I stand alone And gaze upon the battlefield Wasteland Is all that left after the fight Я стою в одиночестве И смотрю на поле битве. Пустоши... Это всё, что осталось после боя. Sabaton - The Art of War
Битва была в самом разгаре, когда к Шани в полевой госпиталь принесли первых раненных — не так, чтобы сильно пострадавших, но, вроде как выведенных из строя. И с того момента этот поток не утихал… Некоторые, после быстрой перевязки, снова с лихим кличем уходили в бой, других приносили в полумертвом состоянии. Проломленные головы… распоротые животы… раздробленные конечности… Бесконечная круговерть пациентов — умирающих и выживающих. «Как при Бренне…» — подумала реданка, когда выдалась передышка, садясь на землю и закрывая уши руками. Но в битве при Бренне она была не одна, да и лечила своих соотечественников… Эти мысли были лишними. Вокруг стонали, кричали около пятнадцати эльфов на жестких подстилках прямо на земле. А потенциальные мертвецы все прибывали… К хмурому туманному утру, когда Шани начало казаться, что она будет следующей, кто умрет, но уже от изнеможения, битва смолкла. Стало так тихо, что лекарке показалось, что она оглохла… когда сквозь туман в голове к ней достучался голос Киарана. — Йорвет не у тебя, maedh? — оглядываясь спросил мокрый от пота, весь в копоти эльф. Шани отрицательно мотнула головой и так же безмолвно, но вопрошающе указала на испачканные в крови шею и предплечье Эасниллена. — Это не моя. Девушка, еще раз обежала мужчину оценивающим взглядом, и, наконец, кивнула с удовлетворением. — Надо найти его, — вздохнул друг атамана, собираясь уходить. — Он может быть ранен. Лекарка, сидевшая на земле, слабо ухватила эльфа за руку, а после устало подняла вверх указательный палец, призывая подождать. Не без помощи Киарана, реданка, у которой уже, казалось, не осталось вообще никаких ресурсов силы в хрупком тельце, встала на ноги. Оглядев свой полевой госпиталь, она выцепила взором наименее пострадавших скотаэлей. — Те, кто может идти, сейчас пойдут со мной на поиски вашего командира, — громко, отчетливо и командно вдруг произнесла молчавшая доселе Шани, желавшая как можно быстрее с этим закончить. Она не повышала голос более, чем это было необходимо, чтобы все 27 раненных ее услышали. Она не просила. Приказывала. — Иначе… пойдете все равно, но уже армией покорных мертвецов. Несколько мгновений ничего не происходило, но потом на глазах удивленного Киарана, шестеро однополчан медленно поднялись с постели, словно трупы под некромантским заклятием… Они шли в молчании по развалинам замка, пока Шани, следовавшая за Киараном, безучастно оглядывала многочисленные трупы, выискивая знакомые лица. Седрик к ней так же не попал… что всколыхнуло в душе лекарки болезненную тревогу, заставив очнуться от усталой дремоты. Она так с ним и не смогла поговорить после той ссоры. Кругом и везде Шани успела натворить бед, придя той ночью к скоя’таэльскому командиру… Идя по побережью, лекарка с удивлением обнаружила у себя под сапожком до боли знакомую красную бандану — мокрую и в песке. Пока «поисковой» отряд прочесывал местность от реки к замку, девушка с вещью в руках задумчиво глянула по направлению течения. — Киаран! Шани махнула рукой, давая знак идти за ней. Когда девушка обнаружила раненного атамана, подтянулись и остальные эльфы. Из-за крови, воды и песка сложно было сказать, насколько сильны повреждения, но бессознательный бледный Йорвет, с синими от холодной воды губами, дышал. — Надо отнести в лагерь, — пробормотал Эсниллен, опускаясь на корточки к сидящей на коленях Шани, держащей голову атамана на сдвинутых бедрах. — Помоги снять доспех. Мы не можем нести его так, — отрезала реданка, уже мокрая от капающей с волос Йорвета воды. Освободив главаря от доспехов и подкладки, девушка протянула руку к другу Йорвета. — Нож. — Зачем?.. — Спорить будешь? — зверея, пророкотала Шани, бросая взгляд исподлобья, и через миг клинок в ее руке разрезал и без того порванную сырую рубаху напитанную рекой и кровью. — Если он получит переохлаждение от того, что вы, придурки, не умеете слушаться, пеняйте на себя. А вот теперь — поднимайте.***
— Итак… голова и торс… — сосредоточенно пробормотала Шани, оставшись один на один с перетащенным в лагерь атаманом скоятаэлей. Киаран распорядился развернуть шатер, чтобы лекарке никто не мешал спокойно работать. Йорвет был подобен фарфоровой фигуре на ее операционном столе, а кровь на белой коже резала уставшей Шани глаза. Сшивая разрез, она почти видела, как эльф получил рану… как меч нарушает целостность доспеха и рассекает плоть… могла представить эту боль. И пару раз ее, грешным делом, посещала мысль оставить эльфа и просто дождаться когда он… Но как бы Шани не разочаровалась в Йорвете, она не нашла в себе сил на такую подлость. В отличие от самого атамана, нашедшего лазейку в клятве. Вопрос с порезанным животом был на час. А вот с головой сложнее — кто знает насколько сильным был удар. Девушка внимательно и аккуратно ощупала голову Йорвета, пробираясь пальцами между влажными волосами, и не обнаружила ничего, кроме пары шишек на затылке. Не идеально, но определенно лучше, чем проломленный череп. Шани приоткрыла губы мужчины и аккуратно влила небольшой пузырек эликсира, приподнимая голову и поглаживая горло пока не ощутила пальцами глоток. Через полчаса с мягкой сложенной тряпицей под головой, девушка оставила Йорвета одного с красной повязкой лежащей рядом, у шатра сталкиваясь с Киараном и поясняя в ответ на вопросительный взгляд: — Я все сделала, но… не могу с ним находиться. Посиди с ним сам, но его жизни уже ничего не угрожает. — Шани!.. Но реданка, не оборачиваясь, махнула рукой и поспешила к своей палатке. Подремать хоть пару часов ей сейчас даже стоны больных и умирающих по близости не помешают. Киаран, пребывая в тревожном нетерпении, пробыл рядом со своим другом и командиром около двух часов, пока атаман с характерным хриплым покашливанием тяжко не разомкнул глаза. — Слава Аэлирэнн, ты пробудился, — оживился Киаран. — Я уже начал думать, что ты снова проспишь неделю, как тогда, после Альдереберга. — Dyaebl, — прокряхтел атаман, приподнимаясь на локти. — Мы договаривались больше не обсуждать это… Что произошло? — Обрушилась башня, в которой ты находился. Тебя нашли на берегу реки в куда лучшем состоянии, чем можно было ожидать… Xi`hias eiw`s te, gear, — с нескрываемым облегчением и товарищеской заботой произнёс Киаран. Йорвет обхватил обеими руками гудевшую от ноющей боли голову, запуская пальцы в густые темно-коричневые пряди, нащупывая саднящие гематомы. — Что… С реданцами? Нашими? — Реданцы побеждены, — сухо отчитался внезапно помрачневший Киаран. — Однако большой ценой. Впрочем, она была бы куда больше, если бы не старания одной медички… На этих словах Киаран серьёзно посмотрел на друга, ловя малейший намёк на реакцию. Йорвет резко дёрнул головой, тут же скривившись от боли, а ссуженный глаз раскрылся в удивлении. С минуту атаман просто молча поглаживал аккуратно завязанную повязку, внушающую надёжность и спокойствие, предаваясь бурным размышлениям. — Так значит… У нас новая лекарка? — спросил внезапно атаман, вкладывая в свои слова шутливый тон и совершенно иной, двойной смысл. — Не ёрничай, — привстал как будто уязвленный Киаран. — Она всю ночь спасала наших, и сделала перерыв только после того, как закончила с тобой. Йорвет ничего на это не ответил, отвернувшись к стенке палатки, явно не желая продолжать этот разговор с Киараном, очевидно симпатизирующим рыжей девчонке, и ведь не без оснований. — Потом продолжим разговор, — отчеканивая каждое слово произнёс атаман. — Сейчас займись организацией временного лагеря. Лишь бросив укоризненный взгляд в сторону командира на прощание, Киаран тут же покорно отправился выполнять приказ, оставив Йорвета наедине со своими мыслями.***
Организация лагеря заняла больше времени, чем полагал Киаран: заботиться о множестве раненых и налаживать порядок оказалось трудно, когда полноценных рабочих рук оказалось катастрофически мало — приходилось многое выполнять ему самому. В процессе бурной трудовой деятельности Киаран не заметил, как быстро пролетело время, и лишь сгущающийся сумеречный туман напомнил ему, что с последнего разговора с Йорветом прошло много времени. Пробегая мимо палатки медички, эльф незамедлительно заглянул в неё — полусонная Шани сидела на застеленном постельном белье, нежно потягиваясь, прикрывая рукой зевок. — Проснулась? — то ли поинтересовался, то ли констатировал Киаран поспешным тоном. — Вот и славно. Проведай командира, а то о нем давно не слышно. И это приказ, — строго заметил он под конец, тут же удалившись дальше по своим делам, которым не видно было конца. — Если он в порядке, на кой-черт мне..? — возмущённо вопросила Шани, вылетая из палатки словно ее за задницу волколак укусил, но суетливого эльфа и след простыл. Девушке отчаянно не хотелось идти к Йорвету, который лишь без сознания был вполне приятен в общении… Но Киаран не оставил ей выбора. Замотав бежевым шарфом пострадавшее горло, лекарка пообещала себе горячий ужин… теплый обед… или хоть какую-то еду… за то, что придет к атаману, осмотрит и уйдет. Шани не позволила себе замереть перед входом в палатку, парализованная страхом и неприязнью, она хотела закончить это побыстрее. Йорвет был в сознании, выглядел заметно лучше чем на берегу и даже вернул на привычное место красную бандану, закрывающую старый шрам. Воспаленно красный глаз и застывшая гримаса болезненной злобы красноречиво свидетельствовали о незавидном положении атамана, не способного ни заснуть с, казалось, буквально раскалывающей голову болью, ни заняться делом, в виду невыносимой ломоты во всем теле. В лихорадочном трансе атаман старался обуздать безудержный поток мыслей, накладывающихся друг на друга, мгновенно появляющихся и тут же исчезающих в небытие. Наиболее навязчивые, связанные с последними словами Мулкорха, синяками на шее реданки и прощальным взглядом Седрика атаман старался отгонять. Сражение давно утихло, но спертый запах гари и крови все еще сильно бил в нос, а стоны раненых как будто становились все громче и жалостней… Гул многоголосого хора из глубин сознания нарастал все сильнее: "…Что бы ТЫ сделал на моем месте?.. НИ ЗА ЧТО НЕ ДАЙ ИМ ОКРУЖИТЬ НАС! Это приказ!.. Этого больше не повторится. Обещаю… Очередной цепной пес?.. Забудем старые обиды…" На этой мятежной ноте в палатку вошла медичка. Наваждение как будто сняло рукой: атаман сконцентрировал свое истощенное внимание на смятенную девушку. — Вот как… ты все-таки не сбежала? — вместо приветствия съехидничал Йорвет, впрочем, без особой злобы в голосе. Шани побледнела, найдя в вопросе второе дно, подстегивающее отвращение к эльфу, сжимающее пустой желудок болезненным спазмом. Она рефлекторно обхватила фиолетовое запястье целой рукой, будто пряча увечье от себя самой, стараясь справиться с неприятными чувствами. В какой-то миг лекарка была в шаге от того чтобы развернуться и уйти, но где-то за ее спиной, вне палатки, слышался голос уставшего Киарана, раздавшего приказы. И он почти физически не дал ей покинуть палатку. Шани подошла немного ближе, но все равно оставаясь от Йорвета на заметном расстоянии. — Жалобы есть?.. — вернув себе какое-то подобие самообладания спросила девушка сухо, отходя к бадье чтобы сполоснуть руки из ковша… или просто чтобы не смотреть на атамана. — Галлюцинации? Тошнота? — Бессоница, — приподнявшись произнес атаман нарочито безразличным и неестественно ровным голосом, прищурившись, с интересом разглядывая песочный шарф, обволакивающий хрупкую шею девушки. — И рана на животе саднит. Замени повязку и… принеси какое-нибудь сильнодействующее обезболивающее, — в приказной форме обратился он к медичке. Шани покинула палатку и вернулась через пару минут с миниатюрным стеклянным флакончиком, наполненным белым порошком. Проигнорировав внимательный взгляд Йорвета, она достала небольшую пустую склянку, налила воды и отмерила дозу фисштеха в полтора грамма, перед этим бросив на эльфа быстрый оценивающий взгляд. Позволить принимать его как наркотик — втиранием в десна, девушка была не намерена так или иначе. Теперь пришлось подойти и передать мужчине пузырек, стараясь не касаться пальцами. Впрочем, Шани отдавала себе отчет, что совсем избегать контакта не удастся — без этого не сменить повязки… Атаман резко взял, практически выхватил склянку с обещающей покой целебной жидкостью. Шершавая задубевшая кожа цепких пальцев на мгновение соприкоснулась с немного обветрившейся, но не утратившей своей юной нежности кожей миниатюрной девичьей руки, и в этот короткий миг внутри самого Йорвета как будто что-то перевернулось, мимолетное чувство облегчения и легкости прошло сквозь него, словно одно соприкосновение с чем-то молодым и прекрасным могло исцелить кровоточащие раны чего-то поломанного, черствого и затухающего. Но то был лишь миг. Бросив на Шани многозначительный туманный взор, командир белок тут же залпом опустошил склянку, затем, все так же резко протянув ее обратно, передавая реданке. Пальцы лекарки дрожали, пока она, размягчая водой, убирала окровавленные бинты. Наверно, это было все равно больно… но Шани, к собственному удивлению, почти не было до этого никакого дела. Она издала тяжелый вздох, обнаруживая, что немного гноя все же образовалось. — Есть небольшое нагноение. Придется отчищать… — бросила Шани, обеззараживая руки в спирте. Пальцы со знанием дела легли у краев раны с нужной стороны, снизу подтянутого твердого живота, помассировали кроткими круговыми движениями, заставляя мутное желтоватое вещество выходить наружу. Затем из того же ковша с водой смыла гной, попутно убирая тряпицей влагу с торса эльфа. За время проведения медичкой рядом лечебных процедур Йорвет постепенно начал ощущать воздействие раствора фисштеха: подобно вышедшему из-под контроля механизму, сердце быстро разогнало по венам струящуюся волну умиротворения, как будто изничтожая все болезненное и тягостное, очищая организм от давящей усталости. Голову заволокла невидимая головокружительная дымка: теперь некогда бурный поток мыслей стал кроткой тихой рекой, лишенной остаточного мусора мыслительных процессов, медленно несущей атамана к теплому и приятному небытию. Следом за душой и искалеченное тело атамана сумело, наконец, предаться приятному оцепенению покоя, замедляя деятельность органов и поток крови, расслабляя натянутые до предела струны мышц, значительно облегчая работу лекарке.