***
Спустя три дня мы все-таки добрались до той самой безымянной деревеньки, где жила знакомая Какаши. Деревня находилась в нескольких километрах от портового города и была полностью окружена лесом, что меня поразило. Все-таки, туристов здесь бывает много, но неужели никому даже в голову не приходило наведаться сюда? Шли мы довольно долго, прежде чем увидели небольшой синий дом с маленьким двором и огромной сакурой. — Иди максимально аккуратно, — тихо сказал сенсей, словно боясь, что нас могут заметить. Чем ближе мы подходили к дому, тем больше меня не покидало чувство, что за нами кто-то наблюдает. Под ногами была трава, цветов я тоже тут не наблюдала. Лишь зеленая трава и эта сакура во дворе. Внезапно, я поняла, что слышу звук прибоя. Перевела взгляд на сенсея, надеясь, что тот мне что-то объяснит, но Какаши лишь смотрел по сторонам, будто пытаясь понять, откуда ждать атаки. И почему меня не покидает чувство, что нас тут сейчас убьют? — Таура-сама, я знаю, что вы нас видите, — вдруг заговорил Какаши, глядя в одну точку. Я пыталась понять, что же он там такого увидел, но кроме той самой сакуры я ничего не наблюдала. Или это я слепая, или тут что-то так. — Ааа, — вдали насмешливо протянула какая-то старушка. По крайней мере, голос точно принадлежал какой-то бабушке. — Так вот кто посмел побеспокоить меня. Не скажу, что я испугалась, нет. Но страшно стало. А потом нас придавило такой КИ, что мне показалось, что я опять в Лесу Смерти пытаюсь выстоять против Орочимару. Конечно, имея опыт, я максимально сконцентрировалась и, уловив аромат сакуры, сосредоточилась только на нем, не давая себе опять упасть. Время шло, меня потихоньку отпускало, как и Какаши, который все это время был рядом со мной. — Что за девчонка? — голос старушки послышался прямо у меня за спиной, но я лишь выдохнула и продолжила стоять, будто и не страшно мне вовсе. — Ками-сама-а, а как храбрится-то, а? Имя скажи свое! — Харуно Сакура, — даже не дрожащим голосом выдала я, и мысленно себя похвалила. — И что же ты здесь забыла, Харуно Сакура? — насмешливый голос будто пытался заставить меня сжаться и сбежать, но, понимая, что другого шанса у меня не будет, я начала говорить. — Я пришла сюда, чтобы узнать стихию Воды лучше. Настало молчание, которое длилось минут пять по ощущениям. Это потом уже, сенсей рассказывал, что прошло от силы секунд двадцать, но для меня время текло совершенно по-другому. — Какаши-кун, это твоя ученица? — на пороге дома вдруг появилась обладательница голоса, и я замерла, рассматривая ее, как будто больше никогда не увижу. Женщина не была действительно похожа на старую, так сразу и не скажешь, сколько ей лет. На ней было роскошное длинное синее кимоно, расшитое золотистыми узорами, а красные волосы были распущены и колыхались на ветру. Это что такое получается? Она Узумаки? А у них что, волосы не седеют? — Да, Таура-сама, — поклонился сенсей. — Я привел ее к вам, чтобы сделать мастером Суйтона. — А сам что, не в состоянии? — насмешливо поинтересовалась старушка, не ступая никуда с порога и глядя на нас в упор. — У нее слишком маленький запас чакры, я понятия не имею, что с этим делать, — признался Хатаке. — О-ой, беда с вами, — протянула Узумаки, наконец-то ступая со своего порога. Подойдя ближе, она своими хитрыми глазами осмотрела меня и насмешливо фыркнула: — Действительно, с таким запасом чакры не то, что стихию осваивать — даже в шиноби идти не следовало бы. Та-ак… Она что, намекает на то, что учить меня не будет? Нахрена я тогда бежала сюда из Конохи? Ну уж нет! Так просто не сдамся, и не просите! — Ну, заходите, раз пришли! Накормлю вас, а то ведь не кушали ничего съедобного в пути. То чувство, когда у всех бабушек только одно на уме, и неважно, ниндзя они или простые гражданские. После того, как мы все-таки сели за стол, Узумаки продолжила ходить по кухне, доставая все больше и больше еды и выкладывая ее на стол. Наблюдая за ней, можно было заметить, насколько плавными были ее движения — это проявлялось во всем: как она брала посуду, как поворачивалась, как шла. Имя старушки — Таура — будто бы говорило о том, что та связана с водой, ибо означало «много рек, озер». Саму Узумаки назвать старой просто язык не повернется, ибо выглядела она шикарно, что уж тут скрывать. Синее кимоно, которое сидело на ней просто идеально, подчеркивало фигуру и придавало особый королевский вид. Ее красные волосы развевались при каждом движении, а еще от них удивительно вкусно пахло — вот только чем, я так и не поняла. Были слышны стуки каблуков — традиционные японские сандалии гэта хоть и не были видны из-под кимоно, но понять, что это были именно они, не сложно. А еще мне ужасно понравился кулон, что она носила — синий круг с иероглифом «вода». Все в этой женщине выдавало в ней Мастера. И я сделаю все, чтобы она меня обучала.***
«После сытного обеда, по закону Архимеда, полагается поспать, чтобы дальше мир спасать». Нет. После сытного обеда нужно пройтись погулять свежим воздухом, особенно когда тебя об этом вежливо просят. Ну, если, конечно, фраза «а-ну подыши свежим воздушком, девчонка» считается вежливой. В любом случае, мне оставалось лишь поблагодарить за пищу и идти на улицу, исследуя новые территории. Помня, что слышала шум прибоя, я отправилась на поиски моря, надеясь не заблудиться по дороге жизни. Аккуратно ступая по зеленой траве (все еще в ожидании ловушки), я оглядывалась по сторонам и просто наслаждалась свежим воздухом. Не то, чтобы в Конохе был плохой воздух, нет. Просто, в этой безымянной деревеньке он действительно был ч и с т ы м, что поразило меня до глубины души — в моем мире было только одно место, где я так же наслаждалась этим. Моя бабушка жила в деревне сравнительно далеко от нашего города — сто восемьдесят километров, но проблема состояла в другом: туда не ходили автобусы. Деревня была заброшена, все люди либо переехали, либо умерли, что делало мою бабушку единственной жительницей там. Через два километра от нее жил дед, а ближайшие люди к ним жили за двенадцать километров. Это еще, слава Богу, к тому деду дети приезжали — заодно и моей бабушке продукты привозили. Но не в этом суть. На самом деле, из-за того, что в деревне жили только бабушка и дед, а машины ездили раз в неделю, воздух там был настолько свеж и чист, что, приезжая обратно в город, я задыхалась. И вот сейчас, прогуливаясь во дворе у этой странной Узумаки, я почувствовала такой же воздух, какой постоянно чувствовала у своей бабули. От осознания того, что я вряд ли когда-нибудь еще ее увижу, я вмиг погрустнела. А в голове сразу возник знакомый мотив и любимые строчки:За расставаньем будет встреча, Не забывай меня, любимый, За расставаньем будет встреча, Вернемся оба - я и ты… …...И никого не защитила Вдали обещанная встреча, И никого не защитила Рука, зовущая вдали... С любимыми не расставайтесь, С любимыми не расставайтесь, С любимыми не расставайтесь, Всей кровью прорастайте в них, - И каждый раз навек прощайтесь, И каждый раз навек прощайтесь, И каждый раз навек прощайтесь, Когда уходите на миг!
Удивительно, но я не плакала, хотя раньше под эту песню рыдала как не в себя. Лишь одна слезинка застыла на щеке, но я ее быстро убрала, не давая себе вновь грустить о прошлом — просто потому, что это прошлое.***
Море, кстати, я действительно нашла. Выйдя из густого леса, наткнулась на белый песок и удивительно чистую воду, где сейчас поднимались небольшие волны. Улыбка как-то сама появилась на моем лице, а настроение поднялось на отметку «лучше всех». Последовав желанию, я быстро сняла обувь, раскинула руки в стороны и, засмеявшись, побежала ближе к морю по теплому песку. Ветер дул прямо в лицо, но я кружилась, как будто была какой-то балериной, прыгала и просто наслаждалась жизнью, будто человек, который наконец-то попал в свою среду. Вдоволь набегавшись, я со всей силы откинулась на песок в позе звезды и тут же закрыла глаза от яркого солнца, которое светило прямо в лицо. — Глупое дитя, — послышался уже знакомый голос старушки, но настроение мое было настолько отличным, что я даже не обиделась на это высказывание. Поднявшись, я посмотрела на Узумаки, которая стояла одна, без Какаши, и смотрела на меня с непонятным чувством в глазах. — Ты слишком активная для того, чтобы понять всю суть воды. — Я смогу, Таура-сама, — поклонившись, я произнесла почти с такой же уверенностью и решимостью, как когда-то та Сакура сказала Цунаде: — Сделайте меня своей ученицей!***
Хитрая Узумаки все-таки согласилась меня тренировать, но поставила условие — если в течение двух тренировок я не смогу понять всю суть воды, то навсегда забываю ее и свое желание стать мастером Суйтона. А еще, Таура-сама решила, что продуктивней изучать стихию ночью — поэтому мы договорились встретиться у моря ровно в десять вечера. До этого времени мне было приказано отдохнуть, как следует, поэтому я прилегла поспать во дворе под той самой сакурой. Разбудил меня Какаши, оповестив о том, что уже почти десять и через пять минут я должна быть готова. Вообще, Хатаке был крайне неразговорчив, что мне не понравилось — мог бы как-то приободрить свою ученицу. Тяжело вздохнув, я встала, обулась и пошла на море, где мы и договорились встретиться с Узумаки. Когда я пришла, старушка уже была на месте. Ее кимоно сменилось синим платьем с разрезами по бокам и обычными лосинами под этим самым платьем. Красные волосы развевались на ветру, а босые ноги будто изучали землю, ибо Таура-сама притоптывала на песке. — Пришла? — хмыкнула Узумаки, прищуривая глаза. — Смотри внимательно, девчонка, повторяю лишь один раз. Подняв руки, женщина начала совершать совершенно разные, но плавные движения, подчиняя себе воду из моря. Она начала подниматься, принимая форму очень плотной, но в то же время легкой струи. Я заметила, как Узумаки словно танцует, двигаясь совершенно в разные стороны, но при этом контролирует воду, не прерывая движение струи. Наконец, Таура-сама взмахнула руками и превратила струю в большой шар, который на моих глазах начал принимать форму бабочки. Закончив, красноволосая выпустила бабочку из своих рук, которая пролетела буквально метр, после чего распалась прямо над морем, возвращаясь в свою природную среду обитания. — Научишься делать так за одну ночь, — начала Таура, поворачиваясь ко мне, — продолжим. Я не хотела спрашивать, что было бы, если бы я не научилась. Узумаки отошла в сторону, садясь под какое-то дерево и доставая из кармана свиток. Что она делала дальше, мне было неинтересно, так как я должна за ночь научиться управлять водой так, как это делает она. На самом деле, ничего сложного в управлении водой не было. По крайней мере, именно такую струю я делала на тренировках с сенсеем раньше, поэтому сделать ее сейчас для меня было легко. Превращение воды в шар также не заняло у меня много времени хотя бы потому, что такие трюки я уже проделывала раньше — на мосту в Стране Волн, на тренировках и в Лесу Смерти. А вот уже превратить шар в бабочку было тяжелее — тут должна быть ювелирная точность. В конце концов, где-то за два часа я смогла повторить движения Тауры и показала ей, давая понять, что с задачей справилась. — Если ты считаешь, что выполнила все в точности как я, то ты глубоко ошибаешься, — недовольно прищурила глаза Узумаки, презрительно глядя прямо мне в глаза. — У тебя осталось шесть часов до восхода солнца. Не скажу, что была удивлена, но мне стало очень неприятно. Говорила она таким голосом, будто я полное ничтожество. И знаете что? Я сделаю все, чтобы за эти шесть часов выполнить не только так, как показала Узумаки, а еще лучше. Ведь, как ни как, выбора «проиграть» у меня просто нет.***
Наблюдая за морем, я часто задумывалась над тем, как же все-таки оно спокойно. И как же все-таки бывает опасно, если его разгневать. Именно эти мысли крутились у меня в голове, когда я пыталась понять, что же делаю не так. Раз за разом я поднимала воду, но сама понимала, что ничего в моих действиях не меняется — это все еще не то. Вода… что есть вода? Это самое мягкое и самое слабое существо в мире, но в преодолении твердого и крепкого она непобедима, и на свете нет ей равного. Чтобы быть сильным, надо быть как вода. Нет препятствий – она течёт; плотина – она остановится; прорвётся плотина – она снова потечёт; в четырёхугольном сосуде она четырёхугольна; в круглом – кругла. Оттого, что она так уступчива, она нужнее всего и сильнее всего. В голове внезапно возникла цитата Лао Цзы, которого в Древнем Китае называли Мудрецом. Помню, нас заставили читать его трактат «Дао Дэ Цзин» в оригинале, где я, собственно, и нашла это высказывание. Оттого, что она так уступчива, она нужнее всего и сильнее всего… Выдохнув, я откинула голову назад, взмахнула руками и позволила себе расслабиться, управляя водой так, как будто сама и ей являюсь. Легко, плавно и изящно. Тело само собой начало танцевать, а мне вдруг стало так тепло на душе, что я позволила себе улыбнуться и сделать бабочку, вырисовывая на ней различные узоры. Когда я выпустила сделанную бабочку на свободу, то почувствовала облегчение. — Хм, неплохо, — Таура смотрела на море, прямо туда, где упала моя бабочка. — Ответь на один вопрос, девчонка. — Какой? — Что есть вода? Это самый нежный и чуткий элемент в природе; вода может быть всем и ничем одновременно; она есть дива природы. — Вода — это изменения.***
После того, как Узумаки все-таки признала, что я смогла выполнить все в точности, как она, я настолько обрадовалась, что даже не заметила, что чакры потратила немного. Зато заметил Какаши, который слегка удивился, увидев меня утром счастливую и с почти полным запасом чакры. О чем и поспешил сообщить. — Глупые дети, — проворчала Таура, проходя мимо нас. — Если бы все зависело от чакры, мастеров бы не называли мастерами. Справившись с первым удивлением, мы посмотрели друг на друга и одновременно пожали плечами. Не удержавшись, я засмеялась, понимая, как мы все-таки стали близки с Какаши. Сенсей тоже неловко похихикал и почесал свой затылок в лучших традициях Наруто. — Интересно, — начала я, садясь на траву под сакурой, — как там Наруто и Саске? — Ну-у, я уверен, что они сейчас сильно устают. Очень сильно устают, я бы даже сказал. — Уверена, Узумаки сейчас проклинает весь мир и, в частности, вас, сенсей, — опять засмеялась я, натыкаясь на полный непонимания взгляд Хатаке. — Ну, это же вы нашли ему такого замеча-ательного сенсея. — Зато так я могу быть уверенным, что свой бой он не проиграет. Как и Саске, как и ты, — немного помолчав, что-то обдумывая, Какаши начал: — Знаешь, когда меня только назначили вашим сенсеем, я был уверен, что мало чего путного из вас выйдет — все-таки, в Академии вы с Наруто не жаловали Саске. Ирука-сенсей рассказывал, что ты и Хината — единственные девочки, которые не влюблялись в Саске. — В смысле? — не поняла я. — Это что, так серьезно? Ну, это же детская влюбленность, какое дело учителям до этого? — Понимаешь ли, именно в Академии и знакомятся представители разных кланов, так как почти у всех семейств Конохи строгие правила, не позволяющие детям общаться с представителями других кланов сильно тесно. Ну, и конечно же, родители обеспокоены тем, чтобы их дети общались только с теми, с кем им самим выгодно. — То есть, вы хотите сказать, что за в с е м и действиями клановых детей следят? — не поняла я, удивляясь, как такое вообще возможно. — Вообще, — опять неловко засмеявшись, сенсей быстро поднялся на ноги и, посмотрев в сторону дома, продолжил: — это очень сложно, и тебе знать об этом совершенно не обязательно. Иди лучше отдохни, у тебя впереди еще одна тренировка. Договорив, Какаши помахал на прощание и исчез. Что-то я сейчас вообще ничего не поняла. Что это за тактика «возбудим и не дадим»? Типа: «Я, конечно, расскажу тебе, но ничего объяснять не буду, ибо ты слишком маленькая, чтобы понять» или как? Ну, Хатаке, держись! Если я хочу что-то узнать, узнаю любым способом и плевать! А пока пойду вздремну.***
— Сегодня я расскажу тебе о главной слабости мастеров и простых пользователей Суйтона, и как с этим можно бороться, — начала нашу вторую и, по идее, последнюю тренировку Таура-сама. Я внимательно посмотрела на нее, готовясь впитывать новые знания как губка. — Как ты думаешь, почему истинных мастеров Суйтона достаточно мало, по сравнению с пользователями других стихий? — Наверное, это потому, что без воды шиноби не сможет активировать технику, а сражения возле какого-то источника выпадают крайне редко? — Да. Именно поэтому мы научились большему — находить воду там, где ее нет. — Создавать из чакры? — И не только, — прищурив глаза, Узумаки взмахнула рукой и в ее ладони появилась маленькая капелька воды. — Главный вопрос, Сакура: «Откуда она появилась?» Самое интересное было то, что я не чувствовала от этой миниатюрной капли чакры. На самом деле, это чувствуется инстинктивно — любой шиноби, даже не будучи сенсором от природы, может понять использовалась ли чакра при создании того или иного предмета. Все дело в том, что мы, шиноби, оставляем за собой небольшой «шлейф» из чакры и он остается на всем, к чему мы хоть раз прикасались. Но именно от этой капли я не чувствовала абсолютно ничего. Осмотревшись по сторонам внимательней в поисках источника воды, я с сожалением поняла, что не могу даже представить, откуда Таура-сама взяла эту каплю. — Ох, Сакура, — начала говорить Таура, заметив мое замешательство, — неужели ты не понимаешь, что вода есть везде? Влажность воздуха. Внезапно в моих мыслях появилось это словосочетание, а я вспомнила уроки географии за шестой класс. Действительно. Определенное количество водяного пара содержится в воздухе постоянно. — То есть, вы только что конденсировали воду из воздуха? — нахмурилась я, представляя, какую точную ювелирную работу пришлось ей проделать. — Но ведь… — Да, Сакура, — вздохнула Узумаки. — Не буду говорить, что ты освоишь этот навык быстро. Пожалуй, тебя ждет ужасно долгое обучение этому искусству, но, поверь, когда ты сможешь получать воду не только из речек и озер, а из воздуха, из растений, что тебя окружают, ты станешь по-настоящему сильной куноичи. Достойной ученицей своего учителя.