∞ † ∞
С той минуты, как Кубок выбросил столб пламени вместе с запиской, на которой оказалось имя Гарри, всё пошло наперекосяк. Почти мгновенно Поттер приобрёл статус персоны нон-грата, львиная доля учеников, в особенности слизеринцы, ополчились против него. На всё это Гарри не обращал внимания: с первого курса вокруг него ходили разные слухи, порой не самые приятные и правдивые, на это подросток научился закрывать глаза. Что его действительно больно ударило так это недоверие лучшего друга: Рон несколько дней подряд пытался узнать у него, как Гарри удалось бросить своё имя в Кубок. Отрицательный ответ Уизли не принимал, и всё это привело к настоящей ссоре. Оба наговорили лишнего, и никто не собирался делать шаг навстречу другому в попытке примирения. Спустя два дня, когда шум вокруг предстоящего Турнира немного поутих, Гарри получил лаконичную (как и обычно) записку от Северуса: «Гарри, после ужина жду тебя в своём кабинете. С.С.». Предчувствуя неприятный разговор, студент поплёлся в кабинет профессора зельеварения. Гарри назвал пароль от покоев Северуса и неспешно зашёл внутрь, надеясь оттянуть неизбежное. Все эти дни показались ему бесконечно долгими и наполненными похожими вопросами: как и зачем ты бросил своё имя в Кубок? Только бо́льшая часть гриффиндорцев поддерживала его, да ничего не говорил Седрик. Язык уже на автомате выдавал заученную фразу усталым голосом: «Я не бросал своё имя в Кубок, мне это не нужно». Как ещё объяснить людям, что он всего-навсего мечтал хотя бы об одном спокойном учебном году, чтобы без Тайных Комнат, сбежавших предателей-крыс и всего прочего. Неужели они всерьёз думают, что Гарри так скучно живётся? В таком случае, попробовали бы они пожить с Северусом, когда почти каждый день, как на пороховой бочке: не знаешь где и почему рванёт и сколько после этого будет длиться отчуждённое молчание. С этими невесёлыми мыслями Гарри прошёл по кабинету и сел в своё излюбленное кресло у рабочего стола. Северуса нигде не было видно, однако спустя минуту он вышел из второй комнаты, уже переодевшийся в домашнюю мантию и мягкие чёрные брюки. И когда он всё успевает? Гарри пришёл сразу же, как закончился ужин. Северус молча взмахнул палочкой и камин справа от стола полыхнул горячим пламенем. Гарри почувствовал острую необходимость обнять Снейпа. Уж он-то должен ему поверить. Тот, кто, как никто другой, знает его! Юноша встал с кресла и обошёл стол. Он знал: Северус не очень любит его проявлений чувств, но сейчас подросток ощущал себя таким несчастным и потерянным, что позволил себе это: он протянул руки и медленно оплёл ими жёсткую талию Снейпа, уткнулся лбом куда-то в грудь, прячущуюся под мягкой кашемировой тканью и, закрыв глаза, пробормотал: — Я не бросал своё имя в Кубок, Северус. Клянусь тебе, мне это не нужно. Северус на мгновение застыл каменным изваянием, но Гарри ещё теснее прижался к нему, повернул голову и прислонился к его груди щекой. — Ты даже не представляешь, во что ты ввязался на этот раз, Гарри, — и когда произнесённые слова выгрызли у мыслей своё место на существование, осознание этих слов резко ударило в голову. Северус поднял руки и крепко прижал Поттера к себе. Так, как не делал этого уже довольно давно, а стоило бы, потому что теперь он осознал это так явно и точно: Гарри нуждается в этом, как никто другой. Одной рукой Северус держал подростка за плечи, второй зарылся ему в длинные, отросшие до плеч, волосы. Гарри судорожно выдохнул ему в грудь. И в этот момент Северус осознал, что у него есть сердце — оно болезненно сжалось и отключило мозг. Понимание того, что может случиться с Гарри, ржавыми гвоздями забивалось в самую душу. Мужчина наклонился и прижался губами к растрёпанной им самим же макушке. — Я помогу тебе. Мы пройдём через это вместе. Гарри сильнее прильнул к Северусу. Наконец он услышал слова, в которых нуждался уже не один год. Они стояли так довольно долго, и никто из них не желал отстраняться от другого.∞ † ∞
После первого испытания с драконами до Рона дошло, что только идиот или храбрец (что в его понимании иногда значилось как синонимы) смог бы сам бросить своё имя в Кубок Огня, чтобы побороться за звание абсолютного чемпиона. Постепенно между друзьями установился шаткий мир, который вскоре возвратил их к прежней дружбе. Даже надоедливый Малфой поумерил свой пыл (после трансфигурации в хорька он близко не подходил ни к нему, ни к Грюму). Гарри это нравилось. Он больше не чувствовал себя таким опустошённым, как в самом начале учебного года. За всей этой чехардой у Гарри не оставалось времени практически ни на что: близился Святочный бал, а всё, чего ему хотелось, — отоспаться подольше и впервые в жизни покинуть стены Хогвартса, чтобы оказаться с Северусом в их уютном коттедже на окраине городка. Какой толк в этом балу, если он даже не может пойти туда с Мортеном? Гарри продолжал восхищаться очаровательным юношей издалека, но никогда бы не набрался смелости подойти и просто заговорить. Подобно тому, как многие любуются на красивые дорогие вещи, которые никогда не смогут себе купить, сквозь витрину магазина, Гарри любовался скандинавом. Все эти люди совершенно точно знали, что никогда не наденут на палец то восхитительное колечко с изумрудным камушком, или что им никогда не суждено примерить те прекрасные туфли с высоким каблуком и позолоченной пряжкой; они стояли напротив стекла и представляли себе, что бы они сделали, окажись у них возможность завладеть вожделенной мечтой. Нередко эти люди видели, как кто-то другой, кто-то намного красивее, богаче, солиднее (и ещё много всяких –ее) покупал их мечту и уходил из магазина, прихватив с собой кусочек их сердца. И тогда витрина сиротливо тускнела, более не вызывая к себе никакого интереса. Гарри чувствовал себя одним из таких людей: очень скоро он заметил, как высокий светловолосый юноша прогуливался по окрестностям Хогвартса с очаровательной француженкой из Шармбатона. Она, темноволосая, в тёплом бежевом пальто и с элегантным зелёным шарфиком вокруг шеи походила на фарфоровую куклу. Неизвестная девушка мило смеялась и не сводила глаз с Мортена. Поттер чувствовал, как опустела его витрина, и последнее желание делать что-либо медленно покидало его. На бал Мортен пошёл с той студенткой, но Гарри не хотел об этом думать. Он написал Сириусу большое печальное письмо, где описал в подробностях все свои переживания и, отправив, устыдился этого. Но вернуть Хедвиг юноша уже не мог.∞ † ∞
Миновало второе испытание, и только благодаря Северусу, который подсказал, что Гарри потребуются жабросли и Добби, который эти растения достал (потому что в запасах зельевара они неожиданно закончились), Поттер сумел продержаться в озере больше часа. С некоторыми накладками, в этом испытании он занял второе место исключительно за свои благородные качества. (Северус потом эти его качества честил на все корки, когда Поттер едва не заболел после часа, проведённого в ледяной воде). Однажды вечером Гарри возвращался от Дамблдора. Он шёл по сквозному коридору, мимо хранилища Северуса, как внезапно дверь открылась, и юноша увидел Игоря Каркарова с задранным рукавом. На левом предплечье у него медленно наливалась чернотой Тёмная метка. Увидев нежеланного свидетеля, директор Дурмстранга резко одёрнул рукав и поспешил покинуть коридор. Северус и Гарри проводили его стремительно удаляющуюся спину и только после этого заговорили. — Чего он хотел? — спросил четверокурсник, наблюдая, как Северус закрывает хранилище. — Трясётся за свою никчёмную шкуру, — тихо ответил Снейп. Позже, когда они находились в профессорском кабинете, Северус сказал, что постепенно метки всех Пожирателей начинают откликаться на что-то. «Вероятно, на зов хозяина, — уточнил Северус. — А значит, дело ещё хуже, чем я предполагал. Кроме того, кто-то ворует из моих запасов ингредиенты для оборотного зелья, и, видит Мерлин, я разберусь во всём этом, Гарри».∞ † ∞
Слова Северуса набатом звучали в голове: «Запомни, Гарри, не зря считают, что лабиринтом управляет Судья Мёртвых, а вход в него подобен смерти. Это, на мой взгляд, самое противоречивое изобретение человечества. Только достойные достигают центра, и я сейчас не об абстрактных понятиях. Удачи». На самом деле, Гарри мало что понял. Он хорошо уловил только последнее слово и то, как Северус сжал его плечо в быстром, незаметном для других, жесте. Заиграла торжественная музыка. Гарри и Седрик первые вошли в лабиринт. Всё, что Гарри запомнил в ту ночь — резкая зелёная вспышка, рассекающая воздух, и мёртвые глаза Седрика. Серые, они безжизненно смотрели в небо и отражали блеск первых звёзд. Тёмный Лорд действительно вернулся. То, что предсказывал Дамблдор, то, чего опасался Северус, случилось. Но тяжело осознать полный масштаб сложившейся ситуации, когда прямо на твоих глазах так рано оборвалась молодая жизнь. Барти Крауч младший довольно скалил зубы. Его язык то и дело показывался между губ и тут же исчезал, подобно ядовитой змее. Гарри ничего не хотел помнить о той ночи, о пустынном кладбище и спадающих с Пожирателей масках, о существе с серой кожей и злыми дьявольскими тоннелями вместо глаз. Гарри так усердно старался не помнить всего, что на какой-то момент сам поверил в это. До тех пор, пока Северус не схватился за предплечье, будто острая агония сотрясла всё его тело. Гарри мгновенно подался вперёд, но кругом оказалось слишком много чужих людей. Северус качнул головой и отвёл взгляд. Тёмный лорд возродился из жалкого беспомощного свёртка, вновь став самым опасным существом. Министерство Магии старательно обходило все углы и уверяло всех магов в том, что смерть Седрика оказалась несчастным случаем. Гарри трясло от их глупых слов, в конце концов, он видел, какого цвета глаза смерти, знает, что у неё бледные руки с длинными пальцами и две змеиных щели вместо носа. Разве может кто-то выглядеть глупее, чем верхушка власти, высасывающая отговорки из пальца?