***
— Я сказал, что у меня есть план, но я не говорил, что он тебе понравится, — сказал Галли, глядя на Томаса исподлобья, по старой привычке. Томас оторвался от бинокля, через который следил за Терезой. План заманить девушку в ловушку и с ее помощью пробраться в здание ПОРОКа? После всего того, что он проворачивал раньше, — раз плюнуть. Но встречаться снова с этой дрянью ему было невыносимо. Если бы не она, Минхо был бы сейчас с ним. И все же другого выхода Томас не видел. Первые несколько пунктов плана выполнить оказалось совсем легко. Они схватили Терезу, избавились с ее помощью от чипов, внедренных под кожу на шее, чтобы их местоположение не засекли, пробрались в здание и… Вот тут возникла заминка. Оказалось, что Минхо нет в камерах, где содержались иммуны. — Где он? — ледяным тоном спросил Томас, стремительно подойдя к Терезе и нависая над ней. На мгновение мелькнувший в ее ярко-голубых глазах страх, доставил ему мимолетное удовольствие. Хотелось схватить ее за плечи и встряхнуть так, чтобы голова мотнулась из стороны в сторону, но Томас не стал этого делать. Прикасаться к этой дряни? Нет, только по необходимости. Тем более после того, как она сама сказала, что нисколько не сожалеет о своем предательстве, и что она сделала бы это снова, если бы понадобилось. Тварь. Самая настоящая тварь. Тереза предложила отследить через компьютер местоположение Минхо, который значился как объект А-4 в общей базе данных ПОРОКа. — Его перевели в экспериментальную лабораторию, Томас, — дрожащим голосом сообщила она. — Это вообще в противоположном корпусе. Галли и Ньют напряженно уставились на него, и за мгновение до того, как Томас решил, что делать, Ньют прочел все по его глазам. — Веди меня туда, — с прорывающимся в голосе отчаянием, нервно произнес он. — Но, Томас, это слишком рискованно… — Веди меня в эту чертову лабораторию, Тереза, пока я не свернул тебе шею! Девушка заткнулась и лишь кивнула. На следующий день Минхо окончательно перевели в лабораторию. Он лежал на холодном металлическом столе, пока его готовили к последнему эксперименту, чтобы извлечь драгоценное вещество индим из его крови. И понимал, что, скорее всего, это последний раз, потому что больше уже не выдержит. Но что-то изменилось, и Минхо это чувствовал. Напряжение целый день витало в воздухе. За стенами его камеры происходило нечто непонятное. Какое-то оживление. Это был не обычный день. Он лежал, не шевелясь и притворяясь, что без сознания. Внутреннее чутье подсказывало, что скоро должно что-то произойти. И Минхо не ошибся. Сначала ему показалось, что он задремал, и это сон. Томас звал его по имени. Не просто звал, он горланил его имя так, что слышали, наверное, все охранники в здании. Рев Томаса раздавался откуда-то из коридора. — МИНХО! Это заставило его очнуться, сбросить с себя дремоту, собраться и готовиться действовать. Слышать голос Томаса спустя столько времени казалось чем-то невероятным, но как всегда, его появление будто активировало что-то внутри Минхо. И уже было неважно, явь это или очередная иллюзия, потому что Томас звал его. Он крепче сжал заколку Терезы в руке и приготовился. — МИНХО!! — голос Томаса теперь раздавался совсем близко. Минхо знал, что нужно дать им понять, где он находится, чтобы не терять времени, но боялся, что голос слишком охрип после долгого молчания. Зато он сумел на одной лишь волне адреналина вывести из строя одного из своих охранников, заколоть второго украденной заколкой, вырубить врача и выскочить в коридор. Томаса нигде не было. Бешенно вертя головой, он кинулся в ближайший коридор и как раз вовремя. Он увидел спецназовца в форме, целившегося в кого-то. Этим кем-то мог быть только его Томас. Кровь застучала в висках, возбуждение хлынуло по венам чистым адреналином, и он кинулся на врага, снеся плечом к стене. Заревев, как раненный лев, Минхо схватил его за грудки и швырнул в оконную раму, пробив им стекло. Он и сам не мог понять, откуда у него взялись силы, чтобы поднять здоровенного мужика и швырнуть на такое расстояние. — Минхо! Он повернулся и увидел его. Томас стоял всего в нескольких метрах, а позади него был Ньют. Пару секунд они смотрели друг на друга, а потом Томас бросился к нему и крепко обнял. — Это не сон? — тяжело дыша, пробормотал Минхо, еще сильнее прижимая его к себе. Томас устало усмехнулся и покачал головой. — Нет, нет, я действительно здесь. Я настоящий, — торопливо заговорил он, лихорадочно ощупывая Минхо на повреждения. — Томас, — напомнил Ньют, нервно оглядываясь по сторонам. В коридорах царила суматоха, вой сигнализации закладывал уши. У них было очень мало времени, чтобы убраться отсюда. — Давай, давай, нам нужно идти, — Томас опомнился и потянул его за руку в ближайший коридор. И они снова побежали. Только Томасу могло прийти в голову прыгнуть в бассейн с высоты двадцатого, блять, этажа, рискуя переломать не только все ноги, но и хребет. И все же Ньют и Минхо прыгнули вслед за ним. И даже остались живы. — Ну вы и психи, — хмыкнул Галли, встретив их. — Пошли, надо добраться до Бренды. У нее есть сыворотка. Но у них не получилось. Ньют совсем ослаб. Он то и дело отключался, и в его глазах появлялась пугающая бессмысленность. Теперь, когда они спасли Минхо, он позволил себе наконец расслабиться. Его помощь больше не нужна. — Мы не успеем добраться до Бренды, — сказал Галли, и в его голос прорвались нотки паники. Томас с отчаянием цеплялся за Ньюта, пытаясь поднять его, чтобы заставить идти дальше, но тот валялся мешком и только вяло постанывал. Оставив свои безнадежные попытки, Томас сел и привалился спиной к обрушившейся бетонной балке. Он смотрел перед собой, и Минхо ясно видел, что он опять обдумывает очередной сумасшедший план. — Тереза… Тереза сказала, что Бренда должна была стать шизом, — почти воскликнул Томас вдруг, возбужденно глядя по очереди то на Галли, то на Минхо. — Если она не солгала, то моя кровь может быть лекарством от смерти. — Ты уверен? — спросил Галли напряженно, но смотрел он только на Ньюта. — Но разве кровь не должна быть в составе вакцины? — напомнил Минхо. — Она голубая. Просто кровь может и не помочь… Это ведь химическая формула, Томас. Они извлекают из крови индим, это именно то, что им нужно, чтобы уничтожить клетки Вспышки. — Мы ничего не теряем, — лихорадочно шаря по карманам в поисках ножа, заявил Томас. — После того, как полгода назад Бренда приняла сыворотку из моей крови, она так и не съехала с катушек. Нам нужно попробовать. Ньют! Ньют, очнись же! Он принялся трясти блондина до тех пор, пока тот не открыл глаза и не посмотрел на него с отчетливым раздражением. — Отвали, Томас, и дай мне сдохнуть, пока я не перегрыз тебе глотку, — вяло отмахнулся он, захлебываясь черной жижей, что пузырилась у него на губах. Организм боролся с вирусом из последних сил. — Ну уж нет! Лучше перегрызи мне запястье, — предложил Томас, так и не найдя нож. Минхо помедлил, все же вытащил из ботинка складной ножик, который успел стырить у одного из охранников, и протянул Томасу рукояткой вперед. Тот посмотрел на него с благодарностью и одним движением порезал вену на запястье. Минхо и Галли в оглушающем молчании следили за тем, как он подносит руку к губам Ньюта. — Пей, — сказал Томас. Ньют попытался отодвинуть от себя его руку, но Минхо и Галли удержали его с двух сторон. — Пей, ну давай же! — рявкнул Томас. — Ньют, блять! Очнись и выпей! Ньют закашлялся, когда кровь попала ему в рот, попытался отвернуться, но Томас удержал его голову. Это было странно, ужасно и отвратительно — поить полуживого друга собственной кровью, но он не видел иного выхода. А потом Ньют присосался к его запястью, как какой-нибудь вампир, так что его с трудом получилось отодрать спустя минуту, когда перед глазами Томаса уже начали плавать красные круги. Минхо тут же оттащил его от Ньюта и перевязал запястье, порвав собственную футболку. Галли же с тревогой наблюдал за Ньютом. Несколько долгих мучительных минут ничего не происходило. Ньют лежал, безжизненно запрокинув голову назад, глядя широко распахнутыми пустыми глазами в небо, расцвеченное огненными взрывами, и из его полуоткрытого рта текла черная струйка крови. Наверное, в жизни глэйдеров это были самые страшные мгновения ожидания. — Ньют? — Галли осторожно взял его за плечи, в его голосе сквозило неестественное напряжение и почти пугающее ожидание. — Слышишь меня? Очнись. Ты не можешь сейчас сдохнуть, черт тебя дери. Ну же, посмотри на меня, кусок кланка! Он замолчал, глядя на него. Томас подтянулся и сел с помощью Минхо. — Эй, смотри, — выдохнул он пораженно. — Вены на его шее… Они исчезают! Галли и Минхо уставились на шею Ньюта как по команде и действительно увидели, как его бледная кожа постепенно приобретает нормальный здоровый цвет, избавляясь от мерзких черных вен. Блондин вдруг как-то странно неестественно дернул ногой, вздрогнул, и поднял голову. — Галли? — произнес он хриплым едва узнаваемым голосом. Взгляд Ньюта сфокусировался на лице здоровяка, в глазах, наконец, появилась осмысленность. — Шанк стебанутый, — выругался Галли, рывком прижимая его к своей груди, и в его голосе послышалось невероятное облегчение.Глава 8
9 февраля 2018 г. в 21:48
В боковом секторе главного здания ПОРОКа, где находились научные и медицинские лаборатории, в стеклянной камере за столом сидел Минхо. Точнее, то, что от него осталось. Изможденный, неестественно бледный, со впавшими щеками, осунувшийся и слабый, как котенок.
Напротив него расположилась Тереза в отвратительно белом халате, глядя на него этим своим взглядом святоши, которая поклялась сделать все, ради блага человечества. Даже пойти по трупам невинных.
— Тут есть девочка, — говорила она умоляющим тоном, как будто заранее оправдывалась. Омерзительно, лицемерно, невыносимо оправдывалась, пытаясь загладить перед ним свою вину. — Ее зовут Шайи. Она очень больна. Но ты… Ты, Минхо. Ты можешь спасти ее. И ты можешь спасти еще очень много жизней. Все, что мы здесь делаем… Все получается. И именно это так важно.
«Что важно? — хотел презрительно бросить Минхо. — То, что ты мучаешь здорового иммунного человека, чтобы вылечить уже обреченную на смерть никому неизвестную девчонку, которая все равно сдохнет? Что ты предала Томаса ради того, чтобы выкачивать жизнь из здоровых нормальных детей, у которых действительно есть шанс выжить благодаря своему иммунитету, ради больных и обреченных на смерть людей? Для чего, Тереза? Ты хоть понимаешь, что ты творишь, глупая сука? Но извращенную логику твоего мышления не понять никому».
В этот момент он испытывал к ней такую всепоглощающую невероятную ненависть, что выносить это чувство не был сил даже у него самого. Если бы Минхо мог, он бы переломал ей шейные позвонки или даже разорвал горло зубами, как какой-нибудь шиз. Но его руки были скованны, и все, что он мог — это мечтать об этом.
И все же Минхо не мог не попытаться. Он позвал ее, и когда она подошла, с первобытной яростью, придавшей ему сил, набросился, швырнул на стол и принялся душить. Он не успел закончить свое дело — подоспела охрана и оттащила его от девушки. Но зато Минхо сумел незаметно вынуть длинную острую спицу-заколку из ее волос.
— Тварь! — ревел он. — Предательница! Я убью тебя! Ты нас всех погубила!!
Тереза пулей выскочила за дверь.
Минхо скрутили, отвели в камеру и швырнули на пол. Он лежал в темноте, и его колотило от острого, разъедающего, как кислота, сожаления о том, что не успел. Он был так близко, так невыносимо близко к тому, чтобы свернуть ей шею…
Его пальцы все еще ощущали тепло ее кожи, как дрожало горло, поджимаясь от страха, который отражался в широко распахнутых ярко-синих глазах…
Хоть какое-то утешение.
Представляя, что сжимает ее горло, Минхо сжал заколку, чуть не сломав ее пополам, и крепче сцепил зубы.
У него почти не осталось сил, чтобы бороться. Он мог сдаться и подохнуть еще месяца три назад, потому что ни один даже самый здоровый человек не в состоянии так долго выдерживать те зверские эксперименты, что ученые ПОРОКа проводили над ним. Странно, что он вообще еще не съехал с катушек из-за того, что с ним делали. Минхо действительно частенько путал реальность с иллюзиями, в которые его искусственно погружали, и уже давно потерял счет дням, поэтому не знал, сколько времени провел здесь. Даже в те моменты, когда его оставляли в покое, он уже не в состоянии был мыслить связно — все смешалось в голове, превращаясь в мешанину из эмоций, воспоминаний, искусственной реальности и боли.
Но одно не давало ему терять надежду и заставляло цепляться не столько за жизнь, сколько за то, чтобы оставаться в ясном уме: Томас придет за ним.