Отпуск по обмену

      Уже неделю Юри просыпался не от звонка будильника, а от звонка Виктора. Неловко подняв слабыми пальцами телефон, парень сонно ответил: — Доброе утро, Витя. — Доброе утро, Юри. Тебя ждёт успешный день!       Кацуки тихо усмехнулся, усаживаясь на постели, привычным жестом сминая в ладони простынь там, где должна была бы быть рука Виктора: — Мне сегодня на работу первый день после отпуска. — Тогда тем более. Ты сможешь показать себя с новыми силами! Кстати, Юри, есть ещё кое-что.       Брюнет снова откинулся на подушки, закрывая глаза. Он знал, что сейчас скажет Виктор. Но всё равно спросил: — И что же? — Я люблю тебя. Созвонимся вечером по Скайпу.       На этом месте Виктор всегда сбрасывал звонок, и поэтому Юри расслабленно выдохнул: — Я тоже люблю тебя, мой невозможный музыкант. — Правда?       Кацуки подскочил на постели, глядя на телефон. Разговор продолжался. — Т-ты не отключился?       В трубке послышался тихий смех: — Мне стало интересно, что ты мне отвечаешь. А теперь до вечера.       На этот раз связь разъединилась, и Юри с глупой улыбкой посмотрел на заставку телефона. На ней был изображён Виктор возле плиты ранним утром. Взъерошенные волосы, джинсы, футболка, босые ноги и какой-то нелепый аляповатый фартук. А на лице — нежная улыбка.       Несмотря на то, что Юри стабильно ругал Виктора за утренние звонки, потому что на связь улетало очень много денег, весь следующий день он ходил счастливый и окрылённый. Этот день не стал исключением. Вместо очков в роговой оправе Юри надел линзы, вместо безразмерного свитера и джинсов — классические зауженные брюки и рубашку. Только причёску не стал менять. Поцеловав по привычке кольцо на безымянном пальце, Юри шагнул за порог в новый день.       В офисе большинство коллег оборачивались ему вслед. Многие не узнавали тихого и милого Юри Кацуки. Этот, новый, излучал собой уверенность, сияя каким-то внутренним светом. Некоторые из коллег заметили обручальное кольцо на правой руке, и уже к обеду по всему офису разнеслась новость, что Юри Кацуки помолвлен.       Первой к нему заглянула Минако, радостно бросаясь на шею. — Юри, наконец ты вернулся! Ну, как твоя поездка в Россию? Рассказывай, кого ты там себе подцепил? Я умираю от любопытства, кто смог превратить скромнягу Юри в то, что я вижу перед собой!       Юри тепло улыбнулся давней подруге: — Да, знаешь, столько всего произошло. Долго рассказывать. Я вас познакомлю, когда он приедет в Японию, обязательно. Он тебе понравится. Музыкант.       Слова Юри казались ему самому бессвязным лепетом. Минако с пониманием кивнула: — Понимаю, трудно поверить в счастье, когда вот оно, перед тобой, пусть и за сотни миль. Я рада за тебя, Юри.       Минако тепло обняла друга, после чего скрылась в своей конторке. Кацуки тихо хмыкнул, снова отворачиваясь к компьютеру, но ему тут же пришлось от него отвернуться. — Юри! Ты не отвечал на мои сообщения! Моя книга встала!       Юко ворвалась ураганом в его конторку, пылая гневным взглядом. Юри обернулся, ожидая, что былые чувства вновь встрепенутся в нём, и вся работа над собой полетит к чертям. Однако, вместо этого, в Юри проснулось презрение к самому себе. «Неужели я мог три года потратить на эту капризную, вздорную девчонку? Юри Кацуки, как же ты был слеп!»       Юко стояла на пороге, держа в руках явно новую стопку страниц своей рукописи. Юри, бросив взгляд на девушку, отвернулся обратно к компьютеру, возвращаясь к своей статье: — Юко-чан, не вежливо врываться так. И найди себе редактора, у меня нет на тебя времени.       Будущая госпожа Нишигори замерла на месте, хлопая глазками на затылок Юри. Такой безразличный тон в его исполнении девушка слышала впервые. Обычно, когда парень к ней обращался, в его голосе была целая гамма чувств, что очень ей льстило. Но теперь это всё исчезло. По спине прошёлся неприятный холодок. Девушка опустила руки с рукописью, делая шажок в сторону парня. — А… Юри… Это правда, что ты помолвлен?       Юри на мгновение поднял правую руку, демонстрируя золотое кольцо. — Да. Он музыкант из России. Старший брат моего «отпускника».Если это всё, мне нужно работать, Юко-чан.       Девушка замерла на месте, шокированная новостью. — Но, мы ведь друзья? Почему ты не сказал мне об этом? Ты поэтому отказываешься от моей рукописи?       Бросив взгляд на время, Юри быстро допечатал статью, направляя её редактору, после чего встал со стула, подхватывая пиджак и оборачиваясь к девушке. — Юко, мы не друзья. И я не обязан докладывать бывшей девушке о своём нынешнем положении. Я отказываюсь от твоей рукописи, потому что ты потеряла к ней интерес, и надеешься, что я сам тебе всё исправлю. Кроме того, у меня действительно больше нет свободного времени. Извини, я должен встретиться с другом за ланчем.       Дождавшись, пока пунцовая от стыда Юко выйдет из его кабинета, Юри запер дверь, направляясь в кафетерий. Отабек уже ждал его там, потягивая крепкий кофе с лимоном. Заприметив приятеля, он протянул ему руку: — Давно не виделись, Юри. Отлично выглядишь.       Кацуки пожал руку друга, садясь напротив и тут же отпивая глоток чая: — Я и чувствую себя отлично. Этот отпуск многое во мне изменил.       Отабек усмехнулся, кивая на руку друга: — В том числе положение.       Юри подколол в ответ: — Кто бы говорил, почти мистер Алтын-Плисецкий.       Алтын поперхнулся кофе: — Виктор разболтал? — Ну не Юрио ведь.       Отабек покачал головой, тихо вздохнув: — Если бы ты только знал, как я тебе благодарен за твою авантюру с отпуском по обмену.       Юри перевёл взгляд с друга на улицу, за которой спешили куда-то неизвестные ему люди: — Ты не представляешь, как я благодарен Юрио за его ответ мне тогда, в декабре. Кто знает, как бы всё сейчас сложилось.       Мужчины обменялись многозначительными взглядами, до конца ланча обсуждая несущественные мелочи жизни. Уже в конце ланча, Отабек достал из кармана шкатулку с обручальными кольцами: — Вы с Виктором наши свидетели. Так ведь?       Юри ничего не ответил, только, ухмыльнувшись, убрал шкатулку в карман пиджака, направляясь на выход: — Карине привет от меня.       Отабек бросил взгляд вслед Юри, едва заметно улыбнувшись, подумав о том, как здорово, когда есть друзья, которые понимают всё без слов. Вытащив из кармана телефон, он быстро набрал номер Юрия.

***

      Юра конструировал очередной ролик, когда его телефон глухо зажужжал на столе рядом с клавиатурой. Не глядя подхватив его, Плисецкий немного хриплым от долго молчания голосом ответил: — Плисецкий.       В трубке послышался бархатный смех и ласковые слова: — Разве так приветствуют любимых людей.       Юра, поставив ролик на паузу, откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза: — Здравствуй, Бек. Прости, я заработался, не посмотрел на дисплей. Как ты? Как Карина? Зубки прошли?       Гоша и Мила позади него переглянулись, не пряча улыбки. С тех пор, как Юрий вернулся из отпуска, его будто подменили. Работа всё ещё была на первом месте, но ровно до тех пор, пока не звонил его телефон. Если на дисплее высвечивалось одно из четырёх имён, Юра бросал всё, поднимая трубку, и не возвращался к работе, пока разговор не был окончен. И если с Виктором и Юри он говорил чаще всего быстро, то с Кариной и Отабеком он мог говорить часами.       Юра вслушивался в голос Алтына, пересказывавшего прошедшие сутки их с Кариной жизни, когда из него внезапно вырвалось: — Я люблю тебя, Бек. Я так по вам соскучился.       Плисецкому было наплевать на Гошу и Милу, плевать на всё. Он только хотел, чтобы сотрудничество с несколькими японскими фирмами наконец подтвердилось, и он смог уехать в долгосрочную командировку в Токио. Конечно, днём бы он пропадал в студиях, но всё остальное время он мог посвятить своей семье.       В трубке послышался тяжёлый вздох: — Мы тоже ужасно по тебе скучаем. Карина скучает по своему папе, а я скучаю по своему почти-мужу. Ты же не передумал? Я уже отдал кольца Кацуки.       Юра тихо вздохнул: — Бек, ты с ума сошёл? Я несколько дней в неделю пропадаю на чёртовых курсах, чтобы получить гражданство, а он говорит — передумал.       Плисецкий открыл глаза, всматриваясь в календарь над своим компьютером. Первая поездка в Токио была назначена через неделю, если партнёров устроит проект. И он сможет задержаться там на несколько дней. В эту поездку он собирался перевезти Путса и некоторые свои вещи.       В этот момент в кабинет зашёл Виктор, сжимая в руках флешку. Бросив взгляд на брата, Юра выдохнул: — Мне пора работать, Бека. Созвонимся вечером в Скайпе.       Отабек на том конце провода уже явно куда-то шёл: — Я люблю тебя, Юра.       Блондин прикрыл глаза, едва заметно улыбаясь: — Я тоже люблю тебя, Бека. До связи.       Закончив разговор, Юра процедил сквозь зубы: — Разлетится по офису…       Мила только отмахнулась: — Да знаем мы, уволишь. Чему тут разлетаться? Кому надо и так всё знают.       Виктор уселся на край стола брата, прихлёбывая кофе: — Ты наконец сказал эти слова. Сам. Я тебя поздравляю.       Юра цыкнул, протягивая руку за флешкой с музыкой: — Заткнись, Никифоров. И давай сюда свою музыку.       Виктор лишь усмехнулся, вручая брату флешку и перемещаясь к его помощникам. Юра тем временем нацепил наушники и включил на проигрывание треки для новых роликов. После первого же он не выдержал (1). Стащив наушники, он пулей вылетел из кабинета, скрываясь в туалете. Мила тихо спросила: — Чего это он так?       Виктор покачал головой, отставляя чашку с недопитым кофе в сторону, удаляясь следом за братом. Дверь оказалась не заперта, и Никифоров тихо вошёл, прикрывая за собой двери. Юра стоял склонившись над раковиной, с его лица стекала холодная вода и слёзы. Заметив присутствие брата, он хрипло проговорил: — Да ты охренел совсем! Предупреждать же надо.       Виктор подошёл ближе, выключая воду и подавая бумажные полотенца. — Тебя так зацепило? — А по мне не видно?       Юра привёл себя в порядок, выбрасывая скомканную бумагу в корзину, прислоняясь поясницей к раковине. — У меня и так кошки на душе скребут, а тут ты со своей музыкой.       Плисецкий зажмурился, кусая губы. Виктор только тихо вздохнул: — Тебе всего неделю потерпеть осталось. А я только через месяц смогу поехать.       Мужчины замолчали, глядя каждый в свою сторону, пока Виктор не прошептал: — Спасибо тебе за Юри, брат. Ты мне подарил новый смысл жизни.       Плисецкий только кивнул, боясь не совладать с голосом. Он сам всё ещё не знал, какие высшие силы благодарить за этот отпуск. Одно он знал точно: их с Отабеком дочь будет гордиться своими отцами.