Горький персик

Мидория сам не заметил, как на самом деле прошел не один год. Единственным показателем для него стал стремительный рост Акиры. Казалось, еще совсем недавно она была крошкой с ушками и миленьким хвостиком, которую всегда нужно было держать на руках. С младенцем на руках, Мидории было тяжело зависать в лаборатории (пару раз он чуть не попутал приготовленную смесь для малышки и реагенты), писать доклады о разработках и испытаниях, заботиться о семье и доме. Зато так ему было гораздо спокойнее в том плане, что ребенок всегда был при нем и не одинок, чтобы не было возможности дать Лиге Злодеев захватить малышку снова. Но Мидория знал, что это лишь затишье перед бурей, потому усердно готовился, по-своему. По началу все шло неплохо, но утомление скапливалось, и вот сейчас, к примеру, с Каччаном он вообще не разговаривал, вечерами просто падая в объятия возвращающегося блондина и почти мгновенно засыпая. Но это были, наверное, самые насыщенные годы его жизни. Он ни капли не жалел о потраченных усилиях и напряжении. Каччан дома стал еще более спокойным, следил за тем, что и как он делает и говорит, чтобы Акира не повторяла за ним. Однако это не спасло их от комичного конфуза, когда ее первым четким словом стало не папа или мама, или еще что попроще. Она протянула ладонь утром, когда Катсуки и Изуку наклонились над ней перед тем, как разбудить и взять с собой на завтрак, улыбнулась, глядя на Мидорию, и сказала первое слово. - Декю! Каччан никогда в жизни так не смеялся (точнее, лаял как собака, почти задыхаясь от хохота и корчась на полу). А Изуку не отрывал взгляда на подхватившую смех отца малышку и думал, что, в принципе, ничего удивительного в этом нет. Возможно, он просто устал удивляться. То утро было наполнено смехом и довольными криками. - Декю! Декю! Декю! Каччан просто поцеловал насупленного Зайца в итоге, но не скрывал улыбки. Чем больше Акира росла, тем больше она напоминала Каччана, и Изуку, прислушиваясь к советам Митсуки Бакуго, воспитывал дочь так, как положено волкам. Толком с Акирой гулять не получалось. Они вместе шли на работу Изуку, в корпус, и оттуда домой. А во время рабочих часов к ним заглядывал в гости Мик-сенсей и Хак, с которым Акира и находила общий досуг в комнате отдыха. В свободные перерывы приходил и Айзава-сенсей, которому она жевала казавшиеся бесконечными ленты бинтов. Редко, но в лабораторию приходил и Каччан, и тогда помещение наполнялось счастливым поскуливанием и тявканьем растущего волчонка. Но приходил он не только ради дочери, которой тоже, естественно, уделял внимание. Так же он бессовестно крал Деку из лаборатории, пока настаивается очередной реагент или прерывалась работа над отчетом, потому что в комнате отдыха, куда они направлялись, были более важные для них вещи, которые все чаще уходили на задний план. У Каччана срабатывал инстинкт, можно сказать сезонный гон, а Изуку был рад проявлению внимания со стороны пары, ведь дома у них друг на друга времени почти не оставалось. Единственным исключением были особые даты, когда Акиру отправляли к родителям Катсуки, поскольку Инко уже переехала за границу к отцу Изуку. Долгое время Мидория не реагировал на даты – он всегда забывал о времени, когда увлекался чем-либо. Но раз за разом он пропускал собственный день рождения, благо хоть день рождения Каччана он помнил, а о годовщинах даже не думал, но пришлось поставить напоминалку в телефон, чтобы не расстраивать Бакуго еще больше. Блондин всегда молчал на такое своеобразное пренебрежение со стороны Изуку, но исправно дарил подарки и устраивал ужины, делал что-нибудь запоминающееся. Совесть Мидории не позволила ему оставаться таким же халатным к тому, что его пара считает важным. И Катсуки действительно становился более спокойным, когда его пара отвечала своей инициативой в построении семейных обрядов, куда, правда, все еще не входил его собственный день рождения. Через год после приезда домой, Изуку встретил вернувшегося в Академию Тодороки. Случайная встреча в коридоре была смущающей со стороны Тигра и прохладной со стороны Зайца. - Здравствуй, Мидория. Хорошо выглядишь, - поприветствовал Шото и поклонился. - Здравствуй, Тодороки-кун. Ты тоже вырос. Как служба? - Спасибо, все хорошо. Я вернулся в наше патрульное отделение. - Ясно. Мидория хотел пойти дальше, но его остановил полный горечи, тихий голос Тигра. - Мне очень жаль, Мидория, что все произошло так, как произошло. Но обещаю, я заслужу твое прощение и искуплю свою вину. Изуку хлопнул ладонью по плечу Тодороки, продолжив свой путь в кабинет. - Лучше себя побереги, Тодороки-кун. Удачи на работе. Даже спустя столько времени, Изуку, встретив друга из прошлого, не был готов простить то отчаяние, что испытал, когда понял, что происходит и что его предали. Видимо, прошло еще слишком мало времени. Он не испытывал ненависти и желания отомстить, но из своей жизни уже мысленно вычеркнул наличие бывшего одноклассника, с которым неплохо общался в течение нескольких лет. Про свою задумку Изуку тоже не забывал, и относительно недавно, можно сказать, провел первые испытания. Конечно, это разительно отличалось от инженерных разработок перчаток и ботинок для Катсуки (ну, и для других героев), но он не мог вовлечь никого больше в свою задумку, потому что он сам являлся ее частью. Его причуда – регенерация, усилившаяся после заточения в лаборатории Шигараки, и фактически бессмертие, предел которого он, специально, не замерял, но в лабораторных условиях мог выдерживать как взрывы (при испытаниях), так и химические реакции (ожоги, окисление). Было дико больно, но зато продуктивно как в плане развития собственного болевого порога и, конечно, исследований. Были проведены ряд исследований генетики происхождения причуд. Связаны ли они с тотемами, каким образом передаются по наследству. Можно ли управлять генами, чтобы получить идеальное сочетание. И, в конце концов, тайна семи печатей – соулмейты. Все это терроризирует пытливые умы ученых не одно поколение. Все очень увлекательно, но Изуку интересовала и беспокоила все больше лишь собственная семья. Если он действительно бессмертен, относится, судя по снам с животной сущностью, именно к Лунному Зайцу, то выходит он переживет всех – и Каччана, и Акиру, и, конечно, родителей и друзей. Около года он метался в мыслях, что ему важнее исследовать на основе собственного организма. Способы собственного убиения или же сохранения жизни своим дорогим людям на основе крови? Лига Злодеев как раз занималась подобной генной инженерией. Однако опыты оказались неудачными – гены отторгали друг друга, потому сознание людей покидало деформированные тела, и получались Ному – человекоподобные монстры, однажды уже нападавшие на гражданское население, остановленные героями и вскоре скончавшиеся от недостатка в получении поддерживающих лекарств. Потому Изуку, максимально извлекая бесконечными вращениями центрифугой и расщепляющими кислотами, смог выделить из своей крови плазму с активной частицей собственного ДНК, несущее золотое семя его причуды. И он решился на первый опыт. Чтобы стать Ному, тело подопытного накачивали до отказа похожими соединениями, так что от его первых трех дозировок будет видно, принимает ли тело Каччана и Акиры его ДНК. Но Катсуки никаких изменений не заметил. Изуку утром чуть толкнул его, пока блондин брился, и тот порезался. Конечно, посетовал на неуклюжесть Зайца, но просто смахнул ладонью потекшую кровь, оставляя красную полоску царапины. Когда уже он уходил из дома, никакого следа от пореза лезвием на щеке не было. Эксперимент удался, и Изуку продолжил давать Каччану дозы плазмы в воду, которую тот пил литрами и хранил бутылки в холодильнике. Отторжения не было. Зато Акира на первом годе своей жизни заболела, и педиатр диагностировал острую аллергическую реакцию, раздражившую кишечник и слизистые оболочки тела. Мидория взял больничный и позволял себе плакать, прося у малышки прощения. Как раз-таки на дочь, что ее тело не примет причуду, он думал меньше всего. Она все-таки имеет в генокоде часть его ДНК. Так что единственным, кто сможет быть в теории бессмертным вместе с ним, был его собственный соулмейт. Сейчас, еще год спустя, до Изуку начало доходить, что перед Каччаном нужно будет оправдываться. Пока не видно, но, может, через пять лет, через десять лет, вопросы точно будут… Но пусть проблемы будут решаться по мере поступления. Совсем недавно у Изуку был тревожный сон. Он был Зайцем, но был на Луне. Толок в мраморной чаше травы Богов. И с тоской плакал, наблюдая, как голубые океаны и зеленые материки планеты Земля раскалываются на части. Он проснулся в холодном поту, не понимая, что все это могло бы значить. Однако, в один из вечеров, когда он на кухне мыл персики для Каччана и Акиры, которые сидели в соседней комнате и смотрели мультики, Мидория, казалось, знал, что сбоку от него появится знакомая черная дыра портала, и оттуда появится Шигараки Томура, пусть и не полностью. Едва появилась тощая, жилистая, стянутая словно не своей пергаментной кожей шея, к ней тут же сверкнул в милимметровой близости кухонный нож, оказавшийся в мойке прямо под рукой Изуку. - А ты вырос, Мидория-кун. Рад видеть в добром здравии. Тебе идут длинные волосы. - Я не один. Извините, Шигараки-сан, сегодня поговорить не выйдет. И в ближайшее время точно. Тем более, что вы мне кое-что должны, не забывайте, - холодно произнес Заяц, так и не взглянув на собеседника. -Да? И что я тебе должен, интересно знать? – удивился Томура. - Вы пытались украсть мое дитя два года назад. Вы пожалеете об этом, я обещал, что мало не покажется. Так что готовьтесь, пожалуйста. Вы будете стерты с лица Земли. Злодей восхищенно захихикал, негромко. - Какие слова, Мидория-кун. Ты бы стал отличным членом нашей организации. Как жаль, как жаль. Я как раз собирался тебе предложить сделку, раз мы давно не играли. Прости, были дела, даже на встречи времени не было толком… - Что за сделка? - Предлагаю сыграть в войнушку, детскую игру по взрослым правилам. Будет весело! Мы снова придем в город, с новыми силами и результатами, а герои будут пытаться нас остановить. Кто выиграет, тот и прав, но я хотел бы встретить тебя в числе игроков. Если ты проиграешь, то ты станешь моим, Мидория Изуку, как трофей. Не пропусти, скоро зажгутся огни, - Шигараки пропал из виду так же внезапно, как и появился. Изуку выключил кран, шум воды которого перебивал голоса, и начал делить плоды на дольки на тарелку, уже обдумывая следующие свои действия. Нужно было отправить Акиру к бабушке с дедушкой на неопределенный срок, можно списать на большую загруженность на работе. И, видимо, придется поднимать старые варианты собственных костюмов, которые не видел Каччан, а таких, к сожалению, было немного. Он не собирался пропускать запланированную атаку Лиги. Хах, и все ради испытаний, видимо, новых плодов генной инженерии. Плюс еще он действительно собирался добраться до вышестоящих членов Лиги, которые участвовали в похищении. Особенно тот, кто контролирует порталы, и Даби, за которым так же все это время гонялся Тодороки. И, конечно, сам Шигараки, который верховодил этим цирком. В комнату Изуку вернулся напряженным. Он поставил тарелку с оранжевыми дольками рядом с Волком и увлеченно пищащей дочкой, пальцем тыкавшей в бегающего на экране кота, и сел рядом, уткнувшись лбом в колени. Начинала немного болеть голова. - Деку, все нормально? – спросил Катсуки, почуяв напряжение пары. Заяц не ответил, но его куснули в макушку, и, когда он вскинулся, чтобы возмутиться в шутку, крепко поцеловали, делясь вкусом и запахом свежего, сладкого персика. Дочка на руках Катсуки захихикала и от телевизора не отрывала взгляд. - Все хорошо, Каччан, - сказал расслабившийся немного Мидория и сжал широкую, мозолистую, крепкую ладонь Волка, смотря в его умиротворенное лицо. Да, все обязательно будет хорошо. +++ На следующий день Мидория предложил Каччану отправить уже достаточно большую Акиру на пару недель к бабушке. И они отдохнут, и ребенку полезна смена обстановки. Одетая в салатового цвета платьеце, в красных кедиках она с увлечением помогала собирать свой рюкзачок и приносила мелочевку, которая была ей важна, а это было почти все. И заколочки, и игрушки, и мячики, и фломастеры. Ее треугольнички ушей возбужденно подергивались, а хвостик махал из стороны в сторону. - Декю, во-тя. Декю, о-тя, - приговаривала она, прибегая с новой вещицей, и Изуку лишь улыбался, глядя на бодро бегающую девочку. Насколько же она живая и беззаботная. Хорошо, что она малышка и пока мало что понимает. Каччан тоже внес свою лепту в суету утренних сборов к бабушке, потивскав и взлохматив торчащих во все стороны, прямых, как у него самого, но темных волос Акиры, в шутку рыча и покусывая хохочущую малышку. Она не плакала, когда Мацуки взяла ее за ручку и повела в дом. Только помахала ладошкой и сверкнула улыбкой на веснушчатой мордашке. Изуку и Катсуки побрели обратно на квартиру. Сегодня был погожий денек, и у них совместный выходной, который можно было провести в свое редкое удовольствие. Определенно, наступало затишье перед бурей. +++ Катсуки видел, что Мидория отдаляется от него. Особенно в последний год. Конечно, он старался соблюдать годовщины – в кой-то мере. Старался, как обычно, взять все на себя, самоотверженный засранец. Но улыбок становилось больше каких-то меланхоличных, чем радостных. Объятия были отчаянными, словно на подсознательно уровне Деку боялся потерять его. По началу, это злило Бакуго, по привычке, как в детстве. Он достаточно сильный, чтобы постоять за себя. Нет нужды за него волноваться и переживать, но после он вспомнил, что это же его пара. И, как он сам, Деку испытывает те же чувства и страхи, в том числе страх потери. Потому, когда раз за разом он улавливал в Зайце запах паленой химии, а на теле появлялись новые шрамы, Волк стискивал клыки. Мидория обладает причудой, которая только и спасает эту бедовую голову. Конечно, наличие Акиры сдерживало Изуку от чересчур необдуманных поступков и дурацких экспериментов, но это утешало мало. Было видно, как напряжение угнетает Зайца, и единственное, чем мог помочь Волк, это обеспечить часы покоя, когда был свободен. Потому он приходил в лабораторию днем, в перерывах между дежурствами и тренировками, и уводил Мидорию в укромную комнату, чтобы помочь отвлечься от переживаний и расслабиться. Акира росла хорошим, жизнерадостным и любопытным волчонком и не могла не радовать своими пока детскими успехами. Также никто не возражал, что только Бакуго она называла Папой. Деку был Декю. Был вариант с мамой, но это было бы странно. А так семейное прозвище, особенное и по-своему любимое. Семейная жизнь Волка абсолютно устраивала, в отличие от Айзавы, у которого, явно, дома было не все так гладко. Впрочем, нетрудно было догадаться, что Мик манипулирует и доминирует над Змеем, что является противоестественным их звериным тотемам, а тот изворачивается, как может, ведь осознает, что привязан крепкими узами к этой Крысе. Так что Бакуго понимал, что с Деку ему несказанно повезло- несмотря на разницу в тотемах, тот принимал и понимал позицию Волка. И у них же был замечательный волчонок и теплое гнездо. Сейчас, когда Акиру отправили на две недели к карге, Катсуки планировал этот выходной не выпускать Зайца из постели определенно – пора им наверстать упущенное за последнее время. Да и только недавно он стал замечать, как тот кайфует, когда его дергают за отросшие волосы на голове в порыве страсти и выгибать шею, подставляя ее укусам… Бакуго передернул плечами, скидывая последние воспоминания последнего их скорострельного секса с месяц назад. И свой шанс теперь вдоволь насладиться партнером он не упустит – редко их выходные совпадают, чтобы было без Акиры и лишних потенциальных свидетелей. Конечно, с какой-то стороны он мыслил несколько озабоченно, но Волк внутри так и заливал лишний раз выставить быстро сходящую метку на паре. А Деку был очень даже за и, где-где, а тут отдавался по полной и с удовольствием. Потому, только дверь квартиры закрылась на замок, они сцепились друг в друга, как утопающие. Странный порыв со стороны Зайца Бакуго отметил, но быстро забылся и потерялся среди жарких прикосновений и поцелуев, от которых прошибало с ушей и до кончика хвоста. Сегодня Изуку был сверху, самозабвенно демонстрируя один из плюсов своей принадлежности к Зайцам, весь процесс насаживаясь на член блондина в разном темпе, меняя быстрый крышесносный ритм на плавные, чувственные покачивания, прощупывающие каждый сантиметр внутри. Он был прекрасен. Средней длины волнистые темные волосы разметались по плечам, глаза заволокла страсть, мышцы бедер напрягаются и колеблются под тонкой, белой кожей, полной россыпей родинок и шрамов без пересчета. И глаза смотря только на него, на того, о чей пресс сейчас он опирается, на чей член насаживается. Бакуго поднял ладони, поглаживая эту нежную кожу, чувственные, красные от возбуждения соски. Тонкую шею, острые ключицы. Деку поцеловал его ладонь и мягко взял два пальца в плен горячего, влажного рта, начиная их посасывать и гладить языком. Как же сексуально. И только его. Блондин сел, взявшись за выпуклости ягодиц партнера ладонями, поцеловал рот, что ласкал только что его, и стал сам резко и коротко дотрахивать уже вскрикивающего от подходящего оргазма Зайца. Его член терся между их животами и давно уже изнывал пурпурным цветом в ожидании разрядки. Когда они закончили на пороге, Бакуго подхватил осоловевшего Мидорию на руки и понес уже в постель, где было намного мягче и удобнее как заниматься любовью дальше, так и отдыхать после. Изуку потерся лицом о мокрую грудь блондина, профырчал удовлетворенно, улыбался. - Каччан, люблю тебя. Как я счастлив, ты даже не представляешь, - прошептал он, заглядывая в глаза Бакуго, укладывающему его на постель, снизу вверх. Преданно, открыто, с бесконечным обожанием. Давно такого у них не было точно. И Изуку протянул к его лицу ладони, поглаживая скулы, волосы, треугольники ушей. Бакуго подставлялся под ласки, располагаясь над Деку, мягко целовал веснушки на щеках и припухшие губы. - Я тоже люблю. Дек-ю, - протянул в шутку Бакуго и получил слабый укус в нос. Оба засмеялись, и Деку обнял Катсуки, чувствуя весь его немалый вес на себе приятной тяжестью. Сейчас был редкий момент их маленького счастья, когда можно было забыть о насущных проблемах.