Клятвы, данные женщинам, почти никогда не чтились так, как те, что связывали мужчин. Дженнифер Блейк. Только по любви
Дорога пролегала преимущественно через неровные лесные тропы и длилась уже пару дней. К полудню Шани, переделав свои рутинные дела, высунулась, устраиваясь на краю повозки и с наслаждением посмотрела на ясное лазурное небо и солнечные лучи, разрезаемые хвоей. — Жаль, что ты этого не видишь… — сказала девушка, повернувшись к своему бессознательному пациенту, который остался единственной ее заботой. Фуарад смог встать, и после этого наотрез отказался долечиваться в импровизированном «лазарете», но смог из себя выдавить даже что-то смутно напоминающее благодарность. Лицо Гаэрлид, как только Седрик надоумил ее слушаться лекарку, утратило свой леопардово-красный окрас и снова стало раздражающе прекрасным, а буквально через сутки и она почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы покинуть повозку, кровожадно заявив: — Полностью меня может излечить лишь кровь dhoine на клинке. Но угроза не сработала и Шани лишь скептично приподняла бровь, изо всех сил мужественно сдерживая усмешку. Даже если крикливая эльфка-скандалистка и нажаловалась Лису на то что «мерзкая dhoine пытается ее отравить и изуродовать», то ложь вышла бы на поверхность стоило лишь начать копать в этом инциденте. «А хотела бы — убила бы без проблем и никто бы не смог подкопаться» — подумала девушка, пожимая плечами с фальшивым раскаянием и пониманием в ответ на слова Гаэрлид. Навыки и знания медички были… разносторонними, если не шить красное с красным… Вечера Шани коротала в обществе Седрика, — такого же отстраненного от ганзы, как и она, — рассказывающего истории, байки о своей жизни. Эльф был хорошим рассказчиком, особенно когда выпивал и временами разрешал выпить и «маленькой лекарке», хоть ей и было уже двадцать пять лет. Но по эльфским «долгожительным» меркам ей было всего-ничего, что позволяло эльфу-пьянице покровительственно называть ее «девочкой». — Девочка… которая уже давно должна быть замужем, забыв о врачебном долге, профессии, и нянчить дите, а то и двоих… — уныло усмехнулась Шани и сделала долгий глоток из бутылки. — А что, претенденты так и не сыскались? — полюбопытствовал эльф, набивая трубку. — О, это не то о чем я хочу разговаривать, могу сказать лишь, что очередь состояла из прохвостов и гуляк, — расхохоталась порядочно захмелевшая девушка. — Я б таким не доверила и кровь после операций с пола вытирать, не то что заводить с ними детей. На некоторое время стало тихо, лишь от основного отряда раздался смех, разговоры и тонкая нежная музыка. Вскоре эльф нарушил молчание: — Знаешь в чем сама большая трагедия Aen Seidhe? Шани внимательно посмотрела на Седрика, а тот придержав ее за плечо, развернул девушку к большому костру, где сидела большая часть отряда… на Фуарада, робко обнимавшего непривычно расслабленную Гаэрлид… на двух незнакомых эльфов, со смехом игравших в покер с костями… на лучницу, отложившую оружие, чтобы порисовать углем на бумаге, сидя под деревом… на Йорвета, игравшего на деревянной флейте… — Большинство, из тех на кого ты смотришь сейчас, уже никогда не сможет завести детей, даже оставив сопротивление и объездив всех врачей и магов на свете. Никакого дома и теплого очага в окружении семьи. Шани показалось что она смотрит на что-то чрезвычайно личное и она торопливо отвела взгляд, успев пересечься глазами с Лисом. — А потому остается лишь… — … война, — тихо закончила Шани, которой стало невероятно тоскливо от осознания этого.***
Оставшиеся несколько дней пути протекали в обстановке спокойной и непривычно безмятежной для банды, за исключением одного инцидента: под вечер на дороге отряд столкнулся с несколькими гулями, впрочем, быстро ретировавшимися в лес, не успев нанести никому серьезных увечий. Сразу стала ясна причина их присутствия: тяжелый тухлый смрад гниющей плоти висел в воздухе плотной невидимой пеленой, а гул жужжащих мух перебивал окружающие вокруг звуки. Жалкие останки шайки разбойников производили угнетающее впечатление даже на видавших многое членов ганзы. Если бы не гора отрубленных человеческих голов на придорожье, в которых копошились крупные черные вороны, пирующие с довольным карканьем, то можно было бы подумать, что это — дело рук беса или черта, но никак не разумных существ, за исключением Мулкорха, для которого подобное стало знаменитым перформансом. С этой жуткой находки внутри лагеря стало зреть семя сомнений и недоверия: обычно ганза не нуждалась в объяснениях на вопросы, куда и зачем они идут, ведь род их занятий не предполагал сложностей в понимании этих вещей. Но сейчас все было иначе. Йорвет, обычно охотливо и даже по-щегольски самоуверенно делившийся своими планами, как в очередной раз насолить dhoine; хранил мрачное молчание, лишь изредка в сухой угрюмой манере отдавая приказы, впрочем, спрашивать его никто не решался очень долго. Вскоре отряд вышел к побережью древней могучей реки Понтар и, напоив коней, направился на запад, придерживаясь лесного массива из соображений скрытности, так как дальнейших планов и инструкций от Йоахеля не было, оставалось надеяться на свой опыт, осторожность и удачу. Уже на подходе к месту встречи Йорвет заметил слабеющие клубы густого черного дыма, низко нависающие над местом, где должна была находиться деревня. Нахмурившийся атаман тут же остановился, а вместе с ним и его ганза. Коротким властным движением он подозвал к себе ближайшего из следопытов и коротко бросил тому: — Nedvei! После чего следопыт тут же быстрой и тихой поступью, присущей членам его специализации, направился на северо-запад, минуя прямой открытый путь к цели. В ожидании разведчика, лагерь расположился у побережья, Йорвет поодаль ото всех присел на крутом берегу и достал свою излюбленную длинную трубку. Эльф размеренно раскурил прибереженный офирский табак, задумчиво вглядываясь в течение дикой реки, когда сзади раздался робкий голос Симона: — Йорвет, позволь задать вопрос. — Dice, — ответил атаман, выпуская клубы густого, насыщенного табачным ароматом дыма. — Ганза хочет знать, — продолжил молодой эльф, присаживаясь рядом. — Кого мы преследуем? И к чему эта… — Ты берешь на себя много ответственности, говоря за всю ганзу, — отрывисто перебил его Йорвет, резко выпуская струйки белого дыма. — Наша задача — найти и убить Мулкорха, это все, что ты должен знать. — … Мулкорха? Того самого? — Я других не знаю, — скорее по привычке и от собственного внутреннего смятения, нежели от злости огрызнулся атаман. — Но… он легенда! Герой скоя’таэлей! — удивился возмущенный Симон. — Мы никогда не убивали своих. — Ты никогда не убивал «своих», — хладнокровно усмехнулся Йорвет, встретив пристально тревожный взгляд юноши своим серьезным взглядом. Он уже пожалел, что в качестве замены Киарана выбрал Симона, ведь несмотря на отважность и решительность оного в бою, для стратега и лидера он был слишком вспыльчив, излишне идеализирован и неопытен. — Только потому, что «свои» пока что не пытались убить тебя. Мы делаем это не в первый и не в последний раз, тебе стоит привыкнуть к тому, что у врага много лиц. — А кому решать, кто враг, Йорвет? — испытывающе продолжил Симон. — Совету, так? — Cathain va tedd, te ifit, — не отводя пристального взгляда, металлическим напряженным тоном продолжил Йорвет. — А до тех пор я рас… Как оказалось, долго ждать возвращения следопыта не пришлось: спустя около получаса эльф вернулся, на этот раз уверенно шагая по дороге. — Iad neen! Vita neen! — внезапно отрапортовался разведчик, когда Йорвет, заметивший его приближение, прервался на полуслове. — Doin, — приказал Йорвет Симону, вытряхивая пепел из трубки. — Продолжим позже. Быстро собравшись, отряд направился в сторону деревни по основной дороге, и прибыл на место минут через пятнадцать. Уже издали стало ясно, что деревня разорена: обгорелые дома, разбросанный в полном беспорядке хлам на улицах и редкие трупы, в основном мужчин, свидетельствовали о недавнем нападении. Как и говорил разведчик: выжившие либо сбежали, либо были угнаны, скорее всего разбойниками, ведь в случае атаки Мулкорха от деревни бы не осталось ничего кроме каменных печей и сажи. Йорвет приступил к организации развертывания лагеря, бойко отдавая приказы и, отметая любые возможные предпосылки к панике, лихорадочно соображая дальнейший план действий: центральное звено плана, информатор Йоахеля, оказалось обрублено. Оставалось лишь надеяться, что он смог спрятаться в подвале или скрыться в лесу неподалеку, ведь в противном случае отряд попадал в крайне рисковое положение. Скоятаэли заселяли наименее пострадавшие дома, параллельно проверяя те на наличие выживших и провианта. Впрочем, ни того ни другого найдено так и не было, за исключением скудных съестных запасов и одного мертвецки пьяного dh'oine, уснувшего в липкой луже грязи и разлитого алкоголя в амбаре одного из домов. Единственного пленника приволокли в импровизированный полевой госпиталь, расположившийся в доме лекарки или лекаря, судя по наличию больших запасов трав, мазей и сывороток. Узнав о таком «сюрпризе», Йорвет незамедлительно направился туда, твердо намереваясь выбить из него всю информацию и не только. Войдя в охраняемое помещение, атаман тут же поморщился от удушливого запаха перегара и обычной человеческой вони, резко ударившей по чуткому обонянию эльфа. Уродливое, чем-то не столь отдаленно напоминающее свинью существо в форме реданского солдата, глухо постанывало и вертелось в лихорадочном бреду. Но помимо него в дальнем углу комнаты лежало еще одно тело, укутанное покрывалом практически полностью и не подающее никаких признаков жизни. «Киаран…» Быстро сообразив, что сейчас от пленника ничего не добиться и, бросив презрительный взгляд на зловонную тушу, Йорвет прошел мимо, приближаясь к своему давнему товарищу. С момента последнего навещения прошло много времени, и, порядком уставший избегать неизбежную встречу, Йорвет решил, что настало время наконец-то выбрать: надежда или смерть. Он редко испытывал страх, но сейчас реально боялся. Боялся увидеть останки того, что некогда было его лучшим другом, боялся, что призрачная надежда, которую он против воли питал, обернется страшным болезненным ударом… Аккуратно развернув одеяло, Йорвет увидел худого и бледного, измученного тягостной болезнью эльфа, но… с их последней встречи Киаран изменился: предсмертная серость отступила, а дыхание стало ровным и даже умиротворенным — суровое лицо спящего эльфа олицетворяло тяжело переносимую, но сосредоточенную и упорную борьбу за жизнь, сознательную уверенность в победе над ней. Атаман глубоко выдохнул, положив одеяло на место. — Caedmill, gear, — еле слышно с облегчением проговорил Йорвет, когда сзади раздался скрипучий писк открывающейся двери. Деревня была в плачевном состоянии, но в лекарку против воли совести мало пострадавший крепкий домишко, — с настоящими стенами и дверями! — вселил какую-никакую надежду. Вошедшая Шани неприязненно поморщилась, прямо как эльф пару минут назад, глядя на пьяного вусмерть грязного дезертира. Седрик, шедший за девушкой, молчаливо принес небольшую бадью с водой и устроил ее в углу. Никаких серьезных ран Шани на реданце кратким взгляд не обнаружила, и потому довольно решительно сказала Йорвету, направляясь к умиротворенно сопящему Киарану: — Я «это» и пальцем не трону, — лекарка указала на стонущего в, вероятно, адских похмельных муках дезертира. Шани была врачом и не понаслышке была знакома с физиологическими проявлениями людей-эльфов-краснолюдов, но хвори и раны, ослаблявшие больных — это одно, а пьянствующие свиньи — совсем иное… — Седрик, — не отводя взгляда от девушки и, как будто игнорируя ее заявление, Йорвет обратился к следопыту. — Покинь нас, будь добр. Вышеуказанный эльф перевел оценивающий взгляд с Йорвета на лекарку и обратно, и лишь после вышел, оставляя их наедине. Шани, привыкшая к своему распорядку дня, смерила маленькой тонкопалой ладошкой температуру Киарана на лбу, после откинула одеяло, осматривая подживающую рану и прикидывая когда можно будет снять швы. Киаран дернулся, вероятно чувствуя холод от сквозняка, а лекарка улыбнулась с снисходительным воркованием произнеся: — Сейчас-сейчас, знаю, что не жарко тут… — и прикрыла неприходящего в сознание эльфа шерстяной тканью. Казалось Шани и вовсе забыла про эльфа, хотя — про такого как же… забудешь. Девушка подняла голову, смотря на Йорвета снизу вверх. Наблюдая за девушкой, заботливо ухаживающей за Киараном, Йорвет в очередной раз с трудом скрыл удивление: привыкший к экстремальной медицинской помощи в боевых условиях, болезненной и дикой в своем стремлении сохранить жизнь любой ценой, подход Шани выглядел обычным баловством, с каким мать утешает больное дитя. Нежные, наполненные искренним сопереживанием и даже своеобразной любовью слова девушки казались ему как минимум неуместными. Но раз Киаран все еще жив… — Как он? — просто, но честно спросил Йорвет, кивая на больного. — Лучше, правда, последствия плохого ухода тянутся до сих пор… он очнется, но я не знаю когда, — пожала плечами Шани, рапортуя. — Хотя когда это произойдет, станет проще его покормить и он начнет поправляться быстрее. Девушка устало смотрела в одну точку, а закончив говорить — встала, поворачиваясь к Йорвету. — Я не верил в то, что у тебя получится, — откровенно продолжил атаман, смотря прямо в глаза медичке. — И сейчас рано праздновать твой успех. Хотя… стоит признать, что только благодаря тебе Киаран все еще жив. Если есть способ или средство помочь в его выздоровлении, то я не пожалею сил и средств. Что я могу для него сделать? — серьезно спросил Йорвет. «Знаю, что не верил» — подумала Шани, но никакой обиды не чувствовала. Когда она обнаружила Киарана, он был более чем плох и с чего бы какой-то dhoine… — Регулярно немного мяса, чтобы давать ему хотя бы бульон. И все, больше пока ничего не нужно, — Шани потерла глаза и вдруг подняла на эльфа взгляд полный озарения, на миг прикрывая свои губы рукой. — Я совсем забыла! Идем… тебе еще вчера стоило их снять… Йорвет хотел было что-то сказать, но осекся и промолчал. «Швы» — догадался он. — Это не может подождать? — проворчал он, все равно следуя за Шани. — У меня сейчас дела… — все так же покорно присаживаясь на деревянный скрипучий стул, на который указала девушка. — Это не займет много времени, а иначе кожа врастет и нити больнее будет вытаскивать, — поучительно пробормотала Шани, доставая небольшой пинцет, и вынуждая эльфа легкий доспех снять, а нижние слои одежды задрать. После пары манипуляций со скальпелем, пинцет ухватил краешек стежка и Шани начала по одной извлекать нити. Боль была достаточно терпимой, чтобы не показывать вида, впрочем, легкие, еле заметные вздрагивания после каждой вынутой нити, отрываемой от его плоти, скрыть было невозможно: тело Йорвета, в отличие от его характера, все еще было ощутимо чувствительным. Несмотря на это, и ряд других тревог, обрушившихся на него за день, общество Шани производило положительный, даже целительный эффект — тело Йорвета все еще помнило теплоту и нежность женских ручек, а осторожность и забота, с которыми она выполняла каждое движение, были лучше любого обезболивающего. «Она чародейка, не иначе» — с какой-то веселой усмешкой подумал атаман. — Может в это трудно поверить, — внезапно начал он, пытаясь отогнать поток навязчивых мыслей. — Но я умею ценить помощь. Когда Киаран встанет на ноги — тогда ты сможешь рассчитывать на… взаимность. Йорвет понял, как это двусмысленно звучит только тогда, когда произнес вслух. Шани медленно подняла голову, чувствуя как щеки против воли теплеют. Почему-то она весьма живо вспомнила горячий шепот Йорвета, когда она из вредности перевернула с ног на голову его угрозу с Йоахелем и вернула спесивому атаману. — Поясни, будь любезен… — неожиданно хрипло и покладисто попросила лекарка, пряча взгляд. «… пока я не подумала что-то не то…» — мысленно закончила Шани, дергая очередной шов. — Ты сможешь попросить у меня что угодно… Но не раньше, чем Киаран очнется, — подчеркнул эльф, акцентируя внимание на этом. В голове Шани пробежало со скоростью перепуганных ланей несколько вариантов разной степени сумасшествия. Однозначно самой глупой и нерациональной была первая мысль… лекарка, в обманчивой попытке поправить чуть сползшую в поле ее деятельноcти рубаху провела рукой вверх по оголенной коже подтянутого живота эльфа. «Ты безумна, женщина!..» — с ужасом завопил внутренний голос разума, прослеживая поток все более неправильных и неприличных образов. И повинуясь гласу адекватности, Шани отбросила сиюминутные «хотелки». Вторым вариантом была свобода, но перед глазами с пугающей реалистичностью встала стрела в затылке, как только разбойник «с барского плеча» пожалует ей «свободу» и даст отвернуться к дороге воли. — Я хочу… знать, что буду в безопасности, когда он придет в себя. Я хочу неприкосновенность. Шани подняла взгляд полный тревожных опасений и подозрений на Йорвета. «Я хочу быть уверена, что ты не убьешь меня…» — читалось в этих недоверчивых мшисто-зеленых глазах. Шани удалось удивить Йорвета. Он искренне полагал, что девушка предпочтет банальный вариант — свободу, и уже подготовил пару-тройку колких замечаний по этому поводу, но ответ лекарки… поразил его, причем не только отдаленно приятно, что девушка не помышляет о скорейшем уходе, но и ощутимее скептично и настороженно. «Она боится, что я убью ее?» А ведь и правда… даже он не думал над тем, что будет с медичкой после того, как та окажется не у дел — тех для которых ее взяли, по крайней мере. Хотя медики всегда в цене на войне и пренебрегать лекарем, пусть и dh'oine, было бы безумно глупо. — И как я тебе могу это гарантировать? — полюбопытствовал он. — Вряд ли тебя устроят мое «честное слово» и клятвенные заверения. — Клятва — лучше чем ничего, — без определенного выражения сказала Шани, заканчивая снятие швов и прикосновением стряхивая последние тонкие ниточки. — Стал бы ты лидером скоятаэльского отряда, повел бы за собой стольких бойцов… если бы не держал свое слово? — спросила лекарка, вставая и выжидающе смотря на Йорвета. — Я бы не стал уточнять, если бы dhoine не относились к нам как к торгашам-низушкам, не знающим чести, — ответил Йорвет, натягивая на себя рубаху и после небрежно пожимая плечами. — Хотя я не давал им повода сомневаться в искренности моих слов. Если я обещал, что убью их, то всегда исполнял обещанное. И ты, — на этих словах он встал перед девушкой в полный рост, в очередной раз нарушая субординацию, как будто это стало нормой для них обоих. — Станешь первой, кому я гарантирую безопасность, но не первой, кому я не нарушу слова из dhoine. Эльф наклонил голову, прожигая девушку угрожающе пристально смотрящим глазом. Шани пробрала легкая дрожь от мысли для скольких людей Йорвет был «должником» и какая «плата» их ждала. Впрочем, человеколюбия от разбойника и душегуба ждать не приходилось — как и от кровожадного короля, жестокого наместника или религиозного фанатика. Мир был полон отбросов и уж вряд ли атаман белок брал в этом спорте лавры первенства. — Даю слово гордого сына Aen Seidhe, что тебе, beanna, будет гарантирована безопасность, когда Киаран аэп Эасниллен пробудится твоими стараниями. Устраивает? Реданка почувствовала как по коже прошлись мурашки — в очередной раз, — когда атаман вставал так близко, нагло и бестактно нарушая всякие рамки ее личного пространства. Хотя не сказать, что в этом не было своеобразного очарования Йорвета… И как и обычно, лекарка ничего не могла этому противопоставить. Только замереть, словно маленькая лиса перед огромным вожаком волчьей стаи. Девушка приподняла голову и кивнула с едва сдерживаемой довольной улыбкой. — Тогда приступай к своей работе, — небрежно приказал Йорвет, поправляя кольчугу. — А я к своей… На этих словах атаман широким и уверенным шагом двинулся к реданскому дезертиру, уже сидевшему на краю стола и скулящему от адской боли в голове, придерживаемой обеими руками. Порывисто и даже яростно скоятаэль схватил реданца за шкирку и, сопровождаемый пьяными воплями страха последнего, не без труда, но достаточно быстро заволок бывшего солдата в соседнюю комнату и, бросив последний взгляд на Шани, громко захлопнул дверь. Хоть до пьянчужки Шани особо дела не было, но человек все же, и его было жаль. Девушка вспомнила себя у Йоахеля и ее ощутимо передернуло. А взгляд Йорвета не сулил реданцу ничего хорошего. Лекарка бросила взгляд на Киарана, и успокоив себя мыслью, что заняться ей все же нечем пока что, устроилась поближе к двери, за столом, достав несколько пучков трав и пару флаконов, нашедшихся на полке… Стоит осмотреть запасы и заодно убедиться, что эльф не начнет разрывать на куски бедолагу, попавшегося в деревне. В это время Йорвет перекрыл ручку деревянной двери подвернувшейся шваброй, и приблизился к жалкому лежащему на полу человеку, беспомощно озирающемуся по сторонам. — Что произошло в Ярузе? — громко и отчеканивая каждое слово проговорил Йорвет, окидывая пленника презрительным взглядом сверху вниз. — …Ч-ч-чего блять, — успел только вымолвить реданец, прежде чем скрючиться на полу, судорожно глотая воздух: Йорвет мгновенно нанес незадачливой жертве апперкот в солнечное сплетение. — Я не буду повторять, — металлическим тоном произнес Йорвет, доставая короткий стальной кинжал. — Говори, иначе хуже будет. — … Мы… мы пожгли тут все, — разхныкался еще до конца не протрезвевший реданец, едва отдышавшись. –… На-а-ас разбили, м-м-мы просто… Искали у-убежище и…пищу… Йорвет не стал уточнять у допрашиваемого, насколько этично с его стороны убивать и грабить своих сограждан, которых тот должен защищать, лишь продолжил тем же тоном: — Кто вас разбил? — Ч-че-черные!.. Проклятые нильфы… «Да, похоже на правду. Встреть они Мулкорха, то сейчас бы я его не допрашивал.» — Война? — … Н-н-е знаю, — промычал дезертир. — Они были в-всюду… ч-ч-черные орды… «Черные, война…» — эхом отразилось в голове Шани, терявшейся в пространстве и времени. — «Бренна… Русти… Иоля…». Раздался короткий стеклянный треск и пальцы девушки окрасились в алый. Шани смотрела на свои рубиновые руки словно завороженная, почти не чувствуя боли. — Заткнись! Что вы сделали с эльфом? — повысил голос вошедший в раж Йорвет, не обратив внимания на странный звук за дверью. — К-кем? — реданец громко сглотнул, когда после этих слов ледяной клинок кинжала обжег кожу под ребром, а в адском горящем глазу атамана отчетливо стала видна дикая жажда крови. -…а-а, я в-в-в-видел одного… точнее одну — это была эльфка. Мы… я н-н-не помню, но она была жива, когда я… — Куда направился твой отряд? — … Мне то откуда знать? — обливаясь горькими слезами простонал реданец. — Они без меня ушли!.. В-в-вы… Не убивайте, молю, у-у-у меня с-се… Мольбу о пощаде прервал короткий вопль отчаяния, тут же сменившийся булькающим, захлебывающимся звуком. Йорвет беспристрастно вытер кинжал об одежду уже мертвого человека и направился к двери. Вытащив швабру и открыв дверь, атаман вышел в общую комнату, где Шани, пожалуй слишком смирно и тихо сидевшая за столом с травами и пузырьками, обратила на него тревожный взор. Острый глаз эльфа заметил в руках девушки кровавые следы. Он вопросительно посмотрел на нее, не промолвив ни слова. — Это… — девушка бросила быстрый взгляд вниз, стряхивая из рук самые большие осколки. — … на флаконе была трещина… — каким-то неживым голосом сказала лекарка, сглатывая и поднимаясь с простой скамьи, чтобы быть лицом к эльфу. Йорвет хотел было что-то сказать девушке, но, осекшись, передумал, лишь слегка кивнув, одарил Шани противоречивым взглядом, полным бешеного смятения и чего-то другого, и вышел из дома. Отдав приказ охране вынести труп, Йорвет направился в один из домов. Уже расположившиеся у кроватей эльфы собирались уступить своему атаману каждый свое место, но тот отказался, постелив на полу.***
Из глубокого сна Йорвета с большим трудом вырвал далекий и тревожный гул. Различив голос Симона, атаман резко схватил рукоятку кинжала, припрятанного под покрывалом, отгоняя остатки сна: — Надеюсь у тебя уважительная причина, — злобно прохрипел не выспавшийся Йорвет, постепенно разбирая образ и слова юного эльфа. — … реданской форме! Следопыты обнаружили неподалеку лагерь дезертиров, спаливших деревню! Они… — Погоди, — выдавил Йорвет, переходя в сидячее положение. — Подробности позже, сейчас собери солдат и… — Это не все. — Что? — прорычал эльф, недовольный тем, что юнец, разбудивший его еще до того, как петухи запели, еще и смеет перебивать его. — Dhoine, — на этих словах Симон виновато потупил взгляд. — она… сбежала.