***
Северина была собой горда. Поэтому сидя за столом в вагоне Слизерина, она с благосклонностью слушала болтовню Рега и Лукаса и наслажадалась видом из окна, иногда посматривая на рюкзак, где лежал заветный учебник, но не решаясь его вытащить: для Снейп это было что-то вроде дневника, слишком личным, чтобы выставлять на показ. Один раз она уже доверилась и горько пожалела. Поэтому девушка решила подождать до дому. Наступил вечер - и поезд прибыл на Кинг-Кросс, королевский вокзал в самом сердце Лондона. Попрощавшись с Блэком и Эйвери, которых уже ждали на площадке аппарации родные, пообещав отвечать на все их письма чуть ли не раз в день, ну и послав их подальше напоследок «с их неуместной заботой», Северина отправилась без приключений и неприятных встреч на магловскую часть вокзала. Там она узнала, когда отходит следующий поезд до графства Лестершира, где находился родной городок Коукворт, и купила себе самый плохенький билет на рейс через полчаса, что оказалось большой удачей, так как вообще в начале лета достать билеты было почти не возможно. Денег должно было еще хватить на автобус от вокзала Лафборо, поэтому, перекусив сэндвичами, Северина присела возле стены платформы номер 11 и стала ожидать прибытия товарно-пассажирского поезда, на котором предстояло совершить двухчасовою поездку до центра Графства. Ну а оттуда за 40 минут доехать до родных пенат. К 11 часам ночи она должна была успеть. Все-таки стремно было ехать в такую темень куда-либо одной, но выхода не было. Судя по воспоминаниям, такие поездки Снейп совершала сама с 12 лет. Спустя душную поездку в тесных вагончиках поезда, час разговоров пьяных пассажиров автобуса Северина оказалась в маленьком городке, загрязненном выхлопами ткацкой фабрики за речушкой. Двигаясь по темным, подозрительно тихим улицам, Снейп про себя поминала всех, кого могла, чтобы никого не встретить по пути: место, где она жила, было самым криминальным районом всего городка. Видимо сверху решили смилостивиться в этот день, так как единственная компания, встретившаяся девушке, лежала вусмерть пьяная возле канавы и не подавала признаков жизнедеятельности. Она быстро пробежала мимо нее, завернула в очередной грязный угол и наконец-то достигла Паучьего тупика. В самом его конце стоял, покосившись, старый облупленный двухэтажный домик, к которому направилась Северина. Подойдя, она тяжело вздохнула, перед тем как позвонить в покореженную дверь. Как воспримут «Ее» родители Северину. Хотя теперь они и ее. Это было сложно, но девушка надеялась, что те особо не заметят изменений в ней. А она постарается быть им хорошей дочерью, и обыграть их жизни так, чтобы они изменились сами, а ее ни в чем не заподозрили. В конце концов, у Снейп не было ни малейшего желания прозябать все лето с папашей-алкоголиком и тряпкой-матерью. Она неуверенно подняла кулак и постукала в дверь, попутно содрав костяшки. Спустя минуту открыла черноволосая женщина, бледная, уставшая, но при виде Северины она улыбнулась так искренне, что на душе у Снейп потеплело. - Привет, доченька. С возвращением!***
Северина сидела на маленькой кухоньке с чашкой горячего чая в руках. Рядом с ней хлопотала невысокая женщина с черными волосами и уставшим, потухшим взглядом, который загорался, только когда она смотрела на свою дочь. А та раньше не особо на контакт с матерью выходила, предпочитая свободное время проводить в компании книг подальше от дома. С чем это было связано сказать сложно: может она винила мать, что та была слишком слабохарактерна, чтобы бросить мужа еще давным-давно; а может просто предпочитала одиночество хлопотанию вокруг своей персоны. Но сейчас Снейп хотелось побыть с матерью наедине и «оценить обстановку». Поэтому, когда женщина с порога утащила ее на кухню, та не противилась. Наконец Эйлин угомонилась и уселась рядом с медленно цедившей чай Севериной. - Ты за этот год похорошела, - начала разговор мать, прерывая неловкую тишину. - Ты нет, - отозвалась дочь. Она с легкой затаенной грустью наблюдала черные синяки и мешки под глазами, горькую складку у губ и пару седых прядей в волосах 40-летней женщины. – Отец, я так понимаю в очередном загуле? Эйлин подняла на нее глаза, не ожидая такого вопроса. Она смогла только пожать плечами. - Ушел вечером, думал дождаться тебя, но… - Не думал, - с ухмылкой заметила Снейп. Женщина только с горькой улыбкой снова пожала плечами. - Как ты? – спросила Северина: ситуация с отцом была ясна. Мать удивительно на нее посмотрела, потом нахмурилась и отвела взгляд. - Все хорошо, - легко улыбнулась она. – Как ты, как учеба? Северина достала из рюкзачка сертификат СОВ и дала его матери, наблюдая за ее реакцией. Та приняла пергамент, развернула его и, быстро просмотрев, подняла на нее светящиеся глаза. - Ты большая молодец! Я тобой горжусь, и отец тоже будет… - тут она запнулась, и судорожно отложила пергамент. – Лучше ему не показывать это, ты же знаешь, как он относится к таким, как мы. Потянулась пауза. За это время Северина допила чай, никак не выказывая свои эмоции. - Посмотрим завтра, - сказала она. Поднявшись, дочь посмотрела на женщину, которая была ее матерью и по всей видимости не получала особого внимания от дочери, хотя отношения между ними были теплыми. На уровне волшебства, конечно. Снейп подошла к ней, легонько приобняла и поцеловала в щеку. - Я устала, пойду в комнату. Пусть вещи здесь полежат, не таскай их. Спокойной ночи. Затем развернулась и вышла из кухни: налаживанию отношений начало положено. Эйлин на несколько секунд пораженно застыла, а потом вскочила и, выглянув из кухни, прокричала дочери вслед: - Спокойной ночи, дорогая! Немного постояв в проходе, она вернулась на кухню и села на стул. На губах играла улыбка. Даже возвращение пьяного мужа через некоторое время больше не беспокоило Эйлин: дочь наконец-то оттаяла - она была счастлива.***
Пройдя по узкому коридорчику к лестнице, Северина поднялась на второй этаж, где располагались три жилых комнаты. Одна использовалась как кладовая, тогда как остальные - по предназначению. Толкнув самую дальнюю дверь, девушка очутилась в небольшой комнатушке не более 10 квадратных ярдов. На ощупь Снейп пробралась к торшеру и включила его. Комната выглядела убого, хотя и была вычищена до блеска. За время жизни с маглом ее мать, по всей видимости, больше всего преуспела в уборке. Маленькое узкое окно выходило на задний двор, возле него расположился громоздкий пошарпаный стол с колченогим стулом. Возле двери стояла кровать, заправленная простым, хлопковым, пожелтевшим от времени бельем. Напротив кровати была тумба, возле которой стопками стояли разнообразные книги, большинство которых, судя по обложкам, были магловскими. Но больше всего сейчас Северину интересовала только кровать. Даже не удосужившись сходить в ванную, которая находилась на том же этаже, девушка просто сбросила пуловер, штаны и носки с обувью на стул и, оставшись только в рубашке, бросилась в кровать. «Как говорила О'Хара: Я подумаю об этом завтра» Северина Снейп моментально заснула.***
Проснулась следующим утром она от хриплого баса отца, доносившегося под аккомпанемент тихих ответов матери. Тот решил опохмелиться. Девушка присела на кровати и потянулась. Такие скандалы были Северине не в новинку, но это следовало уже заканчивать. «Встать, одеться, умыться, поесть – и можно идти разбираться с папашей» С такими мыслями она поднялась и потопала к тумбе. Проанализировав оставшийся гардероб, Северина с неудовольствием осознала, что приличной одежды у нее не было от слова «совсем». Достав единственное, нормально выглядевшее белое платье на бретельках до середины икры, стиля 30-х годов, доставшееся ей от матери, она надела его, натянув поверх нашедшуюся громадную, всю в пятнах неизвестного происхождения, клетчатую серую рубашку. Откопав теплые шерстяные носки непосредственно под тумбой, Снейп решила, что они сойдут вместо тапок. «Сойдет на первое время», - подумала Северина, затянула волосы резинкой и толкнула дверь в коридор. Пройдя по тусклому серому коридорчику до ванной, Снейп озаботилась гигиеной, отметив про себя, что припухлое ото сна лицо выглядело не особо презентабельно. Холодная вода проблемы не решила. «У меня что, с сердцем проблемы или как? Я отказываюсь верить, что такое счастье у меня от природы» - криво усмехнулась Северина. Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась не менее устрашающей, чем день назад. Но Снейп решила не бросать попыток: в конце концов, теперь есть мама, которой ее хотелось дарить. А голоса тем временем внизу только повышались. «Я ему проносного налью в выпивку», - злорадно потерла про себя руки Северина и отправилась на кухню. -… я тебе говорю: не смей мне указывать, ведьма! – неухоженный мужчина с зарослой щетиной нервно качался на стуле, держа в руке стакан с неясного цвета жижей, обозначенной девушкой как совершенно дрянной виски. Тот был пугающе худ, имел такой же внушительный нос, как и у дочери, и вперился в свою жену нехорошим взглядом черных глаз. «Ясно, внешностью в папочку, а ростом в маму». Мать стояла возле маленькой плиты и готовила, судя по запаху, болтунью. Северина зашла на кухню, обратив внимание главы семейства и матери. Эйлин улыбнулась при виде взьерошеной дочери: - Доброе утро, дорогая! Тобиас Снейп хмуро оглядел ее с ног до головы. - Вернулась наконец-то к нормальным людям, - едко заметил он. - Я тебя тоже рада видеть, папуля, - не менее ядовито заметила его дочь, усевшись напротив него. Тот за секунду рассвирепел: - Да как ты смеешь мне хамить, чертова ведьма! – всхрипнул он, а Эйлин подскочила на месте от гнева в его голосе. – Ну ничего, теперь ты вернулась в адекватный мир, и я займусь твоим воспитанием хорошенько. «Зачем она его злит, она же знает, что после его попойки не следует этого делать!» - нервно подумала мать, готовясь защищать дочь. - Как себя ведешь, так и отвечаю, - продолжила Северина. «Пора проводить воспитательную беседу, - нервно вздрогнула от его тона девушка. – Надеюсь, не пришибет». Такой папаша пугал ее до чертиков, но она, сглотнув, снова заговорила ровным голосом: - А ты что думал, что я к тебе после такого вот приветствия на шею кинусь? Обойдешься. Знаешь, папаша, я долго терпела. И мать терпела. Но теперь ты меня выслушаешь, раз эта тряпка не в состоянии! Ты, парнокопытное хреново, не смеешь мне ни слова сказать: ты ни разу не принимал участие в моей жизни, ты ни разу не поинтересовался как я, ты ни разу не говорил со мной! – все больше распаляясь, поднимала тон девушка. Тобиас на нее только выпучил глаза. – Ты травил меня всю жизнь, из-за тебя меня продолжали травить и в школе. Да ты, черт бы тебя подрал, ни разу даже не сказал, что любишь меня за всю мою сраную жизнь. Или ты думаешь, моя мать была счастлива все это время, живя с таким алкашом-ведьмоненавистником, как ты?! Ну, уж прости, что мы такими уродились! Такими уродами! Ты ведь так думаешь, не так ли? Семья уродов, а я один нормальный человек. Так вот спешу тебя разочаровать: ты не человек! Ты жалкая пародия на него! И ты не имеешь ни малейшего права меня воспитывать, тебе нечего мне дать! Ты - пустое место! Северина на секунду перевела дух. Мать к этому времени осела в ужасе на стул, не замечая, что болтунья давно сгорела. Отец же сидел с пустым взглядом и открытым ртом. -Она, - Снейп ткнула в свою мать пальцем - та вздрогнула. – Вот она единственная, которая за эти 15 лет смирялась. Я же смиряться не собираюсь и терпеть больше тоже! Поэтому катись-ка ты к черту со своими проповедями. У меня отца нет! А моя мать – слабохарактерная дура, ей давно уже следовало уйти от тебя, - «Это уже, пожалуй, было слишком. Стоит закругляться», - но ее что-то возле тебя держит. Так я спрашиваю тебя, оно того стоит?! И замолчала. У матери в глазах стояли слезы, Снейп только отвернула от нее глаза, уставившись на отца. Тот был в прострации. Северина ни разу в жизни не устраивала ему отповеди: скандалила, оскорбляла, обвиняла, но никогда не говорила о своих переживаниях с такой яростью и горечью. Спустя секунду он вскочил, уронив стакан на пол. Раздался звон. Посмотрев, как жидкость растекается по полу, Тобиас отвернулся и направился к выходу, не проронив ни слова. Уже на пороге его настиг охрипший после крика голос дочери: - И в следующий раз придумай оскорбления получше. «Ведьма» для нас с матерью - констатация факта. И мы этим гордимся. Я этим горжусь. Но ты, судя по всему, никогда мной не гордился. Входная дверь захлопнулась. Эйлин прикрыла руками лицо и сгорбилась на стуле. - Зачем?.. – послышался ее сдавленный голос. - Зачем сказала правду? – с наигранной издевкой спросила Северина: эта речь и у нее потребовала много моральных сил. – Пускай решает, что ему важнее: дочь или кипение в собственном котле из ненависти и презрения. А затем, подумав, добавила: - И тебе тоже пора решать. Мать подняла на нее заплаканные глаза. Северина отвернулась: ее она доводить до слез не хотела, но и ей нужен был толчок. - Завтрак сгорел. Миссис Снейп встрепенулась и заторможено сказала: - Да я сейчас… Я сделаю. Может, и он вернется,- на последнем слове она споткнулась, и снова спрятала лицо в руках. - Не надо. Иди, успокаивайся. Я не голодна пока, - а затем развернулась и уже у выхода из кухни добавила. – Я буду в комнате, вещи разберу. Позовешь, если что. Забрав из коридора чемоданчик, Снейп отправилась в свою комнату. Она посеяла семена – взрастить их должны они. Или нет. Время покажет. От разговора остался неприятный осадок на душе, но девушка с этим ничего сделать не могла. Вариться в этом котле обвинений желания не было. А пока она займется образованием: это было приоритетной задачей на это лето. С такими мыслями она зашла в свою комнату и захлопнула за собой дверь: предстояло провести ревизию всей макулатуры в этом доме на предмет полезностей. Начать она решила со своей комнаты.***
Подойдя к тумбочке, Северина присела, подкатав платье. На глаза попался пуловер Блэка-младшего. «Думаю, если я верну его с первым же письмом через сову, то он не обессудит». Девушка аккуратно сложила пуловер и положила его на тумбочку, а затем снова вернулась к складу книг. Она тщательно отбирала те, которые были хоть как-то связаны с волшебством: таких оказалось печально мало, - всего чуть больше дюжины. Среди них были учебники за предыдущие года по зельям, чарам и заклинаниям. Парочка попалась по травоведению и гербологии. Даже нашлась одна энциклопедия «Самые ядовитые яды и не только». Снейп отложила найденное на стол и подошла к чемоданчику. Открыв его, она достала учебники за пятый курс и тоже положила их рядом с остальными. Среди прочих там оказалась «История Хогвартса: от основателей до династии Блэков». Осмотрев получившуюся кучку, Северина решила, что материала крайне мало. «Кажется, какие-то книги были в кладовой» - подумала она. Высунув нос за дверь, она осмотрела обстановку. Из кухоньки доносились сдавленные всхлипы. Снейп внутренне поежившись, вышла в коридор, на цыпочках прошмыгнула по коридору и залетела в кладовую. Там находилось бесчисленное количество всякого хлама. При беглом осмотре нашелся даже старенький, поржавевший мопед. «Чей интересно?» - хмыкнула девушка и направилась к стопке связанных пыльных книг, закинутых в дальний угол. Так как при освещении из маленького окошка ничего нельзя было разобрать, Снейп просто в несколько заходов перетащила все книги к себе в комнату и снова там закрылась. В комнате она вновь занялась разборкой, и в этот раз ей повезло больше. Помимо старых маминых учебников, которые нельзя было использовать в Хогвартсе, так как они устарели по программе, там нашлось бесчисленное количество справочников по Зельям, разнообразнейшие астрономические таблицы и списки цветения различных растений. Определить назначение некоторых книг не удалось, потому что написаны они были странными каракулями. Все, что было по определению «магловской» литературой, с успехом отправилось к тумбочке. В конце концов, Снейп подняла свой рюкзачок, вытряхнула его и достала «тот» учебник. Решив не открывать его, пока не разберется с остальными, она отложила его на подоконник рядом со столом. Дальше последовала дифференциация книг по предметам, затем по курсам, и, наконец, - легкости подачи материала: к примеру, тот же учебник за первый курс по заклинаниям, который принадлежал Северине, был в разы легче, нежели который принадлежал маме. С удовольствием осмотрев ровные стопочки книг на столе, слизеринка решила начать просвещаться с «Истории магии» за первый курс. Учебник был написан легко и доступно, как и за все следующие курсы, поэтому Северина решила про себя, что половина волшебников Хогвартса не знает собственную историю только из-за скучного преподавателя-призрака и нежелания как-либо пошевелить собственную задницу. Шли часы, а Северина перешла уже на второй курс. Продолжать просвещение мешал непреодолимый зуд в желудке. Девушка вспомнила, что так и не позавтракала. Решив на минуту прерваться, она направилась к двери, попутно закатывая рукава так, чтобы не видно было шрамов. Открыв дверь, Северина в который раз прислушалась: всхлипов слышно не было, поэтому она решила, что мать уже закончила сеанс самокопания. Аккуратно спустившись вниз, девушка тихонько приоткрыла дверь и заглянула на кухоньку. Там ей открылась удивительная картина: за столом сидел ее отец, неловко приобняв Эйлин. Та уткнулась ему в грудь, и ее плечи судорожно дергались. Тобиас попеременно что-то шептал ей на ухо и тыкался внушительным носом в волосы. Выглядел он крайне заторможено и в то же время немного счастливо. «А я и не услышала, как он зашел», - подумала Северина и тихонько попыталась прикрыть дверь: намечался прогресс, и она не хотела его спугнуть. Тихонько не получилось. От скрипа ее отец поднял голову и хмуро взглянул на нее. Затем легко растормошил мать. - Эйлин, Северина спустилась, - хрипло прокаркал он. «И голосом в папашу», - ухмыльнулась про себя девушка, а в голос ответила: - Не обращайте внимания, я спустилась перекусить, раз уж завтрака вы меня лишили. Эйлин вздрогнула от голоса дочери. - Да-да, конечно. Я сейчас что-то приготовлю, - потом она неловко взглянула на мужа: - Ты останешься? Тобиас сначала нахмурился, а потом расслабился. - Да. И мою «заначку» принеси, надо ее вылить. И то зелье тоже, ну, о котором ты говорила… Эйлин на его слова счастливо улыбнулась и выбежала из кухни, помчавшись на второй этаж. Северина, пропустив мать, оперлась на косяк и ухмыльнулась: - Даже так? Не думала, что мои оскорбления на тебя так радикально подействуют. Отец снова нахмурился: - Про твое поведение поговорим потом, - отвернулся от нее. А затем, подумав, добавил: - Но, я должен сказать, что ты была права. Я… Это не будет просто или быстро. Могут пройти годы, но все изменится. Я обещаю, - и посмотрел на нее очень внимательно. - Ну-ну, - Снейп отвернулась, чтобы не спугнуть «исправившегося» папашу своей улыбкой. Сверху послышался топот матери. - И, Северина, я знаю, что ты и мама… Ну ты поняла. Девушка с удивлением воззрилась на него. Тобиас заметно сконфузился. - Я попытаюсь принять… - и теперь уже сам от нее спешно отвернулся. На пороге показалась мама.***
За час до знаменательного примирения на кухне
Тобиас Снейп шел по пыльным улицам Коукворта, не разбирая дороги. Ноги сами несли его к ткацкой фабрике, где он имел неудовольствие работать с того времени, как закончил Педагогический колледж Лафборо. Как его туда занесло – это была отдельная история. Но по убеждениям отца, хоть один член семейства польский иммигрантов должен был стать истинным англичанином, а где это лучше всего сделать, как не в колледже? Благодаря этой непробиваемой логике Тобиас 20 лет назад окончил это чертово заведение, но судя по его теперешней жизни – совершенно бесполезно. Приехав тогда домой, мужчина имел довольно радужные планы на будущее. Конечно же, им не судилось сбыться. Сначала умер отец, затем скончался старший брат. Племянник тоже не прожил долго. Так он и остался один в старом, покореженным жизнью домике в Паучьем тупике. Времени и средств искать прибыльную на тот момент работу педагога не было, и Тобиас пошел по пути наименьшего сопротивления: согласно семейной традиции времен деда-поляка он начал работать на ткацкой фабрике. Ремесло оператора станка было малоопалчиваемым и неприхотливым, но Тобиас смирился. Как смирялся до этого со смертью всех своих родственников. Тобиас вообще много с чем смирялся. Смириться он не смог только с тем, что его жена и ребенок оказались ведьмами.***
Снейп познакомился с Эйлин Принц в занюханном баре в пригороде Коукворта. У него уже тогда наблюдалась тяга к алкоголю, но он старался не обращать на это внимания. Что в таком месте забыла тогда еще девочка, Снейп так до конца и не понял. Тогда он просто долго наблюдал, как она тихонько напивается в темном углу бара. Он бы даже не подошел к ней, если бы, помимо него, одинокую девушку не заметила группа пьяных подростков, которые решили поразвлекаться за ее счет. - Девушка, не хотите выпить с нами? – раздался неровный голос «главаря» компании. Тобиас только закатил на это глаза и начал подниматься со своего места: намеки на порядочность ему в колледже все-таки сумели вбить. Эйлин же подняла на гуляк влажные глаза и, икнув, неровным голосом начала плести, по мнению Снейпа, околесицу: - Катитесь к Мордреду, маглы. Чтобы вам гиппогрифа под зад подсунули, вонючие флоббер-черви… Подростки стояли с открытыми ртами, их сознание пыталось переварить полученную информацию. К этому моменту подоспел Снейп: - Простите, молодые люди. Моя девушка напилась, мы уже уходим, - и, схватив девчонку за рукав непонятного балахона, поднял ее из-за стола, вытаскивая на улицу. Протащив ее на себе несколько футов, он обратился к ней: - Где ты живешь? Та подняла на него глаза, а потом, вцепившись в его куртку, начала сдавленно всхлипывать. -Ээээ, ты чего? Я же тебя просто отвести хочу домой, к родителям. Девушка зарыдала еще больше. Не выдержав, Тобиас встряхнул ее хорошенько и гаркнул: - Замолчи немедленно! Та остановилась и, усиленно заикав, уставилась на него: - Теперь отвечай: как тебя зовут? - Эйлин Принц, - просипела девушка. - Хорошо, мисс Принц, где ты живешь? - Нигде, - сдавленно произнесла она, а потом снова начала рыдать. – Меня из дома выгнааааал!... - Кто выгнал? – вперился в нее мужчина. - Папа… - За что? - Я замуж выходить не хочу, - на этой фразе она вывалила все остатки алкоголя и обеда ему на куртку, а затем отрубилась. «Вот дерьмо!» - Тобиас переводил взгляд со своей куртки на девушку и наоборот. – «Черт, я об этом еще пожалею». Снейп отправился с ней на плече в Паучий тупик. На следующее утро он сидел на кухне и медленно цедил кофе. Послышались шаги на лестнице. В кухонный проем пролезла опухшая голова с копной черных волос. При нормальном освещении девушка оказалась довольно миловидной, если бы только не страшная худоба. - Ну, привет, горе-невеста, - отсалютовал ей чашкой Снейп. Эйлин только нахмурилась. - Доброе утро, - проскрипела она. Осмотрев кухню, она осторожно присела на стул: - Можно воды? - Лучше чаю с лимоном, - сказал тот и поднялся с места. Некоторое время они молчали, настороженно следя друг за другом. Эйлин хлебала кислый чай, а Тобиас допивал свое кофе. Наконец закончив импровизированный завтрак, мужчина отставил чашки в мойку. - Ну и куда тебя отвезти? Или ты сама доберешься? - Никуда, - тяжело вздохнула девушка, - меня из дома выгнали… - Это я уже понял: ты не хотела выходить за кого-то, и тебя выперли из дома. Не думаю, что все так плохо. Мы не в средневековье живем. Наверняка твои родители тебя уже обыскались. Эйлин только горько ухмыльнулась, встала из-за стола и отправилась к выходу. - Да, вы, наверное, правы. Спасибо за гостеприимство. И извините за куртку, - на последних словах нос Эйлин покраснел, и она стремительно вылетела из дома. Тобиас не успел и слова вставить. Когда он кинулся вслед за ней на улицу, ее уже не было. Она будто испарилась. Прошла неделя, Снейп успешно пытался забыть о девушке. Но, когда он в очередной раз зашел в конце следующей недели в бар, то там уже сидела его знакомая. Разве что в этот раз она не пыталась надраться, а просто о чем-то говорила с барменом. На ней был тот же балахон, что и прежде. -… а вот и Тоби! – указал на него старый бармен. Эйлин обернулась и, увидев его, нервно улыбнулась и помахала рукой. С этого времени они начали частенько встречаться. Тобиасу была забавна маленькая девушка с необычной фамилией. Иногда казалось, будто она живет не в этом времени. Каждый раз она открывала что-то новое для себя в обычных бытовых вещах: начиная от его мопеда, и заканчивая газировкой из автомата. С каждой встречей все больше не хотелось отпускать эту девочку. Тобиас прекрасно понимал, что у него нет ни малейшего шанса с Принц: она была «другой», особенной, но Снейп пока еще не понял чем. Он же был бедным работником фабрики, не особо красивой внешности, замкнутым и нервным. Но каждый раз он старался дарить хоть каплю всей доступной ему нежности Эйлин. Она же отвечала молчаливым согласием, но ни одной эмоцией не показывала, что хотела бы большего. Спустя несколько месяцев встреч, Эйлин появилась у него на пороге со старым, потрепанным чемоданчиком, без своего балахона, в обычном, немного старомодном платье. Выражение лица у нее было решительным. - Можете гнать меня, но я все равно найду способ остаться в Коукворте! Я не хочу больше уходить, да и не к кому… - она запнулась. Вся ее решительность улетучилась на глазах. Отвернув от него красный нос, девушка быстро развернулась, пискнула «Извините!» и попыталась убежать. Смешная, думала сможет улепетать от взрослого мужчины. Тобиас быстро догнал ее и схватил за руку. Дотащив до своего дома, он всунул ее внутрь, для надежности закрыв за собой дверь. Снейп обнял ее и ткнулся своим носом ей в волосы: - Ты выйдешь за меня, - это не был вопрос, а просто сухая констатация факта. Эйлин на секунду замерла, а потом широко улыбнулась и клюнула его в щеку.***
Свадьбы как таковой не было. Некоторое время они потратили, чтобы восстановить документы Эйлин, а затем просто пошли и расписались в мэрии Коукворта. Так в его доме появилась миссис Снейп. Тобиасу конечно же было интересно, откуда она, где училась, кто ее родители. На все вопросы Эйлин научилась профессионально увиливать, а о родителях только хмурилась. Но со временем он решил, что та просто стыдится его показать родственникам. Эта мысль была самой логичной и немного неприятной. Но муж успешно игнорировал ее: скоро у них должен родиться ребенок, не стоит по пустякам волновать миссис Снейп. Родилась девочка – Тобиас был счастлив, но с этого момента Эйлин стала на него как-то странно смотреть, будто бы ожидая чего-то. Она все также оставалась хорошей женой, наконец-то выучилась вести хозяйство. Он тоже не отставал: добившись повышения на работе, он несколько улучшил бедственное положение своей семьи. Все шло как нельзя лучше, пока маленькой Северине не исполнилось четыре года. В один прекрасный день Тобиас проснулся от того, что он висел в воздухе. Приоткрыв глаза, он понял, что ему не мерещится. На пороге родительской спальни стояла его дочь и держала палку в маленькой ручке. Этот небольшой предмет Снейп видел и раньше, но каждый раз Эйлин прятала его достаточно надежно, а он и не расспрашивал, что это такое. Спустя мгновение в спальню вбежала сама жена. - О, Мерлин, выброс в четыре года. Это ведь просто замечательно! – вскрикнула та, но потом заметила яростно взирающего на нее мужа. Лицо ее исказилось от ужаса. Забрав у ребенка палочку, она опустила Снейпа на кровать и спешно ретировалась с ребенком из комнаты. После этого последовало долгие изъяснения Эйлин на кухне, исходя из которых Тобиас Снейп понял для себя следующее: его жена и ребенок ведьмы. И таких много по всему миру. Но открываться таким как он, «простакам», они не стремятся. Ведьмы. И он бы не узнал об этом, пока Северине не исполнилось бы 11 лет, и ее не отправили в школу для таких как она. «Особенных». Непонятно почему, но после этих слов на Тобиаса нашла непонятная ярость. Он впервые за все их супружество накричал на свою девочку. Он кричал, обвинял ее во лжи, в том, что она такая «неправильная». И дочь их сделала такой же. Эйлин сидела и рыдала, а ее муж все никак не хотел успокаиваться. В конце концов, на крик выбежала напуганная Северина. Эйлин, увидав ее, вскочила со стула и бросилась к ней, обняла, будто хотела защитить от него ее. От родного отца. Это стало последней каплей. Тобиас вскочил и выбежал из дома, тогда он впервые за долгое время снова напился. А потом снова, снова и снова. В доме с того дня повисла тяжелая атмосфера: Эйлин пыталась еще несколько раз поговорить с ним о своей «ненормальности», но напиралась на глухую стену непонимания, и все разговоры скатывались к скандалам. Северина стала бояться отца, особенно когда он напивался, что в последнее время происходило все чаще. Сейчас, анализируя тогдашние события, Тобиас сам удивлялся: к чему столько ненависти? Он уже давно к тому моменту догадывался, что его жена другая, не такая как он. Карты раскрылись, и, казалось бы, стоило вздохнуть от облегчения, но что-то помешало. Наверное, тогда его покоробило то, что она так долго молчала; может быть то, что судя по ее рассказам, такие как он считались «низшим сортом» на ее родине; или вполне вероятно то, что после этого разговора Эйлин всячески старалась оберегать Северину от него. Кто знает… Годы проходили, а ненависть в их доме продолжала витать с новой силой. Тобиас уже срывался на ребенке, а когда с 11 лет ее каждый год не было 9 месяцев дома – на ее матери, из-за постоянного пьянства его снова понизили на работе. Ко всему прочему, каждый раз видя возвращающуюся дочь после школы, похудевшую, осунувшуюся, закрывшуюся ото всех, даже от матери, он проклинал мир, в котором жили «они». Склоки, скандалы, взаимные обвинения – Тобиас знал, что это все было неправильно. Но изменить уже ничего не мог. Видя, как на глазах стареет его молодая жена, он не хотел винить никого и ничего кроме «магии». Но сегодня что-то в нем треснуло. Его дочь вернулась не забитым, как обычно подростком. Она стала чем-то отдаленно напоминать его самого в юности, - он увидел это в ее глазах, когда та зашла этим утром на кухню. Вообще утро началось странно: у него вопреки обыкновению не болела голова от похмелья, Эйлин напевала тихую песенку, готовя семье завтрак, чего не было уже лет 10. А дочь вопреки обыкновению, не фыркнула на его приветствие, а даже вполне нормально ответила. Его же ответ был неправильным, равно как и все слова, сказанные ей и Эйлин до этого. Но ничего с собой поделать он не мог: привычка въелась в мозг получше пьяного бреда. А потом случилось «Это»: его дочь не кинулась как обычно с оскорблениями, а начала констатировать слепые факты своей жизни. Она не обвиняла, но говорила все, как есть. Горькая правда, с которой успешно смирялся за бутылкой виски Тобиас всю свою жизнь, наконец-то всплыла наружу со словами дочери, которую он «не любил и презирал». Она говорила «Его» словами: «ненормальные», «уроды». Выбежав на улицу, Тобиас думал поначалу отправиться в бар, чтобы в очередной раз залить «горе» виски. Но потом передумал, и отправился, куда глаза глядели. Он пришел к речушке возле фабрики и долго стоял, смотрел на нее. Отвратительная ткацкая фабрика, такая же, как и он. «А ведь, дочь, права: Эйлин-то меня до сих пор не бросила». С этими мыслями он бросился обратно к своему дому. «Не бросила, хотя могла!» Подбежав к паучьему тупику, он остановился перевести дух. «Не бросила…» Тобиас толкнул дверь. Пройдя по коридорчику, он завернул на кухню. Его жена сидела там, ни сдвинувшись ни на дюйм, и уперлась взглядом в противоположную стену. Услышав шум, она подняла глаза на мужа. Тот стоял и рассматривал ее, будто первый раз видел. - Вернулся… - прохрипела она. А Тобиас все смотрел и смотрел: мешки под глазами, бледная кожа, седые пряди волос и потухшие глаза – ребенок в старушечьем теле. Он подошел к ней и сел рядом на стул. Затянулась неловкая пауза. - Единственный урод в нашей семье – это я. Я это признаю, - тяжело начал он. – Если ты хочешь меня оставить – я пойму. Но не приму. Ты единственное, что у меня было всю мою жизнь. И Северина была, но я не замечал… Слова давались плохо, а посмотрев на жену с опустевшим взглядом, и вовсе закончились. Эйлин сидела, сгорбившись. Прошло несколько секунд, и она начала плакать. Так же горько, как и когда они впервые встретились, так же натяжно, как и когда она призналась ему. Тобиас неловко придвинулся к ней и попытался обнять. Та начала вырываться: - Нет, не надо! Зачем, зачем… А потом вдруг подняла на него взгляд: - За что? - Потому что все мы ненормальные… - тихо прохрипел Тобиас. – Я не хочу им больше быть, я изменюсь… Все изменится… Клянусь! Жена ткнулась ему в грудь, как когда-то давно. А он все продолжал: - Я пить брошу, правда не сразу получится. И работу получше найду. Вообще уедем отсюда… Женщина в его руках продолжала вздрагивать, и он начал тыкаться носом в ее волосы. Как раньше. - Эйлин, Эйлин… Моя девочка. Жена замерла в его руках и посмотрела на него: - Я – ведьма. Себя я не изменю Тобиас на секунду задумался: - Я знаю. Я горжусь, что у меня жена ведьма! Зря он это сказал: у Эйлин началась истерика, она смеялась и рыдала. А Снейп только продолжал шептать ей на ухо малопонятную чушь и тыкаться носом в ее волосы. В конце концов, всхлипы затихли, Эйлин тихо сопела в его грудь. - У меня есть зелье. Давно купила. Оно поможет справиться с алкоголем в крови. Но только на первое время, все будет зависеть только от вас. Как и каждое волшебство, - она подняла на него мокрые глаза. В них читался немой вопрос. Тобиас поначалу нахмурился: желания пить всякую магическую чушь не было. Но это же была его девочка. И его дочь. Северина изменилась, так почему он не может? - Да, я хочу этого. Эйлин улыбнулась ему так ярко, как никогда: - Я верю… А затем снова начала плакать. А тот снова начал шептать ей на ухо и тыкаться носом в волосы. Идиллия.***
Потом был неловкий разговор с дочерью: та была удивлена таким скоропостижным поворотом, но впервые на памяти Снейпа попыталась улыбнуться. Хотя и скрыла это. «Моя дочь – ведьма, моя жена – тоже. А я – магл. Ну, все могло быть и хуже». На кухне появилась Эйлин и сунула ему маленький пузырек. - Выпить до еды, бутылки я уже выбросила, - и потупилась. Дочь же только иронично подняла бровь. Тобиас моментально опрокинул в себя пузырек. По телу стало растекаться тепло. - Спустя какое-то время может вырвать, - заметила его жена. Снейп поперхнулся: - А раньше сказать не могла?! Та только испуганно взглянула на него. - Ладно уж, чего там… Северина ухмыльнулась и пошла заваривать кофе. «С каких пор она его пьет?» Эйлин стала метаться по кухне, готовя поздний завтрак. Тобиас задумчиво наблюдал за ней. Вдруг перед ним возникла чашка с горячим ароматным напитком. Он, на пример Северины, приподнял бровь. Рядом стояла его дочь с такой же чашкой в руке. Она опустилась на стул напротив него: - Чего? – пожала она плечами и отвернулась. – Ты вроде раньше любил его. Если не хочешь – не надо. Мне больше достанется. Снейп хмыкнул, но чашку взял: - Нет, я не против. Разве что, мне его можно? И уставился на жену. Та только счастливо закивала. - Не бойся, не притравлю, - ухмыльнулась Северина. Тобиас только нахмурился: - Не хами старшим. Эйлин доготовила завтрак и села рядом с ними. Спустя несколько часов его ожидает мучительное рандеву с унитазом, ну а пока у него впервые за 11 лет был тихий семейный завтрак. «Да, все определенно могло быть хуже», - и глотнул кофе. Жизнь-то налаживалась.