Не замедляйте шаг на перекрёстках

       Рождественские каникулы пятого курса показались Гарри самыми короткими за все годы обучения. Не успел он и глазом моргнуть, как тут же пришло время возвращаться обратно в школу. Едва ли не с первого же дня учебные будни захватили его в новый круговорот, и жизнь завихрилась. Уже спустя день после начала второго семестра Гарри получил сову с посланием от Дамблдора. Кто явно не боялся Амбридж — так это директор. Он специально не стал накладывать на записку никаких чар, будучи уверенным, что даже если Амбридж снова сунет свой нос куда не следует, она ничего не сможет из этого почерпнуть. Дамблдор просил его зайти после уроков для обсуждения какого-то дела.        В четверг вечером Гарри шёл к кабинету директора. Со школьной сумкой наперевес он подошёл к кабинету и постучался. Массивные двери тут же отворились, и тот, кого Гарри точно не ожидал увидеть в кабинете директора, встретил его долгим взглядом. Северус сидел в одном из кресел возле огромного, заваленного кипой бумаг, стола и весь его вид излучал глухое раздражение. Северус отлично скрывал эмоции, но интуиция Гарри подсказывала, что причиной такого настроения является он сам.        — Добрый вечер, директор. Северус.        — Гарри, мой мальчик, — Альбус встал из-за стола и развёл руки в стороны. Широкие рукава его светло-лазоревой мантии серебристыми волнами заструились в янтарном свете свечей. — Прошу, садись, — директор указал на второе кресло, стоящее рядом с его столом.        Гарри кивнул и прошёл к столу, усаживаясь напротив Северуса. Дамблдор подождал, когда пятикурсник сядет и сбросит школьную сумку на пол, после чего продолжил:        — Видишь ли, Гарри, меня очень беспокоят твои сны. То, что случилось с Артуром Уизли подтвердило мои предположения, но ты и сам, верно, догадываешься об их природе. Хотя я должен разубедить тебя сразу: Тёмный Лорд не захватил твой разум и, вероятно, пока он даже не догадался о вашей связи. Как бы то ни было, нам нужно научить тебя защищать свой разум от подобных проникновений.        — То есть, если Волан-де-Морт узнает о связи, он сможет читать мои мысли?        — И не только читать, — серьёзно кивнул директор. — Для этого мы здесь. Северус — отличный окклюмент. И я прошу вас обоих подойти к этому делу серьёзно.        Северус кивнул. Гарри понятия не имел, что такое окклюменция, да и, по правде сказать, не особенно разобрался в природе его связи с Волан-де-Мортом, но переспрашивать не стал — надеялся, что Северус сам всё объяснит ему намного подробнее. Очевидно, до его прихода у профессоров состоялся некоторый разговор на эту тему.        — Ладно, — наконец ответил Гарри. — Когда мы начинаем?        — Прямо сегодня, — Северус поднялся со своего места. — Идём. Доброго вечера, директор.        — Доброго вечера, Северус, Гарри. Удачи вам.        — Спасибо, сэр, — Гарри подхватил с пола свою школьную сумку и поспешил за Северусом. Тот уже стремительно спускался вниз, опережая ход горгульи.        Они вышли в коридор и Гарри поравнялся с профессором. До кабинета Северуса оба шли молча, но стоило двери в покои закрыться, как Поттер тут же спросил:        — Северус? Я что-то сделал?        Северус стремительно прошёл по деревянному полу, стуча каблуками начищенных туфель. Остановился он только возле своего стола и тяжело глянул на Гарри.        — Нет.        — Тогда почему ты злишься?        — Давай приступим к занятию.        В тот вечер Гарри познакомился с искусством окклюменции и легилименции, о которых до этого не имел ни малейшего понятия. Северус действительно более подробно описал ему ситуацию. Гарри окончательно удостоверился, что Тёмный Лорд не овладел его сознанием, но и новая, односторонняя связь, пугала его не меньше.        На первом занятии Гарри старался изо всех сил, и тем не менее Северус успел многое увидеть перед тем, как тот взмолился об окончании. Северус согласился только из-за того, что близился час отбоя. Он оставил Гарри в покое и устало проводил его взглядом, ответив на пожелание спокойной ночи сухим кивком.        Северус чертовски устал, и дело было не только в начавшихся буднях и вечернем занятии с Гарри.

∞ † ∞

       Гарри изнурённо откинулся на спинку кресла в кабинете Северуса и пытался выровнять тяжёлое дыхание. В голову будто ввинчивали тонкие ржавые иголки, сердце отбивало стаккато, и от резкой боли слезились глаза. Прошло почти две недели с тех пор, как Северус начал давать ему уроки окклюменции. Каждый день по вечерам они уделяли время этому занятию. Гарри делал успехи, и потому легилимент-окклюмент с каждым разом всё усложнял и усложнял Гарри задачу: он выбирал более сокровенные и глубинные воспоминания, выдёргивал их на поверхность сознания и читал. Он сопротивлялся изо всех сил и уже скоро научился скрывать верхние и средние пласты разума. Однако самое тайное всё равно оставалось доступным Северусу.        Северус и хотел бы избежать этой унизительной процедуры — раскрывать чужой разум, как двустворчатую ракушку — тем более, когда сам хозяин тщательно пытается этому помешать, но только так он мог по-настоящему помочь Гарри. Как легилимент, Северус и без того повидал достаточно: прогулки с друзьями, разговоры с Сириусом, смерть Седрика и многое другое… но он знал, что можно копнуть ещё глубже, обнаружить нечто ещё более сокровенное. То, что Гарри скрывал лично от Северуса. А если они выйдут на этот уровень, то он достигнет нужной степени защиты от вторжения извне.        — Северус, прошу, достаточно на сегодня. Я устал, — Гарри сжал пальцами переносицу и закрыл глаза.        — Гарри, это нужно сделать сейчас, пока ты достиг максимальной концентрации.        — Но мне нужен перерыв, — взмолился Гарри. — Мы занимаемся этим уже два с лишним часа, я и представить не мог, что у меня столько воспоминаний… Ты столько всего узнал, что теперь мне кажется, будто ты видел меня голым!        — Хватит ныть, Поттер! Дисциплинируй себя. Поверь, Тёмный Лорд не будет сортировать твои потоки разума: он подчинит себе сразу всё!        — Тебе легко говорить, ведь это не у тебя ковыряются в мозгах и вытаскивают наружу самое сокровенное!        Северус взметнул палочку вверх. Ему легко говорить, как же. Знал бы Гарри, с какой тщательностью проверяет Волан-де-Морт его самого… Особенно после возвращения. Перед началом каждой ставки он залезает в голову всех Пожирателей, как последний параноик. Гарри пока не знает о начавшихся собраниях, а, следовательно, не знает и о том, что Северусу тоже приходится нелегко.        — Легилименс! — произносит Северус так быстро, что Гарри не успевает отреагировать: секунда и вот уже Снейп, воспользовавшийся его замешательством, вытягивает на поверхность самое скрытое и личное.        Северус видит, как Гарри хватает Фреда за руку и просит поцеловать ещё раз. Он практически ощущает на себе всё волнение и нежный трепет, которые затапливают Гарри в тот момент. Мгновение — и он уже стоит в комнате подростка, рассматривая вместе с ним стопку желтоватых конвертов с именем Фреда. Тогда мальчик улыбается и убирает послания в деревянную шкатулку, аккуратно помещая её на полку между книгами. Ещё миг — и вот Северус наблюдает, каким грустным взглядом Поттер провожает белокурого Мортена, идущего под ручку с неизвестной девушкой из Шармбатона. Снейп снова на себе чувствует всё отчаяние и одиночество. Он даже представить себе не мог, что Гарри так зацепил этот северный юнец. Секунда — и Северус снова оказывается на Гриммо 12, теперь он видит Гарри и Сириуса, разговаривающих о Мортене. «Ну, он просто дурак, раз упустил такую возможность, — крёстный Гарри говорит это на полном серьёзе, с ноткой смеха. — Северус знает?» Гарри смущается и отвечает: «Нет, конечно! Я не знаю, как он к этому отнесётся… Да и вообще… как-то неудобно разговаривать с ним на эти темы».        — Хватит! — будто сквозь толстый слой воды до Северуса доносится злой голос Гарри. — Прекрати!        И тут легилимент допускает фатальную ошибку: рассерженный голос Гарри вызывает в нём отголоски тревоги, и он отвлекается. В тот же момент Поттер выставляет перед собой щит, который отражает направленный поток легилимента на себя самого. Гарри, сам не поняв, как, не желая того, перехватывает поток и окунается сразу в самые глубокие воспоминания Северуса.        То, что он видит, ему не нравится. Гарри узнаёт школьный двор Хогвартса и четвёрку друзей, главным образом, по их отдельным приметам: по длинным кудрявым волосам Сириуса, полноте Питера, очкам отца и отстранённости Люпина. Мародёры не зря прозвали себя так — решает после увиденного Гарри. Его силой выбрасывает из воспоминания, но увиденное так задело подростка, что он сидит с закрытыми глазами и дышит через раз: от злости на отца, которого идеализировал все эти годы, от злости на Сириуса, который ни разу не упомянул ни о чём подобном, от злости на самого Северуса: почему он позволял всё это делать с собой?        Спустя минуту сознание Гарри проясняется, и он понимает, что увидел перед этим Северус. Гнев закипает в нём с новой силой. Поттер открывает глаза, вскакивает с кресла и сжимает кулаки до побелевших костяшек:        — Тебе не стоило заходить так далеко! Зачем ты это сделал? Я же просил тебя, Северус!        Северус молчит. Он чувствует себя некомфортно и отворачивается к книжным полкам, опираясь на стол позади себя. Гарри так сильно желал защитить эти воспоминания, что ненароком атаковал сам. Это хороший результат, у Поттера есть все шансы закрыться от Тёмного Лорда, если они продолжат шлифовать это умение. В конце концов, теперь у Северуса возникло такое чувство, что самые скрываемые тайны друг друга они уже увидели.        — Не считаешь, что мы в расчёте с тобой? — не поворачиваясь, спрашивает Северус. Он скрещивает руки на груди и всматривается в потрёпанные корешки книг на полке.        — Я увидел одно твоё воспоминание, а ты просмотрел всё! Всё, Северус! Я не хотел тебе этого показывать!        Северус со злостью поворачивается и опирается ладонью на столешницу:        — Конечно, я же не твой идеальный крёстный, которому можно доверить все тайны. Приношу свои извинения, мистер Поттер. Видимо, я недостаточно хорош для этого.        — Я не знал, как ты к этому отнесёшься.        — Зато ты, очевидно, знал, как к этому отнесётся Блэк.        — Нет. Но ты всегда казался мне таким… правильным. Не знаю, как это объяснить. Сириус — нет. Я подумал, что он точно поймёт меня.        Северус скривил губы. Гарри измученно посмотрел на мужчину и выдавил из себя то, в чём не мог признаться самому близкому человеку уже достаточно долгое время:        — Я гей. Но ты и так это уже понял…        Небывалое облегчение обволокло Гарри тёплой приятной волной. Давно стоило это сказать.        — Если это успокоит, я понял это гораздо раньше тебя. И был в курсе твоих экспериментов с одним из Уизли. Знал о том скандинаве.        — Что? — теперь Гарри скрещивает руки на груди. — Ты читал мои письма? Следил за мной?        — Ради Мерлина, Гарри, нет! Хвала магии, я не пал так низко, но ты совершенно не умеешь скрывать эмоции. Кроме того, всё и до Фреда было ясно — ты отличался от других мальчиков, и поверь, я знаю, о чём говорю.        — Ты тоже? — Гарри шагнул вперёд.        Северус покачал головой. Он не желал об этом говорить, но гнойный нарыв уже давно зрел между ними, и сейчас пришёл момент его вскрыть и залечить рану.        — По-настоящему я любил только твою мать. Я всегда знал, что между нами ничего не будет. На фоне твоего отца я выглядел ещё хуже, если это было возможно. Ты сам всё видел. Однако я никогда не отвергал тех, кто мог подарить мне хоть немного тепла. В том числе и мужчин. Такие, как я, не выбирают. И тогда, и сейчас мне был не важен пол человека.        — Такие, как ты? — глухо переспросил Гарри. Он обошёл стол и встал рядом с Северусом. — Какие же? Умные? Храбрые? Острые на язык? — Да, он понимал, что Северус не самый лучший человек: он любит запугивать студентов, не гнушается отработками и снятием большого количества баллов, бывает вредным и скрытным, не приветствует людей… но и среди этого набора качеств можно найти хорошие: Северус преданный, терпеливый и талантливый человек.        Северус горько усмехнулся:        — Ты говоришь это из-за своей привязанности ко мне, Гарри. Не многим людям я по-настоящему открывался в этой жизни.        — Тем лучше, — твёрдо отрезал Гарри. — Те, кто не смог увидеть в тебе хорошее, — никогда не увидят хорошее ни в чём другом, — он развернул Северуса к себе и ласково скользнул ладонями ему на талию, привычно обнимая высокое худое тело. Гарри положил щёку на его грудь и продолжил: — Легко полюбить доброго человека, потому что для этого почти не нужно стараться. Я считаю, это неправильно. Любовь не должна даваться легко, иначе грош цена таким чувствам…        — Гарри… — Северус замер. Какая-то непреодолимая сила мешала мужчине ответить на эти объятия. И вроде мальчишка обнимал его так же, как много раз до этого, но что-то совершенно иное, новое чувствовалось в этих движениях. Чуткость юношеских пальцев, застывших на чёрных лацканах сюртука, мягкость щеки, его глубокое дыхание и закрытые глаза с неровной тенью ресниц на коже.        Тогда Северус слишком устал для анализа сложившейся ситуации. В конце концов он поднял руки и обнял Гарри в ответ, ощущая под пальцами школьную мантию, понимая где-то на самом краю сознания, что и его движения едва уловимо поменяли свой вектор.