***
— Плохие новости, Цунаде-сама, — Шизуне вломилась в кабинет с лицом белее мела. — Тот самый лидер Акацуки, он… Он лично пришел за джинчуурики шестихвостого. — Так как почти все члены организации Красной луны были истреблены, сам ее глава вышел на охоту. Последней джинчуурики, гуляющей на этой земле оставалась Наруто. — Надеюсь, у них все получится, — Сенджу облокотилась локтями на стол и переплела пальцы, задумавшись. — Отозвать всех джонинов с миссий, в Академии и госпитале провести учения по экстренной эвакуации. — Но… Это наведёт панику! — воскликнула Шизуне, бледнея ещё сильней. От слов Цунаде стало не по себе, и помощница прониклась этим эфемерным чувством нависшей над селением опасности. — И… Это влетит нам в копеечку, подорвет авторитет на рынке миссий, — экономический вопрос ее очень волновал. Коноха нынче была самой популярной по найму шиноби. — Мы должны быть готовы, за Наруто в первую очередь придут в деревню. Мы не знаем, что от них ожидать. — Было бы куда проще жить, если бы ее дедушка не придумал такую глупость, как запечатывание демонов в людях. — Отправь чунинов на В-ранг, вместо джонинов, а А и S ранг пускай заканчивают в кратчайшие сроки. Думаю, недели полторы у нас есть. — Хорошо, Цунаде-сама, — и шатенка откланялась, убегая в свой кабинет выполнять поручение. Нужно было написать достаточно писем, чтобы выполнить указание. Хоть Като и не особо ощущала тревоги своей наставницы, но спустя десять минут поняла, что все слишком серьезно, раз Пятая трезва как стёклышко. Все даже слишком серьезно, больше, чем кажется. Чтобы саннин из легендарной троицы боялась одного-двух отступников и негласно начала вводить военное положение… Они ничего не знали. От Джирайи и слова не было, эти двое оставались до конца неизвестными личностями, и почему-то эта неизвестность начинала и ее вгонять в страх. Лидер организации априори не может быть слабым, а если и в одиночку спеленал шестихвостого — это достаточно для того, чтобы выставить против него лучших джонинов Листа.***
Хатаке, войдя в ворота деревни и меланхоличным кивком поздоровавшись с Котетцу и Изумо, застыл в пяти шагах от них. Тензо стояла в сторонке, усердно делая вид, что проходила мимо и решила именно в этот момент застыть на месте и расправить несуществующие складки на льняной юбке неброского простого сарафана, при этом выжидательно смотря на вход-выход из селения. И пытаясь маскировать эти косые взгляды. Определенно, она ждала его. После Суны они виделись редко, почти совсем не пересекались, ввиду того, что их тут же разослали на разные миссии, пока седьмая команда была распущена в связи с отсутствием Наруто. Хатаке усмехнулся, наверное, она соскучилась. Ее всегда к нему тянуло. А в последнее время его самого тянет к ней. — Мне ещё отчёт сдать надо, — как бы между прочим. Она и так знает, но на всякий случай. Подошёл ближе, отмечая, что ей идёт быть женственной что-ли. К чему это она так вырядилась? — Ох, Какаши, — упустила его из виду. Шатенка выпрямилась и старательно отводила взгляд, чувствуя себя максимально дискомфортно в платье. Честно, она ощущала себя чуть-ли не голой, потому что каждому нужно было обернуться и посмотреть на нее, причем пристально. — Привет, — улыбнулась сдавленно, нервно заправляя выбившуюся из косы прядку волос за ушко. Чем она думала, когда собиралась удивить Какаши? Господи, да она нервничает, как малолетняя студентка академии перед мальчишкой. — Как это понимать, — указал пальцем на сарафан, который достойно подчеркивал всю ее женственность. И на эту самую женственность изумленно и восхищенно косились смотровые с ворот. — Ну… Мне же идёт? — Ну не будет же она говорить, что хотела его поразить и подчеркнуть перед ним всю свою красоту. То что они спят вместе, да по углам целуются, ещё не говорит о том, что у этих отношений есть будущее. Надо было его завоевать, чтобы и шанса не было подумать, что есть лучше нее кандидатки. Ками-сама, вот опять, она слишком много думает о личной жизни в последнее время! — Хм, — он уже представлял себе, как зажмет ее в своей или ее квартирке, задерет юбку и… Во рту пересохло, а низ живота стянуло. Организм настойчиво требовал разрядки. Орочимару ему знатно потрепал нервы одним лишь своим присутствием, а когда и рот раскрывал или дергался резко — подавно. — Очень, — улыбнулся, глазом, как и всегда. И Ямато заметно поплыла. — Какаши, Ямато, на собрание к Хокаге! — крикнул Генма, которого очень-очень настойчиво попросила Шизуне помочь ей. Като поймала его в коридоре, затолкала в свой кабинет и перекинула на него миссию по уведомлению джонинов селения об экстренном совещании. — Ямато, тебе идёт, — он впервые видел АНБУшницу в платье. Это был удивительный факт, а ещё она явно встречала Хатаке, и флиртовала с ним, неумело. Вот так новость! Все удивятся. — Вот так всегда, — подавляя желание смачно выругаться, Тензо резко развернулась и побежала вперёд, тут же мастерски, одним прыжком, запрыгивая на первую попавшуюся крышу. Свободная юбка под порывами ветра развевалась так, что все, что было под ней спрятано, более не являлось спрятанным. — Эй, с ума сошла в платьях по крышам бегать? — Его совершенно не устраивал тот факт, что девушка, не испытывая ни капли стыда, помчалась по крышам, не обращая внимания на то, что юбка задралась до неприличия от ветра. — Ревнуешь что ли? — улыбнулась шатенка, все же умудрившись каким-то образом придержать тонкую ткань своего наряда. Чувство стыда из них искореняли, но с ней было не все потеряно, поэтому отголоски все же присутствовали, но не смущало ее такое положение вещей. Тем более они так быстро бегут и прыгают, что вряд ли кто-то сможет рассмотреть ее упругие ягодицы и какого цвета и фасона на ней белье. — Возможно, — не стал отрицать мужчина, поравнявшись с ней. И схватив ту под руку на бегу, прижал к себе и перенес к резиденции шуншином. — Можно было и побольше чакры потратить, быстро и надежно, да и гражданам Листа не пришлось рассматривать что у тебя под юбкой, — отпустил из объятий. — Идём, работа не ждёт. — Она бы расстроилась, что случился форс-мажор, и их вызвали на собрание, но вот то, что Хатаке Какаши выказывает ревность... Ради этого стоило надеть платье и пробежаться по крышам. — Как жаль, вот подождала бы она минут пять, хотя бы, — голодный жадный взгляд. Да, это платье знатно его фантазию подогрело. — Думаю, это всего лишь собрание, после мой выходной продолжится, — девушка озорно подмигнула, игриво улыбнулась, чем несказанно удивила Хатаке, заставив чуть ли не воздухом подавиться, и легкой походкой упорхнула в уже заполняющийся зал для совещаний. Хатаке зашел следом, под веселым взгляд Генмы, который все же наблюдал, как барьеры великого и могучего Копирующего тают под взглядом карих глаз его бывшей сокомандницы. Меньшинство были в гражданской одежде, выдернутые то ли с миссий, то ли с выходных, поэтому Ямато быстро затерялась в толпе, но джонин быстро ее нашел и притянул к себе. На них мало кто обратил внимание. Даже Гай отреагировал простым, тихим приветствием, что было удивительно. Юхи стояла в сторонке, точнее сидела, машинально сложив руки на животе, и угрюмо обводила взглядом собравшихся. Она пока была на службе, но вот-вот должна была быть отстранена. Хокаге уже не отпускала ее за пределы деревни. Хокаге вошла в зал, и все замолчали и выпрямились по струнке, собираясь слушать. Настроение что у Какаши, что у Ямато улетучилось в мгновение ока, под напряженный тон Цунаде. Пятая вещала о всеобщей мобилизации, пока что тайной от гражданских. Женщина высказала свое опасение по поводу нападения оставшихся членов Акацуки на деревню, чтобы поймать предпоследнюю джинчуурики. Привела весомый аргумент и поделилась последними новостями о поиске шестихвостого, за которым пришел сам лидер той организации, причем успешно, и по донесению, джинчуурики Сайкена даже сопротивление оказать не успел, как был захвачен. Выводы напрашивались сами собой. Слова были не пустой тревогой и подкреплялись весомыми фактами. От Джирайи не было новостей, что говорило о том, что-либо у него нет возможности, потому что он внедрился, либо что все совсем и совсем плохо, и даже саннин не смог справиться с таинственным Лидером Красной Луны. — Не проще будет устранить саму Наруто? — подал голос какой-то смельчак, когда было высказано всеобщее положение вещей. — Нет оружия, нет и причины для нападения. — Резонный довод с другой стороны. Смело, если учесть, что янтарного цвета глаза Хокаге опасно сузились, а губы она плотно сжала, и на лице было написано, что терпение вот-вот лопнет. — Тогда может мы устроим геноцид и истребим всех шиноби в мире, а затем ликвидируемся сами? — заявил другой джонин, оказывая поддержку точки зрения Хокаге. — Мы тоже оружие, — весомый довод в начавшемся споре. Начавшие спор примолкли, не найдя, что возразить. — Наруто — дочь Четвертого Хокаге. — Шепотки тут же стихли, и многие смотрели на сердитую Сенджу неверяще, переваривая услышанное. — И ради ваших жизней Минато пришлось возложить на только что рожденную дочь такое тяжелое бремя, и где благодарность? — рявкнула кареглазая, испепеляя взглядом смельчаков, посмевших предложить убить Наруто во избежание проблем. Да, так было бы проще, но не вариант. Совсем. — Тем более, убив джинчуурики, мы лишь отсрочим поимку девятихвостого. Через лет десять-двадцать он вновь появится в этом мире, — меланхолично заметил Хатаке. — Возможно, кому-то из ваших детей придется хранить в себе это зло, ради сохранности других людей. И вашим же детям придется воевать, чтобы не дать каким-то фрикам захватить демона, — как бы между прочим, закрепляя эффект от своих слов. — Дочь Минато-самы умерла, господин Третий не стал бы скрывать такой факт, — нашелся таки какой-то смельчак помимо предыдущих, видать, из старой гвардии, заставший правление Минато. Посмевших усомниться в словах женщины прибавилось, а терпения у той убавилось. — Господин Третий одобрил геноцид Учиха, или же закрыл на него глаза, — Шикаку лениво открыл глаза, вяло обведя собравшихся джонинов недовольным взглядом. Приказы нужно было исполнять, поэтому те, кто знали, молчали. В том числе и он, и те же Учиха, которые пытались взять опеку над новорожденной малышкой. Все знали что Микото и Кушина были лучшими подругами. — Наруто похожа на Минато-сама, просто этот факт игнорируется, — вступил в разговор и Хиаши Хьюга, чем удивил даже Пятую. Обычно бьякуганщики молча отсиживались в сторонке, лишь бы их не трогали. — Вы слепые, раз не видите очевидного, — спокойно изрёк мужчина, даже не смотря на скопившуюся толпу. Его больше интересовал пейзаж за окном, чем обсуждение приказов главы селения. — Какаши-семпай прав, Кьюби переродится, и тогда Акацуки закончат начатое. — Обличительное, однако, собрание. Ямато само собой поддерживала Хатаке, и тут же почувствовала его ладонь на своей руке — мужчина переплел свои пальцы с ее. — Их не будет в живых, — тот же самый смельчак, который предложил радикально устранить проблему, убив Наруто. — Последователи будут, — продолжил Нара. — Думаете все это так просто, ради шутки биджу коллекционируют? В этом есть определенный смысл, просто мы связь не улавливаем, не только сила и мощь. — Стратег, тактик и просто гений давно искал во всем этом заговоре смысл, тем более, по слухам, биджу запечатывают в какой-то статуе, а не в людях. Бессмыслица или какие-то сектанты? — Вы сами себе противоречите. Ну защитим мы ее, а потом придут другие, — тут же последовал ответ, видимо, от бесстрашного и возможно бессмертного, а еще больного на голову. Сенджу со всей дури ударила по столу, превратив тот в щепки — терпение иссякло. Его просто ветром сдуло, за миг. И внучка Хаширамы достигла точки кипения, мечтая стереть наглеца в порошок и показать весь свой гнев. — Разве приказы обсуждаются? — мрачно поинтересовалась женщина, разжимая кулак и прожигая смельчака взглядом. Будь у нее шаринган, давно бы спалила того насмерть черным огоньком. Увы и ах, ей даже по наследству мокутона не перепало, а про дедушкину удачу она вообще промолчит. Видать, клан иссяк еще во времена основателей. — Нет, Хокаге-сама, — тон смельчака изменился, стал на несколько нот выше, и в нем проскользнул страх. — Так вот, любой, кто откажется, будет считаться дезертиром, — холодно, четко, и громко. Чтобы до каждого ума, даже самого упрямого и глупого дошел смысл. — Если произойдет нападение, если хоть кто слово пикнет о ее местонахождении, самолично в порошок сотру, — подобрала с пола кусок дерева и сжала в кулаке, то жалобно затрещало, не вытерпев издевательства, и превратилось почти в пыль — демонстрация возымела эффект, и внушила нужным людям страх. — Правда, что она дочь Четвертого? — посмотрев в окно на лик Йондайме, поинтересовался кто-то из толпы. Да, светлые волосы, голубые глаза. Но таких людей достаточно. Хотя она была единственной, у кого волосы были золотистого оттенка, как у Четвертого. — Как знаю я, последним желанием Минато было чтить его дочь как героиню, которая на протяжении своей жизни будет сдерживать зверя. Хирузен пренебрег им. Во-первых, из-за мести, в тот день умерла его собственная жена, принимавшая роды у жены Четвертого; во-вторых, потому что посчитал, что не стоит оглашать тот факт, что девочка единственная наследница клана Узумаки и семьи Намиказе, оберегая от невидимой угрозы. Насколько я знаю, вроде бы, эта угроза носит имя Мадары. — Пятая всю эту информацию достала из мозгов Данзо не без помощи Шарингана Итачи. Учиха тогда знатно в чужих мозгах поковыряться успел, прежде чем убить. Искал причину такой неприязни к клану, ну и нашел пару-тройку других интересных фактов, чем поделился. Гул поднялся знатный. Какаши планомерно офигевал. Столько правды вскрывается со с смертью Шимуры и ухода старейшин. Он-то был достаточно предан Третьему, а оказалось, что даже последнее желание учителя не исполнил и обрек ребенка не только на одиночество, но и утопил с головой наследие Намиказе в таком дерьме. А он, дурак, тонул в своей тьме и не обращал внимания на то, что творится вокруг, и где и как живет дочь сенсея. Какаши тоже натворил много ошибок, и увы, их уже не исправить. Стыдно становится. Ямато, увидев поблекший взгляд единственного видного глаза Хатаке, ободряюще сжала руку, прижавшись боком к его боку, намекая, что она рядом и готова поддержать. Девушка поняла так, что дочь сенсея больная тема по многим причинам, и теперь еще добавилась парочка. А Какаши любит топить себя в чувстве вины, так что кому-то придется прочищать мозги и наставлять на путь истинный. Эх, ну и угораздило же влюбиться в без пяти минут морального урода, в котором наконец-то появилось что-то человечное, которое из него начала доставать Узумаки, например, совесть и чувство стыда! Полезная штука.***
Джирайя подобрался максимально близко к деревне Дождя. По сути, все это время он собирал информацию по ней, но полезного было мало. Лишь какие-то незначительные крупицы, которые не давали даже маломальского представления об общей картине. По сравнению со всеми остальными деревнями эта была самой закрытой, стоящей особняком и хранящей все свои тайны как зеницу ока. Помимо большой изгороди вокруг и озера, образовавшегося из-за постоянных дождей, ее защищал этот самый дождь! Ну, как защищал, служил сигналом для уведомления, если на территорию пробрался чужак — он посылал на разведку клона. И дождь этот шел круглые сутки, почти. За исключением воскресенья, или когда таинственный, а для него не совсем загадочный Лидер куда-то отлучался — он сопоставил новость захвата шестихвостого — в то время дождя не было. Но совать свой нос в деревню Джирайя не спешил, по слухам, там шла гражданская война. Санинну пришлось просидеть возле Аме более недели, чтобы вычислить момент, когда дождь перестанет идти и как проникнуть незамеченным. Со вторым дела обстояли намного лучше и проблем это не вызвало, а как остаться незамеченным на территории, которую ощупывали искусственным дождем сенсорного свойства — та еще задачка, над которой он долго думал и пришел все же к выводу, очевидному и самому простому. Пробраться на территорию особого труда не составило. В конце-концов он легендарный шиноби и разведчик со стажем. С помощью призывной жабы, скрывающей чакру, он проплыл в деревню, путешествуя в желудке оной. Как-то раз он показал этот трюк Наруто. Даже прокатил таким способом. Долго же тогда его крестница зелёная ходила, сдавленно икая и сдерживая позывы тошноты. Но он передал наследие, кое-как вбил азы жабьего искусства в головку юной куноичи. Кстати, о Наруто. На днях он поговорил с Фукасаку, решив, что если все же по истечению ее тренировок ей отдадут ключ от печати, то это будет лучшим вариантом. Гератора повозникал, но нехотя согласился, что перейдет к Наруто, и позволил внести изменение в фуине, переписав имя Джирайи на имя Узумаки. Когда-нибудь крестница догадается, как его использовать и что этим хотел добиться Четвертый. Минато был гениален, вобрал в себя знания Узумаки по фуиндзюцу и придумал столь сложную печать, продумав все почти до мелочей, в экстремальных условиях. За исключением того, что печать разваливалась постепенно, из-за просачивания силы Кьюби — этого-то ученик не предусмотрел, но явно лелеял надежду на то, что дочь сможет подчинить зверя и открыто пользоваться его силой, и с открытой печатью. Обе жабы положительно отзывались о Наруто, исключая момент с ее упрямым и импульсивным характером, а ещё намекнули, что она именно тот ребенок из пророчества, который либо уничтожит мир, либо будет его спасением. Очень многое сходится. Опять, теперь уже в третий раз. Джирайя попросил их не говорить об этом самой Наруто, не опускать на ее плечи такую ответственность и бремя, и как бы не просил высший Жабий старейшина, не подпускать к нему девчонку, а то возомнит себя героиней, и пиши пропало, жизнь свою положит во благо человечества, забывая о себе и своих мечтах. Это было эгоистично, но… Для крестницы хотелось лучшего мира, и он готов свою жизнь положить, чтобы так оно и было, тем более два предыдущих претендента на звание дитя пророчества спеклись. Все шло хорошо, по первости. Относительно хорошо. Не считая того, что информации был мизер. О лидере было ничего не известно даже рядовым шиноби. Уже начинало казаться, что он выдуманная личность. Плод чьей-то фантазии, держащий людей в строгости, а врагов в страхе. Допрос двух пойманных шиноби Аме ничего не дал. Почти ничего. Ясно стало одно — Лидер по имени Пейн был жесток и при этом очень и очень силен, возомнил себя богом и вершил правосудие. Комплекс Бога то еще расстройство, но не критично, таких часто спускали с небес на землю, но вот с такой силой, как ее описывали жители Дождя… Джирайя вспоминал бывшего главу деревни — Ханзо Саламандра был могущественным и сильным шиноби, именно их команду он нарек легендарной троицей Листа, ибо они были единственными, кто смог выстоять против него в схватке, а против какого-то Пейна выстоять не смог. Погиб. И все, кто когда-либо был с ним связан, погибли тоже. За исключением, опять-таки, легендарной троицы. Значит его статус чего-то да стоил, раз пока что на него и Цунаде не напали, раз убивали всех без разбора. Возможно байка, но мало ли. И на всякий случай Геротору он призвал вновь, под его недовольное бухтение и упреки в стиле «решил помереть», проверил фуин, поделился своими догадками по поводу последнего нападения Кьюби, все же переправил на Мьебокузан в распоряжение к Узумаки и с чистой совестью вышел в люди из своего укрытия, поправляя плащ, укрывающий от дождя, и его яркую внешность. — Ку-ку! Помирать собрался? — шипение за спиной и цепкий взгляд поверх плеча, на только что исчезнувшего Гератору. Последние указания были даны жабе-свитку, что дало змею сделать определенные выводы. — Твоя мелкая натворит с ним дел. — Орочимару нагнал Джирайю, хотя состояние у первого было не очень, дорога заняла много времени, а призыв — сил. Если бы не его знания и техники, сдох бы ещё на границе. Придется найти новое тело, желательно в ближайшее время. — И это мне говорит мертвец, восставший, чтобы умереть? — Джирайя слишком задумался, что даже не заметил, как к нему подкралась змея. И как он его нашел? Скорей всего, Орочимару слишком хорошо его знает. — Цунаде такая упрямая, говорил ей, что придется руки марать самой, а она ни в какую, но потом одумалась, когда было поздно, и вот что вышло, — тычет в грудь, тело откровенно говоря, хреновое, все перебинтованное, и клетки отторгают его чакру и сущность. — Вот же, — беловолосый был удивлен, что Орочимару тут, живой и почти невредимый. Его появление и прозрачные намеки почти кричали о вмешательстве Цунаде. Если вернётся, то он ей скажет все, что о ней думает по этому поводу. Это же надо было пойти на поводу у ползучего гада. И взаправду змей-искуситель. — Знаешь, она может быть очень убедительной, — отсекая сразу же текущие вопросы, произнес змеиный саннин. Её угроза напугала, не так сильно, но задуматься заставила. Она может. — Не замечал, — пожал плечами Джирайя, представляя мысленно, что могла с ним сделать Сенджу, если бы хотела остановить, если даже воскресила Орочи из мертвых и нашла с помощью каких рычагов отправить его ему в подмогу. То, что брюнет приполз помогать — интуиция, перерастающая в стойкую уверенность. И сопоставление голых фактов. Приятно, о нем заботятся. И на душе сразу же посветлело. — Пост Хокаге пошел на пользу. Ну так что ты узнал? — Орочимару оглядывался по сторонам, прикрывая голову капюшоном, дождь лил нещадно. Пробрался сюда он с помощью своего призыва, ещё как-то по молодости срисовал дзюцу у товарища. И нашел его быстро. Повезло. — Ничего конкретного, смутные факты. — Джирайя, поняв, что уйти от разговора не удастся, принялся рассказывать, направляясь туда, куда указал рядовой шиноби, отправившийся в дальнее путешествие в желудке жабы в заботливые руки Морино Ибики. Самая высокая башня на восточной стороне виднелась из любой точки деревни, и найти искомый объект легче легкого, а вот добраться до нужной цели явно будет проблематично. — Я за новым телом, это износилось, приду как смогу. — Орочимару, поняв, что ситуация закручивается, принимая все новые и новые обороты, при этом опасные, носящие смертельный налет, решил, что не помешало бы найти более сильное и подходящее тело. — Ты отбрось свою эмоциональность в дальний угол. Он не тот, кем был. — Брюнет, прежде чем скрыться в толпе, дал знать, что догадался, кто этот самый лидер, и что раньше они все встречали его, ещё ребенком. — Говорил же тогда, не стоило их жалеть, — резкая фраза в его стиле. Он всегда был циничен и эгоистичен. За что тут же получил грозный взгляд темных глаз. — Жаль, если сдохнешь. Я тебя с того светать достать не смогу, так что держись. Да и от твоей сохранности зависит и моя жизнь, — на всякий случай. Джирайя, в отличии от него, имел большое сердце, доброе и сострадательное. Зря он пожалел и дал детям шанс, и этот шаг в итоге оборачивается угрозой для всего мира и очередным чувством вины для саннина. — Надо было их тогда кончить, и хлопот было бы меньше. Акт милосердия, — пробубнил Белый Змей, прежде чем скрыться в толпе. — Как хорошо быть аморальным уродом, ни стыда, ни совести, — тут и не знаешь, завидовать или же жалеть брюнета. Он полноценный шиноби, в отличии от него. У него точно рука дрогнет при попытке убить своих былых учеников. Когда он Цунаде вещал о том, что убьет ее, если предаст, это было откровенным блефом, но ради родины он готов был сделать и такое, разорвав собственное сердце и душу. И сейчас надо было, а на сердце кошки скребут.***
— Пейн, их двое. Одного не опознала, и… кажется, он умер. Второй — Джирайя, — явилась с докладом Конан, материализовавшись в воздухе, а точнее, сложившись в единую картину из множества кусочков бумаги. Внешне она была как всегда непроницаема, почти пуста, но внутри, при виде человека, который подарил им шанс на жизнь, научив выживать, пожалев сироток, пришел за их головами, все всколыхнулось противоречием, но ненадолго. Стоило ей взглянуть в глаза друга, как тут же все сомнения отпали. Так надо, по другому быть не может. — Вполне ожидаемо от Джирайи-сенсея пробраться в Дождь незамеченным, а потом вылезти из укрытия, — попахивало ловушкой, вполне очевидной. На живца. Пейн, возможно, раньше и был глуп, но не сейчас. Джирайя был для них угрозой номер один и являлся тем, кто ревностно старался охранять джинчуурики девятихвостого, что у него выходило хорошо. Он вставлял им палки в колеса, мешая двигаться дальше. — Устранить, — приказал рыжеволосый. И рядом появился ещё один шиноби, с длинными рыжими волосами, собранными в хвост, такой же бледный и весь в пирсинге, с глазами — светло-фиолетовыми, с незамысловатым узором из темно-пурпурных колец, как рябь на воде. Конан эти глаза вводили в благоговейный трепет. Она единственная была посвящена в их тайну и знала истинную силу додзюцу. — Я задержу его до вашего прихода, лидер-сама, — девушка все же завуалированно намекнула, что не была уверена в том, что сможет убить того, кто однажды был добр к ней. По сути своей, она была мягкой и доброй, очень-очень доброй, не особо любила насилие и старалась придерживаться позиции Яхико, но приходилось мириться с политикой Нагато, беспрекословно верить и быть опорой и поддержкой. — Если будет шанс, не упусти, он чужой для нас, всегда им был, — жестко, холодно, колкая правда, для них обоих. Конан согласно кивнула, прежде чем вновь распасться на тысячи бумажных фигурок и рассеяться с ветром по селению.***
Наруто забыла, когда последний раз спала по-человечески нормально. Жгучее желание уйти с горы Мьёбоку сжигало все человеческие потребности, и поэтому приходилось перебиваться отвратительными перекусами, спать на земле и укрываться курткой, чтобы уж совсем не околеть. Не то чтобы на Мьебокузане было холодно, но в перерывах сна она здорово замерзала. Прошло-то всего-то четыре дня тренировок в режиме нон-стоп. В том самом режиме, когда не покидаешь полигона и пытаешься отточить технику до идеала. Фукасаку ворчал, обзывал беспросветной дурой и упрямой ослицей и уходил домой на сон, оставляя Узумаки в гордом одиночестве. Но это длилось недолго и разбавлялось парой десятков таких же измученных на вид блондинок. Как ни крути, а войти в режим отшельника во время боя она не могла, как ни пыталась. Концентрации все что-то мешало. И она сбивалась, даже не доходя до половины. Создавать армию клонов было глупостью и пустой растратой чакры, чтобы те отвлекали внимание противника, в реальном бою это измотает ее быстро, да и резерв собственный опустошит, а брать чакру у нынче озлобленного Кьюби было страшно. Его угрозы по захвату ее тела выглядели уже более реальными и серьезными. Да и к тому же на чакре Лиса в сеннин модо не войдешь. Крушить мир призыва жаб не хотелось. И возможно, она бы билась над этой задачей долго, возможно, в силу ее некоторой непроглядности, вечность, если бы не…. Сон с Какаши-сенсеем, воспроизводящий ее тренировки модернизации и завершения Расенгна. — Вставай, бестолочь! — кончик трости жабьего отшельника вошел прямо меж ребер, больно ткнув. — Ой, больно! — прокряхтела Узумаки, протирая кулачками сонные слипшиеся глаза. Место, куда ее ткнули этой чертовой палкой, до сих пор саднило, и складывалось впечатление, что она проткнула ее, достав до самих легких. А потом Наруто резко вскочила, хватаясь за остаточные воспоминания сна с радостно выпученными глазами. — Давай, — гаркнул старикашка, собираясь с ходу атаковать девчонку, пока та о чем-то увлеченно размышляла, то растягивая губы в довольной улыбке, то как-то весело и предвкушающе хихикая. — Сейчас я тебя сделаю, жаба ты проклятая, — захотелось коварно расхохотаться во весь голос. Уверенность в том, что план сработает, не отпускала и придавала не только сил, но и поднимала уязвленную самооценку. Было несколько унизительно, когда тебя отправляла в нокаут маленькая старая сморщенная жаба, больше похожая на гнилое авокадо с густым седым пушком. — Поменьше болтай, — проскрежетал оскорбленный Фукасаку и сложил печати. Наруто тут же окатило ледяным душем, заставив продрогнуть до основания. Эта мелкая невежа даже в время боя не затыкала свой рот, и частенько умудрялась так сквернословить, что Шима, заглядывающая на огонек, причитала, что не положено девушкам так разговаривать, и старалась Катоном подпалить той какую-нибудь часть тела, в профилактических целях. Наруто прикусила язык, подавляя дрожь в теле. Надо быстрей попробовать задуманное и валить отсюда к чертовой матери. Вроде бы, в ее мире прошло два дня, а тут четыре. Время стремительно утекало, и задерживаться еще она не собиралась. Создав пару клонов, она их отправила спрятаться и собирать сен-чакру. Когда один из них будет доведен до кондиции, он развеется. Её теория была построена на том, что клон передаст не только опыт, но и саму накопленную чакру, а значит, ей не придется пытаться замереть во время боя на неопределенное время. Осталось надеяться, что этот трюк сработает. Отвлекала она жабьего старейшину ровно три минуты. Очень-очень долгих три минуты, когда ее чуть ли не на полном серьезе пытались прибить. Весьма успешно пытались. Серьезность ее тренировок зашкаливала так, что собственное сердце почти выпрыгивало из грудной клетки под пинком адреналина. И когда первый клон исчез, она почувствовала себя лучше. Настолько лучше, что мир вокруг стал более ясным и четким, а тело обрело такую легкость, что сложилось ощущение, что может воспарить. А самое главное, и силу, бурлящую по венам. Сработало? Судя по одобрительному хмыку Фукасаку-самы, сработало. Старый мудрый жаб прервал тренировку и довольно улыбнулся. Ровно до того момента, пока между ними не возникла свиток-жаба Геротора. — Это еще что за штука такая? — гибрид свитка и жабы вызвал в Наруто ступор, который перекрыл и радость от ее маленькой победы. — Наруто, это ключ от клетки Кьюби, Джирайя передал его тебе. — Фукасаку задумчиво почесал свою седую бородку, угрюмо нахмурив брови. У Наруто от всего этого ком в горле стал, а тревога, которая заглушалась дичайшими тренировками, вновь напомнила о себе клубком холодных скользких змей, заворочавшихся в животе. — Я предупреждал его о последствиях, а он все равно упрямился, — Гератора скрестил руки на груди, недовольно поджав губы, всем своим внешним видом показывая, что эта затея ему не по душе. — Так, постойте, ключ от клетки жаба? — Подвисшая блондинка отмерла от легкого шока, наконец улавливая суть разговора. — Нет, — закатил глаза новоявленный жаб, демонстративно и открыто намекая, что Наруто настолько глупая, что даже не смогла понять очевидного. И этому глупому ребенку доверили ключ от клетки самого кровожадного из хвостатых. Чем вообще Джирайя думал? Даже если собирался не вернуться с миссии, разумно было передать его Фукасаке-саме. — Ключ на свитке, а жаба — его хранитель, — терпеливо пояснил Отшельник, все такой же хмурый и угрюмый. — Наруто, открой рот. — Тяжело вздохнув, он принял решение. Раз Джирайя так доверяет этой девочке, значит и ему надо. Не будет же она по глупости своей открывать лиса? Тем более, как-то саннин говорил о том, что там есть какая-то лазейка к силе демона, которой может воспользоваться только Наруто, или что-то в этом роде. — Э-э-э, зачем это? — дернулась девушка, с подозрением посмотрев на обоих жаб. Выглядело это подозрительно. — Меньше вопросов, девочка. Рот открой, и отпущу тебя на все четыре стороны, — нехотя проскрежетал старейшина, многозначительно посмотрев на яркую оранжевую жабу с голубыми вкраплениями. Та неохотно кивнула и развела руками. Приказ есть приказ, и он не обсуждается. Даже если Фукасаку не хотел отдавать ключ, по другому он поступить не мог. Права наследования перешли к Наруто. На куноичи это заявление подействовало быстро, и она послушно открыла рот, внутренне содрогнувшись. Не нравилось ей все это, но в одном месте зудело от желания убраться отсюда поскорей, потому что у нее было очень и очень важное дело, и оно возымело куда более действенный эффект, чем смутные подозрения. И не зря она чувствовала большой такой подвох во всем этом, потому что Геротора, обреченно вздохнув, тихо чертыхнулся и запрыгнул ей в рот. Каким таким образом он смог туда голову даже засунуть — вопрос тот еще, но о нем она думать вообще не хотела. Потому что все мысли были нацелены на то, как бы ее собственный желудок остался на месте, потому что казалось, что она его выплюнет вместе с подходящей к горлу рвотой. А еще ее горло сковал приступ удушья. Было ни вздохнуть, ни выдохнуть, и Наруто начинала планомерно краснеть, задыхаться и давится ко всему прочему, забывая напрочь, что обычные люди дышат через нос. В голове раздался предвкушающий и злобный хохот демона, когда Фукасаку подтолкнул жабу-свиток, так что та спокойно проскочила в рот к Наруто. И она будто бы там и растворилась, где-то посередине глотки. Исчезла, рассосалась или что там с ней произошло. Гератора будто бы и не пытался проскочить к ней в рот, достав явно до самого желудка. «Вот и ключик подоспел! — Лис предвкушающе сверкнул красными глазами, облизывая зубастую черную пасть. На клетке материализовался небольшой листок с иероглифом «Ключ». И если его содрать — то все, он захватит Наруто. Все стало куда проще. Надо только попросить порвать этот листок, а не пытаться захватить силой и уловками ее сознание, которое активно сопротивляется.» Наруто грохнулась на коленки, закашлявшись и потеряв почву под ногами, потому что первый вдох был головокружительным. Будто бы ее утопить пытались. — Пошли к вашей Хокаге, — и не обращая внимание на плачевное состояние девчонки, Фукасаку перенес ее и себя заодно к Цунаде в кабинет. Сенджу оторвалась от прочтения свитка, подняв поверх него свои глаза, смеряя удивленным взглядом маленького старого жаба, который приземлился точнехонько на стол Пятой, почти бесшумно, а вот кто-то или что-то… — Тренировка окончена, — выдал жаб безо всяких приветствий. Цунаде поискала взглядом крестницу Джирайи, но не нашла — услышала. Узумаки где-то под столом заходилась очередным приступом кашля, схватившись за горло. Осознание того, что она проглотила живую жабу размером почти с нее в развернутом виде, заставляло жутко спазмировать живот, а горло перекрыл склизкий ком отвращения, будто пара-тройка органов подкатила к горлу, потому что ее все еще сотрясало от ужаса и внутри все ходуном ходило. — Вероломные жабы, как я вас… — чертыхалась блондинка, выползая из-под стола, бледно-зеленая. — Ты в порядке? — завидев цвет лица куноичи и ее собственно, болезненный вид, поинтересовалась женщина, почувствовав укол тревоги и волнения за эту девчонку. — Более чем, Цунаде-сама. Ищите, кого отправите с Наруто, — взял слово жабий отшельник, не обращая внимания на то, что Наруто и правда плохо. — Для чего? — так и не переведя взгляд к маленькому жабенышу в черном плаще и с клюкой, Цунаде смотрела на Узумаки. — Она за Джирайей собралась, узнала, — обреченный вздох. Фукасаку был не в восторге от затеи девчонки, ибо Джирайя всячески намекал, что миссия может окончиться летально для него, иначе бы ключ девчонке он не передал бы. — Нет, — твердое и категорическое. Цунаде еще и приправила свое отрицание суровым взглядом. Сердце у нее оборвалось. — Нет так нет, — поджала губы девушка, но глаза сверкнули такой уверенностью, что не осталось сомнения, ни одна стена не удержит. В принципе, как и обычно. А Сенджу еще понадеялась на здравомыслие и покорность. — Пошлите за Какаши, — тяжело вздохнула, потерев переносицу. Джирайя ей не простит, Наруто тоже не простит. И она себя не простит. А судя по физиономии блондинки, ту муки совести вообще не мучают, да даже инстинкт самосохранения нигде не свербит. А вот Пятая чувствует себя паршиво, потому что знает, если закроет Наруто под семью замками где бы то ни было, она сбежит. На практике такое уже происходило. Поэтому и сдалась она так быстро. АНБУ отделился в этот раз от потолка, смутно кого-то напоминая. По крайней мере Узумаки уставилась на того во все глаза, находя черты фигуры и каштановые волосы очень знакомыми. — Приведите ко мне Хьюга Неджи, — поразмыслив, выдала опять Хокаге. Поддержка в виде Хьюга команде, где два гения и бестолочь, у которой смекалка просыпается лишь в экстренных ситуациях, не помешает. — Ключ у Наруто, — продолжил жаб поражать внучку Хаширамы. Цунаде готова была взреветь от отчаянья. Миссия, на которую собралась юная куноичи, стала еще опасней для окружающих. Наруто в последнее время быстро выходила из-под контроля, поддаваясь Лису. В последний раз у нее было четыре хвоста и она чуть не убила Орочимару, хоть и слабеющего, но саннина. Если бы не Ямато… Да, определенно, Ямато тоже нужно послать на это задание. — Я откланиваюсь, — слегка качнул головой жаб, Цунаде пробормотала что-то в качестве благодарности и обреченно закрыла ладонями лицо, испытывая крайнюю степень безнадежности. А вот Наруто просияла так, что аж глаза слепило. От былой зеленцы не осталось и следа, и мутить ту перестало. Она разве что не прыгала по кабинету в предвкушении, не зная, как сдержать свою радость. Радость от самоубийственной миссии — заскрипела зубами женщина и опустила ладони на стол, громко хлопнув по поверхности. Хатаке прибыл быстро, через минут пять после ухода Фукасаку, а Хьюга спустя пару минут после прибытия Какаши. Оба сдержанно поздоровались с дерганной от нетерпения Наруто. — Кот, идешь с ними, можешь снять маску. — От Пятой так и веяло мрачной аурой, и смотрела она на них, как на несостоявшихся покойников. И это понимали все, за исключением… — О, Ямато! Когда идем? Прямо сейчас? — златовласке не терпелось отправится. — Это неразумно, — подметил сереброволосый, излучая скептицизм всем своим нутром. Ямато ему вторила, Неджи вообще мало что понимал. — Это ты своей ученице скажи, Какаши, — зло сверкнула взглядом Цунаде. Вот зачем говорить очевидные вещи, если она и так это отлично знает. Стукнула бы его пару раз физиономией об стол, аж бесит. В принципе, ее сейчас все бесит. Хатаке смерил Узумаки взглядом. Судя по лучезарному настрою, та возомнила себя супергероем. Единственный видимый глаз был возведен к потолку, а стон отчаянья был подавлен. Да, резко все встало на свои места. Глупостью было сдерживать Наруто, а не отправлять ее туда под надзором джонина, АНБУшницы с мокутоном и гения с бьякуганом. Наоборот, это было достаточно умно. Лучше пускай она будет под присмотром, чем сбежит втихую творить глупости. — Ваша задача проникнуть в Аме, постараться не разгромить деревню, — многозначительный взгляд обращенный на джинчуурики. — По возможности, помочь уничтожить Джирайе Лидера и убраться оттуда, живыми, — последнее слово было было выделено более громкой интонацией, за которой скрывалась не только просьба, но и почти мольба. Как ни крути, а было тяжело отправлять шиноби на опасные миссии, да даже не на опасные. Всегда существовал форсмажор, всегда была опасность. Даже генин с ранга D мог вернуться хладным трупом. — Есть. — Ямато отмерла первой. У нее до сих пор в голове не укладывалось то, что несколько дней назад Гойдайме Хокаге собиралась даже армию Конохи поднять, лишь бы не дать Наруто в лапы врага, а теперь отправляет ту прямо туда. — Не дайте им захватить Наруто, — напоследок. Пятая решила, что пришло время упиться. Вдрызг. Это было ее самое глупое решение, но она, как и все, за исключением Наруто должны были понимать риск. И ответственность за это легла на ее плечи. — Не волнуйся ты, бабуль, мы вернемся, с Джирайей, и никто меня не захватит, даттебайо! Я теперь очень сильная! — Сердце у женщины сделало кульбит и разорвалось на части, обливаясь кровью. Думать даже не хотелось, что это может быть последний раз, когда эта несносная девчонка к ней так фривольно обращается и улыбается так лучезарно и ободряюще. — Я не дам никому пострадать, таков мой путь ниндзя, да и еще мне надо стать Хокаге, теббайо! — А у Сенджу чувство дежавю. Она уже слышала эти слова раньше, дважды. И оба раза потом было больно. Но это же ведь Наруто, с ней все по другому. На это она и надеялась. Когда команда вышла, Пятая потянулась к тайным запасам саке и, откупорив бутылку, приложилась к ней так, что выпила ее за раз. От горя, не чувствуя даже обжигающего вкуса алкоголя.***
Появление Конан его не удивило. Ни своим эффектом и образом ангела, ни тем, что это была та самая девочка из его прошлого. Он предполагал, что эта организация создана теми детишками, которых он по доброте душевной пожалел, научил их азам дела шиноби и ушел, оставив на произвол судьбы. Лицо его посерьезнело, всего на миг. Его опасения приобретали налет реальности, но отчаиваться он не спешил. Он саннин или кто? Тем более, где-то тут бродит Орочимару, возможно, от него и будет мало толку, но все же… Конан расшифровала это по своему. — Начинаете жалеть, что не послушались тогда Орочимару? — Бесцветный голос, такой же пустой и холодный, как и листы бумаги, которыми она пользуется в качестве оружия. И режет по живому, по крайней мере его. Беловолосый оскорбился. — Я ожидал, что за мной придет сам Лидер, а пришел его последователь, — посетовал мужчина, заткнув поток чувств. Ностальгия и присутствие Конан разбередили старые раны. Ему тогда было тяжело оставлять трех сироток, которые за три года стали для него почти родными. Он быстро привязывался к людям, и всегда был добрее своих сокомандников. — Возможно, вы увидите его, Джирайя-сенсей, — уважительное обращение не прозвучало таковым. Больше всего это походило на угрозу. — Было бы неплохо, — улыбнулся натянуто. Он боялся представить, что стало с теми двумя мальчишками, как они повзрослели и во что превратились, если самая добрая и мягкая Конан была безжизненной и бесцветной, а янтарные глаза хоть и ярко сияли, но эмоций там не было. Их в принципе не было в облике бумажной куноичи. — Но сначала... — девушка не договорила, не видела смысла раскидываться пустыми угрозами, поэтому сразу же бросилась в атаку. Действия всегда лучше показывают намерения, чем слова. — Кто или что такое Пейн? — Да, пора было переходить непосредственно к делу. Уклоняясь от стайки смертоносных бумажных журавликов, он отпрыгнул в сторону, пристально смотря на девушку. — Вам не следует знать, сенсей, — это «сенсей» его било больнее любой техники. Он тогда считал, что помог им, а что в итоге? Они вступили или стали самой жестокой организацией преступников с глобального масштаба замашками. — Я убью вас, такова воля божья. — Девушка взмахнула шуршащими бумажными белоснежными крыльями и воспарила в воздух, отправляя в саннина уже дождь сложенных острием бумажек. — Комплекс Бога? — Наталкивало его это на одну мысль, но подумать было некогда, надо было уклоняться от смертоносной атаки. Девушка недовольно поджала губы, посчитав это оскорблением, для Пейна, само собой. Она всего лишь была его посланником, играя образ ангела божьего. — Жабье масло. — Перекатываясь от остроконечной режущей не хуже куная бумаги, он контратаковал, с ног до головы залив куноичи легко воспламеняющимся маслом с горы Мьебоку. Поджигать ее он не собирался, а вот сдержать ее способность распадаться на тысячу бумажек да — на то и было нацелено. А потом, удлинив волосы, опутал так, чтобы у нее и шанса не было выкарабкаться. Только в этот момент на ее лице промелькнуло разочарование и отчаяние. Но потом вновь оно стало непроницаемым и пустым. И Джирайя решил заговорить ей зубы, и не только для того, чтобы оттянуть время, но и узнать, что с ними случилось, в чем он ошибся, что из них выросли подобные монстры? И была велика вероятность, что Конан рассказала бы, но… Появление еще одного человека помешало. И шокировало. Джирайя смотрел прямо в риннеган — сомнений не осталось, что перед ним тот самый Пейн, о котором местные слагали легенды, а свои же люди видели его редко, почти не контактируя напрямую. И истинное имя Пейна было Нагато. Тот самый плаксивый мальчишка, который стремился защитить своих друзей любой ценой и стал для Джирайи оплотом надежды, что тот вырастил героя, способного изменить мир, ведь у него были все основания это сделать. Риннеган был бы отличным помощником в осуществлении благих намерений, но… По какой-то причине они творили великое зло, замышляя что-то более внушительное и пугающее.***
Орочимару открыл глаза, подвигал руками, встал на ноги. Тело было лучше того, что ему предоставила Цунаде, но надолго не хватит. Как ни крути, а он не соблюдает последовательности техники, минуя некоторые временные рамки, например: не ждет, когда проклятая печать приживется, вселяется сразу же. Чувствовал он себя, откровенно говоря, паршиво. Складывать печати, чтобы принять свой истинный облик, не спешил. Он явно привлечет внимание. Громкий взрыв эхом разнесся по воздуху, заставив немногочисленных жителей, блуждающих по улице, задрать головы вверх и с проблесками страха в глазах заозираться по сторонам. Это был не звук взрыва, но складывалось впечатление, что кто-то очень сильный и большой рушит возвышающиеся к небу высотные здания, больше похожие на башни. Саннин нашел источник звука и даже имел представление, что там происходит. В восточной стороне, в ту сторону, куда отправился бывший товарищ по команде, от самой высокой башни в городе, валил дым или поднимались столпы пыли. Отсюда не поймешь. — Началось, — заключил мужчина и побежал в сторону, откуда доносились звуки схватки. Прибавить скорость в беге его заставили мысли о том, что Цунаде серьезно нацелена уничтожить ему все лазейки к вечной жизни. Этого он допустить не мог. А значит, Джирайе надо оказать посильную помощь в борьбе с неким Лидером, которого Орочимару и видел то лишь мельком, но и этого хватило, чтобы сделать определенные выводы, кто он на самом деле. Память у Змея была отличной. Лидер был скрытной персоной и редко себя являл миру. Вместо него всегда говорила Конан, которую он тоже узнал. Хоть и много воды утекло, но не составило труда сопоставить факты, рассказы Джирайи и одно из многочисленных столкновений с сиротками во время войны. Он не собирался ввязываться в борьбу с Акацуками напрямую, но пришлось, принудили, к его стыду. Добежал он до туда быстро и, оценив обстановку понял, что дела плохи. Совсем. Джирайя был в режиме Отшельника, а на плечах у него сидели старые жабы-старейшины. Но дело стало куда хуже, когда он заметил, что у врага и той твари, на которой он находился, узор глаз похож на мифический риннеган. Рядом свирепствовал многоглавый пес и еще один человек с этим самым риннеганом. Сверху, в небе, летала и душераздирающе гаркала огромная чудовищная птица. В конечном итоге, Орочимару насчитал троих призывных тварей и троих людей, и все с наследием Мудреца Шести Путей. Долго оставаться невидимым для этой компашки он не смог. Его почти выцарапал пес, заставив выйти на поле боя. — Вот видишь, куда приводит добро и милосердие, — не своим голосом проскрежетал Орочимару, вставая спиной к Джирайе. Говорить о том, что они в безвыходном положении, было глупо. Жабий Мудрец и без его ядовитых комментариев правильно оценил обстановку и их шансы на удачу, и мало того, еще за пару дней до прямой встречи с Лидером. — Помолчи, а, — это уже третий человек, который спешил ему напомнить о том судьбоносном выборе, который пришлось сделать несколько лет назад, подмечая, что лучше бы было бы сделать так, как говорил черноволосый. — Они с подвохом, — оценил ситуацию Фукасаку после провала Колючего Залпа. Вероятности промаха почти не было. Техника настолько быстра, что, скорей всего, даже шаринган не угонится. — Я думаю, это не просто клоны. — О том, что это клоны, натолкнуло на мысль наличие у всех троих одинакового додзюцу, но теория начинала стремительно крошится. — Отсутствуют слепые зоны, а у любого додзюцу они есть, — Орочимару не торопился тратить чакру на восстановление своей внешности и голоса, ощущая плачевность ситуации. Он достаточно успел понаблюдать, до того, как его раскрыли. — Чувствуете взаимосвязь, — подметил Шима, стараясь ухватиться за весьма скользкую мысль, которая ну ни как не хотела проясняться, указывая лишь на то, что эти два факта тесно между собой связаны. — Они видят сразу с трех сторон, им не надо говорить друг другу, они получают одну информацию на троих. У клонов нет таких способностей. — Орочимару смотрел на троих шиноби в черных плащах в красное облачко, всецело ощущая тревогу Пятой Хокаге и сгустившуюся обреченность Джирайии. — У них одни глаза на троих, — заончил общую мысль Отшельник. — Думаю, нам стоит отступить. — Подметил мрачно, нехотя. — Согласен, — Орочимару ощутил, как напряжение сгущается, впитывая в себя смертельную угрозу. Это не бегство, не поджимание хвоста и не спасение своей шкуры, а попытка оттянуть неизбежное и подготовить тактику и стратегию нападения. Передышка. — Пока отступаем, проанализируем их способности. — Скрываясь в трубах, они бежали что есть сил, стараясь сразу же дать себе форы. — Предположим, мы выяснили, что у них одно зрение на троих, но это даже на толику не приоткрыло завесу тайны риннегана, мы не знаем чего ожидать от этих глаз. — Змеиный саннин не видел даже малейшего шанса выйти сухим из воды в этой ситуации. Всегда считалось, что риннеган — высшее додзюцу, и о нем не было ничего известно, кроме того, что им владел великий Рикудо-сеннин. — Во время боя я заметил, что у каждого из троих свои особенности. — В относительной тишине, и когда опасность дышала им в затылок, но на пятки не наступала, была возможность понять способности этих троих. — Толстяк поглощает ниндзюцу, так что техники отметаются в борьбе против него; тот с хвостом может только призывать животных, а тощий и длинноволосый не показал, какая у него особенность. — Джирайя размышлял вслух, анализируя то, что успел подметить. Они пользовались исключительно этими способностями, ну еще и практиковали тайдзюцу. — Это можно обернуть в преимущество. Если нельзя использовать ниндзюцу и тайдзюцу, то сгодится гендзюцу, — заключил Змей, видя в этом большую перспективу. — Может сработать, но я слаб в иллюзиях, как и ты, — поджал недовольно губы его товарищ. Хороший план, но провальный. Гендзюцу не их конек. — Эй, старуха, готовься петь, — обратился Фукасаку к Шиме. — Они этого не ожидают, потому что знают ваши способности, а мы вот владеем искусством иллюзии, звуковой, но нужно время, и хороший отвлекающий маневр. — Не буду я петь, — скрестила на груди лапки старейшина с фиолетовой шевелюрой. — Будешь петь, на кону стоит безопасность всего мира, — строго сказал старейшина, прочищая горло. Давно они не использовали такую мощную технику. — Наша задача их отвлечь, — и Орочимару пустился в размышления, как это сделать с максимальной пользой, чтобы устранить врага, Джирайя активно вписался в беседу, отметая и поддерживая варианты.***
Нагато не торопился, и так зная наперед, что будет. Он посылал импульсы уже не только четырем призывам, но и поднял еще два оставшихся, отправив и Путь Дэвы (тело Яхико) в бой. Джирайя оказался сильным противником, а неизвестного с ним шиноби было не проанализировать, потому что тот ничего не предпринимал. Но примечательным было то, что чакра у неизвестного была знакомой, но вспомнить, кто он, не представлялось пока возможным. Все внимание привлекал Джирайя, у которого все же был мизерный шанс помешать ему. Расправиться с бывшим учителем нужно было быстро и радикально. — Он силен, очень, даже спустя столько лет, — Конан всячески старалась скрыть, что встреча с учителем всколыхнула в ней былые чувства. Янтарные глаза внимательно всматривались в иссохшее лицо, больше похожее на череп, обтянутый кожей, ища хоть намеки на то, что прошлое для него так же не безразлично, как и для нее. Но открыто признавать и показывать это она страшилась, потому что могла быть не понята. — Это не помешает мне его убить, — хриплым голосом, показывая настроение по отношению к бывшему учителю. Он все еще возлагал всю вину в смерти Яхико на Джирайю. Считал, что если бы не его слова, все было бы иначе. Возможно, Яхико был бы жив. — Все шесть путей? — Синеволосая понимала, что Нагато воспринимает его весьма сеьезным противником, раз пошел на него скопом. — Он может догадаться, — резонно подметила девушка, переживая за то, что самая сокровенная тайна Пейна будет раскрыта. — Даже если разгадает, не уйдет живым, — тонкие худые пальцы с силой сжали деревянный подлокотник кресла. Оно отомстит Джирайе за все и уберет одну и самых серьезных угроз для его организации, а потом отправится за той джинчуурики девятихвостого, потому что на ее защиту больше будет некому встать.***
— Сработало, — Орочимару сковал на всякий случай все три тела еще и змеями, пока Джирайя призывал широкие мечи, а жабы на его плечах откашливались и пытались снять последствия для горла от своего гендзюцу. — Хотелось бы верить, — чувство тревоги все равно не угасло. Орочимару тоже его испытывал, почти незаметно озираясь по сторонам. — Учительство — это не твое, — заметил он, убирая змей. Широкие клинки пригвоздили всех трех к сырому каменному полу, пронзив насквозь. Его смущал один нюанс — кровь у них не текла. — Заткнись. — Джирайе самому было тошно, что он все же упустил момент, и те сиротки пошли по наклонной, и он себя винил в этом, хотя, чисто теоретически, им ничего не должен был. Он и так сделал все возможное, чтобы они выжили в эти нелегкие и тяжелые времена, по возможности постарался вбить в их головы некоторые истины, что у него получилось, как он думал. Но Нагато сломался, а за ним пошла и Конан — смерть Яхико их подкосила, и все в голове аловолосого перемешалось. Поэтому и вздумал нести мир посредством боли, возомнив себя богом, из-за глаз, ну и слов беловолосого отшельника. — Говорил же, смерть будет наивысшей степенью милосердия, а не попытка подготовить их к жестокому миру шиноби, — продолжал гнуть свое Змей, все же наклоняясь, чтобы проверить свою догадку. Отсутствие крови у этих троих его смущало, очень-очень смущало. — Этот мир не щадит никого, и не пощадил их, сломав. — Орочимару вполне хорошо разбирался в психологии человека и отлично знал на что давить, чтобы достичь того или иного эффекта, поэтому все его последователи были добровольцами, которые мнили его своим спасителем. За исключением Учиха, который рассматривал его как источник силы. — Возможно, ты прав, — тяжело вздохнул Джирайя, принимая эту жестокую правду. Если бы он тогда позволил Орочимару… Этого бы всего сейчас не было, и Наруто не дышала бы в спину опасность. Хотя нет, дышала бы. Потому что существует еще одна угроза, Мадара. Мужчина был уже более чем уверен, что то нападение Лиса на Коноху дело рук только Мадары, ибо это единственный Учиха, кому хватило бы сил управлять зверем. Надо будет обсудить эту мысль со старинным другом-предателем, может, он сможет подтвердить его догадки. Орочимару молча возился возле предполагаемых трупов, предварительно связав одного опять змеями для подстраховки, попытался выдернуть меч, чтобы убедиться в своих наблюдениях, но был прерван. Жестко, быстро, с максимальным уроном. Орочимару первый принял на себя удар, отлетая в стену так, что пробил собой брешь, и падая камнем в воду, обивая все мыслимые органы, захлебываясь не только водой, но и собственной кровью. Джирайя последовал следом, ему досталось еще хуже. Чуть руку не оторвало, но благодаря тому, что Орочимару попал под раздачу первый, он успел среагировать, и конечности остались относительно целыми, не считая незначительно вывиха, а вот грудная клетка громко хрустнула. Его самого отбросило в сторону и сгруппироваться он успел, балансируя на пошедшей волнами воде. — Это был другой, еще один, — успел разглядеть мельком, но и этого хватило, чтобы понять, что это был четвертый рыжеволосый пирсингованный человек с таким же риннеганом. Орочимару за его спиной выкарабкивался из воды, плюясь кровью. — Смотри, их шестеро, включая тех троих, которых ты убил. — Орочимару морщился, дышать было тяжело, а спина нещадно болела. Если бы не его удивительные способности, даже встать бы не смогло это тело. — Воскрешение? Нет, такого быть не может! — возмущенно проквакала Шима над ухом у Отшельника, неверяще смотря на тех троих, у которых разве что плащи намекали на то, что их проткнули насквозь широким лезвием. Должно было проткнуть насмерть, но они стояли и дышали. — Может, — закряхтел Змей, который буквально с неделю назад воскрес из мертвых. — Но я единственный, кто пока ее осилил, — несомненно, тут было чему удивляться. Или не было. — Ты заметил у них отсутствие крови? — он прищурился, ища хотя бы на плащах темные подтеки, но они попросту отсутствовали. — На что ты намекаешь? — Взгляд наткнулся на Яхико, про которого что один, что второй из его учеников уклончиво говорили о смерти. — Они не живые, не настоящие, — заключает змей. — И если один из них тот самый Яхико, о котором все говорили как о трупе, то это подтверждает мою теорию. Но дальше им размышлять на эту тему не дали, напав. Они вдвоем, при помощи двух жаб-отшельников не справлялись. Джирайя был прав в своих предчувствиях, эта миссия его последняя, смертельная. Как и для Орочимару, потому что Цунаде не станет его воскрешать и выполнит задуманное. И в отличии от него, Джирайя не отступится, будет сражаться до последнего, пытаясь исправить ошибки прошлого. Было адски сложно, невыносимо стоять против шестерых с риннеганом. Джирайя при своем Режиме Отшельника сдавал позиции, а ослабленный Орочимару и подавно. Им не удавалось анализировать дальше и делиться с мыслями, им попросту не позволяли уделять этому внимания, и ревностно охраняли тайну. Они взяли передышку лишь тогда, когда в Джирайю воткнули огромную черную штуковину, больше похожую на кусок какого-то черного металла. Они совместно создали барьер, защищая себя. И в это барьер попал один из Пейнов, как те себя величали. — Комплекс Бога, — поморщился Орочимару, стараясь помочь Джирайе вытянуть этот металлический штык. — Зазнался, паршивец. — Смотри, рванул за нами в барьер, но не успел, — на камне лежало тело того Пейна, который его и встречал. Безжизненное, мертвое, разрубленное наполовину. — Один готов, — проскрипел Фукасаку, глядя на тело, а потом разворачиваясь к Джирайе, который выглядел ужасно. — Эй, мальчишка, ты в порядке? — шелестящий от старости голос Шимы приобрел оттенок волнения. — Более чем, — позитивное мышление никто не отменял, но никто ему не поверил, а Орочимару издевательски фыркнул. В одном из легких булькало, он чувствовал при каждом вздохе, весьма болезненном. Эта штука ему продырявила бронхи. — Идиот, — презрительно заключил Змей, подходя к бывшему сокоманднику и проверяя ущерб. — Не трать силы, — отмахнулся тот от помощи, не позволяя залечить ранение, которое может стать смертельным. — Это в моих интересах, не сопротивляйся, — Орочимару маломальски залечил сквозную рану, делая упор на легких. Не хватало, чтобы этот извращенный придурок умер от того, что захлебнулся собственной кровью. — И что мы теперь имеем? Пятерых нелюдей с сильнейшим додзюцу, и шансы на выживание минимальные, — Фукасаку подводил итоги битвы. По сути, сейчас у них был отличный шанс сбежать с тем что есть. Информации было более чем достаточно. — Тогда, выходит, это Нагато. — Джирайя смотрел на вновь умерший труп, не находя знакомых черт того аловолосого ребенка, кроме глаз. И именно в этот момент взгляд упал на протектор, показав большой шрам на лбу этого человека. — Не Нагато. — Озарение ударило под дых, и все прочие теории рухнули, создав почву для новой. — Не Нагато. Я видел этого прежде. — Так, значит Нагато тот ребенок, у которого эти глаза, он есть среди тех остальных? — Орочимару присел, латая у себя серьезные раны и размышляя над тем, как вытащить этого чересчур эмоционального типа с поля боя. Цунаде не на того поставила. Орочимару этого сделать не сможет, и подмоги как таковой тоже не окажет. — Его нет среди этих людей, — мрачно заключил жабий отшельник, чувствуя, как болит голова от всех этих загадок. — Потому что я видел всех этих людей раньше, живых. Они шиноби из разных деревень и кланов, видоизмененные. — Ох какая путаница! — ворчала под ухом Шима, причитая, что это та еще загадка. — Надо еще раз с ним сразиться, чтобы точно знать правду. Убедиться наверняка. А вот этого доставьте Цунаде, она разберется, — ткнул пальцем на труп. — И не думай даже! Это проигрышный вариант! — взвилась старуха, зарядив Джирайе подзатыльник. — Несносный мальчишка, — недовольно запричитала она. — Отнесите это тело Хокаге, я вами рисковать не собираюсь. — Он считал, что это его дело, и только его. Он сам должен разобраться в этом, потому что так ему предначертано судьбой. Сделать выбор, который решит дальнейшую судьбу не только его жизни, но и возможно, мира. Об этом вещал Великий Жабий Мудрец десятилетия назад. — Без нас ты труп. — Фукасаку даже и не думал бросать своего ученика. — Шима отнесет тело, а я с тобой, а то вот этот выглядит ненадежно, — кивнул в сторону притихшего Орочимару. — Самое верное решение будет не проверять твою теорию, которой ты не хочешь с нами делиться, — предложил Орочимару просто сбежать, пока целы. — Ты будешь более полезен живым. — Он искал рычаги давления, нащупывая, на что может купиться упрямый любитель жаб. — Уходи, твоя помощь потом может быть неоценимой, и ты сам видел все своими глазами, толка от тебя будет достаточно, — Джирайя намеревался все же вступить в битву. В последний раз. Самоубийца хренов — подумал Орочимару. — А я возьму от ситуации все, мы те, кто к нему подобрался максимально близко. Больше нет в мире шиноби, способных это провернуть, так что проваливай, а я доделаю работу. — Он вспомнил слова того шиноби, которого пытал, чтобы достать информацию о Лидере, и теперь они казались правдой. Пейн, он же Лидер, он же Нагато, возомнил себя богом, который хочет привести мир к миру и взаимопониманию через путь боли. И силы у него были божественные, не иначе. — Шима, бери тело и уходи. — Тучи опасности и угрозы сгущались, все понимали, что Джирайя не выживет, в том числе и Шима. Но забирая тело, она посмотрела глазами, полными тоски и грусти на беловолосого, сказав, что ждет всех к обеду, с которого Джирайя так беспардонно выдернул пару супругов.***
Когда в кабинете у Цунаде появилась мрачная Шима, беспардонно позволяя жабе, в которую запечатала труп одного из Пейнов, выплюнуть того прямо на стол, та встрепенулась и хмельным взглядом посмотрела на гостей. — Как успехи? — Надежда в карих глазах женщины загорелась с новой силой, завидев труп в плаще Акацуки. Вера в лучшее разливалась трепетным теплом в груди, и будущее больше не казалось темным. — Это один из шести, Джирайя сказал, что ты разберешься, и желательно, как можно скорей. — Шима угрюмо смотрела на труп, стараясь не говорить женщине, что ученик ее мужа решил не возвращаться, ради всех них. — Как он? — Она не услышала ответа на заданный вопрос, жаба старейшина лишь хмурилась сильней и прожигала Цунаде нечитаемым взглядом. — Молись, девочка, это неравный бой, — только и сказала Шима, прежде чем исчезнуть, оставляя Цунаде наедине с обрушившимся горем. Вмиг все внутри заледенело, затрещало и сломалось, чтобы оборваться вниз.***
Перед глазами Орочимару стоял момент смерти его некогда бывшего друга, который с упрямостью последнего глупца продолжал идти к своей цели. Даже если у него не было на это сил, он все равно шел дальше. Даже когда сердце остановилось, он сумел оставить послание, собственной кровью, на спине Фукасаку. Мужчина в тот момент вспомнил их схватку трехлетней давности, когда беловолосый саннин вещал о том, что для шиноби важнее умение не сдаваться и на своем пути к цели преодолевать все трудности, а не владение кучей ниндзюцу. Чертов романтик, прямо как в его первой книге, тираж которой явно пылится в подсобках книжных магазинов, потому что она не возымела такой популярности, как Ича-Ича. Чувство долга, вины, попытка защитить близких и дорогих сердцу людей сделали неисправимого романтика хладным трупом. Цунаде расстроится, если не уже. Пейн так и не дал ему озвучить разгадку тайны, тут же перебив Джирайе горло. Если бы Орочимару не был бы так беспристрастен, то возможно, взгрустнул бы… Но… Орочимару был достаточно бесчеловечен и циничен, чтобы раскритиковать его бестолковую и глупую смерть. Оставил лишь после себя тайны и умер, с улыбкой на губах. Идиот. Орочимару успел перехватить тело друга вместе со старым жабом, пока Пейны не очухались и не попытались уничтожить вовсе останки Отшельника и жабу, на чьей спине кроваво-рубиновыми переливами красовался код к разгадке тайны. Змей был не настолько героичен, чтобы продолжать схватку, стопроцентно для него летальную. Он смерти не боялся, но с некоторых пор содрогался от мысли, что ему придется вновь покинуть тело, которое, в отличии от его сущности, нисколько не бессмертно. Орочимару сбежал, призвав змею, в который переправлялся в Аме, но за ним отправили хвост. Но пока что у него была фора.***
Неджи понял, что энтузиазм и энергия Наруто сияет сильней и мощней, чем пресловутая Сила Юности, перед которой преклоняется его сенсей и сокомандник, когда на второй день бега без передышки понял, что появилась одышка, а ноги начали ныть. Какаши был того же мнения, когда Узумаки без передышек и привалов бежала как оголтелая в Скрытую деревню Дождя. У них, в отличии от нее, не было столько сил. Пришлось периодически отправлять за ней Паккуна, чтобы тот тормозил обезумевшую джинчуурики. Возникало чувство дежавю, когда они мчались на выручку к Казекаге Суны. Только она тогда была не настолько нетерпелива. А сейчас как с цепи сорвалась. Видать, опыт встреч с Акацуки дорогих сердцу людей делали свое дело и подстегивали ее бежать на пределе своих возможностей. Ямато одна была беспристрастна и просто следовала за командой, стараясь нагонять девчонку, мало ли выйдет из-под контроля. Было замечено, что сильные потрясения и вспышки эмоций ослабляют ее контроль над демоном, и он высвобождает больше своей чакры, образуя покров и хвосты. В таком темпе они пересекли пустыню страны Ветра и границу страны Дождя. Даже после этого, Наруто не стала вести себя осторожно и упрямо шла напролом. До поры до времени. Пока ее что-то или кто-то не остановил. Орочимару пришлось окликнуть человека, который оранжево-золотистой молнией метнулся в сторону Дождя. Он даже предположил, кто это и был не удивлен, когда девушка резко затормозила, развернулась и вопросительно уставилась на него, изображающего по прежнему незнакомого шиноби, в тело которого тот вселился. — Я думал, ты в надежном месте и не побежишь в лапы к врагу, Наруто-чан. — Да, ученица, достойная своего учителя. — Кто ты? — Подозрительно щурится, а внутри все леденеет от возможного предположения. Не может же этого быть. Тот, кто так ее называл, мертв. — Поворачивай назад, если не хочешь своей скорейшей смерти. — Джирайя бы рассвирепел, если бы узнал, что его дорогая крестница сама бежит навстречу врагу. Ради нее он тут жизнь положил, а она бежит топтать его труды. Прям плевок в душу, которую еще предстоит упокоить. Скосил взгляд на замотанное в какое-то тряпье тело бывшего товарища. — Нет. — Категорический ответ, и Наруто быстро потеряла к нему интерес и снова поторопилась в сторону логова Акацуки. — Боюсь, ты никуда не пойдешь. — Тяжелый вздох. Странно, он решил воздать дань уважения этому старому извращенцу и предотвратить на некоторое время неизбежное. Его коронное дзюцу со змеями из рукавов она узнала, обомлела, и благодаря этому он успел ее спеленать. — Пойду, пусти. — Она ворочалась, старалась вывернуть руки так, чтобы дотянуться ладонями друг до друга в попытке сложить печати. Лицо исказила гримаса отчаянья и боли. Что же с ней будет, когда она поймет что в том тряпье труп ее учителя? — Нет, ты пойдешь со мной, назад в деревню. — Голову заняли мысли, как скрыть от нее факт смерти Отшельника. Не хватало ему еще тут пытаться сдержать девятихвостого. Пускай Цунаде говорит той, что случилось с Джираей, если сможет говорить. Горе ее убьет, в третий раз. Какаши не стал торопиться и освобождать Узумаки из пут. Хьюга издалека заметил, что с Наруто маячит какой-то тип. И судя по змеям из рукава — Орочимару, который не постарался даже вернуть себе свой истинный облик. Джирайи рядом не было. По сути, Змей уже должен был быть в Дожде, вместе с саннином. Все трое джонинов выпрыгнули перед джинуурики и Змеем, с подозрением косясь на второго, Хьюга, просканировав взглядом местность, задержался на том тряпье. И предусмотрительно подошел к Хатаке, шепнув тому на ухо о своей находке. Ямато увидела, как Какаши побледнел, как видимый глаз стал темнее, а спина неестественно ровно выпрямилась. Он являл собой напряжение и что-то еще, что она пока не могла расшифровать. — Ямато, будь наготове. — Кивок в сторону Наруто. Тензо поняла и повернулась лицом к златовласой, готовая в любой момент сложить печати подавления чакры Кьюби. — Наруто, он прав, идем. Миссия окончена. — Тензо поняла, а вот Наруто причины, почему миссия так резко сворачивается, не поняла. Их задача заключалась в том, чтобы помочь Джирайе, а так как помогать больше некому, то и миссия завершилась, едва начавшись. — Нет, я должна успеть! Я не могу по другому, иначе будет поздно, — завопила она, надрывая глотку, злясь так, что глаза наливаются кровью, черты лица вытягиваются и становятся резче. Она смотрела на своих сокомандников, пропуская мимо себя их хмурые и напряженные лица. Пока до нее не дошло, почему была прервана миссия. — Поздно, — и язык пристыл к небу, а в горле ком. Колючий-колючий, и внутри вдруг стало пусто и глухо. Узумаки обмякла, неверяще смотря за спину, только сейчас замечая, что та груда тряпья в пятнах крови. Какаши никогда не видел столько боли на лице Наруто. Она настолько изменилась, что стала неузнаваема. Ямато судорожно вздохнула и заморгала, и́ глаза подозрительно заблестели. Неджи подошёл ближе к скованной Узумаки, положив той на плечо руку, сочувственно смотря своими перламутровыми глазами. Орочимару все же убрал змей, почувствовав, что девушка обмякла. Неджи тут же ее подхватил, потому что на ногах она стоять не могла, вперившись взглядом в одну единственную точку. Так и повисла на Хьюга, лишь тяжело дыша. Не было ни криков, ни истерик. Она молчала, смотрела на спрятанный труп, и снова молчала, даже не моргая абсолютно сухими глазами. — Он идёт по пятам. Я попытался его запутать, но думаю, ненадолго. Джирайя разгадал его секрет, но унес с собой в могилу, старый дурак. — Орочимару выглядел как и всегда, в плане поведения. — Говори все, что знаешь, — бесцветным, но очень громким голосом выпалила Наруто, наконец отвернувшись от тела сенсея. Думать о том, что она не успела, не хотелось. Думать в принципе не хотелось. Только остервенелая ярость вкупе со злостью заставляли ее шевелить языком и подпитывать вспыхнувшее желание отмщения тому ублюдку, кто это совершил. — Идём, пока не настал и наш час. Тебе с ним не справиться, Наруто-чан. — Завуалированное «он не смог и ты не лезь». — Пошел ты! Убью! — Она создала пару клонов, отправив их спрятаться, а сама, скинув руки Хьюга Неджи, села на землю и принялась медитировать, стараясь войти в Режим Отшельника. — Наруто, он прав, идём. С ним два саннина не справились, — тихо и очень осторожно произнесла Тензо, боясь того, что трансформация девчонки продолжится, но на удивление, златовласая подавила в себе приступ бешенства и не позволила ядовитой чакре Лиса выйти наружу, создавая покров. Но девушка не двигалась и не говорила, сидя на сырой влажной земле и медитируя, упрямо игнорируя их здравые голоса. — Отмщение не вариант, — пытался достучаться до нее Хатаке, понимая, что той явно захочется отомстить. Вот только ее спокойствие и хладнокровие начинало пугать, столь нетипично это для нее. — Он все равно за ней приедет, в деревню, — замечает Орочимару. — А также попытается догнать меня и убить. Я видел многое, и знаю многое, — змей не спешил отговаривать Узумаки, которая явно пыталась войти в Режим отшельника, судя по тому, что перестала реагировать на внешние раздражители. — Так что можем не спешить, иначе жертв будет больше. — Здравая мысль, и Хатаке мысленно соглашается, но смотрит на безумного ученого с ненавистью, ибо тот только что предложил пожертвовать Наруто ради спасения жизней граждан селения. — Рассказывайте. — Хьюга, оценив ситуацию, понял, что возвращаться не вариант, и змеиный саннин прав. Лучше встретить этого самого Лидера на пути в деревню, чем в самой деревне, хотя Цунаде и ввела военное положения и проводит учения для гражданских по эвакуации. Она предвидела это, если Джирайя не вернется, или вернется, но не добившись успеха. Хатаке и Ямато переглянулись, и потом синхронно повернули головы в сторону Змея, ожидая краткий рассказ о способностях этого самого Лидера и информации, которую добыл Джирайя-сама.***
— Какая удача, девятихвостый рядом, — Зецу появился рядом с Нагато, докладывая обстановку. — Конан, идём. — И девушка, все это время стоявшая в стороне и задумчиво смотрящая вдаль, отмерла и направилась в сторону своего друга, чтобы помочь добраться до этой самой джинчуурики, с которой постоянно возникают проблемы. Шиноби, больше напоминающий человекоподобную мухоловку, предвкушающе улыбнулся, причем улыбнулись обе его половины. — Надо рассказать ему, не стоит недооценивать Лисицу, — Куро Зецу зло сверкнул жёлтым глазом без зрачка, он был умнее Широ Зецу и хитрее. Он предполагал, что Пейн сделает ту же ошибку, что и все остальные члены организации, которым довелось столкнуться с Наруто — недооценит ее. Тем более если рядом Хатаке Какаши, который будет охранять ее как верный пёс. Как ни крути, а эта джинчуурики становится уважаемой личностью, которую стремятся защищать и охранять не как оружие, а как человека.***
Наруто чувствовала приближающуюся угрозу. Чувствовала чужую чакру. Мощную, необузданную, рассредоточенную от одного источника в шесть равноценных сосудов. Она почти видела, где находится источник, он рядом, но достаточно далеко, чтобы его такие сенсоры, как Хатаке Какаши, или Яманака\Инузука не заметили\ не учуяли. Она подумает потом о том источнике, а сейчас у нее нарисовалось ровно шесть проблем, сильных и весьма серьезных. Открыв глаза, она заметила что мир стал более четким, резким, и она даже чувствует едва пульсирующую природную чакру проползающего мимо насекомого. Орочимару на заднем плане что-то удовлетворенно хмыкнул, смерив ее цепким взглядом. — Переплюнула старого извращенца. — Орочимару понимал, что скоро будет на несколько трупов больше. То, о чем они говорили, буквально пару минут назад, начало происходить. — Началось, — известила Узумаки, складывая печати призыва. Вызвала она Фукасаку и Шиму — они свидетели той схватки, они должны помочь, жаль, что Лис отвергает их боевой союз. «Выпусти, с помощью этих лягушек тебе не справиться. А эти еще бестолковей старых жаб,» — Кьюби чувствовал угрозу, серьезную, могущественную, нависшую черной грозовой тучей над светловолосой головой его джинчуурики, и само собой, над его хвостами. Чуял, что пришли за ним в первую очередь. Фукасаку и Шима вновь были выдернуты с обеда, и только оба хотели забрюзжать в стиле оскорбленных стариков, недовольных вся и всем, как оба увидели шесть рыжеволосых голов, испытав чувство всепоглощающего негатива и тревоги. — Их опять шесть, — заметил старый жаб, хотя отлично помнил, что Джирайя убил одного из них, того, который владел призывом. — Вон та — призыв, — показал перепончатой лапкой на единственную девушку в этой компании. По логике вещей, она должна была заместить тело, которое владело призывом. И в знак подтверждения его слов, она, сложив печати — специально для демонстрации, вызвала Пса, Буйвола, Носорога и ту жуткого вида Птицу. Шима отреагировала настолько же быстро, вызывая в этот мир Гамабунту, Гамакичи, Гамакена и Гамахиро. — Вон тот жирненький, с волосами который, поглощает ниндзюцу, оно против него бесполезно, — подхватила речь Шима, тыча лапкой в сторону зловещей шестерки, — способности остальных она и не знала. Как и Фукасаку. Потому что в том кровопролитном бою Джирайи его подавили количеством, потому что беловолосый был изможден боем с первой тройкой. — Наруто, в сторону, — Какаши вышел вперед, заслонив собой ученицу. — Не дай себя схватить, не жертвуй собой. — Осознание, что это последняя битва печалит не настолько сильно, как мысль, что Наруто по натуре своей попытается спасти и будет путаться под ногами, и может быть схвачена. Да и может перестараться и выпустить девятихвостого погулять. А только все начало налаживаться в его собственной личной жизни… Он скосил взгляд на напрягшуюся Ямато, стоящую в стороне — желание защитить и ее тоже вспыхивает яркой вспышкой в мозгу. — Ямато, следи за Наруто, — отдал приказ в надежде, что она его будет исполнять. — Не отходи от нее, — но, судя по ее взгляду, слушаться его не собираются. Судя по взгляду присутствующих дам они упрямо решили игнорировать его указы. — Это вы не лезьте, Какаши-сенсей. — Узумаки вышла вперед, сжимая кулаки и сверля злым взглядом желтых глаз с прямоугольным зрачком, как и у жаб. И в своем стиле кинулась опрометчиво в бой, возомнив себя чуть ли не всесильной. Но Ямато успела среагировать, и отдернула ее мокутоном. — Эй, я смогу, я справлюсь! — Обидевшись и разозлившись на капитана и сенсея, что те ее недооценивают, Наруто порвала без всякого труда древесные путы. — Успокойся для начала, и отбрось свою глупую месть в сторону, тогда сражайся. — Хатаке убрал налобную повязку с шарингана, готовясь к атаке врага. — Сначала мы должны выяснить, какое тело отвечает за какую способность, чтобы знать как контратаковать, и берегитесь того. — Кивок в сторону тела, отвечающего за поглощение чакры. Орочимару в который раз тяжело вздохнул. Ну Цунаде и услужила. Джирайя ему был не таким чужим, каким хотелось бы думать, да и перспектива мира, который пророчит этот Пейн, его не радовала — достаточно веские причины, чтобы вновь попытаться с ним сразиться. Хоть теперь их и больше, но он не уверен в том, что у них что-то выйдет. Бой начался быстро, Пейн с лицом Яхико высказал, что для него честь сражаться с Копирующим ниндзя Листа, и первый пошел в атаку, на Какаши, не забыв подметить тот факт, что таких сильных и смышленых шиноби надо уничтожать в первую очередь. «Пусти меня, жалкий ты человечишка,» — рычал лис, предчувствуя чуть ли не всеми девятью хвостами беду. Большую такую, помноженную на шесть рыжеволосых пирсингованных источников с до боли знакомыми фиолетовыми глазами, вызывающими приступ призрачной ностальгии. Узумаки стойко игнорировала ухищрения Кьюби, которые то и дело отвлекали от битвы. Как и приказы Какаши. Эта бойня превратилась в ад в первые минуты боя. Наруто старалась не отвлекаться, но девятихвостый в красках расписывал то, что станет с ними всеми, не выпусти она его. Блондинка в это не верила, отрицала очевидное под злобный рык Кьюби. Страдали все от жесткого прессинга оставшихся в живых Акацуки. И, как подметил Орочимару, их шансы на успех были ничтожно малы, даже несмотря на то, что главной ударной силой выступала Узумаки, на плече которой сидел Фукасаку и давал ценные советы, как использовать правильно сендзюцу в бою, и куда бить, чтобы откат от удара все же достал жертву. Ну и само собой, как выжить в битве против этих, которые себя кличут Шесть Путей Пейна. Хоть Узумаки изначально и уничтожила одного из Путей, который мог модифицировать свое тело под оружие и грозил прикончить Копирующего, но тот, волшебным образом, пока кипела битва, воскрес. И не только он.***
Наруто захлебывалась слезами и собственной кровью, испытывая все муки ада, будучи живой. Хьюга Неджи изломанной куклой упал от нее в нескольких метрах, и его перламутрово-лавандовые глаза казались ещё более пугающими и до невозможного пустыми. Он защищал ее до последнего, как и все, кто был тут, рядом с ней, пытался убить этого самого Пейна, а в итоге… Неджи стал последним, кого убил Пейн. Какаши умер первым, раздобыв не только полезную информацию по одному из тел, но и защитив Ямато, которая отчаянно, давясь собственным криком, с лицом, полным боли и отчаянья мчалась ему на помощь, пропустив атаку. Ему пришлось использовать Камуи, что повлекло к тому, что он умер от истощения, а шанс на спасение был. Орочимару бы сумел залатать его раны. Ямато была следующей. Она унесла с собой на тот свет одно из тел, самое бесполезное, как сказал Фукасаку. Но тем не менее. Ослепленная яростью и гневом, она безжалостно сражалась, на пределе своих возможностей, и умерла мгновенно — Пейн ее пожалел, сказав, что женщина испытала достаточно боли. Наруто убила одного из Пейна Расен-сюрикеном, который смогла бросить! Её сил в этом режиме хватало ровно на два ветряных сюрикена. Вроде бы это было тело, отвечающее за призыв. Бунте и остальным гигантским жабам удалось расправиться с его неубиваемым призывом. Следом был Фукасаку, который пытался ей дать шанс для атаки главного из шестерки, воспользовавшись жабьим гендзюцу, с помощью которого им удалось расправиться с тройкой тел, но… Пейн не повелся на этот трюк дважды и устранил одного из них. Тройка гигантских жаб, попытавшихся дать также Наруто шанс, были без проблем отброшены в стороны одним взмахом руки главного, да так отброшены, что получили значительный урон, почти смертельный. Наруто осталась с Неджи и Шимой, заливаясь слезами и глуша чувство вины, которое так некстати выгрызало ее сердце вместе с болью. Она потеряла всех своих учителей и наставников, а ещё капитана, и велика вероятность была, что и друга потеряет тоже. Кьюби каждый раз злобно хохотал, когда кто-то из команды умирал. Блондинка бесилась, гасила волну кровавой ярости и пыталась сосредоточится на попытке изничтожить ублюдков из Акацуки, не прибегая к силе хвостатого. Даже когда Орочимару умер — у того вообще душу вынули, она испытала жалкое подобие боли. Пригвожденная к истоптанной и окрашенной кровью друзей и близких людей земле, она испытывала высшую степень отчаянья и боли. Сердце превратилось в кровавое месиво, истекающее кровью от утраты их всех. Перед глазами яркими вспышками, перемежающимися с всепоглощающей алой яростью, стояли моменты смерти каждого кто тут был. Он убил их всех. А она убила почти все тела, хрен пойми по какому кругу. И только благодаря смерти Орочимару поняла, кто воскрешал из раза в раз этих рыжеволосых пирсингованных ублюдков, да и этот тип держался поодаль от всех, что лишь закрепило ее догадки. И стоило попытаться напасть на того, как один из Путей бросался наперерез, принимая на свою грудь смертельную атаку. Одного она и вовсе напитала природной чакрой, вспомнив о том, что чем больше чакры поглотить, тем больше вероятности того, что станешь каменной лягушкой. Так и получилось. Остался один, который и нашпиговал ее железяками, а до этого знатно отмутузил, просто в хлам разбив грудную клетку, а про другие переломы лучше умолчать. Демон внутри неё бесился и противно завывал, привнося в ее жизнь ещё больше боли и дискомфорта. Было бы логично вот так и помереть, потому что чувство вины вызвало не очень приятные мысли, сводящиеся к тому, что смерть она заслужила, за свой безмерный эгоизм и самовлюбленность. Но ее смерть будет настолько бестолковой и приведет к таким губительным последствиям, что тут же все депрессивно-суицидальные мысли были отметены. Логика Лидера ее не устраивала. Ее не устраивало все, что связано с болью, и нести мир через это самое чувство — не так надо его добиваться! Правосудие через боль, страдания… все это то, чего должны избегать хотя бы гражданские. Они шиноби, у них работа такая, испытывать тяготы службы и боль. Постоянно. Двадцать четыре на семь. Наруто как никто другой познала все аспекты боли, как душевной, так и моральной, и с уверенностью готова была сказать, что не допустит этого. И сделает все, что в ее силах, чтобы как можно больше людей могли избежать этого чувства. — Потерпи, Наруто, скоро какая-то часть тебя станет залогом мира, — Пейн схватил ее за золотистые хвосты, заставив поднять голову и посмотреть на него. Перелом позвоночника мешал ей двигать как ногами, так и шеей. Кьюби ворчал, ругал, материл, но латал. Она сквозь острую боль чувствовала, как все внутри горит и шипит от воздействия ее демона. — Нет, это ты скоро станешь удобрением! Я убью тебя! — Как она ещё восклицать могла при своем шатком положении? — Устранив тебя, я добьюсь мира, — продолжала вещать Наруто, бешено выпучив глаза и брызжа кровавой слюной. В первую очередь она пыталась доказать себе, что сможет убить этого придурка, и готова была уже пойти на отчаянные меры. — Ты хочешь вершить правосудие, тоже самое, что и я. Ты так же достигаешь мир через чью-то боль или смерть, — размышлял тем временем Пейн, не считая её угрозу внушительной. — Познав боль потери, ты будешь делать тоже самое, что и я, в своих личных целях. Нас отличает лишь то, что твое правосудие нацелено на меня, а мое — на весь мир. — Не сравнивай меня с собой! — Истеричный крик, за что она получила оплеуху и резко замолкла, молча глотая свои слезы. — Мир шиноби построен на ненависти, я хочу разорвать эти цепи, и для этого мне нужен Кьюби, нужны все хвостатые. Я создам такую технику, что весь мир содрогнется. С помощью этого киндзюцу можно будет уничтожить целую страну, мир будет боятся потерь, и ненависть заглохнет под натиском страха и обещанием боли утраты, — Пейн не спешил вытаскивать из нее зверя, намереваясь посвятить в свои планы и, возможно, найти последователя своих идей. Это было бы замечательно, если бы кто-то из джинчуурики добровольно принес себя в жертву. Тем более если у них еще и один учитель, возможно, эта девчонка сможет его понять. — Это не решение проблемы, — тихо, едва шевеля губами, изнемогая от боли. — Это извращенное видение мира! — Находит силы возмутится, оспорить неадекватную точку зрения ублюдка. — Джирайя верил, что настанет день, когда все изменится, и люди будут понимать друг друга! — Бред! — Отпустил волосы джинчуурики, из-за чего ее лицо вновь встретилось с землей. Довольно болезненно. — Ты послужишь залогом мира, ты даже не в силах доказать, что можешь повлиять на мир иначе. Мир наступит только через боль. Люди тупы и трусливы, они боятся боли, поэтому будут бояться нарушить наступивший мир, а если забудут, то снова будет использовано мое оружие, и мир вновь содрогнется от боли! Ты просто глупый ребенок, тебе не дано это понять. — Пейн понял, что без толку только время тянул. — Наруто, крепись, девочка. — Шима попыталась добраться до Узумаки, чтобы попробовать вытащить хоть один из штырей. — Джирайя не зря верил в тебя, как и Фукасаку, и твои друзья и сокомандники, — подбадривала жабья старейшина, одним прыжком допрыгнув до девчонки и, схватив лапками черную железяку, старалась изо всех сил ее вытащить. — Достали, Шинра Тенсей, — Призывную жабу отбросило в сторону. Пора было отправляться к Нагато, чтобы вытащить из упрямой дурной девчонки Лиса. «Хватит сопротивляться, идиотка! Или сдохнуть захотела, пустив биджу под хвост старания своих товарищей? — Лис нервничал, проявляя это уже более откровенно. В подсознании и его клетке витал страх, не только страх джинчуурики, но и его собственный, едва уловимый, почти прозрачный, но он был. — Захотела дать в руки этому ублюдку самое мощное оружие? Твое упрямство ни к чему хорошему не приведет. Уже не привело. Послушала бы меня, они не погибли бы! — давил морально, нажимая на нужные рычаги, весьма успешно давил. Наруто внутренне содрогнулась, скукожилась и взвыла, коря себя в своем идиотизме. И правда, она упрямая дура.» — Хорошо, делай что требуется, — устало прикрыла глаза. Пейн даже повернулся к ней, услышав ее слова. Неужели прониклась его мировоззрением? Но тут же понял, что ошибся, когда ей хватило даже меньше мига, чтобы высвободить четыре хвоста и отбросить в стороны чакроприемники с громким злобным то ли рыком, то ли ревом. Следом были высвобождены еще два хвоста, дополняющие ее облик не только кипящим кроваво красным покровом чакры, но и показав остов скелета Лиса. Пейну едва удавалось отталкивать от себя высвободившееся чудовище, чтобы уцелеть. А когда оно решило перейти к радикальным методам, пришлось приложить максимум усилий, чтобы противостоять демону. — Чибаку Тенсей, — решил он перейти к самой сильной своей технике, которой мог спокойно уничтожить целое селение. Для Лиса должно сгодиться. Твердь под ногами содрогнулась, пошла трещинами, и стала подниматься ввысь, образуя в небе шар из всего, что было под ним: деревья, земля, камни, даже животные, которым не повезло спастись. Затягивая в увеличивающийся ком и самого биджу, придавливая его большими камнями.***
Наруто то хваталась за гудящую голову, то за разрывающееся от боли сердце — это те две части ее тела, которые болели сильнее всего прочего. Боль раскаленным железом текла по венам, всасывалась в каждую клеточку тела, разрывая на сотни частиц. — Мне больно, очень-очень больно, — хрипела девушка, роняя слезы, скобля ногтями то по грудной клетке, то царапая в кровь виски. От душащего чувства, разрывающего ее нутро, она не заметила, что оказалась возле клетки Лиса. Но потом случилось нечто, что заставило ее прогнуться до хруста в спине и пронзительно закричать. Живот будто бы ножом полоснуло, исчезнувшая печать проявилась, стала больше и черней, сливаясь в сплошную черноту. В клетке полыхнули огнем красные глаза и по катакомбам разнесся одобрительный хохот, и тусклый свет неярким отблеском отразился в белоснежных острых клыках. Из живота куноичи вытекало что-то темное, багряно черное, Наруто невидящим взглядом смотрела на раскрытую ладонь, где черной закорючкой блеснул иероглиф «восемь». Снаружи из огромного шара вырвался лис, скелет которого обтянули мышцы и сухожилия, а восемь хвостов беспардонно разрушали импровизированную клетку. Нагато начинал понимать, что зря тогда пытался промыть этой малявке мозги. Лишь дал ей время на перевоплощение. Совладать с полноценным биджу будет тяжело. Сколько бы он себя не мнил Богом, но полноценной силы Рикудо у него не было. — Иди ко мне, сорви печать, — обманчиво мягко, гипнотически, зазывал Кьюби, предчувствуя свое скорейшее освобождение. Его от него отделял лишь один единственный хвост. Наруто самозабвенно поднялась с колен, и пошла к клетке, едва передвигая ногами, но вытянув руку. Печать по прежнему таяла и изливалась на пол черными чернилами, смешиваясь с ее чакрой. Не осознавая, того, что делает, она подошла ближе. — Разорви ее, и ты больше никогда в жизни не будешь испытывать страданий и боли, ты забудешь о них навсегда, — Кьюби приблизил морду к прутьям, прожигая взглядом Наруто, которая все так же подходила к клетке и намеревалась сорвать печать. Зря ей Джирайя доверил ключ. Меньше мороки к его высвобождению. Девушка протянула бледную ладонь к пергаменту с кандзи, служащей замком гигантской бронзовой клетки, схватилась за края собираясь потянуть, но… Лис вздыбил шерсть и смачно выругался, громко клацнул челюстями и попытался проткнуть когтем возникшего из ниоткуда человека, перехватившего ладонь Узумаки. Высокий блондин перехватив девушку поудобней, прижал к себе и отскочил от клетки, где взбесился биджу. Узумаки как ледяной водой окатило, она будто бы вынырнула из пустоты, в которую погрузилась, дабы избежать не щадящую ни тело, ни разум боль. Вмиг мир приобрел краски, хоть и мрачные, и шум, много шума. Особенно явно по перепонкам бил дикий злобный рык девятихвостого. Постойте-ка, а кто это такой ее так обхватил и оттащил от бронзовых прутьев, такой яркий, почти сияющий? Наруто сфокусировала взгляд на незнакомце, опознав в прическе и его лице образ Четвертого Хокаге. Ах да, это тот самый тип, который обрек ее на судьбу клетки для демона. Герой, который пожертвовал собой ради спасения деревни, и пожертвовал жизнью ребенка. Её жизнью. В ней боролось два чувства: ликование, что довелось увидеть Четвертого — ее кумира, и злость — за ту несправедливость, что не спрашивая, ее, бедную сиротку, обрекли на жизнь, полную страданий, боли, и трудностей. — Ч-ч-четвертый? — Широко распахнутыми глазами, задрав голову, она смотрела ровно в такие же голубые глаза как и у нее. Дар речи не спешил приходить от шока и противоречий, обрушившихся на ее голову. — Я разработал эту печать и предусмотрел вероятность того, что однажды ты вопреки всему попытаешься пойти на поводу у биджу, и запрограммировал фуин так, чтобы я появился, когда появятся восемь хвостов. Ух, вовремя, — перевел дух Минато, отойдя на достаточное расстояние от клетки, от которой фонило кровожадной Ки. Лис ненавидящим взглядом смотрел на почившего Хокаге, заставив вспомнить тот злополучный день, когда его обрекли в третий раз на заточение. Биджу ненавидел Минато почти так же, как и Хашираму с Мадарой. Наруто стояла и молча взирала на мужчину, чуть ли не разинув рот, и даже заливистая брань хвостатого паразита не могла перебить её удивления. — Не думал, что когда-либо придется встретиться с тобой снова. — Он обернулся и посмотрел на клетку, всецело ощущая взаимную неприязнь. — Даже молился, чтобы этот день не настал, — скривил лицо в гримасе презрения и отвращения, посылая Кьюби свое собственное Ки. — Но все же я рад, что этот день настал, — обернулся к Наруто, и улыбнулся так по доброму и мягко, и настолько лучезарно, что у нее даже в глазах зарябило. — И я смог увидеть свою повзрослевшую дочь! — положил ладони на ее плечи и стал рассматривать с ног до головы застывшую девчонку. — П… П… Па-а-а-па? — в лазурных глазах было столько удивления и шока, что у Минато все внутри сжалось и оборвалось — его дочь смотрела на него как на какого-то незнакомца: с сомнение и подозрением, и как-то дернулась, стоило ему положить свои руки ей на плечи. — Я порву тебя в клочья, Четвертый! — бесновался Лис, которому опять обломали всю малину. — И к твоему сведенью, этот жалкий сосуд и знать не знает кто ее родители, ты был не настолько всеми любим, и ее происхождение до сих пор под грифом секретно, — зло хохотнул Лис, решив давить морально. — Для нее ты незнакомец! — Ты иногда меня удивляешь, зачем мне к тебе подходить, если ты порвать меня собираешься? — закатил глаза Минато, поражаясь, насколько слабы угрозы демона. Но вот его дальнейшие слова задели, глубоко и больно. — Наруто, правда ведь? — попытался он разрядить атмосферу, но пришло стойкое понимание того, что она и вправду не знает, кто он, ну кроме как общей информации, что он Хокаге. — Откуда ты знаешь мое имя? — тупит, стоит и жутко виснет, от перегруза. А внутренний голос, имеющий оттенок голоса Кьюби нашептывал, что она дура, он же сказал, что он отец, ее родной отец, о котором она ни черта не знала, да и Кьюби подтвердил это. — Э-э-э. — Минато закинул руку за голову и, пытаясь широко улыбаться, неуклюже почесал затылок, а девушка стояла, смотрела и ловила себя на мысли, что она делает так же, когда ей неловко. — Я дал тебе его. Как ни крути, ты мой ребенок, а Кушина позволила мне выбрать имя, — улыбнулся. — Ребенок? Э-э-э… — Она заломила руки, переминаясь с ноги на ногу, соображая со скоростью улитки, а сознание отторгало все факты, которые так и кричали, что они родня, причем сходство-то налицо! — Так, стоп… так это…. Я что, дочь Хокаге? Ты мой папа? Папа? Ками-сама! У меня папа четвертый Хокаге! — Осознание навалилось щемящей сердце радостью, а глаза защипало от слез счастья. Наруто дернулась вперед, распахнув объятья. — Четвертый! — Кьюби раздражало, что его персону игнорировали наглым образом, будто бы он тут и не существовал. Что один, что второй. — Да! — Не обращая внимания на дикий злой рев и обещания смерти, которая в принципе, Намиказе больше не страшна, Минато с облегчением вздохнул. — Правда, шумный ублюдок? Да? Он не сильно тебе досаждает? И давай поговорим где-нибудь, где будет потише. — Один щелчок, и катакомбы исчезли, как и яростный ор Кьюби но Йоко. Они оказались где-то, где было светло, тепло и уютно, несмотря на то, что тут ничего не было. Будто бы паришь, но при этом стоишь, и абсолютная белизна не режет глаза. Наруто разревелась в голос, закрыв нещадно слезящиеся глаза рукавом куртки, громко шмыгая носом. Она была так рада, что увидела своего отца, о котором она и знать ничего не знала, и вообще думала, что она ребенок, от которого отказались, и по этой причине в нее и запечатали Кьюби. Никому ненужная маленькая сиротка, которую не жалко принести в жертву. А у нее были родители, сам Четвертый Хокаге — герой селения, ее кумир, человек, который умер, спасая селение, спасая и ее саму, только вот таким вот извращенным способом. — Старик Хирузен, значит, ничего тебе не говорил, пошел против моей воли… наверное, хотел защитить тебя. — Слабое оправдание, защитить от кого или чего и получилось ли у него? У Наруто в голове, опять гибридом ее собственного голоса и голоса Кьюби заговорил то ли здравый рассудок, то ли какое-то злорадство, что, мол, ее окружали одни лицемеры и лжецы, и началось все это со старика Третьего, который относился к ней по-человечески. Значит были люди, кто знал, но молчал. Тот же Какаши… Он же ученик Четвертого, а сам Йондайме ученик Джирайи. Все опять умалчивали от нее…. И… И… Она все это время страдала, ужасно страдала. Она пережила то, что не должен переживать ни один ребенок, и чудом не сломалась под презрением и ненавистью жестоких взрослых и более жестоких детей, а ее могли защитить! И претензии, кроме как отцу, который внезапно всплыл в ее сознании, больше некому предъявить, ведь все они мертвы: ни Хирузену, который запретил говорить об этом всем; ни Какаши, который даже не намекнул ей о том, что знал ее отца и был с ним очень близок; ни Джирайе, потому что тот старый извращенец, который часто сопоставлял ее со своим лучшим учеником, которым был ее же отец, и явно этот Отшельник все-все подстроил, чтобы по тихому передать ей наследие ее родителя. Все ее обманывали, не договаривали. Все, как и всегда, ни во что не ставили джинчуурики! — Прости меня, Наруто. — Да, было неловко, когда перед ним плачет его взрослый ребенок. Неловко из-за того, что он не знает что делать, как успокоить, и по какой причине его дочка плачет. — Простить? Простить? — вдруг взревела девушка и бросилась на него с кулаками, со всей дури заехав тому в живот, вложив в это удар всю ту злость, которая в ней поднялась за то, что именно ее родной отец сделал ее джинчуурики. Какой нормальный отец будет обрекать своего ребенка на страдания? — Почему ты запечатал во мне Кьюби, в своем собственном ребенке? Ты ведь знаешь, как тяжело с этим было жить? Ты даже представить не можешь, что я пережила! — Почти истерика. В который раз за день? Минато растерялся. Вот если бы тут была Кушина, она бы обязательно нашла, как утешить их ребенка, а он… Он тогда-то растерялся, когда увидел впервые, замотанную в пеленки и спящую, такую маленькую и хрупкую, от счастья и гордости, что он теперь отец, и от страха, что теперь на нем на миллион ответственности больше, и как бы не стать плохим отцом. И он им стал, потому что выбора не было… Все же он решил, что нужно что-то сделать, а то она будет так стоять и рыдать, выплескивая из себя все переживания и страхи. Да и у него сердце кровью обливается, еще сильней, чем тогда. Кое-как он все же подступился к ней, притянул и обнял, поглаживая по волосам, пытаясь убаюкать как маленькую, восполняя то, чего был лишен как отец. Хотелось подарить ей хоть капельку заботы, которой и она была лишена тоже, хотя бы таким вот жалким способом показать, как он ее любит. Он бесконечно долгих пять минут рассказывал обо всем на свете, о своей жизни, о встречи с каким-то жгучим красным перцем, как ему поручили команду и каким Какаши был засранцем, о том, как стал Хокаге, как женился, каким образом выбирал имя, вскользь поведал, что Джирайя ей был крестным, о том, как её любил еще задолго до того, как она впервые увидела белый свет, о своей первой встрече с ней. И она успокоилась под его бормотание, обмякла, и громко всхлипнув, затихла, обняв его в ответ. Эта встреча дала ей многое. Жаль, что короткая, а ей так много всего хотелось спросить и узнать. Очень-очень многое! О маме, например. О ней он почти ничего не сказал. Но после вот такого вот утешения ей на голову обрушилась очередная проблема в лице того придурка в спиралевидной маске. Она слышала о нем, но не видела. Он был тем Акацуки, которого должна была уничтожить команда Саске. Точнее, того уничтожил свой собственный сокомандник. И придурок оказался вовсе не придурком, а косящим под идиота. И водил он за нос всех. Включая Пейна, который был уверен, что действует в своих интересах. Это было очередное ведро какого-то хитро сплетенного дерьма, которое разгребать тоже ей, ведь в нее верят, ведь с этим учетом в ней и был запечатан самый могущественный хвостатый, конечно, немного ополовиненный, чтобы противостоять тому, кто убил ее родителей тогда с помощью Лиса, которым управлял. Вот так, все стараются ее защитить, а отец… Наоборот, кидает ее в жерло действующего вулкана, который вот-вот начнет извергаться, в надежде, что она его потушит. Вот так сюрприз, вот так любящий отец. Но грустно было все равно.***
Нагато был на пределе. Сдерживать почти вырвавшегося на свободу Кьюби было выше его сил. Хоть по слухам и с помощью Чибаку Тенсей Рикудо создал целую Луну, а ему едва удалось создать шар диаметром в несколько десятков метров, почти в сотню. Или все дело в сопротивлении Лиса? Но потом все стихло. Восемь хвостов больше не развивались из разных сторон сферы, а дикий рев, от которого в кровь должна была стыть в жилах, больше не разрезал воздух. Конан взволнованно смотрела на него, вытирая кровь с его лица. От перенапряжения лопались сосуды, и кровь разве что из ушей не текла. — Она нашла способ совладать с Кьюби, но как? — прохрипел Нагато, видя через глаза Яхико, что на гигантской сфере из местного ландшафта стоит Наруто, в Режиме Отшельника. Он потерял контроль над своим дзюцу, и был рад, что в этот момент там стояла эта поганая соплячка, которая являлась геморроем в одном не очень прекрасном месте. Только бы ее придавило этой образиной. Она нужна ему полуживая, он успеет извлечь Кьюби до того, как она подохнет. — Не перенапрягайся, — взволнованный голос, потому что Нагато дергается как от удара в следующее мгновение. — Она поняла, изначально. Что те не настоящие, она видела все это время меня, — Нагато был поражен. По данным, которые у него были, она несколько тупа, и все свои сражения выигрывает по чистой случайности с применением грубой силы, а тут… — Она знает, где мы, — заключил Нагато, пораженный тем, что для усиления сигнала его чакры она воткнула себе чакроприемник в руку. — Я остановлю ее, — Конан выпрямилась, намереваясь уйти, чтобы отвлечь девочку, а по возможности и захватить. — Не остановишь. Она уничтожила Путь Дэвы, почти голыми руками, — атака тех клонов, которых она замаскировала под камни… Умно. И растратила оба заряда своего Расен-сюрикена с умом. Блондинка быстро смогла скомпоновать все данные и найти как атаковать. Информация, которую достал для нее Хатаке Какаши… Она воспользовалась ею, и быстрее, чем Джирайя-сенсей, разгадала его тайну. Девчонка росла на его глазах в плане своего мастерства боя. Он недооценил ее, как и предрекал Зецу, который невзначай предупредил, что не стоит считать её глупой и крикливой. Конан замерла. Это был акт давно забытой дружеской заботы или же… Отчаянье? — Позволь ей войти, мы просто поговорим, — приказал мужчина, и женщина повиновалась. Дерево из бумаги открыло проход, явив изможденную боем Наруто, всю в грязи крови, пышущую ненавистью и злобой. Нападать девушка не торопилась, она озиралась по сторонам, осматривая то место, куда привела ее эта чакра-антенна. — Ты настоящий? — подвисла девушка, заметив странную штуковину, больше похожую на кресло на колесиках с какими-то странными штуками. В самой глубине этой непонятной махины находился тощий человек, которого и человеком назвать было сложно. Скелет, обтянутый кожей, с алыми, почти багровыми волосами и риннеганом в глазницах. — Ты ненавидишь меня, ты успела бросить на меня лишь взгляд, и уже полна мести. — И ее голубые глаза потемнели — не от мрака помещения, а от гнева и злости. Она смотрела на него так, будто бы пыталась испепелить взглядом, но держала себя в руках. — Месть ничего не изменит, кроме как моего морального состояния, — вяло отметила девушка, хотя ей хотелось разорвать этого недоноска, возомнившего себя богом и мечтающего принести в мир лишь боль. Она чувствовала, как жажда крови Кьюби подталкивает ее собственные чувства к грани, но сопротивлялась. — Ты бессильна, но полезна, — в нее полетел кусок той самой чакро-антенны. Она не уклонилась, подставилась под удар, смиренно склонив голову и пытаясь унять дрожь в теле. Так и подмывало начать бессмысленный мордобой, чтобы ей стало легче. — Нет, я докажу тебе, что я сильная. Я смогу не только стать Хокаге, но и найти другой путь к миру. Не через боль! Я не предам веру Джирайи, я не отступлюсь от своих слов, таков мой путь ниндзя! — Узумаки, сцепив зубы, вытащила эту зловещую штуку, отбросив в сторону, и уверенно подняла голову, прямо смотря на Нагато. — Я хочу выслушать ту историю, которая привела тебя к теории, что мира можно добиться только через боль, — она сдерживала свой гнев, терпеливо выжидая, что ей скажет враг. — А как же желание убить? — вступила в разговор Конан, сделав пару шагов вперед. — Думаешь мы поведемся на твои слова, о том, что ты хочешь нас выслушать? — Янтарные глаза смотрели на девушку с подозрением, ожидая подвоха. — Конан, стой, если хочет знать, пускай, — и тогда Нагато рассказал обо всем. О смерти родителей, о встречи с Конан и Яхико, о том, как они стали учениками Джирайи, как он проникся мечтами Яхико и сенсея, как саннин покинул их три года спустя, как они создали организацию, которая была нацелена на сотворение мира, как их предал глава деревни и заставил его убить своего друга в обмен на жизнь Конан, и как он докатился до такой жизни в целом. Наруто слушала внимательно, вникала в суть, в некоторых моментах хмурилась и поджимала губы, но не прерывала, давая высказаться. И чем больше он говорил, тем сильней она прониклась пониманием к врагу, к его боли. И сострадала. — Я хочу тебя убить, но не буду. Я прощаю тебя, — сжав кулаки, сказала Наруто, удивив что Конан, что Нагато. — Мы оба были учениками Джирайи, он бы не хотел, чтобы я шла по другому пути — пути ненависти и боли. Это сделает мне лишь больней, а месть — дело гиблое, не изменит порядка вещей, лишь утолит жажду собственного эго. — Бред старого маразматика. Его мечты утопические, обречены на провал. Не будет мира без боли и страданий, его можно создать лишь путем страха. — В словах этой блондинки проскальзывал оттенок идеологии их учителя, который мечтал избавить мир от ненависти и бесконечных войн, а в итоге стал писать второсортные порнороманы. — Не бред! — возмутилась Наруто, перейдя на крик. — Я разрушу это проклятье! Если такая вещь, как настоящий мир, существует, то я найду его! Я не сдамся! Потому что таков мой путь ниндзя, да и мое имя, Наруто, подарок от сенсея, и я не позволю никому растоптать память о Наставнике! Я стану Хокаге, и добьюсь мира и для вашего Дождя! В меня верил он! — она перестала кричать ровно на середине, перейдя просто на громкий тон, в попытке донести истину. Ее истину. Истину, которая была прописана еще в самой первой нормальной книге Джирайи! У Нагато в груди болезненно защемило. От слов девчонки, потому что она в точь-в-точь процитировала его слова, когда-то сказанные учителю и увековеченные в книге. И тогда-то он вспомнил, что случайно брошенная фраза стала тем самым переломным моментом в этой книге, которым он так восхищался, будучи ребенком. Он видел в главном герое свой взрослый прототип, именно таким он хотел стать, и мог бы стать, потому что в него верили. Все встало на свои места: перед ним стоит тот самый Наруто, только в юбке, из книги Джирайи, не сворачивающий с пути, несмотря на все преграды и лишения жизни, верящий, что найдет тот самый утопический мир, и заставивший и его самого, как когда-то давно, поверить, что это возможно. — Уходи, — это было спонтанное решение. Он не мог смотреть на эту девчонку, потому что она являлась воплощением всего того, чем не смог стать он. — Что? — не поверила Наруто, как и Конан, которая вопросительно уставилась на него. — Ты так похожа на меня в молодости, даже смешно становится, насколько сильно. — Он вспомнил, как воображал себя тем самым героем книги, и на самом деле стремился стать таковым. Но сейчас пред ним стоял тот самый оживший герой книги, воплощение всего того, кем он мог быть, но не стал, утопая в собственной боли и пытаясь в ней же утопить и мир вокруг. — Я не верю в то, что проповедовал Джирайя-сенсей, но вот в тебя вполне могу. У тебя интересное будущее, и я его приблизительно вижу, иди, — он постарался вытащить руки, чтобы сделать для этой девчонки прощальный подарок. Ведь без друзей и поддержки пройти тернистый путь к миру будет тяжело, а его мировоззрение только что растоптала какая-то соплячка. Она достойна его. — Гедо: Ринне Тенсей но Дзюцу, — произнес он, сложив печати под ошалелый взгляд Конан. — Нагато! — возмутила и испугалась одновременно женщина, метнувшись к нему, но тот одним взглядом остановил попытку вмешаться. — Это что еще такое? — Наруто ощетинилась, став похожей на животное, которое готово вот-вот напасть. — Иди, потом увидишь, — Конан мягко улыбнулась, но в глазах было столько боли и тревоги. — Просто уходи. — Ради этой девчонки Нагато решил чуть ли не жизнь свою положить. Тогда и ей надлежит верить в нее. Наруто, полная непонимания ушла, ощутив, что угрозы эта техника не несет. Ей предстоит самое тяжелое. Похоронить друзей и наставников. Но одну угрозу она устранила — Акацуки. Остался теперь тот неизвестный в маске, который представлялся как Тоби и корчил из себя идиота, а на деле был опасным типом-манипулятором. Эх, когда она может зажить спокойно?***
Хатаке очнулся и резко выпрямился, схватившись за грудь, где до этого было широкое сквозное ранение. Раны не было, тело не болело, и силы были на месте. Он понимал, что умрет, применив Камуи. И был он в загробном мире, где его встретил Сакумо. Они долго разговаривали, и он наконец-то нашел силы простить отца, потому что понял, чем был продиктован его поступок. Он рад, что смог отпустить хоть какую-то часть болезненного прошлого. Кстати, об угрозе жизни для всех. Когда он умирал, был разгар битвы, а сейчас слух режет пронзительная тишина, давящая на нервы. Какаши осмотрелся и заметил ничком лежащую Ямато. Сердце сделало кульбит и ухнуло в пятки. Девушка не дышала. Копирующий тут же подорвался к ней, присев возле ее тела. Но потом Тензо так же резко села и распахнула глаза, уставившись на него неверящим взглядом и чуть не столкнувшись с ним лбом. А потом вдруг расхохоталась, а после и разрыдалась. Он впервые видел ее плачущую. И тут же прижал к себе, зарываясь лицом в перепачканные волосы, которые всегда пахли сосновой смолой, и ни один запах не мог перебить их аромата. На душе стало еще легче. Ямато вцепилась в него клещом, заливая слезами джонинский жилет. Она стискивала его в объятьях до хруста в костях, боясь, что вновь он кинется в бой, где его убьют. — Ку-ку, — Орочимару уже с минуту наблюдал за картиной, как его бывшая подопытная обнимается с ручным песиком Хокаге. Логично, дерево и пес. Ха-ха. — Черт, — выругалась Тензо, потому что момент тишины и некой трагической романтики был нарушен поганым змеем. А она собиралась тут Хатаке в любви признаться, хорошо, что не поторопилась. Было бы вдвойне неловко. — Где Наруто-чан? — Орочимару, кажется, был единственным, кто вспомнил о джинчуурики. К стыду ее наставника и капитана. — Тишина, либо захвачена, либо поменяла локацию боя. — Хатаке почувствовал, как сердце вновь сковывают ледяные тиски страха. Этого ему еще не хватало, и так с совестью всегда проблемы были. — Кхе-кхе, — закашлялся старый жаб в приступе сухого кашля. Шима прекратила рыдать, неверяще уставившись на мужа. Он был мертв, она проверяла. Но как… А потом оглядевшись, поняла, что уже воскресли и те, кто были убиты первее ее мужа. Просто она настолько впала в транс от горя, что беззвучно рыдала, пребывая в наивысшей степени горя. — Надеюсь, она сменила локацию боя, — тяжело вздохнула шатенка, чувствуя себя виноватой. У них тут беда, а она от счастья чуть не обезумела, когда увидела сероволосого засранца живым, забыв обо всем на свете. — Она скоро будет тут, — Хьюга пришел откуда-то со стороны, с активированным бьякуганом. После смерти ему удалось увидеться с отцом и поговорить с тем по душам, и он понял, что сделал бы то же самое для Хинаты. В принципе, только недавно он пожертвовал собой ради Наруто. Он чувствовал себя несколько пришибленным. — Ками-сама, что за тряпье! — позади всех раздалось бубнящее ворчание и слишком громкая возня на пару с кряхтением. Обернувшись, все увидели живого Джирайю, который пытался выпутаться из грязного кровавого тряпья, в которое было обернуто его тело. Над поляной повисло молчание. Собравшиеся воскресшие переглядывались молча, силясь понять, почему они живы, потому что каждый осознавал тот факт, что они умерли. Были мертвы. Какое-то время. — Э-э-э? — Узумаки, всю дорогу едва волоча ноги и тихо глотая слезы, размышляла, как потащит все эти тела одна на себе, чтобы похоронить с почестями на коноховском кладбище. Но все, абсолютно все стояли живее всех живых. А потом на нее обрушилось счастье, большое и безграничное. Вот что собирался сделать тот хилый красноволосик, и именно об этом говорила та синевласка. И это эмоциональное потрясение стало для нее последней каплей в море других потрясений. И со счастливой улыбкой она упала в обморок от перегрузки этого дня.***
Все попытки умаслить лишенного здравого рассудка Санби заканчивались провалом. Черепаха откровенно плевать хотела на плачевное положение иноземцев из того мира и категорически отказывалась открывать брешь в то измерение. Исобу сохранял молчание и вел себя агрессивно, делая жизнь пришельцев невыносимой. Если бы не присутствие Киллера Би, все было бы куда хуже, чем есть сейчас. Запасы провизии у них иссякли, как и пилюли, восстанавливающие силы. Ежедневно биджу устраивал охоту за ними, отправляя свои мини копии, но им удавалось их избежать. Точнее, избежать смерти от маленьких хвостатых прототипов. — Мы умрем, если не выберемся в ближайшее время, — Баки скептически смотрел на кумовца, откровенно презирая его дипломатические способности. — Он прав, и первым будет… — не закончила свою фразу Гурен, посмотрев на ослабевшего ребенка, который в данный момент спал, положив свою голову на ее колени. Он выглядел самым изможденным и усталым. Даже несмотря на то, что ее рана воспалилась и грозил начаться сепсис, она выглядела куда лучше, чем Юкимару. Хината скромно сидела в сторонке, не вступая в разговор, который опять же их ни к чему не приведет. Радовал лишь тот факт, что Гурен и Баки перестали на друг друга огрызаться и не устраивали скандалы с угрозами убить друг друга, а объединились под гнетом опасности и заключили перемирие, пока не выберутся. — Пора менять тактику, обещанием мира и дружбы ничего не добьешься, — гнул свое суновец, с нажимом и давлением, чтобы наконец до джинчуурики Хачиби дошло, что в отличии от него, они помрут, если не перейти к более радикальным мерам. Джинчуурики восьмихвостого задумался, источая все такое же непоколебимое спокойствие, но потом ответил: — Да, давайте испробуем метод кнута, раз пряник не хочет глотать черепаха, е-е-е. — Баки зло сцепил зубы. Привычка говорить рифмами его уже доводила до исступления. Они тут в смертельной угрозе, а рифмоплет по прежнему невозмутим и относительно весел. — Нам надо на него напасть, сделать условия его спокойной жизни не такими спокойными, — джонин из Песка все это время анализировал поведения треххвостого, пытаясь найти рычаги давления. По сказаниям — эти твари наделены разумом и имеют свой характер, а Санби был интровертом и не любил, когда его зону комфорта пересекали и действовали на него раздражающе. — Исобу хоть и сумасшедший, но ему по духу больше аскетический жизни образ, может у нас все получится! — рифма у Киллера не клеилась, совсем. В принципе, у него вообще не клеилось с рэпом. — Надо взбесить его, чтобы у него голова разболелась, и сделать условия его существования здесь невыносимыми, и при этом выжить. — Баки сомневался в том, что выживут в этой стычке все, даже при наличии восьмихвостого, которому по силам сдержать разъяренного монстра. Какими бы сильными они ни были, они все ослабли, Гурен скоро будет одной ногой в ином мире, а Хината… Баки так и не решил, насколько та полезна. «Логичная идея, если брать в расчет безумие этой черепахи,» — пробасил Гьюки, которому надоело пробиваться через непробиваемую толщу внутренних барьеров треххвостого. И честно, его уже бесило то, что приходилось унижаться перед собратом, лишь бы проход открыл. Перспектива провести какую-то часть своей жизни на пару с собратом и испытывающим вину сосудом та еще перспектива. — Хачиби-сан будет нападать, а вы усиливаете раздражающие факторы, — план Киллера Би был прост как… Очень-очень прост и банален, и брешей в нем было куда больше, а на разработку более лучшего времени не было. Подумаешь план-решето, с кем не бывает. И Би вошел в Режим Биджу, и с ревом понесся к тому озеру, где обычно, как в какой-то луже, сидела огромная черепаха. Гурен недовольно фыркнула, Баки угомонил желание ударить себя ладонью по лицу и обреченно вздохнуть. Повезло же ему тут застрять. — Я присмотрю за Юкимару и прикрою с тыла, — смущенно пискнула Хината, которая мало чем изменилась в лице. Все такая же бледная с болезненным румянцем на щеках, и мнется под строгим взглядом Баки. На заднем фоне взревели два биджу, доведя ребенка сразу же до приступа паники. Земля содрогнулась и началось.***
У них получилось. Исобу настолько был доведен и взбешен, что решил, что пора переносить место схватки на «поверхность», ибо его собственное измерение весьма пострадало. Гурен, не без помощи Баки, что очень удивительно, смогла достать до его глаза, по наводке сообразительной Хинаты, которая подсказала, что это его единственное незащищенное место, и второй глаз он не открывает, потому что это слабое место. Юкимару настолько испугался за алмазную куноичи, что разрыдался, да так, что опять создал те самые волны, которые нервировали или же наоборот заманивали биджу. Как работала эта способность у мальчишки, предсказать было тяжело, но Демон тут же решил, что несомненно надо их выкинуть из своей обители. Они выпрыгнули чуть ли не из глубины озера, верхом на восьмихвостом, и тут же поспешили ретироваться подальше, пока месиво двух хвостатых не продолжилось. Канкуро от пронзительного рева встрепенулся, как и все остальные из Кумо и Песка, а потом на их лагерь свалился гигантский быко-осьминог, обернувшийся тут же Киллером Би, которого придавили Баки, Гурен, и Хината с ребенком, которого они чуть ли не месяц назад отправились спасать. — Живые! — Канкуро позволил себе всплеснуть руками, а также расплыться в радостной улыбке. — Киллер Би! — Самуи облегченно вздохнула. Наконец-то эта миссия закончится, а то постоянная ругань Омои и Каруи ее в могилу сведет. И плоские шуточки о ее пышной груди со стороны того Омои уже подбешивали до нервного тика. — Круто, — улыбнулась женщина, представляя, как сворачивает лагерь и отправляется домой. — Ей нужен медик, и мальчишке тоже, — Гурен не перенесла этой битвы и была на пределе, поэтому после их эпичного приземления потеряла сознание от болевого шока. Баки обратил на себя внимание присутствующих тут шиноби, возрадовавшисьь, что их ждали. Тихо порадовавшись, про себя и мысленно. — А где треххвостый? — выглядывая на озеро, где еще минуту назад бесновался биджу, спросил Канкуро. — Зализывать ранения отправился в свой отстойник, а-е, нескоро он покажет в этом мире нос свой, йоу! — Рифмы текли из него теперь легче, так, как и надо, не приходилось напрягать мозги. Но все равно напряжение сказывалось, и были они не настолько идеальными, как раньше.***
— Прямо у них под носом, — в единственной прорези для глаза раскрывался сложный узор Мангекё. Только что он за минуту затянул огромного размера биджу в свое измерение с помощью Камуи. Цель была у него, осталось добраться до Пейна, чтобы запечатать монстра. А восьмихвостый подождет. Да и там уже должен был быть готов девятихвостый, да и шестихвостый уже был запечатан. По сути, остался один Гьюки.