***
Эдриан очень устал. На него давит многое: семья, клан, род. Иногда ему очень сильно хочется, чтобы все это исчезло и он стал обычным магом, чья семья не имеет никакого влияния на мир. Впрочем, это желание очень быстро проходит стоит только оказаться среди своих. Среди тех, кто стал второй семьей. И даже флинтовское: «Эдди, ну, ты — ту-у-упой!» брошенное после пятой попытки сварить зелье — не раздражает. Тупой? Ну, может и тупой. Зато — свой.***
Хиггс не только самый красивый среди ловцов школы, но еще и самый молчаливый. Из него редко можно вытянуть хоть пару слов не по делу. Подобную неразговорчивость (да, даже Монти болтал больше) скрашивала невероятно богатая лицевая мимика. Стоило только посмотреть на Теренса и сразу все становилось понятно — без слов.***
Майлз — неприметный и он это ценит. Отменное качество для вратаря, как ему кажется. Он единственный из всей команды не имеет никакого отношения к северу магической Англии, к холодному морю и пронизывающим ветрам. Майл — ирландец, хотя ирландского в нем только глаза: яркие, зеленые и злые.***
— Серьезно? — Оливер недоверчиво смотрит на близнецов. — Серьезней некуда, — пожимает плечами Джордж и кидает на кровать Вуда квиддичный журнал. — Они действительно родня. Август Флинт — родной дядя нашего Флинта. — Они не похожи. — Возможно, наш — выделяет это слово Фред, заставляя Оливера невольно покраснеть, — просто еще не вырос.***
— Поговори с Эдри, а? — Люциана уже достала эта стена отчуждения между Пьюси и Кассиусом. Она не таяла, а только нарастала с каждым днем. — Может он тебя послушает. — Может быть, а может и нет, — темные вьющиеся волосы собраны в хвост. — Но я попытаюсь. Это… моя вина, не так ли? — Нет, — мотает головой Боул, — не твоя, даже не думай так! Просто Эдри, он… — Я знаю, — тихий вздох. — Ладно, Люци, передай Эдри, что я хочу с ним поговорить. Пускай вечером подходит к теплицам Спраут.***
Маркус сидел на берегу озера и смотрел на спокойную водную гладь. Сегодня — штиль. И это удивительно хорошо соотносилось с внутренним состоянием самого Флинта. Его, в первый за несколько месяцев, окутало совершенное спокойствие. Настолько идеальное, что даже не верилось в него. Вода, вслед за небом, начинала окрашиваться в невероятные оттенки алого и фиолетового, медленно утопая в наступающих сумерках. Воздух был влажный, прохладный, чуть пахнущий тиной и вереском. Справа становится теплее. Маркус даже не повернулся, просто чуть покосился на подошедшего Вуда. Тот выглядел немного виновато, а значит был раскрасневшийся. — Маркус… — начал было Вуд, но тут же заткнулся, стоило только Флинту отрицательно покачать головой. Оливер понятливо кивнул и просто сел рядом. Так и сидели.***
— Кас, — глубокий бас Монтегю застигает Уорри врасплох и он сажает чернильное пятно на пергамент, — ты — мудак. — Эдди попросил передать? — Уоррингтон с некоторой тоской смотрит на испорченное эссе, обреченно понимая, что придется переписывать. — Нет, — отрицательно мотает головой Грэх. — Сам заметил. Ты должен был рассказать Эдди об этом. — Я… — Они — родня. Эдди сейчас за старшего, Кас. — Люци — тоже не чужой. — Степень родства — дальше, Кас. Ты же знаешь, что все сложно. — Знаю, — сдается Уоррингтон. — Извинись, Кас. Это твой косяк.***
Монтегю — приметный. Сложно не заметить эту почти двухметровую махину, которая смотрит практически на всех с плохо скрываемым презрением. В толпе студентов Грэх кажется огромным айсбергом, который разрезает толщу воду, только одним своим видом внушая страх и ужас (вполне себе обоснованно). Слухи и легенды об агрессивности Грэхема давно уже никто не стремиться проверять — все и так знают, что это все правда. Впрочем, Маркус мог бы рассказать о том, как трогательно летом Грэх выхаживал птенцов сойки, что остались без родительницы и наверняка бы погибли, если бы не Грэх. А Уорри мог бы поведать о том, что сжатые кулаки — это не признак подкатывающего гнева, а паника и ужас перед огромной толчеей людей. Люци мог бы поделиться наблюдением о том, как потрясающе мастерски Монтегю разбирается в поэзии и средневековой прозе. И Пьюси было бы чем поделиться, например, историей о том, как Грэх делал для сестры воздушного змея, да-да-да, самого обычного простого не магического воздушного змея. Теренс бы, хихикая, пересказал бы историю в какой ступор впадает Монти, если хоть что-то изменить в привычном порядке его личных вещей. А Блетчли точно знает, что если что — Грэх прикроет. Но никто из них ничего не расскажет. Это выбор Монти казаться бездушным тупым мясом и они его уважают.***
— Монтегю красит волосы, — тихо шепчет Белл. — Нет, — но видимо не достаточно тихо, чтобы не услышал проходящий мимо Флинт, которому составляли компанию Пьюси и Уоррингтон. — Он у нас такой красивый с самого рождения, — три язвительных смешка, заставляют Белл смутиться. Монтегю идет впереди, солнце, щедро заливающее коридоры Хогвартса, окрашивает его волосы в насыщенный медно-красный цвет. — Так-то он обычно бурый. — Бурый? — тупо переспрашивает Кэти. — Как медведь, — кивает головой Уоррингтон. — Он похож на него, — добавляет Пьюси. — Медведь? — оторопело смотрит на слизеринцев Белл. — Монтегю, — иронично улыбается Флинт. — Хотя…