Rosenrot

Сразу же после этого. Оно наблюдало. Новобрачная стояла в спальне в тёмно-красном свободном платье, раскладывая на столе приборы, что привезла в чемодане. Рассматривала содержимое разнообразных пробирок, сверяла надписи на этикетках. Отдельно от всего остального поставила колбу с странной прозрачной жидкостью, а рядом с ней — стопку батистовых платочков. Крыса, которую она уже достала из коробки, блаженно похрустывала хлебной коркой, изредка посматривая на хозяйку. Проведя пальцами по прутьям клетки, женщина села за стол, и набрав в пипетку жидкости из колбы, выпустила её на белоснежные платки. Интересная особа, хотя ничего нового. Брюнетка, англичанка… Нет, в ней было что-то такое, что настораживало. Она выводила на каждом платке монограмму — букву «М» из четырёх перекрещенных сабель. Значит, сегодня ночью взглянём на невесту. На что она похожа? *** Внизу, в посудомойне, Оно увидело другую картину:  — Что это вообще такое? Откуда эта мерзость здесь взялась? — спросила сестра, снимая с плиты чайник.  — Без понятия. — рассеяно ответил брат, крутя в руках чашку. О чём он думает? О том, горяча ли вода для чая? О, как же Оно обожало эту тёмную парочку, и как любила их заводить…  — Ты сказал, что убил её.  — Нет. Я просто выгнал её из дома. Думал, издохнет сама.  — Как же эта дрянь выживала эти месяцы? Видимо, питалась объедками. Как и все мы здесь.  — Скоро это кончится, Люсиль. — брат взял в руки жестянку, но на этот раз не синюю, и засыпал чай в чайничек для заварки. Оно заметило, как его рука дрогнула. Минутная слабость или непроизвольная дрожь?  — Да неужели? — сестра залила воду и захлопнула чайник. — Её денег до сих пор нет.  — Всему своё время.  — Ты всегда так говоришь. — Люсиль ещё раз внимательно осмотрела чашки и отставила в сторону одну, с выщербленным краем. Потом поставила на поднос идеально подходящие друг к другу чашки и молочник. По семейной традиции они были украшены перегородчатой эмалью. Изумительны. Так мало осталось истинных сокровищ в этом доме.  — Как только она подпишет последние бумаги… — она обняла брата, и прошептала на ухо:  — А до этого… Постарайся не делать ошибок. Ничего не сказав, но с каким-то странным выражением лица, он спрятал красную жестянку, и взял в руки поднос. *** Анна вновь набрала в пипетку раствор, и перед тем, как вновь нарисовать на чистом полотне очередного платка монограмму своего отца, задумчиво посмотрела на крысу, что не спеша доедала корку, обильно усыпанную мышьяком. Потом на настырную собаку, что крутилась по комнате, что-то тревожно обнюхивая. Девушке, как ни странно, было спокойно в этом доме. Разнообразные тени, скрипы и шорохи не пугали её, только сильно отвлекали. Сырость была тоже привычной — после смерти матери она и брат вместе с отцом переехали в одно из тех мест в Англии, где влажность и болота — обычное явление. Так что, пока Мориарти раздражал только щенок, что уже скулил рядом со столом, требуя внимания.  — Чего тебе? — она опустила пипетку обратно в колбу, и наклонилась к нему. Пёсик выпустил из зубов красный мячик, приглашая своего нового друга сыграть в апорт.  — Бог мой, откуда ты это достал?! — на место злости пришло удивление — собака, что никогда не была в доме, отыскала игрушку, что признала за свою. Потом удивление сменила настороженность — возможно, этот щенок уже был здесь? Подняла мячик, и внимательно осмотрела его со всех сторон. Никаких надписей или гравировок, только следы миниатюрных челюстей.  — Ладно, раз ты настаиваешь… — девушка бросила мячик так, что он вылетел из комнаты. Собака бросилась за ним, а Анне оставалось только надеяться, что пёс быстро не вернётся. Она возвратилась к прерванному занятию, выводя на полотне прозрачным веществом затейливые завитушки. Крыса с любопытством наблюдала за своей хозяйкой, изредка похрустывая травинкой, из которых было сделано её своеобрзное «гнездо». В комнате на время воцарилась тишина, которую изредка нарушал стук пипетки об край колбы. Внезапно в камине что-то громко треснуло, заскрипели половицы, и Мориарти с испугу чуть не выронила из рук только что сделанную партию носовых платков — по помещению раздались громкие стонущие звуки, переходящие в устрашающий вой. Эхо прокатилось по пустым коридорам, и, не успев затихнуть, взвыло вновь. Крыса, испугавшись громогласных раскатов леденящих кровь звуков, заметалась по клетке с истошным визгом, а девушка инстинктивно схватилась за лежащий на столе револьвер. Только эта ужасная какофония прекратилась, в спальню, как ни в чём не бывало, вбежала собака, радостно виляя хвостом, и требуя похвалы. Но без игрушки.  — Куда ты его подевал? — Анна, будто очнувшись от кошмарного сна, присела рядом с щенком, и машинально водя рукой по его спине, неотрывно смотрела на открытую дверь спальни. Пёс радостно залаял, сев на задние лапы и поджав хвост под себя. И в комнату вкатился мячик. Вкатился сам по себе…  — Что за чертовщина?! — очнулась девушка окончательно, и схватила игрушку рукой. Она была скользкой и покрытой красной глиной, хотя Мориарти отчётливо помнила, что мячик был чистым, когда она его бросала. Вскочила на ноги, и выбежала из комнаты. Стоя босиком на холодном полу, ещё раз осмотрелась — никого. Подошла к полуизгнившим перилам и посмотрела вниз. Пустота. Мёртвый дом, полный крыс и бабочек, которых девушка ещё не видела.  — Мисс Мориарти? Что-то случилось? — голос Шарпа вывел её из оцепенения и, обернувшись, Анна натянуто улыбнулась.  — Ничего. Просто рассматриваю дом с нового ракурса.  — Вы самая странная особа, которую я когда-либо видел. — заметил баронет, входя в спальню и ставя поднос с чаем, что держал в руках, на стол. — Как на вас смотрят в обществе?  — А что такое? — Мориарти вошла следом за ним, и присела на стул.  — Одинокая и богатая девушка, химик, костюмер, что странно — с вашими капиталами вы вполне можете удачно выйти замуж. К тому же наездница и стрелок…  — Я росла в окружении мужчин. Сами понимаете, какое там воспитание. Поэтому никаких вопросов, сэр Томас.  — Но вот это — не женское занятие, мисс Мориарти. — Шарп взял в руки одну из пробирок, с интересом её рассматривая. — Что это за жидкость?  — Там всё написано. — скучающе протянула Анна, забирая у него сосуд, и возвращая его на место. — Серная кислота. Мой вам совет — если вам дороги руки, не вздумайте трогать что-либо на этом столе. Особенно если этикетка жёлтого цвета. Лёгким испугом не отделаетесь, ожоги — самое меньшее.  — А что тогда большее?  — Содержимое вот этой пробирки может лишить вас руки — азотная кислота проедает плоть до костей.  — Как вы это всё удерживаете в голове? — удивлённо спросил Шарп, рассматривая огромную коллекцию разнообразных жидкостей, солей и порошков. Девушка тем временем спрятала стопку ещё влажных платков, и достав из чемодана записную книжку, раскрыла её, собираясь что-то объяснять, но баронет, будто вспомнив что-то, сказал:  — Люсиль приготовила чай. Думаю, он вас взбодрит. Анна удивлённо вскинула бровь, и, по-видимому, передумав что-либо говорить, взялась за карандаш. В комнате снова воцарилась тишина. Шарп, наблюдая, как Мориарти выводит что-то в книжке, отчаянно пытался вспомнить: какую жестянку он брал последней? Красную или синюю? Внезапно в вихрь мыслей ворвалось сожаление — не стоило возвращаться сюда. В этот ужасный дом с его ужасными звуками, тенями, ужасом и низости. Не нужно было тянуть сюда её. Уже смотря на собаку, что вертелась около кровати, Томас настолько углубился в хаос внутри себя, что не заметил, как Анна закончила писать, и теперь внимательно его разглядывала. Внезапный порыв ветра заставил его вздрогнуть — по пустым коридорам эхом пронёсся короткий вскрик-стон, отчего крыса испуганно взвизгнула, а щенок юркнул под кровать.  — Что это за звуки? — девушка поднялась, беря в руки чашку с чаем. Баронет взглянул на неё, и, вздохнув, ответил:  — Восточный ветер. Когда он подымается, в дымоходе возникает вакум, и если все ставни закрыты, то дом… Он просто… Дышит.  — Возможно ли что-то сделать с этим?  — Нет. В детстве я рыдал каждый раз, когда слышал это. К странностям этого дома нужно привыкать… Новая волна стонов пронеслась по всему дому, содрогая его до основания. Напоминающие одновременно вскрики раненых, стоны умирающих и рыдания младенцев, они заставляли кровь стынуть в жилах. Шарп невольно дёрнулся, задев руку Анны, и она выронила из ослабевших пальцев чашку. Упав на пол, не разбилась, но её содержимое разлилось по ковру. Мориарти, схватив со стола платок, присела, чтобы вытереть разлитый чай. Но когда на белоснежной ткани появились первые коричневые пятна, девушка едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от испуга: поверх следов от чая начал медленно проявляться алый рисунок — буква «М» из четырёх перекещенных сабель.  — Анна? — Томас заметил, как она изменилась в лице: вместо обычной сдержанности — застывшая маска ужаса с стеклянными и широко распахнутыми глазами. Взял её под руку, помогая встать и не понимая, что так заставило её изменится.  — Сэр Томас, вы, кажется, говорили, что хотите принять ванну. — голос девушки звучал глухо. Смотря в одну точку, она негнущимися пальцами подняла чашку, не выпуская из рук платка. *** Оно наблюдало. Муж, напуганный неподвижностью новобрачной, сдержано кивнул, находясь в сильном замешательстве: он не говорил, что хочет принять ванну. Оно видело, как сильно они были испуганны: она — потому что увидела что-то такое, чего другие не видели или закрывали на это глаза, ослеплённые любовью, он — не зная, что происходит. Что-то нечисто здесь, думало Оно, видя, как муж покидает спальню, даже не поцеловав жену, как он делал обычно. Но как только он ушёл, новобрачная оживилась. Бросилась к своим пробиркам, и, выжав платок над небольшой посудиной, влила в стёкшую из ткани жидкость какой-то раствор. Она была так увлечена наблюдением, что не заметила (или не видела?) склонившуюся над ней полупрозрачную фигуру, что уставилась пустыми глазницами, наблюдая за реакцией в посудине. В глазах новобрачной вспыхнул ужас, когда она увидела, что содержимое расслоилось и внизу оказалась мутно-жёлтая жидкость… А Оно наблюдало, как дыхание Дома ворошило сухие листья, которые то влетали в окна, то пролетали мимо. Из разрывов обоев, покрывавших стены дома, сочилась похожая на кровь глина. От ударов ножом, или от лезвия, которым медленно проводили по вене? Вылетели мёртвые головы; начали свой пир опарыши, сидевшие до этого в скрытых от глаза щелях. Безумный мозг Дома гнил, а ночь укрывала луну своими крыльями, украсив полы изящным рисунком. В подвале плясали мёртвые головы, ведь там было холодно и темно. И потому, что они были голодны. Им хотелось бабочек. *** Лондон, Англия. Утром, на следующий день.  — Я даже забыла, как выглядит нормальный лондонский почтальон. — ворчала мисис Хадсон, ставя на стол поднос с завтраком. — От вашей почты, мистер Холмс, у меня просто волосы дыбом встают! То письмо приносят какие-то оборванцы, то оно влетает в окно вместе с камнем, а ваш брат Майкрофт присылает лакея с таким важным видом, будто он из Букенгемского дворца. А сегодня рано утром пришёл какой-то человек, сунул мне в руки письмо, буркнул пару слов и скрылся в толпе…  — Где письмо? — Холмс вскочил с кресла, бросив на стол так и оставшуюся не заженной трубку.  — В прихожей. — он рванулся вон из комнаты, а мисисс Хадсон крикнула ему вдогонку:  — Я думаю, что там бомба! — и, повернувшись к доктору Ватсону, продолжила:  — На мистера Холмса я давно махнула рукой, но вы, доктор…  — Миссис Хадсон, оставьте нас. — сыщик вернулся в гостиную, держа в руках листок бумаги.  — От кого письмо? — Ватсон взял в руки конверт, что выпал из рук Холмса, и осмотрев его со всех сторон, бросил на конторку. — На конверте ничего нет.  — Немного есть. У человека, что запечатывал письмо, руки выпачканы мелом — посмотрите на уголок конверта. Что можете предположить?  — Учитель? Или играет в бильярд?  — Вполне возможно. Но бумага, на которой написано послание, пахнет женскими духами, И почерк, на первый взгляд, женский, но только на первый взгляд.  — А что писал этот таинственный отправитель?  — Приглашает нас к двенадцати часам к мисс Мориарти.  — Но она уехала две недели назад!  — Верно. Это писал не Моран — он бы заявился лично. Может, Эдуард вернулся, но Анна говорила, что брат приедет через полгода. Сейчас десять часов, и мы наверняка успеем, если пойдём пешком. Одевайтесь, Ватсон, мне ещё надо ввести вас в курс дела. Холмс взял в руки трубку, подхватил с конторки конверт и письмо, и спустился в прихожую. Доктор, вздохнув, отправился вслед за ним. И спустя несколько минут они уже шли по немноголюдной улочке, и детектив начал свой рассказ:  — Лет пять назад, когда вы женились и съехали с Бейкер-стрит, у меня появилось дело, связанное с мелкой бандой шантажистов. Эти люди подделывали письма особ из высшего света, и требовали за них громадные суммы. Они не были связаны с Милвертоном, что всегда пользовался правдивой информацией. Ко мне обратился один полковник, жена которого попала в лапы этой шайки, с просьбой разобраться в этом клубке. Дело было простым — они не следили за языком своих людей. Один сказал, полиция услышала, и всех поймали — кроме одного. Этот человек укрылся от правосудия на некоторое время, но потом попал в лапы профессору Мориарти. Его представили главарю как мастера подделывать почерки, но на одном из заданий он провалился, и Мориарти решил узнать, где хранил глава шантажистов деньги, чтобы окупить промах. Два месяца пыток не принесли никаких результатов. А потом появился неизвестный в чёрном плаще. Он за час выпытал у заключённого про тайник, и застрелив пленника, отдал Морригану листок с адресом и исчез. Потом этот человек едва не попался мне — он успел вырваться, когда его застали на месте преступления. Только после смерти Мориарти я узнал имя неизвестного. Профессор математики в недалёком прошлом, он занимался канцелярией у Милвертона, несколько раз совершал убийства, мастерски подделывал письма…  — Эдуард Мориарти?  — Верно, Ватсон. Это письмо — его работа, как я уже говорил. Но он никогда не пишет карандашом — видимо спешил, а под рукой не было пера. За ним кто-то стоит… *** Ровно в двенадцать дня к дому Мориарти подъехал экипаж, а с противоположной стороны подошли два джентельмена.  — Шерлок? — выходящий из экипажа высокий мужчина изумлённо вскинул брови. — Ты здесь зачем?  — Здравствуй, Майкрофт. Ты тоже получил это? — детектив протянул брату своё письмо.  — Да. Эдуард вернулся не один. Ты уверен, что Джеймс Мориарти умер?  — Я видел, как он упал в пропасть.  — Доктор Ватсон, останьтесь здесь. Возможно, я и мой брат — самые опасные спутники, ведь сейчас из каждого окна в нас могут целится стрелки. Пойдём, Шерлок. — Майкрофт одел цилиндр, который до этого держал в руках, вместе с детективом вошли в ворота особняка. Навстречу им выбежала бледная, как смерть, Сьюзан. Сдержано кивнув гостям, она опасливо оглянулась, и что-то шепнула на ухо Холмсу-старшему. Он вопросительно посмотрел на неё, и она утвердительно кивнула. Когда братья поднялись на порог и вошли в холл, к ним подошёл Моран. Старый полковник был чем-то обеспокоен, и когда он помогал снимать Шерлоку пальто, то тот заметил, что руки у стрелка дрожат.  — Оружие оставьте в верхней одежде. Ради вашей же безопасности. — Моран был настойчив, и детектив достал из кармана пиджака револьвер, и отдал полковнику. Тот придирчиво осмотрел оружие, и сунул в карман пальто.  — Прошу наверх. — Сьюзан собралась подниматься, но внезапно вошедший молодой человек привлёк её внимание. Сняв и бросив на руки девушки пальто, юноша быстро взбежал по лестнице, сжимая в руках какой-то продолговатый предмет.  — Клерк? — Майкрофт повернулся к Морану, ожидая ответа.  — Если бы это был клерк… Но подымайтесь, господа, вас там ждут. Когда братья подымались на второй этаж вслед за напряжённой служанкой, терпению Холмса-старшого пришёл конец:  — Что, чёрт побери, происходит?  — Не кипятись, Майкрофт. Не думаю, что Эдуард что-либо нам сделает. Кстати, кабине вот там. А ты, Сьюзан, оставайся здесь. — Майкрофт и Шерлок вошли в коридор. Пройдя несколько шагов, детектив открыл дверь слева, и они вошли в кабинет. В комнате царил полный беспорядок: по полу, на столе, по книжным полкам — кругом были разбросаны разнообразные бумаги. Коллекция оружия была вскрыта, шкафы тоже, книги с полок куда-то исчезли. Но это не насторожило Холмса-младшего. Его больше беспокоили двое мужчин, что изучали какие-то бумаги, сидя за столом. Одного сыщик знал — это был брат Анны - Эдуард, но другой… Высокий, сутулый и худощавый, он казался до боли знакомым.  — Не ожидали, мистер Холмс? — хриплый голос вернул всё на места. Он. Профессор Джеймс Мориарти. Хоть это было невозможным.  — Если честно, то нет. Она знала?  — К счастью, да.  — Убийство Кушингов…  — Моих рук дело. Мне их заказали. Теперь мы ищем причину, почему мисс Анна Мориарти исчезла из Лондона.  — Мистер Мориарти… — Майкрофт хотел вмешаться, но профессор, резко повернувшись, прервал его:  — Только не говорите, что это вы посоветовали ей связаться с Шарпом! Или вам мало Вероники?  — Вероника погибла случайно, сэр.  — Случайно? Вы пытались отравить меня. Этот факт — тоже случайность?  — Нет, но…  — Отец... — юноша, что рылся в бумагах, валявшихся на столе, поднял голову. — Всё стало на свои места.  — Что ты нашёл, Эд? — Мориарти обернулся в его сторону. Эдуард поднял вверх небольшой листок бумаги и прикрепленный к нему чек:  — Заказ. На сэра Томаса Шарпа. Его голову оценили в пять тысяч фунтов.  — От кого заказ?  — МакМайкл и Кушинг.  — Финансист?  — Чек подписан Кратером Кушингом.  — Его кассу мы вскрыли полтора месяца назад.  — А МакМайкл был убит Анной месяц назад. Его лондонские капиталы были вскрыты, когда она уехала с Шарпом. — вмешался Холмс-младший. — Остаётся узнать, когда ей заказали баронета.  — А вот эта телеграмма Холмсам с надписью «Перехвачено»… Вас просили разобраться с Шарпом, а нам — принести его голову. Чего добивался Кушинг, прося нас убивать его? — Эдуард присел на край стола, рассматривая телеграмму.  — Они думают, что сотворив такое, он недостоин публичной казни. — профессор взял с пола одну из газетных вырезок, и, повертев в руках, снова бросил на пол.  — Думали, отец. Но мы должны ей помочь.  — Связной уже в пути. Если вам это интересно. — Майкрофт подошёл к двери, и положил ладонь на дверную ручку. — Прошу меня извинить, но мне пора. Холмс-старший кивнул на прощание головой и вышел. Когда его шаги стихли на лестнице, профессор Мориарти обернулся к Шерлоку Холмсу:  — Наши пути пересеклись, мистер Холмс. Нас натравили на одного человека, и поэтому я вынужден спросить вас: вы согласны работать со мной?  — Ради безопасности вашей дочери?  — Не только. Это касается не только Анны, это касается всей Англии.  — Хорошо, сэр. Когда начинаем работу?