∞ † ∞
Гарри пришёл в себя в больнице, в светлой и чистой палате. Первое, что он увидел, — усталое лицо Северуса, задремавшего на стуле возле его кровати. Гарри позволил себе насладиться видом живого и здорового Северуса, представить, будто не было между ними этих долгих месяцев отчуждения, скользил взглядом по чёрной мантии, упирающемуся в шею тёмному воротничку сорочки, тонким губам с опущенными уголками и залёгшим под глазами кругам. Долго рассматривать не вышло: вскоре Северус открывает глаза и встречается взглядом с Гарри. Они молчат несколько минут. Северус кладёт ладонь на щёку Гарри и хриплым ото сна голосом произносит: — Всё закончилось. Он мёртв. Ты убил его и освободил нас. Гарри кивнул и тут же всё вспомнил. В том числе опустевшие глаза Сириуса. Его глаза наполнились слезами: — Сириус… — Мне жаль, — искренне произнёс Северус. И пускай ему не очень жаль самого Блэка, он никогда его особо не любил, но ему действительно жаль Гарри, для которого смерть крёстного стала очередной потерей за его короткую жизнь. Северус вытирает пальцами текущие по щекам Гарри слёзы и встаёт, чтобы позвать врачей.∞ † ∞
«МАЛЬЧИК, КОТОРЫЙ ГОВОРИЛ ПРАВДУ
Министр Магии, Корнелиус Фадж, сегодня публично принёс свои извинения Гарри Поттеру. События, произошедшие двадцать седьмого мая в Министерстве Магии, развеяли последние сомнения в возвращении Тёмного Лорда и его окончательной смерти. Подробнее читайте на стр.3».
Гарри свернул «Ежедневный пророк» и швырнул его в сторону. Много ли стоили эти извинения, когда столько людей успело погибнуть, пока Фадж пытался устроиться на падающем вниз стуле. Знал ли он, что падает вместе с этим стулом, или ему казалось, что всё превосходно? Впрочем, и это тоже уже не имеет никакого значения. Сириуса не вернуть. Не утешить Амоса Диггори, потерявшего сына, не залатать словами душевные раны всех тех людей, которые остались без близких благодаря Пожирателям. Всё, что действительно имело значение, так это смерть Беллатрисы, заключение Амбридж в Азкабан, а вместе с ней Люциуса и прочих Пожирателей, а также полная уверенность министра в невиновности Северуса. Роль двойного шпиона вновь подтвердил Дамблдор, ручаясь за свои слова жизнью. Что же касается розового цепного пса Министерства, то многочисленные жалобы родителей на применяемые преподавателем запрещённые методы не оставили Фаджу никакого выбора: Долорес была осуждена за использование непростительных заклятий на учениках, применение к ним сыворотки правды и многочисленных нарушений не только школьного устава, но и Общего Кодекса Магии. Если бы Гарри мог радоваться, ему бы непременно пришлись по вкусу эти новости. Но мир Гарри погрузился в густой вакуум, и все эмоции, кроме боли, умерли вместе с крёстным. Всё это время Северус оставался рядом. Они не упоминали тот инцидент, свидетелем которого стали молчаливые стены кабинета. Гарри вообще будто забыл всё, превратился в безвольную куклу, которая почти не разговаривала и не передвигалась по дому. Северуса тревожило то, что Гарри целыми днями сидел на диване в гостиной с книгой на коленях. Книга эта уже добрую неделю застыла на тринадцатой странице, но Гарри и это, похоже, не волновало. Он смотрел на бумажные листы перед собой и видел нечто совсем иное — страшное и пугающее. Ел Гарри тоже через раз и каждый приём пищи сопровождался болезненными уговорами Северуса. К началу июля Северус понял, что устал: от тусклого взгляда зелёных глаз, от того, что Гарри никак не хотел возвращаться из того состояния, в которое сам себя вогнал. Затолкал настолько глубоко, что не понятно, где конец и край этой бесконечной тоске в его взгляде. Но всё это — молчаливость Гарри вместо его незакрывающегося рта, пропавший из глаз блеск и весёлость — оказалось только началом. В какой-то момент Гарри снова стал видеть кошмары. И на этот раз он был уверен, что дело не в связи с Волан-де-Мортом, нет, тот окончательно мёртв, и он видел это своими глазами. Гарри снилась высокая каменная арка и растворяющийся в мерцающей чёрным шёлком завесе Сириус. Северус вновь вставал с кровати и шёл в соседнюю комнату. Всё будто вернулось на год назад: Гарри так же кричал, а после пробуждения жадно выпивал стакан воды, обхватывая иссушенными губами прохладный стеклянный край. Он хотел, чтобы Северус никуда не уходил, чтобы остался с ним, лёг рядом, обнял и пообещал никогда не покидать его. Но Северус всегда покидал его, не желая поощрять их невозможные желания. Он видел, как Гарри, освещённый тусклым светом луны, смотрит на него. Взгляд отчаянного и одинокого человека. С какой болью он заставляет себя не трогать Северуса, не касаться его лишний раз — словом, не давать больше повода отстраниться, как это случилось в школе. В зелёных глазах Северус видел своё отражение. Он желал прикоснуться губами к влажному от пота лбу и убрать с лица Гарри прилипшие чёрные волосы. О большем он боялся даже подумать. Неизмеримая, глубокая нежность вспарывала черноту внутри него и отчаянно рвалась наружу. Северус старался как можно скорее уложить Гарри и снова уйти в свою комнату, чтобы там, на своей кровати, до утра вершить над собой самосуд.∞ † ∞
Не только Северус волновался за Гарри. Вся семья Уизли переполошилась за него, а также Гермиона, которая писала письма и не получала на них ответа. Та же участь ждала и письма от Рона, который в кои-то веки превозмог свою лень и написал что-то. В конце концов, Северусу это надоело. В середине июля он отправил сову миссис Уизли с предложением отправить детей на отдых. В нём жила надежда, что Гарри, вместе с друзьями, хоть немного развеется и придёт в себя. К тому же, им полезно будет побыть порознь. Миссис Уизли ответила ему почти мгновенно: Билл, живущий в Египте, готов присмотреть за Гарри, Роном и Гермионой. Северус, всю свою жизнь не разделяющий восторга Гарри по отношению к семье Уизли вдруг понял, как много они делают для них. Билл — вовсе не плохой вариант. К тому же, Египет достаточно живописное место, омываемое морем. Гарри его идею с отдыхом не поддержал, и Северус едва сдерживал себя от грубого тона. Он не оставил Гарри выбора, просто поставил перед фактом: тот сейчас же идёт собирать свои вещи на отдых, и это не обсуждается. Перед отъездом Гарри просит разрешения писать Северусу письма. Тот неохотно кивает и позволяет Гарри обнять себя на прощание. Семнадцатого июля Гарри покинул их уютный коттедж и прибыл в Нору, откуда они втроём отправились к Биллу.∞ † ∞
Тридцатого июля Северусу приходит первое письмо от Гарри. Хедвиг, куда-то подевавшаяся с самого отъезда хозяина, ранним утром влетела на кухню через окно. Усталая и явно довольная собой, сова протянула лапку и жадно набросилась на предложенное Северусом угощение.«Здравствуй, Северус.
Представь моё удивление, когда спустя два дня после нашего прибытия к Биллу, в окно постучала Хедвиг. Она прилетела ко мне сама, поэтому мне даже не пришлось пользоваться услугами совиной почты. Впрочем, Дамблдор как-то сказал мне однажды, что у меня очень умная птица. Мы хорошо устроились: у Билла небольшой уютный коттедж, он даже выделил нам отдельные комнаты: отдельную мне с Роном и отдельную Гермионе (правда, она всё равно постоянно зависает у нас). До сих пор не знаю, что я здесь делаю, но если ты посчитал это нужным, то я больше не стану с тобой спорить. Вчера вечером ходили к морю. Побережье безлюдное (думаю, это заслуга магглоотталкивающих чар Билла) и очень красивое. Мы пришли как раз к закату. В тот момент, когда купол солнца опускался в море, я смотрел на розовое от его лучей небо и думал о том, что хотел бы показать тебе этот закат. Чтобы ты был рядом со мной в тот момент. Гермиона говорит, что я похудел. Она, наверное, считает, что я должен есть так же, как Рон (а он ест очень много). Билл почти весь день на работе, но скоро обещал взять короткий отпуск и свозить нас в Гизу (там находятся пирамиды). Есть ли у нас дома что-то новое? Хотя я сомневаюсь, что что-то могло измениться за такое короткое время. Не знаю, что ещё тебе написать: хочется всё и сразу, но я не хочу тебя утомлять.Скучаю, Гарри».
Северус свернул листок пополам и перевёл взгляд на Хедвиг. Та сидела на подоконнике, нежась в тёплых солнечных лучах и чистила пёрышки. — Не улетай далеко, — попросил птицу Северус и отправился писать ответ.∞ † ∞
Гарри сидел за высоким деревянным столом и мазал на обжигающий тост тонкий слой мгновенно тающего масла. Гермиона, как курица-наседка, заботливо подталкивала к нему вазочку с апельсиновым джемом и разливала мальчикам кофе. — Гарри, ты опять ничего не ешь, — недовольно вздохнула Гермиона. Рон, сидящий напротив с набитым ртом, закатил глаза и проговорил: — Отфтань от нефо. — Рональд! — возмутилась Гермиона. — Я съел целый тост, — в своё оправдание ответил Гарри. — А этот будет вторым. Билл сидел во главе стола и не лез в разборки друзей, хотя и на его взгляд Гарри слишком мало питался. Но он не мог винить его в этом: мальчик слишком многое пережил. Гермиона хотела было сказать что-то ещё, но в кухню влетела Хедвиг. Мягко спикировав на спинку стула Гарри, она протянула лапку с привязанным к ней посланием и, нежно укусив Гарри за палец, выпросила кусочек тоста. Гарри улыбнулся. «Наверное, впервые, после смерти Сириуса», — подумали все за столом. — Это от Северуса. Я… я поднимусь наверх и прочитаю… — Конечно… — Гермиона проводила друга печальным взглядом. На тарелке тоскливо остался лежать недоеденный тост.«Здравствуй, Гарри.
Хедвиг действительно умная птица, под стать своему хозяину. Даже несмотря на то, что я иногда называю тебя гриффиндорским тупицей, я надеюсь, ты понимаешь, что я говорю это не всерьёз. Я рад, что вы хорошо устроились. Полагаю, теперь Биллу придётся забыть о тишине и спокойствии на какое-то время. Не доводите его слишком, не то вернёт вас троих раньше времени. Нового у нас действительно ничего нет. Вчера я ходил в магазин за продуктами, и миссис Клиффорд спросила, куда ты пропал. Пообещал ей, что ты навестишь её, как приедешь. Кроме этого ничего не изменилось. Я хочу, чтобы ты понимал, Гарри: я отправил тебя отдыхать не потому что устал от тебя, а потому что устал наблюдать, как твои глаза бездумно смотрят в пустоту. Я надеялся, что ты сможешь отвлечься и тебе станет легче. Я жду от тебя, что ты, пусть и медленно, но реабилитируешься. Ты можешь писать мне что угодно. Это не утомляет меня, я всегда готов тебя выслушать. Я не забыл про твой день рождения. Подарок уже ждёт тебя в твоей комнате. С шестнадцатилетием, Гарри. Твоя мать гордилась бы тобой. И я горжусь тобой. Помни об этом. P.S. Я надеюсь, ты привезёшь мне из Египта сушёных лапок скарабея, мёртвую воду из Нила и горсть священного песка. (Вероятно, ты понял, что я пошутил. Однако если ты найдёшь всё это, будет просто замечательно).Жду твоего возвращения, Северус».
∞ † ∞
Каждое письмо от Северуса радовало Гарри. Он с нетерпением ждал Хедвиг и, получив желаемое, уходил наверх писать ответ. Его редкая улыбка стала появляться всё чаще. В письмах он писал Северусу, что Билл всё-таки показал им пирамиды («Это что-то невероятное, Северус! Думаю, это не могли построить обычные люди. Я стоял у подножия с полными песка кедами, и солнце слепило мне глаза, но я думал лишь о величии и грандиозности этой постройки»), а также сводил их в магическую часть Гизы («Я нашёл для тебя сушёные лапки скарабеев, мёртвую воду и священный песок. Жди!») и показал им второй пляж, оживлённый и людный, но не менее прекрасный («Люди все такие загорелые, ты бы видел это!»). В каждом письме Гарри писал, как сильно скучает по дому, что «…в Египте, конечно, совсем не плохо, но хочется поскорее обнять тебя и навестить миссис Клиффорд». Словом, Гарри писал ему всё то, чего никогда бы не решился сказать вслух. В каждой строчке он изливал Северусу душу, обнажал её ещё больше и даже не замечал, что снова топит себя в болоте. Гарри изнывал от своих чувств, и Северус понял, что разлука пошла на пользу, но только не им двоим и правильному течению их отношений, а их привязанности друг к другу, которая с расстоянием только окрепла и раскрылась ещё больше. Письма становились всё длиннее и длиннее, в конце концов, Северус отпустил себя. Он научился излагать свои мысли на бумаге искренне и открыто, но даже так старался не давать Гарри лишнего повода. Получалось у него это, скажем прямо, плохо. Потому что каждое письмо Северуса подгоняло сердце Гарри к горлу, освобождая место в груди чему-то тёплому и родному. В конце июля Гарри отпраздновал свой шестнадцатый день рождения и понял, что безнадёжно влюбился.