Забывшие боги

Возвращаться в мир живых, то бишь просыпаться, он всегда ненавидел столь сильно, что готов был убить любого, кто имел неосторожность выдернуть его из блаженного забытья. Ему опять снилось, что он был ветром: холодным, безумным, свободным… Что он носился темными тропами, почти касаясь их воздушными потоками, и никто, даже Великий Змей не мог удержать его от того, чтобы снести пару-тройку деревьев. А еще ему снилось, что он был ягуаром, с телом гибким и сильным, рвущим еще теплую тушу добычи острыми зубами, и струйки крови стекали по его пасти, теряясь в зелени трав. Снилось ему и то, что он был фанатом аниме, и воистину странными были те сны. Тескатлипока заворочался и случайно скрипнул зубами. Звук получился столь противным, что он подскочил как ужаленный и далеко не сразу понял, что разбудил себя сам. Было уже светло. Солнце щедро разбросало свои лучи по расправленному дивану и мятой простыне. Ренар сопел рядом, белые волосы полностью скрыли его лицо, оставив лишь вздернутый кончик носа. Отбой операции, можно спать дальше. Надо проверить, какие еще сны могут присниться в том сне, когда покров всех смертных чувств отнят. Дима еще раз умилился, глядя на спящего лиса, но глаза его уже опять закрывались, и дремота вновь брала в плен его мысли. Сны сами себя не посмотрят, подушка сама себя не примнет. Нашарив рукой острое плечо, он уткнулся носом в подушку. Он — вольный ветер… Невидимый… Свободный. Проснулся окончательно он уже около часа дня, обнаружив, что обнимает надувного крокодила. — С добрым утром, храпящая красавица. — сказал Ренар. — Проснись и пой. — Ну скучно же соседей в сотый раз доводить, давай как я предлагал. — сказал Дима, пытаясь подавить зевок. — Морриган еще не спохватилась, если ты об этом. — Да я не про нее. — А… Ты про нашего владыку морей? — Кто ж виноват, что он так и не понял, кто национализировал его трезубец. Ренар присел рядом и задумался. Пока часть богов собиралась в разрушенном здании кинотеатра, а другая тихарилась по углам, спиваясь от страха, эти двое с основательностью полководцев планировали, взвешивали и просчитывали вероятность удачи очередного пранка. На этот раз диспозиция у них была самой что ни на есть выгодной: ничем не примечательная квартира, пара ковров на стенах, календарь с котиком, снежные шары на полках, да и так по мелочам… Трезубец владыки морей, меч богини войны и уж совсем пустячок — шляпа Одина. Тескатлипока еще раз зевнул, уже предвкушая сладость чужих эмоций, бодрящих лучше любого кофе. Позади них пролегли километры вытрепанных нервов их жертв — впереди маячили новые пранки и новые несчастные, на ком они эти пранки будут испытывать в полевых условиях. — Давай сначала за пивом сходим, а решим потом? — спросил Дима. — За пивом не ходят. — холодно ответил Ренар. Сон как рукой сняло. — Что? — За пивом не ходят, за пивом бегают. — ухмыльнулся лис. Получив подушкой по голове, он ничуть не обиделся, но в отместку пообещал, что расскажет Кецалькоатлю, кто именно обряжает его в боа из перьев, стоит тому напиться в каком-нибудь баре поздней ночью. Тескатлипока изобразил на лице приличествовавший моменту страх, но не выдержал и засмеялся. Слишком хороший день, чтобы бояться чего-то кроме собственной тени. Похоже, что Ренар думал так же. Решив испытать удачу, он нацепил шляпу Одина и начал ворчать, что русский кинематограф совсем плох стал и Станиславского с Эйзенштейном на киношников нет. Тескатлипока не понял ничего, но все же поаплодировал. Сладость эмоций, легких, как весенние облака и безбрежных, как океан, опьяняла сильнее алкоголя. Хорошее начало очередного безумного дня. Трикстеров из любых мифологий все предпочитали любить на расстоянии или не любить вовсе. Слишком уж разрушительной была их жажда до чужих эмоций, и любой здравомыслящий человек, демон или бог, предпочитал держаться от них на почтительном расстоянии. Все, кроме дяди Вовы, решившего прикорнуть в подъезде в окружении бутылок. — Пацаны, это как-то по-пидорски. — высказал он свое чрезвычайно важное мнение, не успел Тескатлипока повернуть ключ в двери. Что именно дядя Вова имел в виду, руководствуясь столь расплывчатым определением, оставалось загадкой. Это могло быть что угодно, начиная от светлых волос Ренара, розовых цветов тети Лены, что она выставила в коридор, теориями Фрейда, о которых ему талдычил Палыч из 7, и заканчивая выглянувшей за окном радугой. Тескатлипока, ждавший Ренара, прислонив ногу к стене, навострил уши. Лис покачал головой — самый хардкорный пранк тратить на такую мелочь определенно не стоило. Тескатлипока убрал ногу и закатил глаза. — Да вы че, внатуре, сами вы пидор, раз нормальных пацанов отличить от этих не можете. — вознегодовал Тескатлипока. Дядя Вова предпринял героическую попытку подняться с колен, да снова шлепнулся на пятую точку. Со стуком по лестнице скатилась одна из бутылок. — Да вы че, пацаны, я это про пенсии. Совсем, фраера ссаные, берега попутали, пидоры, чтоб их капиталом выебали, суки-и-и… Смех Ренара был слышен и на улице, но дядя Вова лишь сполз на одну ступеньку пониже и продолжил в том же духе, в конце подведя философский итог своего монолога: — Гуляйте, молодые пока еще, а то и вас потом того… Слушать его дальше они не стали, как и испытывать на нем один из своих розыгрышей: не та весовая категория. Им нужны были личности помасштабнее. В воздухе уже чувствовалась примесь осени, но насладиться ей мешала пыль, поднятая дорожными работами. В конце концов, Ренар плюнул на все и предложил отправиться прямиком в пиццерию, в которой работала Морриган. Добираться до нее было далеко, но Дима не имел ничего против. Пока лис говорил по телефону со своей матерью, он вновь почувствовал это неприятное ощущение, преследовавшее его накануне. Чужое имя отклеивалось от него как старый пластырь, и как бы он не пытался вернуть его на место, то так и норовило вновь затеряться в дорожной пыли. Морриган работала в воистину удивительном для Котлова месте. То был внушительных размеров развлекательный центр, полностью выдержанный в стилистике звездных войн. За тщательно начищенными стеклами скрывались коллекционные фигурки и световые мечи, а импровизированные иллюминаторы обнажали перед всеми желающими космические просторы далекой-далекой галактики. Ренар поправил шляпу и указал на фигуру Чужого, возвышавшуюся у входа. — Это был бы интересный кроссовер. — рассеянно заметил он. — Вся наша жизнь — это один большой кроссовер, а фикрайтер — смерть. — Ну, ты это уж загнул. — возразил Ренар. Тескатлипока, поднимавшийся по ступенькам следом за ним, обогнал школьников, фотографировавшихся с одним из постеров. — И все же лучше, чем если бы фанфик о нас писал тот псих, которого местные считают своим богом. — рассудительно заметил он. — Ох, и не говори. Лис передернулся от отвращения, но вид меню быстро привел его в хорошее расположение духа, а вид бутылок, мерцавших позади бармена, в полнейший восторг. Да, за одно только это стоило молиться на Морриган, и он бы помолился, вот только ее рядом не было. Зачем молиться богу, если тот не услышит? — Черт, не ее смена. — проворчал Дима, но за стол все же сел. Ренар оторвался от гамбургера, черного, под цвет его души, и еще раз посмотрел на барную стойку. — По-моему, у них какая-то сходка сегодня. — Че, Одина нашли? — Не «че», а «что», да, нашли, я же рассказывал. Интересно, ты все мои слова мимо ушей пропускаешь? — возмутился Ренар. — А вспомни-ка, что мы тогда делали. Мы тогда Перуну все его книги на «Пятьдесят оттенков меняли», не до разговоров, знаешь ли, было... Тескатлипока заказал себе самый острый начос, что ему удалось обнаружить в меню. Повертев в руках холодный стакан в форме черепа, он поднял глаза на Ренара. — И вообще, Уиштосиуатль опять к Кецалкоатлю подкатывать начала. — Ревнуешь? — спросил Ренар. — Вообще-то только я имею право к нему подкатывать. — возмутился Тескатлипока. — Ну-ну, успеешь еще, какие твои годы. — снисходительно ответил Лис. Дима перестал накручивать на палец рыжие волосы и начал постукивать по столу. Очень кстати заиграла песня леди Гаги "Americano". Понемногу зал наполнялся выходившими из кинотеатра людьми. Один из них ужасно напоминал мистера И., только кофе недоставало до завершения образа. — Все, по коням. — сказал Ренар. — Они наверняка уже разошлись. На улице начинало темнеть. Золото куполов блестело в черном оскале города. Проходящий мимо чихуахуа поклонился своему господину, но хозяйка, державшая поводок, не дала ему в полной мере выразить свое почтение. Тескатлипока подмигнул пучеглазой псинке. И на их улице будет праздник, только бы выбраться из этой дыры. — Даже не думай. — сказал Ренар. — Ды чего? Ни слова не говоря, лис кивнул на вход в торговый центр. У входа в торговый центр стоял ангел в хрустящей от свежести белоснежной рубашке и дымил как паровоз. — Нимб не жмет? — окликнул его Дима. — Нет, только слепит немного, зато прикуривать удобно. — благодушно ответил ангел и продолжил дымить. — Мне бы его нервы. — вздохнул Ренар. — Так он же ангел. Слышал про антидепрессанты? Их изобретение. — И почему я не удивлен, с таким-то начальством... Посейдона они застали как раз вовремя. Тот, словно одержимый, рассказывал стайке туристов о прелести теплоходных экскурсий. Ржавый же бок самого теплохода свидетельствовал об обратном. Не было там никакой прелести. Девятый по Данте и то лучше для экскурсий подойдет. Где-то хрипло басило старое радио, напевая что-то из золотого фонда шансона. Вдали за рекой словно разноцветные мыльные пузыри покачивались воздушные шары, управляемые могучей волей леди Борей. К несчастью своему повелитель морей относился к той ничтожно малой части живых существ, что не смотрела замечательный фильм «Титаник», и потому не узнал он трепетного голоса Селин Дион, когда тот полился из динамика радио. А вот туристы наоборот относились к той части живых существ, что сию мелодию знала слишком хорошо. Ренар с Тескатлипокой чуть не задохнулись от смеха, глядя на то, как ряды туристов редели, что-то бормоча про неотложные дела, и потому не сразу заметили нависших над ними теней. И Посейдон, рассеянно чесавший седую бороду, вдруг обнаружил, что его утлая пристань превратилась в поле боя. Ренар зарычал, но было поздно — вороны Морриган расселись по ветвям и крышам, превратив пристань в тюрьму, а воды же он не выносил. Среди воронов был и один, что несколько отличался от своих собратьев своей дородностью и тем, что держал в клюве пиццу. Как говорил великий и ужасный Макс Фрай: «В этом мире возможны и не такие чудеса…» Иштар невозможно было спутать ни с кем. Слишком хороша, чтобы быть правдой, слишком прекрасна, чтобы принадлежать кому-то кроме самой себя. Тескатлипока сделал осторожный шаг в сторону. — Как там Гильгамеш поживает? — спросил он нарочито безмятежно. Морриган отвлеклась на начавшего возмущаться Посейдона, Кира же следила за Ренаром, чтобы тот не перемахнул через забор. Выкидной нож был просто игрушкой. Вдали показалась рыжая голова Вельвы. — Око за око, отца за отца, было три, стало два! — крикнула рыжая и зарыдала. Тескатлипока нахмурился. Он сам был рыжим и ненавидел конкурентов, тем более, конкурентов столь бездарных. Рыжий в этой истории должен быть только один. И точка. Иштар отбила нож телефоном столь изящно, словно занималась этим всю жизнь. Вельва пропала из виду. Кое-чего она все же не знала. Ножей было два. — Изыдите, окаянные, вы мне всех клиентов распугали. — безуспешно пытался их выгнать Посейдон со своей пристани. — Да изыдем мы, сейчас только этих полудурков свяжем. — огрызнулась валькирия, пряча нож, а затем обратилась к самим полудуркам. — Где меч, падлы? — У меня дома. — ответил ей Тескатлипока. Валькирия откинула назад фиолетовые волосы и пристально посмотрела на него. Дима не моргнул. Ножа всегда два. Ругаясь и скрежеща зубами, дамы вызвали Харона. Кое-как уместившись в машине, вся компания дружно поехала куда-то в сторону заката. Сопротивление было бесполезно. Если две богини войны и одна валькирия находят общий язык, то впереди их ждет как минимум конец света. Как минимум. Морриган с отвращением смотрела на его рыжие волосы, пока не переключила свое внимание на лиса. — Как ты украл меч, если его мог взять только истинный владелец? — спросила она у него. — Передо мной ни один меч не устоит. — ответил Ренар. Морриган достала нож. Харон посмотрел в зеркало заднего вида и еще сильнее надавил на газ. — Я — трикстер, в моей природе прописано брать то, что нельзя. — И за это огребать. — заметила валькирия.  — Я хотя бы волосы не крашу, чтобы меня с сестренками не перепутали. — Зубов много? — А что, у тебя лишние есть? Валькирия насупилась. Ренар самодовольно улыбнулся. Если бойцы из них были никудышные, то переспорить трикстера мог разве что другой трикстер. Они ждали подвоха, их нервы звенели как струны. Ни одной фальшивой ноты. Потрясающая сладость. Тескатлипока был на седьмом небе от счастья, как и Ренар. От дяди Вовы остались лишь бутылки. Ключи сочно щелкнули в замке. Ренар, каким-то чудом сохранивший шляпу, сказал: — Дамы вперед. Сердце Морриган облилось кровью при виде меча. Веня ободряюще клюнул ее в ухо и каркнул так, что зазвенело в ушах, но это совсем не помогло. — Что вы с ним сделали? — взвыла богиня. — Я художник, я так вижу. — оскалился Ренар. — А я вижу тебя мертвым. — ответила Морриган. — А в чем проблема, его же можно вытащить? — спросила Кира. — Ничего-то ты не знаешь, Джон Сноу. — ответил Дима, усаживаясь на диван. Меч блистал золотом и был прекрасен, как рассвет. Великий Хрисаор, не знавший поражений, был воткнут в старый телевизор на манер меча в камне. За окном рабочие продолжали долбить неподатливую землю. Долбили-то они может и землю, а вот доставалось мозгам тех, кто это слышал. — В чем проблема? — повторила валькирия свой вопрос. — В том, что теперь у него нет хозяина. — мрачно сказала Морриган. — это был последний волшебный меч, доступный нам в этих землях. Тебе ли не знать. — Не понимаю. — сказала Иштар. Тескатлипока закатил глаза. Рука Морриган зависла над рукоятью. Ножа всегда два. Ренар выпрямился. — А еще нас ворами звала, как нехорошо. Такой славный меч и в такие руки. Морриган отступила назад. — Блин, и этот меч ворованный? — возмутилась Кира. — Да кто бы возмущался. — ответил Дима. — Проблема меча, воткнутого в кам…горизонтальную поверхность, в том, что вытащить его оттуда сможет лишь тот, кто будет отвечать его предназначению. Предназначением Хрисаора было служить истинному богу. Как вы понимаете, мы с вами под это определение не подходим. — сказала Морриган. — Хуйня какая-то. — нахмурилась валькирия. — Именно из-за нее меня в свое время и скинули в ад. — ответила ей Морриган. — Вот что бывает, когда пытаешься присвоить мечи из чужой мифологии. — А что будет, если кто-то из нас все же попробует его вытащить? — спросила Иштар. — Молнией поразит. Классика. — сказала Морриган. Человеческие тела весьма невнимательны. Моргнешь и получишь ножом в глаз или сообщение не тому отправишь, всякое бывает... Иштар отвлеклась на телефон и не заметила серебряную ленту, мелькнувшую в воздухе. Один удар сердца. Бледная рука сжалась на золотой рукояти. За окном сверкнула молния. Сталь ударилась о сталь. — Да я король Артур, нах! — воскликнула Кира любуясь мечом, что держала в руке. — Как тебя не убило молнией? — воскликнула Морриган. — Громоотвод. — заржал Дима. — Вы мне шляпу испортили! — возмутился Ренар. Кира перестала смеяться. Продырявленная шляпа, упавшая к ее ногам, напомнила ей об Одине. Нож насквозь проткнул билеты в кино, которые кто-то бережно хранил в ее подкладке. Билеты на войну бесконечности. Этот пранк определенно вышел из-под контроля.