Australis Incognita

Ворон сидел рядом с Вектором, перепроверяя показатели. Если техника не врёт, тот уже здоров и осталось его только откормить. Швы одного из блондинистых нападавших он тоже уже снял. Раны заживали, как на собаке. Правда смотрел он на него так же затравленно и злобно. Обнимашки давно покинули лазарет, но иногда заходили сюда, будто бы случайно. Ворона позабавила и немного обидела невзначай пророненная фраза: «Если б мы знали, что он такой хороший, взяли бы к себе. Заботился бы о нас». Корбин вколол Вектору последнюю порцию лекарства и щёлкнул того по носу. — Не унывай, велосипед. Покатаешься ещё. Тут он в голове услышал просьбу Гюнтера зайти в тайную лабораторию. — Что опять случилось? Тебя вот нельзя оставлять наедине с блондинами. Вот что ты будешь делать, когда я улечу? — пошутил Ворон. «Ничего. Он в полном сознании и здравии. Думаю, стоит в последний раз проверить его перед тем, как отпустить». Гюнтер отвёл взгляд от Дитера и приветливо кивнул вошедшему Ворону. Дитер уже много дней жил в коморке, которая обнаружилась за лабораторией. Сейчас он встал, машинально плотнее запахивая полы махрового халата, своей единственной одежды. Впрочем, он почти тут же отпустил халат, выпрямился, расправил плечи, глядя в стену. Гюнтера даже забавляла эта бравада, он-то прекрасно видел, что пальцы человека мелко дрожат. Совсем недавно немец сделал ему несколько уколов, те уже начали действовать. Но Дитер держался. Почти так же гордо как до того, как Корбин его подоил. — Сними одежду, Дитерхен. Нужно посмотреть. Тот подчинился, и халат упал к его ногам. Сам Дитер при этом всё так же продолжал смотреть в стену. «Я решил сделать ему маленький подарок перед тем, как он покинет эту славную норку. Чтобы как можно лучше запомнил. Чтобы не забывал». Ворон прошёл к середине помещения и похлопал рукой по столу, приглашая Дитера на него присесть. Он тоже заметил эту молчаливую браваду и упрямство. В некотором смысле, у мужика ещё остались яйца. Дитер вскарабкался на стол и в упор уставился на Корбина. Ворон, не замечая испепеляющего взгляда, развёл его ноги и стал рассматривать. «Выглядит неплохо». Он ощупал орган с внешней стороны, потом осторожно со внутренней, чтобы посмотреть, как заживает, не отторгает ли организм видоизменённый орган. И тут он удивился, ощутив на пальцах обильную влагу. «Думаешь, он будет пользоваться? Ну или им пользоваться другие, не важно. Я считал, это было так... позлить самовлюблённого павлина. А ты действительно решил сделать его женщиной?» Ворон слегка нажал на клитор, хищно улыбнулся и убрал руки. Дитер судорожно схватил ртом воздух и прогнулся в спине, прикрыв глаза. Руками он крепче вцепился в края стола и так и замер, часто дыша. «Я разузнал о нём больше. Забрался в его сознание. Он довольно часто насиловал женщин и запугивал их, заставляя никому не рассказывать, чем он занимается. Я взял немного крови, когда ты лечил обнимашку, получше изучил её и свою мутацию. И сделал препарат. Конечно, вечно это длиться не будет. Но в ближайшие дни он будет не просто мужиком с дыркой. Он будет привлекать мужчин, течь и не уметь им отказать. Как ты заметил, вагина зажила. Девственной плевы у него нет, ничего не порвут, только растянут, а это лишь полезно, — Гюнтер подошёл к Дитеру и погладил его по спине, заработав очередной испепеляющий взгляд. Кивнул на стопку чистой и выглаженной одежды. — Вот когда почувствует себя сучкой, узнает, что значит, когда тебя имеют против воли такие вот членоносцы, каким был он сам — я отрегулирую его... женскую сексуальность. Тогда я буду удовлетворён». — Ступай, Дитерхен. И не попадайся мне на глаза без крайней нужды. — Смотри, чтобы ему не начало нравиться всё это. Был у меня случай, тоже вроде как против воли женщин хотел им подсадить эмбрионов. И чтоб ты думал? Двое охотно согласились, ещё и благодарили. Тогда я и понял, что из одних только желающих материнства можно набрать себе целый пансионат. И все счастливы. А ведь даже близко не думал, что кто-то не против воли согласится. Это я к чему: приглядывай за ним. А то войдёт во вкус. А я, наверное, буду готовиться к отлёту со своим голубем почтовым. — По крайней мере, в подрывной деятельности на время присмиреет, — усмехнулся Гюнтер. — Пойдём-ка, тебя там ждёт кое-кто. Уже почти на входе в обжитые помещения их встретили те два блондина. Тот, у которого сегодня сняли швы, только хмуро глядел в пол. Другой же обратился к Корбину: — А вы не можете забрать нас с собой? Не смотрите на его поведение, он тоже хочет во Францию. — Вижу я, как он хочет. Вы-то там что забыли? — удивился Корбин, оценивающе глядя то на бывших пленников, то на Гюнтера. «Что ты им наплёл?» «А что я, а почему я сразу? — Гюнтер бросил на Ворона озорной взгляд. — Да ничего особенного. Что у вас там настоящий Эльдорадо в Париже. В какой-то мере не враньё ведь, так? Хотели быть породистыми кобелями. Вот и получат шанс на размножение. Только сразу их в закрытую комнату Бастилии помести, а то обрастут шерстью, лаять будут». — Мы правда не стесним вас, — сообщил парень. — Работать будем. Только позвольте взглянуть на вашу жизнь. Корбин несколько не улавливал связь страны чудес, Франции и вот этих двоих фанатиков. Но понял главное. «Одним словом, мой подарок? Спасибо. Неожиданно. Пригодятся». — Ну что ж, нас ждёт долгий пеший путь через границу. «Припасов хоть дашь? Кормить их чем в пути? Да и птицу мою, выходит тоже чем-то кормить придётся». «Я тебе и джет подарю. У меня их хватает. Потому что не только этих двоих ты с собой заберёшь. Помнишь, я говорил тебе, что знаю тех, кто разбирается в том, как выращивать растения на воде? Так это Тилька и Вектор. Они так и так уйдут. Так хоть буду знать, что не в пустоши на верную гибель». Тем временем они уже вернулись в лабораторию, где успели практически поселиться бывшие хиппи. «А ты им-то сказал, что они идут со мной? Или мне самому предложить? Собранными они не выглядят, и любовью ко мне не прониклись. Уверен, что они этого хотят?» Корбин говорил, а в душе просыпалось ликование. Какие милые подарки. Будто праздник какой. — Давай спросим. Тилька, Вектор. Я помню свои обещания. Но напоследок я хотел бы предложить вам место, где меня не будет, где вы сможете жить. Мой брат улетает сегодня домой, в Париж. Вы можете отправиться с ним. «У него есть сады и оранжереи. Мне кажется, вы сможете там обрести мир со своей новой сутью», — добавил он мысленно. Вектор воспринял информацию в штыки и нахмурился, сжав челюсть. Тилька быстро вертел головой, попеременно глядя то на Гюнтера с Корбином, то на друга. Он наклонился вплотную к мотонекросу и прошептал: «Гюнтер говорит, там есть сады. И мы сами можем выбирать, идти или нет с ними. Мы можем сейчас двинуться, куда захотим. А можем посмотреть, что у этого врача есть. Он же тебя даже лечил. Вроде не обидел». — А если не понравится, мы сможем уйти? Корбин вздохнул и сел напротив хиппи. — Я прекрасно понимаю, почему вы не верите ни мне, ни Гюнтеру. И нет смысла что-то обещать. Но всё же, я и пальцем вас не трону против воли, захотите уйти — уйдёте, захотите жить с местными — живите, останетесь у меня и будете помогать — тоже можно. Считайте, вы просто придёте в гости. Тем более, у меня там не подземные туннели, а вполне себе поверхность и пару зданий. Так что простора вам там будет куда больше, чтобы сделать ноги, если что. Но я не настаиваю. Лишь соглашаюсь на предложение. Тилька растерянно смотрел на всех участников дискуссии. Вектор обречённо свесил голову, выражая тем самым покорность судьбе. В отличие от Тильки он и не рассматривал никаких позитивных путей в будущее. Что в новой Швабии, что в пустынных равнинах, что вон во Франции. Доверять он больше никому и никогда не сможет. Так казалось. Даже Тильке, верному другу, он открывался лишь отчасти. Не позволял даже помочь себе. Огневик, видя относительное согласие Вектора, плюхнулся тому на багажник, обнял и потрепал по мелким косичкам. — Гюнтер, а можно я заберу одного пса? Я его, считай, со щенячьего возраста подкармливал. Он даже не именной дозорных. Обычный самый. — Мне ещё и пса кормить? — возмутился Корбин. Он с недоверием глянул на почтовую корзинку Арно, в которую посадил с десяток цыплят. Пора срочно увеличивать поголовье домашней птицы. — Так, чудики златовласые, вещи идите собирать. Или вы вот так и поменяете место жительство, имея только дырки в штанах? Встречаемся здесь же. А то потеряетесь или вы, или я. «Я не умею летать. В смысле, на джете твоём. Скажи мне, что хоть кто-то из твоих ребят пилот. Пожалуйста! Ну и пошли прощаться». Белобрысые тут же кинулись за вещами. Гюнтер принёс и отдал Тильке потрёпанную, но отремонтированную косуху Вектора. «Тот улыбчивый пилот. И хороший. А пса прокормишь. Они у нас всё едят». — Забирай пса, Тилька. А то выть будет. Корбин... Ну что, сказать, удачи и в добрый путь. Расскажешь потом, как что. А мы с Совой грядками займёмся. Гюнтер протянул французу руку для рукопожатия. Ворон пожал Волку лапу. «Да и тебе удачи». Корбин и все его немецкие подарки стали загружаться в джет. Ворон неодобрительно смотрел на железную бездушную птицу. Своим крыльям он доверял больше, но не может же он голыми руками дотащить четверых с вещами и мотоциклом до Франции. Да и пригодится ему даже дома иметь хоть какой-то транспорт. «Как-то ты массово решил избавиться от своего прошлого. Совесть грызёт?» «Думай, что хочешь, Ворон. Я не готов тебя так глубоко пустить в свою душу. Пока». Немец поднял руку, прощаясь с пассажирами джета. Затем повернулся и отправился к себе домой. Его ещё ждали дела.