Дело о бывшем авроре

Материализовавшись посреди просторной гостиной, Грейвс принялся копаться в коробках, сваленных в гардеробной. Его личный архив. По крайней мере та небольшая часть, которая хранилась в кабинете Вулворт-билдинг. Остальное осталось в его старой квартире. Привычка к порядку дала свои плоды: очень скоро он держал в руках то, что искал. Бутылочку, помеченную буквами «ОЗ» и папку, на которой стояла своя пометка: Дейл Макриди. Внутри папки прятался крохотный, туго перевязанный нитками бумажный сверток с прядью жестких рыжих волос. Удовлетворенно глядя на свою добычу, Грейвс вытер вспотевший лоб. «Почему в квартире так ужасно жарко?». Он оглянулся, увидел свое отражение в зеркале и невольно рассмеялся. Он настолько увлекся своими мыслями, что даже не снял ни пальто, ни ботинки, которые оставили по всей квартире следы талого снега. Ничего удивительного. Впервые за последний месяц у него появилось дело. Цель. Но кстати, его собственная одежда для первого этапа достижения этой цели совершенно не годится. Грейвса всегда забавляло то, как много миров могут существовать на одном клочке земли под названием Америка. Честные немаги жили своей жизнью, трудились в лавках и музеях, не задумываясь о том, насколько плотно их город опутан сетью преступности. О том, сколько виски, нагло игнорирующего сухой закон, проезжает мимо них вон в том фургоне с эмблемой овощной фирмы на борту, и о том, что происходит в подвалах домов, мимо которых они ведут своих детей в школу. Примерно так же дело обстояло и у волшебников. Алкоголь у них, конечно, не запрещен (Пиквери и в страшном сне бы такое не приснилось), но способов нарушить закон превеликое множество, и даже бывший главный аврор не был уверен, что знал их все. Но все эти множественные миры, как бы ни оберегал их друг от друга закон Раппапорт, не могли не пересекаться между собой. Президент Магической Америки в экстренных случаях обязан связываться с Президентом другой Америки. И кто бы знал, сколько профессиональных убийц, мелких воришек, контрабандистов (особенно контрабандистов) шныряли день за днем по улицам Нью-Йорка, решая свои дела «на чужой территории». Грейвс давно перестал считать фигурирующие в делах поставки ядов, которые успевали перехватывать как раз перед тем, как они попадали к немагам. Но как-то раз нашли и пулеметы Томпсона в подвале гоблинского заведения. В общем, преступность волшебную и немагическую связывал миллион маленьких ниточек, и одной из них были авроры. Намного проще подделать воспоминания двух-трех немагов и через журналистов свалить переполох посреди Манхэттена на разборки банд бутлегеров, чем заставить всех случайных свидетелей забыть о произошедшем. Намного проще отследить появление запрещенных магических товаров на немаговских улицах, если у тебя есть источники на этих самых улицах. Разумеется, в аврорате была своя база ингредиентов для оборотных зелий — на все случаи жизни. Волосы, под видом компании по производству париков, закупали в немаговских парикмахерских на другом конце страны, чтобы минимизировать риск появления «двойников». Этот огромный архив хранился в аврорате, а финальное зелье готовилось только под строгую отчетность. Но кое-что Грейвс, пользуясь положением, припас для себя. Первая остановка — банк, обменять драготы на доллары. Вторая — обветшалый немаговский ломбард в Бронксе. Конечно, Грейвс не подходит под описание среднестатистического посетителя подобного места, но Дейл Макриди в костюме-тройке выглядел бы еще более подозрительно. К тому же, хозяин ломбарда очень скоро забудет о необычном посетителе. Час спустя Дейл Макриди — невысокий худой мужчина — вышел на промозглые весенние улицы, прикрывая лысину потрепанной кепкой. Жизнь была не особенно добра к нему, и это, безусловно, отражалось на его внешности, характере и интеллектуальных способностях. Он мог бы быть честным работягой, но кто же в наши дни зарабатывает честным трудом? С точки зрения закона Макриди был бутлегером, да и ему самому приятно было себя таковым считать. Но для его деловых партнеров те объемы, которыми он оперировал, не позволяли даровать ему такое высокое звание. Проще говоря, иногда он покупал ящик виски, который потом втридорога впихивал своим друзьям. Еще пару часов Макриди бесцельно шатался по городу. Сжевал хот-дог, купил последние номера газет, прочитал их на скамейке в сквере и оставил там же. Зашел в еще один ломбард, долго ругался с владельцем и ушел так ничего и не купив. Во-первых, он выжидал, пока тело из рук авроров перейдет к немагам и по городу поползут слухи. А во-вторых, с каждым шагом, каждым новым разговором Дейл Макриди обретал плоть и кровь. Он ничем не выделялся из толпы американцев «пониже среднего класса» и, оказывается, пропустил не так уж много новостей. И чем реальнее становился Макриди, тем сильнее становилось пьянящее чувство радости, которое переполняло Грейвса. К пяти часам вечера он был готов зайти в любимый бар, работавший под вывеской «Холсты и мольберты». Кому, черт подери, могут понадобиться холсты и мольберты в рабочем районе Нью-Йорка?! — Здоров, Майк, — скучающий продавец за стойкой удивленно поднял голову. — Оп-па. Ирландская задница. Давненько тебя видно не было. — Да, друзья помогли устроиться на «нормальную» работу, — Дейл выпучил глаза, чтобы еще больше акцентировать свой сарказм. — Консервный завод. Но знаешь, мне это все не по нутру — вставать рано утром, слушать каких-то сволочей, которые на тебя орут… я свободный художник, и я пришел к тебе за холстом. — Мудак ты, а не художник, — фыркнул Майк. — Сколько тебе? Четверть часа Дейл потратил на торг, и в конце концов стал обладателем ящика дешевого виски, упакованного как разборный мольберт новейшей модели. Одной бутылкой предложил сразу же сбрызнуть сделку. — Да-а-а, — протянул он, отхлебывая виски из мутного бокала. — Знаешь что, я всерьез подумываю о профессиональном росте.  — М-м-м, — многозначительно ответил Майк. Ящик уже продан, а планы Дейла Макриди его не интересовали его совершенно. — Валяй. — Я вот к чему веду. Говорят, у Серого Джо освободилось местечко. На сей раз Майк хмыкнул: — А ты вот прямо так и приди и скажи Джо. И я посмотрю, как твой труп выловят из-под Бруклинского моста на следующее утро. Говорят, Джо в бешенстве и так просто этого не оставит. — Да ну? — Макриди потянулся за бутылкой и налил собеседнику второй стакан. Без четверти девять Персиваль Грейвс собственной персоной аппарировал в пустынном переулке в паре кварталов от «Слепой свиньи». Послевкусие оборотного зелья смешивалось во рту с дешевым виски, и ему срочно нужно было выпить что-нибудь нормальное, чтобы перебить эту гадость. Но сначала нужно было пройтись: в баре его, как и везде, встретят словно ожившего мертвеца, и ему хотелось дать себе небольшую передышку, прежде чем позволить любопытным взглядам облизывать его с головы до ног. Половину сведений из разговора с Майком можно было сразу выкидывать в мусорную корзину, они касались лишь гангстерских местечковых войн. Но добытые в течение часа бриллианты стоили затраченных усилий. Хотя нет, не бриллианты, конечно. Так, тоненькие серебряные ниточки, которые помогут сделать следующий шаг в расследовании. Какой же отвратительный виски делают эти самогонщики. И как отвратительно он влияет на мыслительный процесс и возможность сочинять красивые метафоры. Жаль, что запасы отрезвляющего у него закончились. Грейвс оперся о каменный парапет у ступеней «Слепой свиньи». Работа под прикрытием — самая благодатная, но самая изнурительная. Необходимость вдвойне, втройне строго контролировать каждый собственный шаг, анализировать все мелочи, происходящие вокруг и реагировать так, как реагировал бы тот, другой… «Не трогайте лицо, мне нужно как следует на него посмотреть». Да, ему нужно было как следует посмотреть, чтобы самому стать Персивалем Грейвсом… Хватит. Мужчина сделал резкий вдох (свежий мартовский воздух обжег легкие), развернулся и сбежал по ступеням. Белокурая красотка, изображенная на кирпичной кладке, сначала глянула на него вежливо-вопросительно, а потом ее и без того большие глаза расширились от изумления. Как хорошо, что она не умеет говорить, услышать еще и ее удивленное «Мистер Грейвс?» было бы невыносимо. «Слепая свинья» открылась недавно, до самого ходового времени оставалось еще несколько часов. Сцена пустовала, только граммофон из угла разносил по залу звуки танго, под которые разрозненные посетители откровенно скучали и напивались каждый в свою меру. Грейвс устроился на высоком стуле за барной стойкой. Светловолосый парень, сидевший на другом ее конце, уставился на вошедшего с суеверным ужасом. Его лицо показалось Грейвсу знакомым, и он припомнил, что того не раз ловили за нарушение закона Раппопорт: кажется, он сбывал немагам артефакты или что-то вроде того. К счастью, эльфу за стойкой было абсолютно все равно, кого обслуживать, и он молча поставил перед новым посетителем заказанный стакан огневиски. — Вы за информацией, сэр, или за выпивкой? — Гнарлак, несмотря на плотную комплекцию, умел подкрадываться незаметно. — И за тем, и за другим понемногу, — Грейвс сделал глоток, и привкус разложения во рту сразу ослабел. — У меня здесь встреча. — Вот и славненько. А то я уж думал, вы по привычке пришли на облаву, только свиту забыли. Джонни — тот и вовсе с перепугу блюет без остановки с самого утра. Он мотнул головой в сторону сидевшего через два стула парня, который теперь покусывал край салфетки, периодически кидая на Грейвса испуганные взгляды. — Сочувствую, Джонни. Я смотрю, новости быстро расходятся. — Обижаете. Это моя работа — знать новости еще до того, как они случатся. Черные глаза гоблина внимательно и спокойно изучали собеседника. — Ну тогда расскажешь мне, когда меня восстановят в звании. — Это вряд ли. Хотя я болел за вас. Грейвс хмыкнул, снова поднося к губам стакан: — Я тронут. — А что. Новая метла по-новому летает, а с вами хотя бы понятно, чего ждать, — Гнарлак сделал патетическую паузу и добавил: — Больше скажу. Вам я за хорошую цену продал бы даже кости своей матушки. — Сейчас расплачусь. И где же похоронена твоя матушка? — А с чего вы взяли, что она мертва? Гнарлак развернул свою грузную тушу и медленно направился в дальние комнаты заведения, скрытые от глаз посторонних. Грейвс снова улыбнулся и покачал головой. Всего этого ему тоже не хватало. Он заказал еще бокал огневиски, потом, подумав, взял целую бутылку и понес на дальний столик, оставив бледного Джонни в одиночестве за стойкой. Смена Тины заканчивается в девять. Ей понадобится еще некоторое время, чтобы выяснить его новый адрес, получить послание от эльфа-консьержа («Если я кому-то понадоблюсь, пусть ищут меня в «Слепой свинье») и добраться сюда. Значит у него есть время вот так сесть, вытянуть уставшие ноги и подготовиться к еще одному важному разговору. Тина. Она всегда немного не вписывалась в окружающий мир. У нее не было особенных талантов, которые выделяли ее по службе — только упрямство и, может быть, способности к боевым заклинаниям чуть выше среднего. Зато у нее было множество качеств, которые любого разумного человека доводили до белого каления. Старательная до занудства, честная до зубовного скрежета. По-детски наивно она делила мир на черное и белое, людей — на хороших и плохих, и рьяно защищала первых от вторых. И столь же по-детски наивно она когда-то была влюблена в своего наставника. Грейвс никогда не страдал от недостатка женского внимания. Но, пожалуй, никто никогда не смотрел на него так, как стажер Голдштейн. На протяжении нескольких лет она ловила каждое слово учителя и лезла из кожи вон, чтобы быть лучшей в его глазах. Доводила себя до обморока на тренировках, по несколько раз переписывала отчеты даже из-за мелких неточностей и густо краснела каждый раз, когда он ее хвалил. Не заметить это было невозможно. Наблюдать — очень забавно. Однажды, когда Тина немного подросла (в ее первый год на должности младшего аврора), Грейвс, пребывая в мрачном расположении духа, попытался обернуть ситуацию в свою пользу. К его удивлению, Тина ответила, что не для того строит карьеру, чтобы угробить ее за одну ночь. Грейвс уважал ее выбор. Оба сделали вид, что ничего не случилось, и после пары недель неловкости все вернулось на круги своя. Тема больше не поднималась. В августе прошлого года, когда Грейвс пришел в себя в полной темноте (как потом выяснилось, его держали в подвале многоквартирного дома немагов), когда осознал всю глубину своего идиотизма и того, как подставил под удар не только себя, но и безопасность всего магического сообщества, когда понял, что самому ему не выбраться — ему оставалось надеяться, что кто-то заметит подмену. Хоть кто-нибудь. Пиквери, Тина, Битти… время, проведенное в том подвале, казалось ему вечностью, и в реальности оказалось лишь чуть немногим меньше. Три с лишним месяца. Три с лишним месяца Гриндевальд водил за нос весь магический конгресс, в то время как Грейвс в полной тишине и темноте от бешенства рвал на себе волосы. Тины не было среди той группы, что вытащила его из подвала, хотя потом он узнал, что именно она стояла за разоблачением Гриндевальда. Она ни разу не появилась и в Кальдерон-Бут, хотя большая часть авроров так или иначе выразили радость по поводу освобождения своего начальника. Ладно, допустим, она не обязана была его навещать, но, проклятье, сколько часов он потратил, выправляя ее слабые щиты и плохо нацеленные заклинания. Он заслужил хотя бы открытку с пожеланием скорейшего выздоровления! И вот сегодня. Честно говоря, он не ожидал, что утренняя встреча так всколыхнет все эти воспоминания, раздражение, злость. Все, что копилось в нем больше полугода, ненависть к целому миру, искало выход. И Тина, сама того не зная, стала воплощением этого мира, точкой на пересечении многих линий, мишенью для его ненависти. Грейвс раздраженно поставил стакан на стол. Нет, так не пойдет. Нужно успокоиться. Вечер в «Слепой свинье» потихоньку входил в свою колею: посетители заполняли столики, у сцены начали маячить музыканты. Тину он заметил, как только она вошла в бар. Коричневый плащ она сменила на такое же коричневое платье без рукавов. Ни блесток, ни перьев — ничего выдающегося, в самый раз, чтобы смешаться с контингентом «Слепой свиньи». Вот она подошла к барной стойке, перебросилась парой слов с эльфом. Обернулась, обежала глазами зал. Грейвс отсалютовал ей бокалом. — Почему вы сразу не сказали, что узнали жертву? — Тина обрушила на него этот вопрос сходу, как только подошла к столу и вцепилась в спинку стула. — Ого. А где же мое приветственное Ревелио? А вдруг это не я на самом деле? На лице девушки появилось то же выражение, которое он видел сегодня утром: она сцепила зубы, будто еле сдерживалась, чтобы не сказать или не сделать что-то такое, о чем глубоко пожалеет. — Успокойся, я видел его впервые в жизни. Просто догадался. Присаживайся, я все тебе расскажу. Ну или почти все. Он сделал знак эльфу, и тот левитировал на их столик второй стакан. Тина опустилась на стул, все так же сурово глядя на своего бывшего начальника. — Откуда вы знали, что жертва продает кокин? — Кокаин, — с улыбкой поправил Грейвс, разливая виски. — Этого я тоже не знал. Знал только то, что парень в банде Серого Джо. У него на большом пальце… — Татуировка в форме тонкого черного кольца, я знаю. — О, тогда ты знаешь, что несколько лет назад эти ребята уже выходили на связь с нашими преступниками. Кроме того, ты покопалась в архиве и узнала, что единственный человек, работавший над этим делом и оставшийся достаточно близко, чтобы до него можно было дотянуться, — это я. Так? — Да говорите уже, — Тина устало вздохнула и наконец откинулась на спинку стула. Кажется, она смирилась с тем, что разговор будет долгим. — Не тяните. Все равно Битти снимет с меня голову. Уже начал. — За что? — За ваше присутствие на месте преступления, конечно. — Хм… я думал, раньше вечернего выпуска «Призрака» беспокоиться не о чем. — Неправильно думали. «Призрак» теперь сотрудничает с Маг-Би-Эс. Когда я вернулась в департамент, радио уже соловьем заливалось о том, что беззубый Аврорат прибегает к помощи своего бывшего главы, потому что сам не может раскрыть зверское убийство. Достали, — она сердито стукнула по столу днищем стакана, который вертела в руках. К виски она так и не притронулась. В выражении ее лица забавно сочетались расстройство, озабоченность и решительность. Новая должность давала ей больше свободы, но и больше трудностей. Раньше за спиной всегда стоял кто-то готовый прикрыть, а теперь она сама отвечала за других и отчаянно барахталась в потоке сложной внутренней политики МАКУСА. — Ничего, ты привыкнешь, — мягко сказал Грейвс. Граммофон замолк, и на сцене завел медленную мелодию хриплый низкий саксофон. Они молчали, но это было молчание иного рода, чем сегодня утром. — Расскажи, как ты? Что делала все это время? — Ну, — Тина подняла взгляд к потолку, словно искала там ответ. — Сначала меня уволили. Потом меня восстановили. Потом меня повысили. Примерно так. — Да, наверное, у тебя не было ни одной свободной минуты. Тина кинула на него взгляд, который ясно говорил, что послание между строк прочтено, учтено, но останется без ответа. — Я думаю, у вас было достаточно посетителей. — А я хотел тебя поблагодарить. — Не за что благодарить. Когда вас освободили, я все еще была сотрудником Отдела регистрации волшебных палочек. — И все-таки если бы не ты, я бы погиб, — Грейвс сделал еще один глоток, не сводя с нее взгляда. — И тот британец, Скамандер. Я читал о нем. Сочувствую. Тина пожала голыми плечами, глядя на стакан, который по-прежнему вертела в руках. — Если сочувствуете, пошлите открытку его родным. А я здесь ни при чем. Ответ слишком быстрый и слишком резкий, чтобы быть искренним. — Понятно. К саксофону нежным, ритмичным шорохом тарелок присоединились ударные. Девушка вздохнула. — Слушайте, я очень рада с вами поболтать, но дело меня сейчас интересует намного больше. — Можешь не врать, не так уж ты и рада. Ладно, слушай. Наша жертва… как там его звали? — Лесли. — Лесли — член банды Серого Джо. Раньше только торговал кокаином, но с недавних пор дела у него пошли в гору. Он заключил сделку с левыми людьми, видимо, нашел поставщиков, благодаря которым в кабачке Джо появился новый ассортимент. Говорят, выпивка просто нечто, а поверь, у немагов это большая редкость, — Грейвс поморщился, вспоминая пойло, которое пришлось хлебать у Майка. — И после нее хочется летать. В буквальном смысле. Понимаешь, к чему идет дело? Тина слушала внимательно, Грейвс почти видел, как в своем мозгу она объединяет и группирует по категориям факты. — Кабачок находится на юге Бронкса, под прикрытием ателье. При входе сказать, что ты пришла за заказом номер 415, костюм шафера. Грейвс откинулся на спинку стула, любуясь произведенным эффектом. Тина еще некоторое время переваривала услышанное, потом спросила: — Это точная и актуальная информация? — А что, я похож на автора детективов? — Нет, но… вы же занимались этим делом несколько лет назад. Я думала, вы можете рассказать мне о банде Джо в общих чертах, а вы как будто только что из этого кабачка вышли. — Не совсем. До кабачка я не дошел. Грейвс вкратце рассказал ей о своих сегодняшних приключениях, а когда закончил, призадумался о том, что ему очень не хватает сигары. Он и сам не заметил, как опьянел. И так же не заметил, что лицо Тины по мере его рассказа мрачнеет все больше. — Это поразительно, — тихо проговорила девушка. — А? Ее тон не предвещал ничего хорошего. — Битти орет на меня за то, что вы просто появились на месте преступления, а вы после этого идете «работать в поля». Используете оборотное зелье без разрешений и уведомлений, грубо нарушаете закон Раппапорт, а теперь спокойно сидите вот тут и пьете огневиски… Я даже не знаю, что сказать! — «Спасибо» будет достаточно. — О да, спасибо! Вы совсем не усложните жизнь всему отделу, если попадетесь. Вы просто… — она запнулась, выбирая нужные слова из миллиона тех, которые толпились на языке. — Я не понимаю. То ли мне злиться из-за того, что вы считаете меня очень плохим следователем и хотите сделать за меня мою работу… — она облокотилась о стол и наклонилась, словно хотела, чтобы ее слова летели прямо ему в лицо. — То ли жалеть вас, потому что вам настолько нечего делать, что вы прыгаете выше головы, лишь бы на вас обратили внимание. Над столиком повисла тишина, даже музыка оркестра отступила куда-то вдаль. Грейвс опустил голову и смотрел на бледные кулаки Тины, лежащие на столе. Злость и виски двух сортов смешивались воедино в его мозгу, мешая думать. Схватить бы сейчас эту тонкую руку, сдавить запястье до боли и объяснить максимально доходчиво, что не стоит разговаривать с ним в подобном тоне. Отчасти вся бешеная активность, которую он развернул сегодня днем, действительно преследовала цель позлить Тину. И он предполагал подобную реакцию. Но она копнула слишком глубоко и ударила, сама, возможно, того не зная, слишком сильно. Грейвс медленно перевел взгляд на лицо девушки. Щеночек вырос. Можешь забыть о том, что когда-то ты был в ее глазах самым умным человеком на свете. Он проглотил застрявший комом в горле гнев и даже нашел в себе силы улыбнуться. — Когда Гнарлак предоставляет тебе информацию, ты у него не спрашиваешь, арестовать его или нет. Я просто дал тебе кое-какие сведения. Как ими воспользоваться — твоя забота, — он поднялся и принялся надевать пальто. — Но вы не Гнарлак, — Тина осталась сидеть за столом, скрестив руки на груди. — Знаешь, я подумываю о том, чтобы выкупить у него часть заведения, — Грейвс примерно прикинул, сколько должен за бутылку, и выложил на стол несколько монет. — Делать-то мне все равно нечего. Доброй ночи, Тина. С наступлением вечера на улице похолодало, и когда Грейвс зашел в кривой короткий переулок, порыв ледяного ветра ударил ему в лицо. Мужчина принялся раздраженно застегивать пуговицы на ходу. Он был абсолютно уверен в своей правоте. Тина волнуется за свою работу, это понятно. И ей предстоит еще многое узнать о том, какими долгими извилистыми путями порой ходит справедливость. Пусть считает себя белой, как единорог, и говорит, что хочет, это просто слова. Ведь так? Грейвс резко дернул верхнюю пуговицу, которая никак не желала поддаваться, и она с веселым звоном упала на асфальт. Мужчина выругался и наклонился, чтобы поднять ее. И увидел, как над его головой пролетела, исчезнув на перекрестке, зеленая стрела смертельного заклинания.