарри вновь пристроил щёку на колено и обнял подтянутую к себе ногу обеими руками. — Помимо этого, — Северус снова перелистнул страницу, хотя не прочитал за это время ни слова. — Я заметил твой интерес к юношам из Дурмстранга… — Угу, — Гарри закрыл глаза и окончательно расслабился. Часы над книжной полкой слева от стола показывали начало шестого. — Мне нравится их форма. Она похожа на форму воинов из каких-нибудь сказок… — Снова ты про сказки, — Северус передразнил тон Гарри и отложил книгу за ненадобностью — его вечерний гость находился в том великолепном состоянии, когда граница между реальностью и дремотой становилась совсем тонкой и прозрачной, как невесомое крыло бабочки и нужда в маскировке отпала. — Что ещё тебе нравится? — Нравится, как в этой форме выглядит Мортен. Когда он идёт, его красная мантия развевается, словно кровавый шлейф тянется за ним по пятам, но вопреки этому его глаза мне кажутся очень добрыми… Северус выгнул бровь: очередной любовный интерес Поттера? Хоть бы пощадил его нервы, неугомонный мальчишка. Едва открыл в себе что-то новое, как тут же бросается в этот омут с головой. — Только ли форма так прекрасна, как ты говоришь… — пробормотал Северус себе под нос. Однако Гарри его услышал и ответил тихим, сонным голосом: — Он весь так прекрасен… Северус хмыкнул. Рука Гарри, обнимающая ногу, безвольно соскользнула вниз: её обладатель окончательно пересёк границу реальности и сна. Снейп не стал будить подростка, принёс из своей личной комнаты (дверь в которую располагалась прямо позади рабочего стола) клетчатый плед и накрыл юношу сверху. Гарри проспал около двух часов. Проснувшись, он увидел только чёрную макушку профессора между двух стопок свитков — Северус собрался с силами и начал проверять эссе. Он как раз заканчивал делать пометки в предпоследней работе, когда почувствовал, что Поттер прожигает его глазами. Снейп поднял голову от пергамента и устало потёр глаза, встречаясь с настороженным взглядом юноши. Подросток силился понять, произошёл ли их разговор на самом деле, или всё это ему приснилось. Потому как если этот разговор всё же состоялся, то никаких догадок и подтверждений более не требовалось — Северус далеко не дурак и, конечно, сразу же обо всём догадался. Северус вживую наблюдал, с каким трудом Гарри пытается понять, не приснилось ли ему всё это. Между бровей залегла тонкая складка, потихоньку начинала синеть прикушенная нижняя губа. Северус вернулся к проверке последних работ, не давая Гарри ни малейшей подсказки, всем своим видом выражая крайнюю степень заинтересованности в глупых эссе. Облегчить подростку жизнь и покончить с его мучениями? Нет. Не после того, как Гарри начал что-то утаивать от него. Особенно не после этого. Мысленно Северус сделал пометку обратить своё внимание на этого прекрасного Мортена.∞ † ∞
Большая часть учеников, прибывая из других школ, уже отметила своё семнадцатилетие, потому как в этот раз к участию в Турнире допускались только те желающие, которые достигли своего совершеннолетия. Об этом критерии, конечно, знали Игорь Каркаров и Олимпия Максим, а потому они, очевидно, постарались выбрать лучших из лучших семнадцатилетних учеников. Таким оказался и Мортен — высокий юноша-скандинав, он резко отличался от других студентов Дурмстранга своими светлыми короткими волосами и необычайно голубыми глазами. Но кроме этого Мортен чётко держался в строю, чеканя каждый шаг каблуком высоких сапог, при этом его красная мантия действительно развевалась за спиной тяжёлым кровавым шлейфом. Черты его лица вызывали желание посторониться и пропустить, но взгляд его морских глаз вовсе не отталкивал, он искрил и переливался, навевая ассоциации не со льдом, а с прохладным горным озером. В этом Гарри оказался абсолютно прав. Всё это Северус увидел уже на следующий день, когда стройная процессия юношей во главе с Каркаровым прибыла на завтрак. Гарри проводил Мортена долгим незаметным взглядом и снова уткнулся в свою тарелку с любимой овсянкой. Северус хмыкнул и притянул к себе свой завтрак — большую чашку с кофе без сахара и сливок. Тем же воскресным вечером Северус возвращался из теплиц в подземелья, и путь его пролегал мимо большого зала. Там, в самой его сердцевине, на красивом постаменте возвышался Кубок Огня. Его округлые бока отражали вечернее небо над Хогвартсом и начинающие появляться звёзды. Оставался последний вечер, когда можно бросить своё имя и попытать удачу (или, как видел это сам Северус, — подвергнуться пыткам судьбы самому) и стать участником Турнира. На лавочках вокруг сидели дети разных курсов и наблюдали за приходящими добровольцами. В самом конце гриффиндорского стола Снейп увидел ярко-рыжие макушки. Сомнений в том, что рядом сидит Гарри, не возникло. Дети его не видели: с противоположной стороны в зал вошёл Мортен с ещё одним черноволосым и черноглазым юношей. Вместе они медленно подошли к возрастной границе, из-за чего их серые рубашки и светлые штаны начали отливать синеватым цветом. Мантий на юношах не было. Дурмстрангцы спокойно пересекли черту и бросили свои имена в кубок. Мортен прошёл мимо Гарри с одной стороны, Северус обошёл с другой. Кто-то из близнецов произнёс: — Аж мурашки по коже от этого типа. — Ага, — глупо улыбнулся Гарри. Гермиона выгнула бровь. Джордж, удивлённый такой реакцией на Снейпа, повертел головой и, увидев покидающего Большой зал Мортена, засмеялся: — О, Гарри, так тот белобрысый юноша — твоя новая голубая мечта? — Что ты несёшь, братец Дред, это я новая голубая мечта Гарри! — в шутку возразил Фред. — Ага, не раньше, чем тот парень покинет стены Хогвартса, братец Фордж! — Вы невыносимы, — Гермиона закатила глаза. — Оставьте Гарри в покое. — О, принцесса, мы ещё даже не начали, — масляным голосом ответил ей Фред. Гарри ничего не говорил. Он покрылся лёгким налётом румянца и отвёл взгляд. Уходя из Большого зала, он зачем-то добавил: — Нет у меня никакой голубой мечты. Я не такой. Все сделали вид, что поверили. Фред широко улыбнулся удаляющейся спине.