Забывшие боги

Раньше было лучше. Раньше было душевнее. Захлебываясь кровью, люди шептали ее имя перед смертью. Последняя агония жизни, запекшаяся кровь на губах, хриплый вороний крик. Морриган. Морриган. Морриган. Богиня войны. Жернов битвы, перемалывающий тела, был ее сердцем, жесткие скалы, рвущие море, были ее костями, упругие перья ворона были ее волосами, а голос ее был голосом горна, зовущего на битву, зовущего на смерть. — Совсем совесть потеряли, мракобесы, — изрек голос, похожий на горн. Морриган закашлялась и выключила кран, из которого текла ледяная вода коричневого цвета. Горячая же вода исчезла словно с белых яблонь дым. Богиня рассерженно высморкалась в бумажный платок и поплелась на кухню. Мечты о том, чтобы сотрудники коммунальных служб умерли, захлёбываясь в собственной крови, грели ей душу. Включив чайник, она завернулась в плед и съела очередную порцию таблеток. Человеческое тело было похоже на тюрьму, и эта тюрьма усиленно хотела сжить ее со свету. Еще красная от холодной воды рука с блестящим на ней кольцом потянулась к пульту, чтобы выключить телевизор. Голова у нее болела и без потока лжи, с шипением изливавшейся из этой адской машины. Чайник вскипел, но Морриган не спешила вставать. Зачем, если она все равно здесь сдохнет. Богиня с ногами забралась на кресло и надела капюшон. Хотелось спать и хотелось кого-нибудь убить, а желательно и то, и другое. Ей казалось, что носки с котятами и те взывали к мести. Око за око, зуб за зуб, смерть за отключение горячей воды. И ведь даже не предупредили, сволочи… В конце концов, она нехотя сползла с кресла и плеснула кипяток в кружку с отколотой ручкой. За окном начался дождь. Растения на балконе протянули к нему истосковавшиеся по прохладе листья. Морриган шмыгнула носом и снова включила телевизор. Документальная программа о мифологии кельтов привлекла ее внимание в этом театре абсурда под названием телевидение. Богиня перестала жевать печенье и подняла голову, всматриваясь в подернутый помехами экран. Оттуда из неизмеримой глубины веков на нее смотрели семь изумрудных зрачков, а над ними сияла копна рыжих волос. — Тебя здесь не хватало, собака сутулая. — прохрипела она и выключила телевизор. Все они врали. У него было совсем другое лицо. Белое, словно бивень кабана, нежное, словно лепестки фиалки. Его острый тонкий нос был как пыльцой усыпан веснушками, а глаза его были зелеными, как молодая трава. В правом его глазу было три зрачка. В левом его глазу было четыре зрачка. Кухулин, пес Кулана, было его имя, и ныне оно утонуло в пыли веков. Люди оставались верными себе: о чем не снято фильма, того и знать не положено. Почувствовав, что снова замечталась, Морриган сжала руку в кулак. Острые черные ногти впились в мягкую ладонь. Боль стала облегчением. Она не сдастся, не позволит этому отвратительному телу победить. Воспоминания как грязь — не стоят ничего, лишь пачкают ее мысли, замутняя внутренний взор. Круглое зеркало в ванной отразило немытые черные волосы, хранившие воспоминания о прошлом. Она знала, что нужно делать. Зажужжала бритва. Прядь за прядью, до последнего локона она избавилась от них и, проведя рукой по колючей голове, почувствовала некоторое облегчение. Камень на кольце загорелся фиолетовым цветом. Морриган надела рваные джинсы, намотала шарф на шею, накинула пальто и открыла дверь. Лекарства сами себя не купят, как и шоколад по акции. Идти было тяжело только первую сотню шагов. Постепенно боль в костях отступала, сменяясь долгожданной прохладой. Чуть не наступив на мертвого воробья, Морриган влетела в лужу и выругалась. Птицы, сидевшие на березе, хотели ей что-то сказать, но она не понимала их языка. Да и не хотела она понимать. Ей всего-то нужно в аптеку, такое себе приключение, честно говоря. Мутная кричневая вода уносила мусор и окурки куда-то вдаль. Почувствовав, что вот-вот чихнет, Морриган затормозила и потянулась за платком. Все произошло слишком быстро: толчок в плечо от неуклюжего прохожего, ее злой оклик, внезапный чих. Кольцо слетело с исхудавшей руки и, звякнув о бордюр, скрылось в одной из луж. Ругая всех и вся, Морриган опустилась на корточки и попыталась его нашарить, но ее опередили. Голубь самого болезненного вида схватил кольцо и взмыл с ним в воздух. — А ну верни, тварь! Морриган уже собиралась бросить последние силы на то, чтобы убить наглую птицу и забрать кольцо, но та справилась и без ее помощи, врезавшись в провода. Стоя у открытого люка, богиня ничуть не сомневалась в том, что титул «Неудачник года» теперь по праву принадлежал ей. Лезть вниз не хотелось, но лишиться кольца было страшнее. В недрах канализации пахло затхлой водой и чем похуже, и, конечно же, было темно, как у черта в заднице. Дохлая птица валялась на трубе, обмотанной какими-то тряпками, бронзовое кольцо было зажато в ее клюве. Впервые за долгое время Морриган обнаружила, что в ней пробудилось любопытство: что же именно хотела ей сказать эта тупая птица? Вновь надев кольцо на палец, она дотронулась до птичьей головы. Запах бензина, жужжание машинки в кабинете стоматолога, липкая вода с примесью каких-то склизких нитей. Морриган отдернула руку и почувствовала, что ее сейчас стошнит. Кое-как выкарабкавшись наружу, она повалилась на грязный асфальт и начала усиленно дышать. На дворе уже была ночь, лишь алела оградительная лента, да где-то выли собаки, все еще поминая почившего Велеса. Морриган села на корточки и сплюнула прямо в люк. Она эти шуточки так не оставит, если кто-то хочет объявить ей войну, то что ж, она повесит этого «кого-то» на его же кишках. Грязное пальто она выкинула в одну из мусорок. Долой блага цивилизации, убивавшие ее изнутри! Было холодно, но холод ее бодрил, заставляя мыслить как никогда ясно. Эпический размах момента портил лишь насморк, да нелепый шансон, доносившийся из какого-то окна. Морриган щелкнула пальцами. Что-то треснуло, и музыка прекратилась. Домой она вернулась, преисполненной уверенности, что сейчас примет душ и, выбрав оружие понадежнее, спустится вниз, и убьет тварь, чуть не отнявшую у ее кольцо, кем бы та ни была. Это было не обязательно, но доставило бы ей удовольствие, а значит, игра стоила свеч. Ледяная вода душа обожгла костлявые плечи. Морриган снова закашлялась. В руки и ноги словно залили раскаленный свинец: до того тяжелыми они стали. Завернувшись в халат, она присела ненадолго на диван, потом легла, пообещав себе встать через пять минут. Веки стали тяжелыми, ресницы словно перепутались между собой, а хриплое дыхание стало напоминать колыбельную. Перед глазами впервые за долгое время возник незамутненный образ того, кто это кольцо ей подарил. Красивый юный мальчик улыбнулся ей, сверкнув семью зрачками и зачерпнул воды из ручья. Рука разжалась, обнажив три багровых царапины, похожих на полумесяцы. Морриган уснула, и сон ее был глубок, как котел Дагды. Противный хруст вывел ее из забытья. — Сучий потрох, ты что здесь делаешь? — возмутилась она. — Ой как невежливо, я вообще-то тебе жизнь спас. — ответил Ренар, доедая яблоко. — Это правда. — откликнулась Геката из тени. — С возвращением в мир людей. — улыбнулся Анубис, закрывая чемодан. Сопоставить рассказы не составило труда. Морриган копалась в запасах оружия, слушая историю Гекаты и временами призывала лиса к тишине. Тот лишь фыркал и продолжал напевать самые заедающие и по совместительству самые раздражающие песни последних десятилетий. Морриган положила меч, который она чистила, на кресло и попросила Гекату отойти с ней на пару минут на кухню. — Это ведь будет нарушением договора? — спросила она у подруги. — Сомневаюсь, нам нельзя людей трогать, но как показывает история, убивать друг друга не возбраняется. — ответила Геката. — А эти? — Главное, чтобы не на глазах у людей. Тем проще — та тварь все же под землей. Когда они вышли из кухни, Анубис с лисом уже собирались в коридоре. — Что бы вы не затеяли, лучше согласуйте с начальством. Мне это тоже не нравится, но рубить сплеча не стоит, дамы. — сказал Анубис, завязывая шарф. — А мы аккуратно, — подмигнула Геката, — раз, и нет. — Ну, как знаете. — вздохнул бог. — Пока, незабвенные. — сказал Ренар, махнув им рукой. Морриган поджала губы, но отвечать не стала. Больше всего сейчас она боялась выдать то, насколько плохо себя чувствует, насколько слаба ее тень и как мало у нее шансов вернуть хотя бы часть утраченных сил. Геката пообещала, что не спустит с нее глаз до самого утра. Достав гитару, она попробовала сыграть несколько аккордов, но потом отложила инструмент и задумчиво уставилась на подругу. — Тебе не кажется это странным? Когда мы поняли, откуда исходит угроза, мистер И. пропал со всех радаров. — Он же просто врет. — отмахнулась Морриган. — Как все валькирии врали, что ссорятся с Одином, что он им никто, так приемный отец, спасший их от смерти и научивший сражаться. Половина богов врала, что презирает его, что из-за него они вынуждены жить здесь, а не сходить с ума в аду. А знаешь, в чем правда? — В чем? — В том, сколько их завтра придет. Геката пожала плечами и снова взялась за гитару. Морриган потянулась к мечу, но обнаружила, что в кресле его не было. Подумав, что убрала его в шкаф, она предложила сыграть несколько партий. За Хрисаор она была спокойна — никому, кроме истинного владельца, не под силу его поднять. Оповестить всех было легко, изрядно помогла та же Арахна, спешившая рассказать всем и каждому о том, что Одина нашли и собираются отвоевать. Хороший полководец знает, что когда у него мало сил, то виду показывать он не должен. Хороший полководец знает, что уверенность солдат в своем полководце не менее важна, чем острота мечей. И еще хороший полководец не боится смерти, так как он должен поступать так, будто уже умер, не имея страха, не имея жалости. Морриган хорошим полководцем не была. Они собрались в заброшенном кинотеатре под названием «Родина», вход в который был символически заложен кирпичом. Их было много, несколько десятков, а то и больше. Приехал Арес на велосипеде, в углу замерла неразговорчивая Кали. Валькирии держались вместе с Тором и Локи. С ними была и Иштар. Тор о чем-то спорил с Перуном, Чернобог читал в углу. Мойры обменивались конфетами. Кецалькоатль пытался держаться подальше от Уиштосиуатль, а Зевс же наоборот строил глазки этой богине соленой воды, не осознавая безнадежности своих попыток. Морриган поднялась на импровизированный помост из деревянных коробок и откашлялась, призывая к тишине. — Товарищи, мы в полной жопе. — начала она свою речь. — За последний год мы потеряли больше богов, чем за все время нашего нахождения здесь. Какая-то падаль живет под землей и мешает нам делать нашу работу, а наша работа — это свалить отсюда и свалить как можно скорее. Многие из нас выбрали возвращение к стихии, из которой были сотворены, выбрали прозябание в аду или выбрали безумие. Я была сотворена войной, я была сотворена яростью и человеческими молитвами. Их кровь — это моя кровь, их гнев — это мой гнев. Я выбираю войну. Если понадобится, то мы утопим эту тварь в ее же крови, но мы выйдем отсюда. Выйдем, если будем верны себе. Завтра на рассвете мы соберемся и спустимся под землю. Берите все оружие, что у вас есть. Любая магия, любая мелочь — пригодиться может все. Одину нужна наша помощь. Раздались жидкие хлопки. Зевс поджал губы, Посейдон что-то читал в телефоне. Даже Кали и та закатила глаза. Кто-то шепнул, что Один мог бы заключить договор и получше. Морриган уже начала сомневаться в силе своих слов, когда подала голос одна из валькирий. — Бля, вы че, в натуре берега попутали, суча… — под взглядом Иштар она затихла, но продолжила снова. — … Канальи. Один нам, мать вашу, жизнь спас. У нас же всех там в аду крышу чуть не снесло, а у кого-то снесло наверняка. Вы че, какой-то нежити испугались? Мало вас в аду пиздили, если сейчас вы не хотите помочь тому, кто вас оттуда вытащил. И вот не надо ныть, что условия договора были всратыми — скажите спасибо, что нас кофе насильно не поят. Хотите справедливости, епт? Так, блять, станьте теми, кто ее творит! Аплодисментов стало больше. Посейдон убрал телефон, а Иштар с Кали одобрительно закивали. Все-таки конкуренции среди богинь войны никто не отменял, и им было сподручнее поддаться очарованию слов валькирии, чей статус в божественной иерархии был несравненно ниже их. Зависть острым копьем ударила в голову, но Морриган смолчала. Сначала разобраться с тварью, а потом уже и на врагов послабее свой взор обратить. Валькирию с фиолетовыми волосами она снова увидела у входа. Та стояла в компании Иштар, и упитанный ворон сидел на ее плече. — Не знаю, возьму лук и пару ножей. — говорила Кира, поглаживая Веню по голове. Зазвонил телефон. Морриган поднесла трубку к уху, заранее готовясь услышать плохие новости. Но Геката на другой конце линии лишь спрашивала о том, куда Морриган положила гитару. — Посмотри в шкафу рядом с золотым мечом. — сказала богиня, уже готовясь нажать на отбой. — Так я там и смотрю. — ответила Геката. — И с каких это пор в твоем шкафу огрызки яблока лежат… — Вот же ш… Что-то тяжелое село ей на плечо. — Прости, Веня слишком экстраверт, вот и с тобой захотел познакомиться. — сказала Кира, пытаясь вернуть ворона на место. — Ничего, я люблю воронов. Но сейчас все-таки не до них. — Что случилось? — Ренар украл мой меч. — Блять, ну вот совсем не удивительно. Иш, тут твоя помощь нужна. — Чем вы можете помочь? — спросила Морриган с сомнением. — Иштар дружит в Арахной, Арахна — главный сплетник и всегда знает, где кто, что и почем. — ответила Кира. Иштар кивнула в подтверждение ее слов. — Я ей позвоню. — сказала она и потянулась за телефоном. Почему-то Морриган даже не сомневалась в том, что телефон, показавшийся из крошечной сумочки, стоил как ее годовая зарплата. И умеют же некоторые устраиваться… — Внимайте мне все священные роды, великие с малыми забывшие боги! Христ, ты хочешь, чтоб я рассказала о грядущем всех сущих, о древнем, что помню? Морриган дернулась от неожиданности, но это была лишь сумасшедшая Вельва, с какой-то стати решившая докопаться до валькирии. — Съеби, а? — отмахнулась Кира, пользуясь тем, что Иштар была целиком сосредоточена на разговоре. Вельва тряхнула рыжей головой и показала длинный язык, а потом и вовсе мяукнула. По сравнению с ней все остальные боги казались примером адекватности с психикой прочной, как корни гор. — Они на пристани. — сказала Иштар. — Меча с ними нет, но если поймаем хоть одного, то он скажет, куда его спрятали. — Что ж, по коням. — сказала валькирия и пошла в сторону ближайшего такси.