Не смей бежать от своих чувств

Антон запутался, запутался в своих ощущениях, желаниях, мыслях. После той сумасшедшей ночи прошло уже больше суток. Количество не отвеченных СМС от Данилы достигло пяти, но Антон так и не решился ответить на них, а тем более взять трубку. Трус? Возможно. Эгоист? Более верно. Как относиться к Арсению после его ночных страстей, тоже было неясно, но обнаруженная следующим утром коробка его любимых конфет под дверью спальни значительно улучшила настроение, хотя отношение к дарителю осталось настороженным. В СМС-сообщениях Данила просил прощения за ту ночь, за поспешность своих действий, а еще заверял, что Антон может на него рассчитывать. Ну и как после этого не чувствовать себя идиотом? Арсений прорезался ближе к полудню, и Антон несколько минут держал жужжащий телефон в руке и лишь потом взял трубку. — Антош, привет, — слишком радостный Арсений не совпал с Антоном, настроившимся на тяжелый разговор с мужем, и парень заметно растерялся. — Привет. — Антош, я приглашаю тебя сегодня вечером на ужин. — Я могу отказаться? — Антон вздохнул, перспектива его не вдохновляла. — Нет, не можешь. Ты что, забыл про договор? — голос собеседника приобрел стальные нотки, но после Арсений запнулся и уже совсем другим голосом произнес: — У нас сегодня корпоративная вечеринка, будут мои родители и твои, кстати, тоже. Это важное мероприятие для компании, и ты должен быть там со мной. — Арс… А для тебя это важно? — Антон запнулся. — Что? — Ну, важно, чтобы я был с тобой? — наконец произнес парень и сглотнул. Кажется, от того, как ответит Попов, зависит вся его дальнейшая жизнь. В трубке наступила тишина, и Шастуну показалось, что Арсений положил трубку, но он произнес: — Важно. Я заеду за тобой в шесть, ладно? — Хорошо, — едва слышно произнес Антон и выдохнул. Кажется, Попов не попрощался, поспешив сбросить вызов. Ровно в шесть машина Арсения была у калитки, и он вышел навстречу светловолосому парню, галантно открывая перед ним пассажирскую дверцу. — Спасибо, — выдохнул изо всех сил Шастун, стараясь не удивляться. Возможно, метеорит все-таки столкнется с Землей, если Попов продолжит поражать своим поведением все больше и больше. У входа в ресторан Арсений протянул руку, аккуратно сжимая в своей ладони длинные пальцы. — Антош, нам нужно поговорить. — Хорошо, давай позже, — Антон кивнул, улыбнулся матери, которая вышла к ним навстречу, пожал руку Попову-старшему и оглянулся, ловя на себе взгляд Попова-младшего. Пронзительный, глубокий, нежный. Антон поспешно отвернулся, спеша пройти в зал. Какое-то неясное чувство тревоги не покидало, сковывало, и сердце билось чаще, когда Арсений вновь брал его за руку, прижимал к себе, утыкался носом ему в плечо, порываясь что-то сказать, но его каждый раз отвлекали. Возможно, и к лучшему. Антона почему-то страшили эти безмолвная недосказанность и нежность, не на публику, а для него одного. Он все еще не знал, что ему делать и что будет завтра. Множество гостей, партнеров по бизнесу, от которых голова шла кругом. Антон вышел на балкон, с шумом вдыхая свежий воздух. Солнце садилось за горизонт, вечерело, зажглись фонари. Арсений подошел сзади, Шастун почувствовал его, уловил его запах, замер, когда руки мужа обняли его за плечи, а дыхание защекотало шею, так приятно. — Антош, ты мне нужен, — послышалось в этой тишине, Антон обернулся, сталкиваясь взглядом с глазами мужчины, и упал в пропасть. Где-то в банкетном зале гремела музыка, а на балконе целовались двое мужчин. Неистово, страстно, словно от этого поцелуя зависели их жизни. Хотя, возможно, так оно и было. Чужие губы уже переключились на шею, и Антон выдохнул, зарываясь пальцами в волосы мужчины. — Антон… Поехали домой, — жарко прошептал Арсений и потянул парня за руку, повел за собой мимо гостей опостылой вечеринки, вниз по ступеням, на улицу. Как они оказались в машине Попова, Антон почти не помнил и, как они добрались домой, кстати, — тоже. Страстный Арсений Попов сносил крышу, и Антон хотел его. Почему-то сейчас хотел его, как никогда. В дом мужчины ввалились, не зажигая света. На лестнице первого этажа остались лежать рубашки, а у дверей в комнату Арсения с Антона исчезли брюки. Полумрак комнаты и жаркие ладони на дрожащем теле, безумная нежность со всепоглощающей страстью. Обнаженное тело пылало на прохладных простынях, выгибалось. Антон коротко стонал, ощущая на своем члене жаркое дыхание и влажный язык, длинные пальцы сжимали темные волосы. Арсений целовал, ласкал, любил. Нависал сверху, выцеловывал шею, покусывал. Потом спустился ниже, обвел языком бусинки сосков, вслушиваясь в тихие всхлипы и тяжелое дыхание. Сжал упругие ягодицы, целуя каждый миллиметр обнаженного тела. — Арс... — Антон, словно в бреду, выстанывал его имя, дрожал, поскуливал, ощущая внутри себя несколько пальцев. Его растягивали неторопливо, нежно, даря удовольствие и ласку за все те годы, когда они, словно чужие, бежали от своих чувств и друг друга. — Мой, только мой, — прошептал Арсений, впиваясь в приоткрытые губы, беря жадно, толкаясь до упора. Замер, прижимая к себе дрожащее тело, толкнулся снова, не сдерживая стона. Внутри было так узко, так горячо. Его муж, такой ласковый, такой податливый и только его. — Все хорошо? — прошептал мужчина, утыкаясь своим лбом в лоб парня. Попов целовал щеки, глаза, губы лежащего под ним мужа, и Антон со стоном выгибался навстречу, легонько царапая плечи вместо тысячи слов. Безумная нежность, невероятная страсть. Арсений покусывал шею, движения становились резче, чаще, и парень под ним скулил, пытаясь дотянуться до своего члена, но мужчина перехватил его руку, прижал к простыням, а затем в несколько движений заставил со стоном кончить, изливаясь следом глубоко внутрь. Ночь. Невероятная, безумная ночь, в которой они любили друг друга и продолжали целоваться, несмотря на безумную усталость. Антон прикрыл глаза, засыпая у мужчины на груди, а Арсений уткнулся в светлую макушку и обнял парня, засыпая следом.