Грифель карандаша с треском ломается, оставляя едва заметный след на листе. Она безразличным взглядом провожает обломок, а после и вовсе сметает ладонью с альбома, случайно проведя яркую линию на белом пространстве.
Её губы недовольно кривятся, впрочем, взгляд всё ещё остаётся наполненным безразличием и даже неким пренебрежением.
К себе же...
Она скользит взглядом по плавным изгибам нарисованной женщины, по рваной линии грифеля, перечеркнувшей подтянутое тело рисунка.
Руки резко сжимаются в кулаки, а она с тихим хрустом разминает шею, с ненавистью откидывая альбом в дальний угол. Ей приходится долго шарить по полу в поисках сигарет среди пустых пачек и бутылок дешёвого алкоголя, в которых, впрочем, спирта уже гораздо меньше, чем в ней.
Когда последняя сигарета всё же была найдена, послышался хлопок входной двери и тихие матюки, тут же прервавшиеся грузным топотом.
Будто по битому стеклу...
Она кривится, наверное, впервые за последнее время испытывая хотя бы какие-то эмоции, кроме ненависти к себе и раздражения.
— Геш, твою мать, — дверь в комнату резко распахнулась, с громким стуком ударившись об шкаф и задев осколок, до сих пор не вынутый из дверцы. — Ты совсем охуела?
— Чего~? — лениво протянула девушка, падая на мятые пачки из-под сигарет и делая глубокую затяжку. — Не кололась и даже никому не звонила.
Заляпанная краской майка задралась до диафрагмы, обнажая плоский живот с цветущими желтизной синяками. У гостя внутри всё похолодело, а руки мелко задрожали.
— Женечка, дружка, ты что наделала? Откуда синяки? — парень метнулся к девушке, на первом же шаге наступив на битое стекло и матернувшись. Геша усмехнулась, прикрывая глаза и делая ещё одну затяжку.
Хлёсткая пощёчина заставила в непонимании распахнуть глаза и с ненавистью посмотреть на гостя.
— Жек, а ты уверена, что не кололась? — свистящим шёпотом вопросил он. — А то что-то терзают меня смутные сомнения в твоей вменяемости.
— Всё хорошо, — девушка рассмеялась, выкинув в сторону бычок и перевернувшись на бок. — За собой лучше следи.
Парень, прошипев себе под нос что-то явно нецензурное, пошёл тушить сигарету, пока она что-нибудь не подожгла.
— Эй~, — протянула Геша, оставаясь всё в том же положении. — У тебя сигареты есть?
Полупустая пачка была тут же кинута в голову нерадивой подруги и сцапана худыми пальцами. Девушка с усилием поднялась, потянувшись к бутылке из-под пива, в которой ещё что-то оставалось, и обозревая свои владения мутным взглядом. Она залпом допила остатки, выбрасывая пустую тару в сторону окна, но промахиваясь.
Послышался звон разбившейся бутылки об стену. Осколки разлетелись в стороны, рассыпавшись по потрёпанному жизнью и пьянством хозяйки ковру.
— И долго ты так ещё будешь? — парень с жалостью посмотрел на подругу, усевшись на прожжённый и заляпанный чем-то красным диван.
Жека молчала, ползком подбираясь к откинутому альбому и поднимая его. Она дрожащими руками открыла пачку, доставая сигарету и зажигалку. Юркий язычок огня поджёг сигарету; Геша сделала затяжку.
— Пока не сдохну, — альбом был открыт на нужной странице, а сигарета была докурена ещё в три затяжки.
— Не надо так, Жень, — перед ней уселся парень, сложив ноги по-турецки и кинув взгляд на рисунок. — Ты себя нарисовала?..
Девушка промолчала, туша бычок о лицо нарисованной девушки и откидываясь назад, затылком больно ударившись о стену.
— Уходи, — тихо проговорила она, безразличным взглядом смотря в потолок. — Просто уходи и никогда не возвращайся.
— Геш, он не стоит.., — парень вскинулся, подавшись вперёд, но закончить ему не дали:
— Просто, блять, уходи и не маячь у меня перед глазами! — Жека резко подорвалась, чувствуя головокружение и опираясь руками на пол. — Вали отсюда, достал!
Гость немного посидел, зло сжимая и разжимая кулаки. Он медленно поднялся, стараясь не смотреть на девушку, и вышел из квартиры, громко хлопнув входной дверью.
***
Геша ногой подвинула стул, на глаз определяя нужное место. Верёвка уже висела на люстре, и девушка сомневалась, что осветительный прибор не рухнет вместе с ней. Она на дрожащих ногах поднялась и встала на стул, придерживаясь за петлю. Голова была просунута в незатянутый узел.
— Прости, додик, — девушка грустно улыбнулась, вновь слыша хруст стекла под подошвой кроссовок.
Глаза нестерпимо защипало, а дыхание перехватило. Слёзы потекли по щекам, будто кислотой выжигая влажные дорожки и падая на грудь. Жека всхлипнула, прикрывая глаза и отталкивая стул, что вскоре с грохотом упал на пол.
Послышался хруст и сипение, прекратившееся буквально через несколько секунд.
***
А наутро придёт тот самый додик, чтобы в ужасе увидеть остывшее в петле тело и разбросанные по полу рисунки...
