***
Юра сидел на кухне в доме Кацуки, листая новостную ленту, время от времени отвечая на редкие поздравления коллег или немногочисленных друзей. Делать было совершенно нечего. Отабек привёз его где-то в полдень домой, и сразу уехал в аэропорт, оставив своего железного коня на попечение Плисецкого. Поздравив и приняв поздравления от всех, кто дожил в пьяном угаре до первого января, Юра перешёл на диван в гостиную, захватив с собой из бара бутылочку бренди. Мысли витали вокруг Отабека. Юра упорно пытался понять, почему его так влекло к этому едва знакомому человеку. Он был совершенно полной противоположностью прочим ухажёрам Плисецкого: тих, скромен, амбициозен, твёрд в своих решениях и действиях. Он был словно любимая, зачитанная до дыр книга, в которой каждый раз находилось что-то невероятно интересное, новое, берущее за душу. Вик-чан дремал на своей корзинке, Юра медленно, но верно надирался под аккомпанемент звучавших в наушниках родных Сплинов, когда внезапно голос солиста прервался мелодией звонка телефона. Лениво нашарив телефон где-то рядом с головой, Юра не глядя ответил: — Психологическая помощь, здравствуйте. В трубке раздался бархатный смех Алтына: — Пожалуйста, помогите. Я улетел на два дня от любимого человека, и мне очень тяжело без его тёплого взгляда и милой улыбки. Боюсь, я не выдержу разлуки. Юра резко сел, проливая на себя половину алкоголя из стакана: — Бека?! Ты долетел? Всё в порядке? Ты уже дома? Как Карина? Отабек вновь засмеялся: — Тише ты. Я только вышел из самолёта. Сейчас поймаю такси и поеду домой. Ты там в порядке? Юра поставил полупустой бокал на стол, стягивая с себя промокшую футболку. — Я не в порядке. Ты в Казахстане, я в Японии, мне скучно, я решил безбожно надраться бренди, и только что пролил половину стакана на себя. Я не в порядке, Бека. Проговорив это, Юра уткнулся лбом в зеркало, слушая тишину на том конце трубки. Наконец, послышался серьёзный голос Алтына: — Я прямо сейчас возьму билеты на завтрашний рейс до Токио. Слышишь? Юра распахнул взгляд, нервно усмехнувшись: — Вот это мы с тобой попали, да? За жалких пять дней. Отабек молчал, и Юра продолжил говорить: — Отабек, откуда нам с тобой было знать, что простое предложение подбросить меня из аэропорта до дома Кацуки, закончится таким вот крупным ахтунгом. И как мне уезжать через пять дней Россию, Бека? Я ещё даже не видел Карину, но я уже полюбил твою дочь, Алтын. Как собственного ребёнка. — Юра… — Отабек. Пожалуйста. Останься там на пять дней. Пока я не вернусь в Петербург. Юра отключил телефон, убирая его в сторону, чтобы не остаться без единственного средства связи с этим миром. В голове отчаянно билась мысль о том, какой он безбожный идиот.День пятый
25 февраля 2018 г. в 22:51
Юри и Виктор сидели на кухне, обедая оставшимися с вечера салатами. Виктор пил горячий сладкий чай с лимоном, уверяя собеседника, что он в полном порядке, и у него совершенно не болит голова после четырёх бутылок шампанского, которые он вчера приговорил в одиночестве, в то время как Юри довольствовался лимонадом. Юри же с наслаждением потягивал кофе, улыбаясь, глядя на то, как Виктор старается не морщиться от громких звуков. Блондин, заметив направленную на него улыбку, тихо заметил:
— Рад, что ты в хорошем настроении и хорошо себя чувствуешь. Но, имей совесть, сделай хотя бы вид, что тебе меня жаль.
Не выдержав, Кацуки тихо мелодично рассмеялся, тут же однако разворачиваясь сторону холодильника, где, к его удивлению, располагалась аптечка. Нашарив в ней аспирин, Юри протянул таблетки и стакан воды мужчине:
— Держи. С ними точно полегчает.
Виктор тут же запил водой таблетки, благодарно улыбаясь:
— Ты самый настоящий друг. Что хочешь для тебя сделаю.
Юри чуть не поперхнулся кофе от такого заявления. Пульс застучал в ушах, оглушая. Немного помявшись, японец произнёс:
— Эээ… я хотел бы услышать твою музыку.
Виктор, продолжая улыбаться, отправил в рот кусочек салями и ответил:
— Отлично. Завтра и сыграю. Извини, но сегодня я просто не смогу сесть за руль, чтобы мы поехали ко мне домой.
Юри покраснел, переспрашивая запинаясь:
— Д-домой? К т-тебе? Зачем?
Надрезав корку апельсина, Виктор пожал плечами:
— Мой синтезатор там. Моя квартира — это практически моя студия.
— А… а записи у тебя нет? Мне очень неловко…
Никифоров перевёл взгляд с оранжевого фрукта на красного, как помидор, Юри.
— Странно слышать о неловкости от человека, который видел меня почти в любом состоянии и даже пообещавший станцевать для меня. Кстати, вот завтра и выполнишь своё обещание. Я сыграю что-нибудь подходящее, а ты станцуешь.
Парень совсем стушевался, пряча лицо за чашкой остывшего кофе, думая про себя о том, какой ёкай дёрнул его за язык проболтаться о своём давнем увлечении спортивными бальными танцами. Он надеялся, что Виктор на утро забудет его легкомысленное обещание когда-нибудь показать это. Но блондин, к его сожалению, прекрасно помнил весь вчерашний вечер. Даже тот лёгкий поцелуй в щёку под бой курантов. И как они танцевали в гостиной под какую-то русскую песню, и Виктор даже подпевал.
Отвернувшись, чтобы достать из холодильника пирожные и скрыть густой румянец, Юри относительно спокойно ответил:
— Ну, раз ты так настаиваешь.