Дело о бывшем авроре

Прошло два дня. Два драгоценных дня из тех пяти, что отвел ему Гнарлак, и за эти два дня Грейвс не предпринял ни одной попытки добраться до Лоу. От потенциальной жертвы его отделяли около шестидесяти километров и природная осторожность. Домашнего адреса Лоу у него не было, а приближаться на пушечный выстрел к Вулворт-билдинг было опасно. С другой стороны, зачем делать лишние телодвижения, если он точно знает, что найдет Джима в Бруклине в День святого Патрика? Знает, где и когда тот будет защищать покой горожан от буйных лепреконов. Забавно, еще никогда в своей жизни Грейвс не был так благодарен рыжим карликам за их существование. Освободившееся время можно было потратить на восстановление сил, отдых, планирование дальнейших действий, а также поиск ответа на вопрос, какого хрена он вообще творит. Собственно, последнему он посвятил целый вечер в отеле. Тина спала, отвернувшись, и вся ее фигура — подтянутые к груди колени, согнутая спина, острый шейный позвонок, торчащий из-под коротких волос — говорила, кричала о несчастье, которое преследовало ее даже во сне. Ее горе и страх ощутимо стояли в воздухе, их можно было потрогать рукой и услышать. И этот звук мешал Грейвсу сосредоточиться. Как бы ему ни хотелось сейчас помочь Тине, ей предстояло самой победить своих демонов. Все, что он мог сделать — это укрыть ее пледом и, как и обещал, быть рядом. Он сверлил взглядом ее спину, снова и снова прокручивая в голове события вечера и удивляясь, как за такое короткое время успел наломать столько дров. Он сделал то, что сделал, потому что не мог иначе. Ему случалось терять людей, но не так отчаянно глупо. И необходимость взять на себя убийство Лоу или погибнуть самому пугала его намного меньше, чем перспектива присоединить Тину к армии призрачных образов, которые будут преследовать его в кошмарах. По крайней мере, этот выбор он сделал добровольно. Хотя вообще-то Тина тоже поступила не очень умно. Ей нужно было всеми силами поддержать коллег, направить палочку на него, выпустить пару заклинаний, сочинить историю о подозрительном Грейвсе, к которому она втерлась в доверие. По крайней мере, так бы поступил на ее месте он сам. Но Тина так не умела. Она действовала согласно своей сущности, прямолинейно, в лоб. Как же многому ей еще предстоит научиться… Грейвс вспомнил, как когда-то давно, а на самом деле — всего несколько часов назад — рухнула стеклянная стена, которую Тина пыталась выстраивать между ними все это время. Как ему открылся груз вины, который она зачем-то тащила за собой. Вины, которой не было и не могло быть. Удивительная смесь глупости и чистоты. Он совершил ту же ошибку, за которую регулярно подшучивал над ней: поддался влиянию момента и ее, Тининой всепоглощающей жалости и нежности. А когда поддаешься чувствам, ничего кроме ошибок не получается. Он пообещал себе тщательнее следить за собой и наконец уснул, скрючившись в кресле. Правда, сутки спустя он был уже не так уверен в том, что противостоять обстоятельствам будет просто. Гнарлак оказался более чем щедр. Он безропотно снабдил Грейвса деньгами на сопутствующие расходы, и этой суммы вполне хватило бы, чтобы безбедно прожить целый месяц в условиях такого тихого и мирного городка, как Рэритан. Так же безропотно он внес в условия сделки верхнюю одежду. Правда, здесь не обошлось без сюрпризов. - Надеюсь, она хотя бы мертвая, - сказал Грейвс, глядя на лоснящуюся бурую лису, которая свисала с воротника коричневого женского пальто. - Обратитесь в Аврорат, там богатый выбор, - парировал гоблин. Грейвс ничего не ответил, тем более что черное, хотя и не особенно качественное, мужское пальто не вызвало у него никаких нареканий. Немного денег он потратил в первый же вечер, купив виски из-под полы на местном вокзале. А утром занялся жизнеустройством: в первую очередь превратил крайне неудобное кожаное кресло в такой же неудобный, но хотя бы достаточно длинный диван. Установил нормальный отвод, чтобы излишне старательные сотрудники гостиницы не увидели лишнего. Наконец, занялся самым насущным — едой. Фрукты, выпечка, ветчина, сыр, консервы… пришлось применить фантазию и упорство, чтобы найти в Рэритане максимальный разброс продуктов, которые не нужно было готовить. - Это… неловко, - проговорила Тина, глядя, как он нарезает хлеб. - Вспомни, что позапрошлую ночь я провел под воздействием наркотического зелья на твоем диване, в твоем халате. Вот это было неловко. Грейвс стоял к ней спиной, поэтому не видел выражения ее лица, но отчетливо представил, как она опустила глаза. По крайней мере, болезненная бледность лишила ее способности краснеть. - Может, это был не мой халат? - Он был синий в клетку. Конечно, он был твой. И кстати об этом, - он шевельнул палочкой, и небольшой сверток, пролетев через всю комнату, шлепнулся на кровать рядом с Тиной. - Это тебе. Спать в одежде крайне неудобно. Вообще-то приготовить бутерброды и чай можно было намного быстрее, но Грейвс деликатно предоставил Тине возможность шелестеть свертком без его пристального внимания. С одеждой в Рэритане дела обстояли еще хуже, чем с продуктами, поэтому ему пришлось купить для Тины белую мужскую пижаму, да еще и на пару размеров больше нужного. Себе он купил такую же, но черную. - Спасибо, конечно, но вы уверены, что на это стоит тратить деньги? - Уверен. Если меня убьют, по крайней мере, буду выспавшимся. Наверное, еще вчера Тина бы с ним поспорила. Но это было вчера. Сегодня она была тихой и спокойной, и Грейвс украдкой наблюдал за ней. Все по-разному переносят потрясения. Он, например, очнувшись после заточения, рвал, метал и организовывал поход на Гриндевальда прямо из больничной палаты (к счастью, его никто не слушал). Но, видимо, Тине этот вариант не подходил. А может, у нее просто не было сил, и она молча принимала его заботу как должное. Иногда он возвращался мыслями к тому, что произошло или, точнее, не произошло в кабинете, и напоминал о данном себе обещании. Но каждый раз, когда он осматривал ее рану, или когда Тина, просыпаясь от беспокойного болезненного сна, находила его взглядом и слабо приветственно улыбалась, он думал о том, что сейчас намного важнее привести ее в чувство. Для него же важнее, для их общего выживания. И если Тине нужно, чтобы он был добрым, чутким и заботливым — он будет. Помимо прочего он принес газету — немаговскую «Нью-Йорк Пост» («Джорналу» он больше не доверял), и привлек внимание Тины к нескольким заметкам из раздела криминальной хроники. Выглядели обе как описание крайне курьезных случаев. В первом дама обратилась в полицию по поводу украденной сумочки: грабитель подошел к ней на улице и попросил ее отдать, что жертва и сделала. Внятно объяснить полиции свои действия она не смогла, но сумочку требовала вернуть. Во втором — пьяный работник порта разгромил док, в том числе неизвестным способом опрокинул огромный погрузочный кран. - Вы думаете, это и есть таинственный план сторонников Гриндевальда? - спросила Тина. - принести хаос путем пьяниц и воришек? - Не знаю, - ответил Грейвс. - Я только вижу, что Аврорат не слишком хорошо справляется со своей работой. Тина спрашивала об их дальнейших планах, но он отказывался говорить на этот счет, ссылаясь на ее болезнь. Разгадка же была в другом: ниточка, на которую он так надеялся, и из-за которой они оказались заперты в не слишком опрятном гостиничном номере, самым грубым образом оборвалась. Днем он перебрал папку с делом шестилетней давности несколько раз, но убедился, что в ней нет и половины листов. В том числе — никакой информации о человеке, которого он видел в «Ателье». Может быть, он забрал папку уже такой, а может быть, что-то важное выпало во время схватки. Так или иначе, она никак не помогла пролить свет на историю с Кровью Прометея. Это был полный провал, но признать его Грейвс был пока не готов. Оставалась еще записная книжка с другими адресами. Вечером Грейвс все же рискнул наведаться в Нью-Йорк и некоторое время слонялся вокруг пары случайно выбранных заведений. Люди заходили в них намного чаще, чем выходили, и понять, что они скрывают двойное дно, не составило труда. Однако попасть туда без пароля не было никакой возможности. Грейвс ругал себя за то, что не догадался взять у Гнарлака еще и Оборотное зелье: учитывая то, какую цену запросил гоблин, он вообще мог просить все что угодно. Как бы то ни было, пока они зашли в тупик. И все-таки, к концу дня Грейвс чувствовал духовный подъем. Рука Тины постепенно приобретала чувствительность, отметины на ее лице побледнели и она перестала вздрагивать каждый раз, когда видела себя в зеркале, так что Грейвс надеялся, что вскоре и ее пугающее спокойствие сменится чем-то более живым. А он сам был занят целый день, и теперь укладывался на диван, который когда-то был креслом. Укладывался в чистой пижаме, а значит, избавлен от необходимости назавтра чувствовать себя так, будто ночевал в выгребной яме. В общем, он двигался в верном направлении, и даже если это направление зашло в тупик, нужно лишь время, чтобы пробить в нем дыру. Он проснулся ночью с головой, раскалывающейся от боли. На зубах хрустел песок, а волосы слиплись от соленой морской воды. Спросонья, в кромешной темноте, он не сразу понял, где очутился, а когда понял, сквозь зубы выругался от облегчения. Пижама противно прилипла к взмокшему телу, и он, стянув рубашку, повернулся на спину. Сердце норовило выскочить из груди, и он заставил себя дышать медленнее, чтобы замедлить этот темп. В нескольких метрах от него Тина пошевелилась во сне и глубоко вздохнула. Невольно уцепившись вниманием за ее мерное, глубокое дыхание, он несколько минут следовал этому неспешному, спокойному ритму, пока наконец не почувствовал, что успокаивается и его собственное дыхание уже непохоже на рваные, истеричные вдохи утопающего. Капли пота на голой груди остывали и леденели, и это начинало бесить, а значит, он уже почти пришел в себя. Для полного счастья осталось только выкурить сигарету, и он подумал о пачке, которую убрал в ящик стола, но тут же оборвал эту мысль. Во-первых, он специально спрятал ее подальше, нечего возвращаться к плохим привычкам, а во-вторых, он рисковал разбудить Тину. Поняв, что о сне можно забыть, Грейвс сел на диване и злобно уставился на унылые полосатые шторы, закрывающие окно. Слабость. Он не имеет права на слабость. Особенно теперь, когда должен отвечать за них обоих. Грейвс повернул голову и посмотрел на Тину. Лунный свет проникал в номер с улицы, ровно и бледно освещая ее лицо. Правой щекой она лежала на подушке, так что черных отметин видно не было, а выражение у нее было такое умиротворенное, словно она спала в своей собственной постели и ее покой могло нарушить только появление Куини с чашками горячего шоколада на подносе. Ночь многое меняет. Заставляет спящих сбрасывать маски, а тех, кто бодрствует — копаться в себе до тех пор, пока не перестанешь понимать, что из твоих мыслей реально, а что только плод разыгравшегося воображения. Вот почему никогда нельзя принимать важные решения ночью. Вот почему несколько минут Грейвс сидел, сцепив руки, и просто смотрел. Было что-то болезненное и неправильное в том, как судьба сталкивала их. В клубке взаимных благодарностей и обид, чувства вины и долга, из которых складывалась их долгая история. Знала ли Тина, что сейчас вся его сила держится на ее вере? Скорее всего, нет. И, конечно, не узнает. Грейвс потерся щекой о плечо, словно легкие уколы отросшей за день щетины могли заставить его мыслить более трезво, и снова уставился на темнеющую голову на белой подушке. Даже глупые ночные мысли не приходят просто так, а обманывать себя он не привык. Если бы Тина ему не нравилась, ему не пришло бы в голову три года назад угощать ее виски с определенными намерениями. Но рассматривать ее как объект настоящего чувства? Вот на этой фразе можно было рассмеяться. Тина была из другого мира, к которому он никогда не принадлежал. В нем были походы тайком на последний сеанс синематографа, хот-доги, крошками от которых полагалось на свидании кормить уток в Центральном парке, и, наверное, некоторая степень беспечности, предаваться которой он разучился так давно, что даже забыл, когда. Наконец, у нее были щенячьи глаза, готовность следовать его любому слову, и вся она представляла собой настолько легкую добычу, что шаг в ее сторону он предпринял больше от скуки и чтобы сбросить напряжение после опасной ситуации. Он знал, что добился бы своей цели, если бы был чуть более настойчив. Чувствовал, как она горела и плавилась в его руках, но так отчаянно сопротивлялась желаниям, хватаясь за знамя своей гордости… Наверное, в тот вечер он действительно ее зауважал. И она снова стала просто одной из его подчиненных. Все это было так давно, в совсем другом мире, до того, как с ними случились Гриндевальд, Лоу и другие проклятия. За последние несколько дней он узнал Тину лучше, чем за все предыдущие годы. Она изменилась, отрастила настоящие аврорские клыки вместо щенячьих молочных зубов, но при этом умудрилась остаться такой же непосредственной. А он слишком больно грохнулся со своего пьедестала, и ему ничего не оставалось, кроме как схватиться за первого, кто протянул руку помощи. Грейвс ненавидел женщин-авроров. Они были идеальными сотрудниками, но приносили с собой массу проблем. Когда проводишь друг с другом тысячи часов во время дежурств, прикрываешь спину, зажимаешь рану, из которой хлещет кровь, или тебе приходится волочь бессознательного напарника на своей спине… сложно после этого разойтись по домам как ни в чем не бывало. Он видел это тысячу раз и мог точно сказать, кто из его сотрудников с кем спит. Обстоятельства, будь они прокляты. И девушка, которая лежала сейчас, разметав по подушке черные волосы, - она заслуживала чего-то бесконечно большего, чем быть жертвой обстоятельств. Она заслуживала своих киносеансов, своих уток и своего рыжего британца живым. Так Грейвсу было бы намного проще и не приходилось бы среди ночи ломать голову над природой своих чувств. Рубашка была все еще влажной, но Грейвс все равно надел ее и лег головой на подушку — по крайней мере, оттуда он не сможет буравить Тину взглядом, а то еще не хватало, чтобы она проснулась. Но звук спокойного дыхания напоминал о ее присутствии, и Грейвсу пришлось проявить силу воли, чтобы направить поток своих мыслей в ином направлении. Не сейчас. Он все это должен решать не сейчас. Не тогда, когда петля на его шее затянется со дня на день, не тогда, когда они с Тиной цепляются друг за друга в шатком равновесии, сами уже не зная, кто кого удерживает на плаву. Как и следовало ожидать, утренний свет рассеял его замешательство, и Грейвс спокойно погрузился в решение других вопросов. Тина чувствовала себя намного лучше, отметины на ее лице побледнели настолько, что их можно было принять за родимые пятна, и они, аппарировав за пару домов, вполне успешно разыграли сценку «Миссис Мейсон заезжает в отель». Первую победу Грейвс предложил отметить завтраком в ресторане в центре города. Выслушал сомнения Тины насчет бессмысленной траты ограниченных ресурсов, снова ответил ей лекцией на тему «Если меня убьют, хотя бы буду сытым»… - в общем, к двенадцати часам он был вполне счастлив, уплетая омлет с кофе. Тина вяло ковыряла свою порцию, но он видел, как иногда она щурится на солнечные лучи, струящиеся через окно, и чувствовал, что настроение у нее вполне благодушное. По крайней мере, она избавилась от давящих похоронных мыслей. - Здесь неплохо, - сказал Грейвс, откладывая вилку. - Раньше я обедал в кафе на другом конце города, но, как я убедился вчера, оно закрылось. - Вы говорили, что здесь жил ваш информатор, - сказала Тина, подпирая голову рукой. - Почему именно здесь? - Потому что никому на свете не придет в голову искать человека в Рэритане, - усмехнулся Грейвс. - Он был перекупщиком, и довольно успешным, в некотором роде звезда. Скользкий тип, похож на нашего почти невинно убиенного Джонни. Мы перерыли весь Нью-Йорк, пытаясь набрести на его логово, и считали себя полными идиотами, что не додумались взглянуть на проблему шире. В общем, когда додумались, он, конечно же, попытался бежать. И скинул на моего напарника люстру. Тина тоже отложила вилку и теперь подпирала голову уже обеими руками, и слушала с таким интересом, будто он пересказывал ей сюжет детективного романа. - Удар пришелся на голову. Перекупщик испугался до смерти, тут же перестал размахивать палочкой и сдался. Говорит, я просто продавец, и никому не хочу причинять вреда. Когда он узнал, что пострадавший аврор погиб, разрыдался, стал заламывать руки и просить его казнить. Но мы убедили его, что лучше искупить свою вину. Он оказался толковым парнем. Проработал с нами шесть лет, прежде чем погибнуть по собственной глупости — слишком хотел заполучить одну штуку к себе в коллекцию. Грейвс замолчал, обратив все внимание на кофе. Тина сидела опустив взгляд на скатерть. - Довольно жестоко с вашей стороны, но разумно, - сказала она. - Угу. - Как звали вашего напарника? - Джоэл. Питер Джоэл. Грейвс поднял чашку, не сводя взгляд с лица Тины, выражение которого из задумчивого и печального стало слегка озадаченным. - Но ведь… в прошлом году ушел в отставку Питер Джоэл из… - Угу. Осознание через три… два… один… Глаза Тины расширились: «Да нет, вы не могли...», а потом она склонила голову набок, глядя на него с укором. - Беру свои слова обратно. Это не просто жестоко, это отвратительная манипуляция. Грейвс усмехнулся. Дешевый трюк, но удержаться было сложно. Тем более что вот такое ее выражение лица, праведное негодование, нравилось ему намного больше. - Да, наш новый информатор сказал то же самое пару месяцев спустя, когда узнал всю правду. - Так он узнал? - Не делай из меня большего монстра, чем я есть на самом деле. Я бы никому не пожелал жить с мыслью о том, что он кого-то убил. Разговор постепенно терял черты бессмысленного застольного трепа. И почему они не могут поговорить как нормальные люди, а постоянно сваливаются то в обсуждения качеств друг друга, то в какие-то философские дебри? Грейвс снова поднес чашку к губам, и тут Тина самым невинным тоном нанесла последний удар: - Вам снится что-то из прошлого? Он чуть не поперхнулся кофе и задержал руку в воздухе чуть дольше нужного. - Что? Вопреки ожиданиям, Тина не смутилась, она смотрела на него и спрашивала спокойно, как бы невзначай: - Я иногда слышу, как вы ворочаетесь во сне. Наверное, в следующий раз надо думать потише. Грейвс не знал, что хуже — поведать ей о соленом привкусе морской воды во рту или о том, какое у нее безмятежное лицо, когда она спит. Он открыл рот, чтобы рассказать о минусах и неудобстве трансфигурированных диванов… и вдруг увидел свое спасение за плечом Тины, за стеклянной стеной ресторана. - Загадочное ограбление! Полиция в тупике! - Извини, я сейчас. Он нагнал газетчика на углу, расплатился за газету, бегло осмотрел первую страницу на ходу — и вернулся уже с новой темой для беседы. - Смотри. Он сел рядом с Тиной, протянув ей открытую на второй странице газету, и сам принялся читать из-за ее плеча.

«Гудини-грабитель

15 марта произошло ограбление ювелирного магазина «Белл и сын» на Манхэттене. Общий ущерб, по словам владельца магазина, мистера Белла, составил несколько тысяч долларов, однако дело представляет интерес для полиции совсем по другой причине. Как именно злоумышленникам удалось совершить ограбление, до сих пор остается загадкой. Пропажу драгоценностей мистер Белл обнаружил утром 15 марта, когда пришел открыть магазин. Замок на двери магазина был цел, как и витрины. Более того, ювелир и его жена всю ночь спали на втором этаже магазина и не слышали ничего похожего на взлом. Как сообщил наш источник, в данный момент главным подозреваемым в деле является сам мистер Белл: по версии полиции, он инсценировал ограбление с целью получения страховки. «Чушь собачья, - заявил мистер Белл в ответ на нашу просьбу о комментарии. - Думаете, у меня не хватило бы мозга выбить витрину?!». Полиция от официальных комментариев отказалась». Грейвс вернулся на свое место напротив Тины. Она еще раз перечитала статью, потом сложила газету. - По крайней мере, в этот раз никто не умер, - задумчиво сказала она. - Да, но если мы… - он осекся, - если я был единственной зацепкой Аврората, дело плохо, - он подтянул к себе газету, которую отложила Тина, и принялся бездумно ее перелистывать. - Но ведь и у нас пока не так много. Мы все еще не знаем, где искать того человека, которого вы видели в «Ателье». Грейвс перевернул страницу и хмыкнул. - Кажется, знаем. Лицо, которое несколько дней преследовало его, нагло улыбалось с черно-белой фотографии. Меньше всего на свете Грейвс рассчитывал встретить его на странице светской хроники. - Генри Стаффорд… тебе это понравится. Глава американского отделения пароходной компании «Ройял Стар Стим». Грейвс поднял глаза и натолкнулся на взгляд Тины: острый, сосредоточенный. Она выпрямила спину, от молчаливой зажатости не осталось и следа. - Он — связь? Думаете, записная книжка принадлежит ему? - Не спеши с выводами. Пока мы знаем только то, что он связан с нашими подпольными зельями и бандой Серого Джо. Теперь уже Тина пересела на противоположную сторону стола, чтобы они могли вместе прочитать заметку. В ней было короткое сообщение о грандиозной вечеринке, которую Стаффорд закатил в честь своей помолвки, причем автора явно больше интересовало количество присутствовавших на ней кинозвезд и шикарное убранство дома на Стейтон-Айленде, где и проходило торжество. На фотографии мистер Стаффорд и его невеста были запечатлены на крыльце, они простирали объятья, готовые встретить гостей. Будущая миссисс Стаффорд была примерно вдвое моложе своего жениха, но счастливыми улыбками оба лучились одинаковыми. Тина жадно проглотила заметку, потом перелистнула страницу, словно удивлялась, почему предмету ее интереса уделили так мало внимания и не сделали продолжение на соседней полосе. Наконец, она подняла голову и так же жадно и выжидательно уставилась на Грейвса. - Пароходная компания. Он занимается перевозками алкоголя для Джо. А скорее всего, перевозит и зелья. - Скорее всего, - согласился Грейвс. - И? - Что «и»? - Тина заговорила громко и оживленно, и он быстро огляделся, убеждаясь, что ее напор не привлекает к ним лишнего внимания. - Это всего лишь заметка, по ней я могу только сказать, что эта ваза с цветами на крыльце мистера Стаффорда выглядит очень пошло. - Да прекратите, я же вижу, что у вас уже есть план. И она была права. Несколько секунд Грейвс молчал. - Да, у меня есть план, но нужно выждать еще несколько дней. - Вы же знаете, у нас нет нескольких дней. Ее глаза сверкали горячечным блеском, и это немного пугало. Грейвс протянул руку и дотронулся до ее правой ладони, которая лежала, сжатая в кулак, поверх газеты. Тина быстро убрала руку, но отголосок замогильного холода все же коснулся кончика его пальца. Тина уже вернулась на свое место напротив, обе руки положила на стол и наклонилась вперед, все так же не сводя с него взгляда. - Ты не готова. - Неправда. - Даже если мы придем к нему — вряд ли он что-то расскажет. А если мы попытаемся его заставить, мне нужно, чтобы ты могла за себя постоять. - Я смогу. Сегодня утром я уже пробовала некоторые заклинания. И у меня получилось. Знаете что, - она встрепенулась. - Испытайте меня. Устройте экзамен. Грейвс устало вздохнул. Он не любил валить все дела в одну кучу, а семнадцатое уже завтра. С другой стороны, Ред Хук зажигает праздничные огни только вечером, а значит, у них будет целых полдня, чтобы разобраться со Стаффордом. По правде говоря, у него самого чесались руки наведаться к старому-новому знакомому. А уж как загорелись глаза у Тины… - Плохо. Давай еще раз. Тина скрипнула зубами и вытерла лоб. Конечно, плохо, она и сама знает, что плохо. Но у нее просто нет выбора, кроме как добиться своего. При свете дня пустырь выглядел совсем иначе — вовсе не так страшно, одиноко и трагически, как она запомнила его два дня назад. За прошедшее время снег сошел окончательно, и вся растительность замерла в ожидании полноценного прихода весны. Даже черные ветки куста, который Грейвс поджег в прошлый раз, оказались полны обгоревших почек. - Вы решили его совсем доконать? - не удержавшись, спросила Тина. - Для начала. Потом выберешь любой другой на свой вкус. Я учту твое состояние и не буду устраивать полноценную битву, особенно учитывая, что мы идем к немагу. Грейвс называл заклинания. Она выполняла, а он стоял на расстоянии нескольких шагов и наблюдал, заложив руки за спину. Все возвращалось на круги своя. Пожалуй, еще ни разу за время их знакомства Тине не было так тяжело. С другой стороны, ей ведь еще ни разу не приходилось жить с ним в одной комнате. Делать вид, что она не следит за тем, как он готовится ко сну (жилет, запонки, булавка, галстук). Видеть его в черной пижаме, в конце концов. Она как-то не задумывалась о том, что обычно он не спит в костюме-тройке… Это было отвратительное, тягучее чувство, сердце ныло каждую минуту, каждую секунду — и к нему примешивалась физическая слабость и невидимая ледяная толстая перчатка, которая все еще охватывала ее правую руку. Пальцы двигались с трудом, кисть ворочалась медленно, как проржавевшая дверная петля. Грейвс был прав: она не готова. Если бы она по-прежнему работала под его началом, он бы ее из-за письменного стола не выпустил. Но вынести еще одни сутки в бездействии она не могла. И потому покорно, повинуясь его указаниям, она аппарировала с одного места на другое, поджигала ветки, а потом тушила их. Дохлая лиса на вороте пальто издевательски подпрыгивала с каждым ее движением. Что-то получалось с первого раза, что-то требовало упорства, но режущее заклинание стало непробиваемым барьером. Раньше она выслушала бы тысячу едких комментариев, но сегодня Грейвс молчал. Жалел. Тина снова сделала замах, пытаясь прочувствовать каждое свое движение, вспомнить, что магия — это танец и грация. Вот ее палочка, с которой они так многое вместе прошли и которая никогда ее не подводила: рукоятка так удобно лежит в пальцах, осталось лишь немного повернуть кисть, и… - Ресидо, - она позволила себе произнести это вслух, прикоснувшись к тонкой черной ветке. Ничего не произошло. Грейвс за ее спиной вздохнул. - Ты не готова. - Мне нужно больше потренироваться. - Режущее заклинание, четвертый курс школы, Тина… - по голосу было слышно, что он очень старается быть мягким, но его терпение на исходе. Тина описала круг около куста и, снова вернувшись к нему, повторила шепотом: «Ресидо». Тот же результат. - Нам совсем не обязательно идти туда прямо завтра, Стаффорд никуда от нас не денется. - Стаффорд не денется, но каждый день промедления — это новые преступления, которые стали замечать даже немаги. А для Аврората — новое доказательство того, что мы в чем-то виновны. - Неубедительно, - Тина оглянулась и увидела, что Грейвс смотрит на нее бесстрастно, анализируя ход ее мыслей. - А настоящая причина? Тина развернулась к нему полностью. Она не смогла бы вытянуть из себя всю правду, но как насчет половины? - Я хочу, чтобы это все закончилось быстрее. И когда я что-то делаю, мне легче. Если еще хоть день просижу в номере, сойду с ума. «...потому что он слишком тесный для нас двоих». Грейвс молча кивнул и тем же сосредоточенным взглядом уставился куда-то в пустоту. Тина вернулась к своему кусту и режущему заклинанию, но через несколько секунд услышала: - Какое твое любимое заклинание? - она снова обернулась. - Если тебя разбудить среди ночи, больную и пьяную, что у тебя получится лучше всего? «Не знаю, попробуйте». - Инкарцеро, - уверенно ответила она. Брови Грейвса на миг приподнялись, а рот сложился в ухмылке: - Интересный выбор. Он отошел в сторону, видимо, прикидывая что-то в уме. Тина молча смотрела, как он вышагивает туда и обратно, делая движения палочкой и мимоходом состригая кончики веток со стоящего рядом дерева. - Соедини их. Замах от Инкарцеро плавно переходит в Ресидо. Тогда тебе не придется выворачивать кисть вправо. Смотри. Он встал рядом с ней, чтобы ей не нужно было зеркально отражать его движение, и медленно повел рукой справа налево. Тина повторила его жест, чувствуя себя первокурсницей, которая только начинает изучать чары. Она покорно провела рукой по воздуху, но точно на середине пути кисть Грейвса вдруг сделала странную восьмерку, уследить за которой было невозможно. - Покажите еще. Он повторил несколько раз. Тина следила за его рукой так напряженно сдвинув брови, что они заболели, но то самое движение, первый оборот восьмерки, упорно ускользало от ее внимания. - Я не понимаю. - Глазами ты и не поймешь. Я бы спросил, кто тебя вообще учил, но ответ мне не понравится. Он убрал палочку и, не дожидаясь новых попыток и не спрашивая разрешения, обхватил ее руку своей и повел по той же траектории. На короткий миг — очень глупый, но счастливый миг — ей показалось, что он хочет поднести ее ладонь к губам, но он вдруг с легкостью повернул ее кисть, и, Тина сама не поняла как, кончик ее палочки оказался в финальной точке заклинания. - Еще раз? - Да. На этот раз она нашла в себе силы следить за движением палочки, а не за белоснежной манжетой, выглядывающей из-под рукава пальто. - Веди сама. Его вторая ладонь опустилась ей на плечо и Тине казалось, что ее спина сейчас запылает от одной мысли, что он прижимается к ней всем телом. Так нечестно. В Ильверморни и Аврорате не учили тому, как сосредоточиться и использовать заклинание, когда чувствуешь, как волосы у щеки колеблются от его дыхания. Тина решительно повела рукой, выводя восьмерку, но запнулась в середине и промахнулась мимо цели. - Еще раз. Скоро эта пытка закончится. Тина закрыла глаза. Сделала взмах. Большая молодая ветка беззвучно упала на землю. Место надреза смотрело на Тину обнаженными светло-зелеными внутренностями. - Уже лучше. Ей показалось, что пальцы Грейвса задержались на ее руке. Но затем они скользнули вверх, к запястью, а потом и вовсе исчезли, оставив свое тепло где-то в глубине черной раны на ее ладони. Тина выдохлась час спустя, и Грейвс милостиво согласился аппарировать обратно в Рэритан. До вечера было еще далеко, а им нужно было многое продумать. Пока они шагали под руку, направляясь к отелю, Тина чувствовала, как сердце, хоть и болит все так же, бьется чаще от ощущения успеха, от предвкушения завтрашнего дела Когда они проходили мимо магазина готового платья, Грейвс на миг остановился, поглядев на витрину. - Ты сможешь трансфигурировать свою одежду? Тина тоже оглянулась на юбку с бахромой, надетую на манекен, пытаясь понять, чем она так заинтересовала Грейвса. - Думаю, что после Ресидо я смогу все что угодно. А чем вам моя не угодила? - С ней все хорошо, - он уже смотрел куда-то вперед, как обычно, обдумывая детали по ходу. - Она очень простая и практичная, и по ней видно, что ты привыкла работать и, уж прости, не тратиться на наряды. Вообще-то втайне Тина этим гордилась. - И что? - Если я иду к Стаффорду в качестве делового партнера, кого я могу привести с собой? Секретаря, юриста, бухгалтера… Допустим, дамы-секретари у немагов есть, но Стаффорд — главный представитель большой корпорации в стране, это высокий пост, а значит, общается с такими же высокими людьми, а они редко держат при себе деловых женщин. Грейвс замолчал, и Тина повернула к нему голову, ожидая продолжения. - Другое дело — если я приехал из другого города и взял с собой скучающую невесту…