Australis Incognita

— А вот и маленький филиал Ада, — объявил Корбин и кивнул в сторону иллюминатора, где виднелось красное небо. К концу полёта Тасман хоть сколько-то успокоился, даже отважился спросить ещё пару незначительных вопросов: можно ли оставить планшет, почему немец и француз говорят по-английски, ну и про крылья, что Корбин считал начальной степенью доверия и отсутствия страха. Пришлось в очередной раз рассказывать историю про людей и машин, а так же свою несчастную третью пару конечностей. Благо ужас и отвращение на лице человека вскоре сменилось банальным любопытством. Впрочем, как и у всех. Проверенная схема от «демона» к «ощипать». Наконец они приземлились. Ворон остановился у края обрыва и выжидательно посмотрел на поднятый мост. Он не спешил опускаться, а все горгульи спали на своих колоннах, шпилях и арках. «Прибью всех! Черти бессовестные». Пришлось самому брать управление над своим созданием и запускать механизм. — Добро пожаловать. Тебе здесь не понравится, но это мой дом, — заявил Корбин и пригласил всех входить. Пока парочка горгулий транспортировала ящики с подарками в подвал, Ворон проводил гостя в наиболее удаленную от двора комнату. Небольшую, уютную на его взгляд. А главное, шансы пересечься с какой-нибудь синей каракатицей минимизированы. — Располагайся. Еду тоже какую-нибудь сообразим. Гюнтер, задержавшийся на борту для проверки систем, спустился как раз вовремя, чтобы поймать грудью попятившегося человека. — Что, не хочешь оставаться один? — поинтересовался немец, на что получил положительный ответ. Вздохнул. — Корбин, есть ещё варианты размещения? Ворон на пару мгновений замешкался, пока понял, что к чему. — Хм... Прости, как-то не подумал об этом. Я ж говорю, не понравится, — усмехнулся он и зашагал в другом направлении. «Да тут абсолютно все, кроме малышни и пары мадмуазелей в женском блоке во двор ушли без спроса. Не уверен, что селить его к детворе — хорошая идея. Ранимый он пока. Я ж подальше от мутантов хотел. Сберечь. Ай ладно, займём чужую комнату. Нечего было уходить. Там хоть будет видимость жизни. А позже может кого пригоню компанию составлять на ночь». Корбин вёл их по длинным коридорам. — Есть общие комнаты на много людей. Лучше будет? Тебе непросто может быть без понимания языка, но думаю как-нибудь уж найдёте способ коммуникации. Вон планшетом пользуйся. — Хорошо. Я да... к людям, если можно. Не важно, каким, — благодарно заговорил Тасман. «А мне кажется, не совсем все ушли», — заметил Гюнтер, выходя из-за очередного поворота. Тилька, вполне мирно стоявший у стеночки, явно ожидал встретить тут кого угодно, но не их. — Ам... — выдавил он в итоге. — А вы когда вернулись? — Только что и вернулись. Скажи мне честно, стоит мне идти во дворик разгонять балаган, или понять и простить? — усмехнулся Корбин, но ответа не дождался. — Ладно. Ты-то чего не там? Случилось что? Ворон пока что остановился напротив немецкого переселенца, решив его немного уболтать и поручить ответственную миссию няньки на ночь. Немного неожиданная кандидатура, но неплохая. Тилька пожал плечами: — Да вроде нет драки, остальное не запрещалось... Но посмотреть есть на что. Я... Не знаю. Шумно. Много... Алкоголя. Не хочу ничего спалить случайно. А кто это с вами? — А вот знакомься. Это наш гость из Австралии, Тасманский Дьявол, это мой гость из Германии, Тилька, — представил их Корбин друг другу на родных языках, а потом продолжил на немецком: — Слушай... Раз ты не очень-то стремишься к веселью, можешь приглядеть за этим перепуганным одуванчиком. Шума много не создаст, но и один оставаться боится. Мало ли что учудит спросонья среди ночи. И покорми его, будь добр. Вы там хоть что-то съедобное приготовили? — Ага... А он вообще никак по-нашему? — По-вашему? — возмутился Корбин на эту интернациональную наглость. Да он с такими гостями родной язык забудет. — Да как-нибудь разберётесь, я думаю. Кстати да, лучше бы ему начать привыкать к немецкому. Ворон похлопал Тильку по плечу и взлохматил волосы, а потом и Тасману в двух словах объяснил, что к чему, заодно показал, как словарём пользоваться на планшете. — Всё... хорошего вечера, — пожелал он гостям и повёл Волка в сторону двора, демонстративно разминая кисти. «Пойдём, повеселимся». — Н-да, — протянул Гюнтер, глядя с балкона, на который они вышли, вниз, на картину, развернувшуюся во Дворе. — И что ты с этим делать будешь, мне аж интересно. — Прибью. Увидишь, как... Тебя подбросить или по лесенке? Ай ладно, лучше сам иди. Хочу немного эффектности и неожиданности, раз они настолько ничего не видят. Ворон ещё раз окинул двор взглядом и перемахнув с балкона, приземляясь невдалеке от скопления людей и костра, едва не смахнув его ударами крыльев. Кто-то вскрикнул от неожиданности. — Хозяин? Когда вы вернулись? — Достаточно давно, чтобы убедиться, что вы даже не пытаетесь следить за крепостью, которую я оставил на вас, — зловеще выдал Ворон. — Та а ты уверен, что мы всё время с твоего отъезда так и сидим? — вдруг заинтересовался Дюк, сидящий ближе всех к костру. Покачнулся. — Не, мы давно сидим. Но не всё же время, что вы там... гуляли. Корбин нагнулся к своей пташке. — А ты думаешь враги будут ждать, когда вы закончите гулять? Ворон отвесил звонкий подзатыльник Дюку и снял с того обруч контроля над горгульями. Постепенно песни и шум затих, все, даже в дальних уголках двора затихли и стали смотреть на разъярённого хозяина. Ворон подошёл к Паулю. — Вы меня разочаровали и не оправдали доверия! Что вы тут устроили? Теперь и Пауль получил по голове и тоже лишился контроля над горгульями. — Во-о-о-о-орон! — Дюк поморщился и встал на ноги, слегка растопырив крылья для равновесия. — Успокойся. Хватит тут... крылоприкладствовать. Ты дал продукты, так? Ты велел жить. Мы тут, чёрт тебя задери, живём. И продукты пользуем. Ты не говорил, что чего-то из них нельзя готовить! — А ещё я велел охранять! Верно? — Т-3000 выжидательно наклонил голову, глядя на следующую провинившуюся птицу. — Раздолбаи! И у него он обменял устройство контроля на болезненный подзатыльник. Следующей была Кезия. Её счастье, что она женщина, и её собратьям приспичило именно сегодня дать и ей полетать чужими крыльями. Ворон лишь недовольно посмотрел на неё и снял обруч. — Ну и кто додумался сварить эль? Так ещё и в таких количествах? Некоторые жители дворика стали стыдливо или боязливо отходить вглубь, за линию света от костра. А кто-то, кто осмелел от хмеля, наоборот смотрел на Ворона, как на шоу с клоунами. Но большинство всё же притихло, боясь бури. — Ну я! — Дюк развёл руками и крыльями и снова покачнулся. — А что? Вот он... вот они же варят у себя? Варят. Пьют. И мы пьём. В норах. Да, виноградный сок. Так он ещё и покрепче будет. И ничего! И живы. А мы охраняли. Да. От чего? От ветра? Никого нет. Ничего нет. Даже грёбаного ветра под этим сраным красным Облаком нет. Мы решили немного выпить. Наказать хочешь? Да? Ну иди сюда. Тока давай я тебя поцелую сначала. Вот, да. Гюнтер, на которого указали в процессе занятного монолога, только спустился с лестницы и теперь достаточно артистично изображал статую, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Лицо он старался сохранять серьёзное. Корбин вплотную подошёл к своему филину и сжал ладонью скулы. — Ты солгал! — прошипел он в лицо Дюку, а потом поцеловал. Долго и грубо. —Ладно, может кто-нибудь нальёт мне? А? — уже гораздо веселее и добрее провозгласил Корбин и достал из-за пазухи большой питьевой рог. — Ну же? Никто? Подошёл с черпаком пойла, как ни странно, Гидеон из числа горгулий. Эти, кажется, всё-таки не пили, но тоже выглядели не совсем серьёзно. Ворон пригубил напиток из рога и восхищенно вскинул брови. — Не дурно, не дурно. Хорошее варево вышло! Обязательно научите потом меня. Гюнь, что скажешь? Иди попробуй. Он передал рог следующему, полагая, что тот пойдёт по кругу в качестве жеста примирения. Благо вместимость была большой. — Чего застыли? Я закончил негодовать, да и остальные-то ни в чём не провинились. Давайте продолжим ваш праздник! Нечего так таращиться на меня. Я соскучился по вам. Ворон сел у костра и лениво потянулся. Люди пока что переминались с ноги на ногу. Стеклянные горгульи и вовсе держались друг друга, хотя и были польщены тем, что хозяину понравился их эль. — Эй! Хватит дуться. Девчата, вы так мило танцевали! Даже не знал, что вы умеет. Продолжайте. Очень заводной танец. Приятно посмотреть. Хотите, гитару принесу, чтобы с музыкой было легче. Вектор, рад тебя видеть в поднятом настроении. Мне понравилась карусель из тебя. Давай... катай ребят. Весело же! Всё... хватит дуться. Зажигай! Я скучал по этому дурдому! Корбин взметнул из костра фонтан искр и задорно хлопнул пару раз в ладоши. Не сразу, но люди продолжили своё веселье, не в силах душить прекрасные порывы души. Рог пошёл из рук в руки, когда люди стали понимать, какой редкий шанс им выпал пить с одной тары с хозяином. На равных. Корбин действительно принёс гитару, удобно разместился у костра и стал играть. Тем более что мотивы заводили сами люди, мутанты, даже горгульи, а он лишь помогал. Не обошлось и без плясок. Не на углях, и то славно. Его втянули во всеобщее безумие, напоминавшее скорее шаманские обряды, чем что-то нормальное. Пару раз он даже оказывался оторван от земли и «плыл» по течению рук. В какой-то момент Дюк всё-таки улучил возможность и оказался под самым боком у Ворона. И даже попытался что-то спеть, хотя получилось у него не очень. — А может, ещё разок мне соврать, а? Или так поцелуешь? — Можешь перестать петь, сказать правду и поцелую, — отмахнулся от него Корбин, завлекая в танец. — Какую, например? — Дюк игриво пощекотал Корбина крыльями. — Что я тебя всё-таки люблю, хоть ты и много лет мне жизнь отравлял со своей гитарой? — М-да... лучше бы ты мне просто сказал, кто всё-таки сварил эль. Интересно же, — Ворон чмокнул Дюка в нос и попытался скрыться в толпе. Ему только пьяных признаний не хватало. Он всё ещё скептически относился к внезапным тёплым чувствам от Дюка. — Погоди-погоди-погоди, — Дюк увязался следом, достаточно ловко перемещаясь при явной потере точности движений. — А ты куда пошёл? Сам сказала продолжать веселье... куда ты опять от меня сматываешься? Я вон как скучал. Догнав Ворона, он обнял его со спины и аккуратно прижал к груди, едва не раздавив собственное же яйцо. Ворон вывернулся так, чтобы стать к Филину лицом, и ухватил того за плечи, отстраняя. — Дай сюда яйцо, мамаша. Раздавишь же! И пойдём, я тебя уложу спать. Ворон отобрал яйцо и поместил себе на грудь, куда оно благополучно и втянулось. «Чувствую себя инкубатором. Я ж страусиные не выложил. Буду теперь с тремя ходить». Он подхватил Дюка под руки и расправил крылья, намереваясь взлететь. — Стоп-стоп-стоп-стоп! — заявил Дюк и неловко изображая руками не то пловца, не то мельницу, вывернулся из рук Корбина. — Спать? А может прям тут? А чего? Ты сам настаивал, что жить надо тут. Вот и давай будем жить тут. С этими словами он снова шагнул к Корбину с явным намерением его поцеловать. Впрочем, некоторая хитринка во взгляде показывала, что не настолько Филин пьян, как хочет изобразить. «Динь-динь тоже будет?» — заинтересовался Гюнтер, наблюдая за представлением слегка со стороны. «Какой ещё динь-динь?» — не понял Корбин и даже повернулся к брату. — Тогда иди в шалаш спать. Кто ж запрещает? Лишь бы угомонился уже. С тебя точно на сегодня хватит, — всё ещё пытался Корбин справить Дюка. Он сделал соразмерный шаг назад, не давая Филину приблизиться. — Только вместе с тобой! — заявил Дюк. Сделав три шага, он ловко подставил Корбину подножку и завалился вместе с ним на землю, хотя, разумеется, сделал вид, что всё совершенно случайно. — А давай и здесь, да. Хоть и традиции один разок уважим. — Обойдёшься, — нагло заявил Ворон, пытаясь подняться. Тоже делая вид, что безуспешно. — Зачем тебе я? Бери вон любого, живи, делай что хочешь! Я ж тебе всю жизнь со своей гитарой отравил, — передразнил его Корбин, щипая перья у основания крыльев, но не вырывая их. Просто дразня. — Сказал же, люблю тебя, — по-совиному фыркнул Дюк, выпустив в ответ когти и самыми кончиками коснувшись шрамов на лице Корбина. — Но если тебе удобнее, считай, что у меня травма, и я теперь не способен признать другого партнёра. Корбин зло усмехнулся и прищурил глаза. Но пока особо не противился тому, что лежит на земле под весом пьяной курицы-наседки. Лишь веселился с него. — Больше похоже, что я тебе нужен лишь для того, чтобы заменить Робера, потому что сам ты не привык отвечать за своих людей, за свои действия и вообще хоть за что-то. За тебя всё делали другие. В ответ Дюк злобно и громко зашипел и на сей раз удар когтей был вполне настоящим. — Не упоминай этого ублюдка! Он делал лишь то, что спасало его от запоздалой расправы и Постоянных, и нас, и тебя, — Филин рывком перевернул контроллера лицом вниз и дёрнул его одежду, стремясь стащить штаны. — Я же делаю то, что нужно нам всем. Увы, ублюдок чётко мне объяснил, что наглядность крайне важна. Ворон извернулся и вновь лег на спину, не позволяя лишить себя зрелища. Впрочем, он и не вырывался, позволяя Филину вымещать свои эмоции на нём. — Сегодня ты его ненавидишь, вчера меня... что дальше? Ты неплохо научился врать всем вокруг и даже себе. Корбин демонстративно потянулся и зевнул, слизнул скатившуюся каплю собственной крови. — Кстати больно. Мне нравится. — Ах нравится! — прошипел Дюк, хватая Корбина за руки и заводя их наверх. — Значит это понравится тоже! Затем он всё же вынужден был отпустить руки Корбина, явно сожалея, что у него самого нет второй пары рук, хоть бы и вместо крыльев. Но тут ему на помощь пришёл Гюнтер, вставший рядом с парочкой на колени и прижав руки брата к земле. Подозрительно глянувший на него Филин всё же благодарно кивнул и, расстегнув свои штаны, решительно спустил их у Ворона. Стояло у мутанта совсем не шуточно. Народ, сперва отпрянувший, снова начал толпиться ближе, на сей раз явно с целью насладитесь зрелищем. «Вот не ожидал я от тебя такой подставы! Сволочь ты. То, что я был случайным свидетелем ваших игр, ещё не значит, что тебе нужно быть активным участником моих. Ладно уже... держи свечку и мои руки. Так что за динь-динь», — не унимался Корбин, игриво посмотрев на брата из-подо лба. — Поцелуй хотя бы. Мне страшно, — жалобно взмолился Корбин и погладил Дюка коленкой по бедру. «Зафиг вам свечка, если у вас тут целый костёр и толпа... Кхм... Подсвечников? А ты не брыкайся. И вообще, мог бы развеять одёжу и не парить любовника», — на лице Гюнтера удовольствие смешалось с ехидством. Дюк тем временем, воинственно вздыбив перья, поцеловал Корбина, попутно стягивая с него одежду пониже и ухитряясь мимоходом ругаться, что этой самой одежды как-то много. «Слушай, ну вот зря я что ли моделировал на себе все эти жилеты, чулки, панталоны и прочую дрянь, чтобы её так просто развеять?» Ещё немного недовольно попыхтев, Корбин всё же сжалился над Дюком и испарил одежду. Пока он ёрзал под тушкой Филина, ему ещё и другие конечности прижали к земле. Пауль с Рене решили, что достаточно бессмертные, чтобы упереться коленями в крылья Ворона и нагло ухмыляться. — Это месть? — спросил он таинственным и жарким шёпотом. «Ты, главное, лишние яйца из конструкции не вырони в процессе, а то конфуз выйдет», — хмыкнул Гюнтер. — Кроме неё бывает любовь, — хмыкнул Дюк, явно довольный решением проблемы с лишней одеждой. Больше ему ничего не мешало, и он с довольным сопением вошёл в Корбина и принялся двигать бёдрами под раздававшиеся крики поддержки и улюлюканье. Корбин зашипел и выгнулся от неприятных ощущений. Хотел он было высказать Филину всё, что думает о половых контактах без смазки. Сам он всегда готовил своего пленника, даже если планировал наслаждаться криками боли того. Но он решил промолчать и снова же самому помочь решить маленькую проблему. Пусть уже тешится пташка. Как только скольжение внутри него стало достаточно легким, Ворон обнял любовника коленями за бока и выгнулся ему навстречу. — Говори, говори. Мне нравятся милые глупости из твоих уст. «Есть у меня планы на конфуз с яйцами. То-то Дюк удивится». «Извращенец ты! Ладно, дело твоё. А пойло, кстати, неплохое получилось. Жаль, что у нас пока зерно в достаточном количестве не растёт». Дюк между тем всё сильнее распалялся. Двигался он достаточно быстро, крылья растопырил и вздыбил, когтями почти ласково скрёб по белоснежной коже Ворона и действительно бормотал какие-то глупости. «Все кому не лень взяли за привычку иметь меня у всех на глазах, а извращенец почему-то я!» Ворон тихо стонал от каждой царапины и извивался под Филином. Воздуха катастрофически не хватало и Корбин задирал голову назад, широко открывая рот, будто требуя поцелуя. Но Дюк этого будто не замечал. Зато Пауль с Рене стали игриво гладить живот и бедра хозяина, нежно пробегая кончиками пальцев по чувствительной коже. Воробушек боязно и нерешительно, а Пауль в некотором смысле даже властно. Он даже несколько раз пробегая поцелуями по шее, прикусывая слегка. Рене на такое не решался и с завистью смотрел на обоих сов. «Спаривание, знаешь ли, процесс естественный. А вот снести три ЧУЖИХ яйца... такого, насколько я понимаю, даже настоящие птицы не делают». Гюнтер ощущал себя самым неуместным персонажем этой спонтанной оргии, особенно после того, как два крылатых киборга принялись ласкать своего хозяина. Ехидно усмехнувшись, он решился и слился с Корбином в достаточно длительном поцелуе, в конце которого даже игриво укусил за губу. «А всё-таки красивый ты сукин сын, и целуешься неплохо. Хотя, по секрету говоря, с русским контроллером мне понравилось больше». «Так и сносить я их буду не из того места, откуда птицы... Спасибо на добром слове. Скажешь, кого навестить у русских, чтобы и самом убедиться, а там глядишь и поучиться. А то мне пока только ты нравишься. Сравнивать-то не с кем». Ворон погладил ступней поясницу Дюка, заставляя прогнуться. «До чего же непривычно ничего не делать. Аж скучно». Корбин давно уже прикрыл глаза, наслаждаясь жаром тел вокруг и собственным возбуждением. Кстати о нём, сова совсем уже обленилась. — Дюк, пожалуйста... — томно прошептал Ворон и безуспешно попытался потереться стояком о живот Филина. Филин в ответ только протяжно зашипел, словно напрочь лишился человеческой речи. Но партнёра явно понял, и принялся одной рукой старательно ему дрочить, не прекращая глубоких и мощных толчков. «Обязательно. Кузя рад будет познакомиться», — подмигнул Гюнтер. Ворон растянул губы в хитрой улыбке, представляя себе способ знакомства. У него уже не было сил хохмить и отвечать колкостями. Так что он полностью отдался ощущениям этого странного момента, смотрел на своего Филина, напряжённого, страстного и жадного. Таким он его точно никогда не видел. Ворон в последний раз выгнулся, сжимаясь внутри, сжимая коленями бока Дюка, весь дрожа от удовольствия. Дюк протяжно застонал и, наконец, кончил, выгибаясь и полностью раскрывая свои совиные крылья. Выдохнул и расслабленно уткнулся носом в шею Корбина, мимоходом её поцеловав. Гюнтер отпустил руки Ворона и улёгся на спину рядом с довольными любовниками. Ворон решил не скидывать всех, кто пригреется у него на крыльях, и остался так лежать, глядя далеко вверх на небо и на Дюка одновременно. Корбин зарылся пальцами ему в перья и лениво перебирал. — Держи назад яйцо. Будем греть между телами, — Корбин достал из живота свою ношу и протянул Дюку. — Ой, прости, это не твоё. Он вынул ещё одно яйцо и стал наблюдать за реакцией птицы. Дюк аж приподнялся и широко распахнул глаза... — Это... это что... это от того, что я тебя... э... Гюнтер тихонько хихикнул. Ворон кивнул, состроив серьёзную мину, достал ещё одной яйцо и наконец затянул провал в своей грудине и брюшной полости. — Птенцов много не бывает. Филин так и застыл на месте, глупо раскрывая и закрывая рот и как-то ошарашенно свесив крылья. Гюнтер хмыкнул. «Кончай, он щас описается. Чего тогда делать будешь?» «Сушить. Но лучше не надо». — Расслабься, шучу я. Просто с Австралии привёз новых птиц, страусов. Я не успел выложить их, так спешил донести до вас своё недовольство вашей попойкой... без меня, — Ворон успокаивающе погладил Дюка по щеке и сложил все яйца между их с Филином животами. — Но будет неплохо, если ты и их погреешь. Рене едва сдерживал смех и тонко хихикал куда-то под бок Корбину. — Фух! — выдохнул Дюк искренне и шумно, после чего подгрёб все три яйца к себе. Родное, конечно же, ближе всего. — А кто такие эти страусы? Корбин стал красочно описывать, жестикулировать, а иногда и рисовать в воздухе этих пернатых чудовищ с прекрасными глазами, иногда даже прося Гюнтера подтвердить рассказ. — И у нас будут жить эти страшилы? — уточнил Пауль, на что Ворон лишь развёл руками. — Зато скольких можно накормить с такого омлета? Это тебе не утка. Наконец Корбин обнял всех троих, закончив рассказ. — Это точно, — пробормотал Дюк, поглаживая огромные яйца. — Корбин... слушай, а ты меня любишь? Ворон забегал глазами, ища, на что отвлечь внимание Дюка, или как уйти от ответа. Заняло это не более секунды. — Люблю, — наконец ответил он и тепло улыбнулся, когда не нашёл, что соврать. — А мы теперь семья? — задал Филин ещё более интересный вопрос. Гюнтер приподнялся на локте, выражая явную заинтересованность. «А оно тебе надо?» — подумал Ворон. — Семья, — сказал он. Рене с Паулем тоже заметно заинтересовались происходящим. Да что там они? Люди вокруг, которые всё ещё не стесняясь смотрели на публичные акты любви, сгорали от любопытства и ждали развития событий. Пауль, всё это время лениво гладивший белоснежную кожу Корбина в не самых приличных местах, тоже приподнялся и заглянул хозяину в глаза. — Ворон, а Ворон... а меня любишь? Т-3000 вскинул брови и усмехнулся, слегка прибалдев. — Люблю. — А мы теперь семья? — Пауль лучезарно улыбался, передразнивая Дюка, и кусал губу. — Семья... — неспешно подтвердил Корбин. Сипуха изобразил гортанный щебет ликования (неудачно, к слову) и запечатал сказанное поцелуем. Не долгим, но уверенным. И запустил руку в волосы, тем самым обняв поперёк груди. Корбин несколько раз медленно хлопнул ресницами, как бы переваривая информацию, и выжидательно закинул руки за голову, потянулся. «Держи меня, братец-щеночек, пока не захотелось кого-нибудь придушить за излишнюю смелость». Ворон повернул голову к Рене, примерно догадываясь, что будет дальше. Воробей от нерешительности только быстро-быстро моргал и краснел. — А меня? — выдавил он дрожащим голосом. — Да-а-а... — протянул Корбин. Парень едва ли не подпрыгнул на месте (к неудовольствию Корбина, чьи крылья безжалостно мяли) и прижал сжатые руки к подбородку. — Ура! Значит мы тоже семья! — Рене уже не смог бы заставить себя задать второй вопрос, а потом поспешил додумать ответ. Ворон видел, как тому неймётся тоже что-нибудь сделать, но смелости не хватает. — Видишь ли, милый Воробушек, у меня совершенно заняты руки и я всецело в вашей власти, потому, если тебе чего-то хочется, то сам, всё сам. И возможно это сойдёт тебе с рук, — подбодрил Корбин. Рене лишь забился Ворону под бок и стал нежно тереться носом. — Не... это вы там сами... а меня можно просто гладить. Пожалуйста, — тихо прошептал он и спрятал покрасневшее лицо. — Не ревнуешь? — тем временем спросил Пауль у Дюка, уже приставая поглаживаниями к его бедру. — У меня же... ревнилка сломается, — рассмеялся Дюк, устраиваясь на Корбине поудобнее. Гюнтер меж тем неторопливо превратился в чёрного волка и прижал руки брата своей мохнатой тушей. К композиции стали приближаться другие крылатые. «Вот и у тебя гарем нормальный!» «Это ты на меня надышал семейной жизнью. Сам некогда подбросил идею позволить Дюку поменяться ролями. Тогда не помогло, так сейчас выстрелило, так ещё и вон в каком размере. Сводник ты, вот что я тебе скажу!» Ворон зарылся пальцами в густой волчий мех и стал его перебирать. — Хорошо. Да и ты там будешь... я здесь. Вроде бы места всем хватит, — ответил Пауль и зарылся пальцами в перья между лопаток Дюка. — Не мог бы ты тогда укрыть нас всех крыльями, папочка? Похоже, мы уже никуда не расходимся. — И погладь эту бестолочь, я не достаю, — прошептал он Дюку в самое ухо, показывая на Рене. — Прошу прощения, что отвлекаю. Это бы похоже на распределение ролей... чур я птенцов рощу. Даже если они страшилы с огромными лапами. Мне нравится это дело... — негромко и учтиво попросил Арно. — Пустите погреться, короче. А то холодает, а костёр почти погас. Следующим решительно подобрался Безу и без приглашения устроился под боком у Пауля. — А я всё же предпочту небо и битвы, пока и для меня не нашли какую-нибудь бытовую хрень. Штопать портянки или драить полы, к примеру. А Корбин всё лежал и нежился щекой и носом об тёплый мех Волка, блаженно прикрыв глаза. Похоже, его участие в этом дележе шкуры не убитого Ворона не требовалось. — Как же меня раздражают эти извращенские страсти, эти два нытика, эти дурацкие крылья длиннее меня, что по полу таскаются, и ваши идиотские роли. Но я тоже хочу спать в тепле пернатого бутерброда, — пришёл наконец и Стриж. Он прилёг на край наименее занятого крыла, пока нытик-Рене не притянул его в крепкие и наивные объятия с занудливым «не ругайся, Жак». Ворон посмотрел на «бутерброд» из-под ресниц и устало, но счастливо улыбнулся. «Кажется, меня уже бесповоротно придавило и отвертеться нет ни малейшего шанса». — Эй, стекляшки. Чего сидите в стороне, идите уже сюда, — позвал он и алмазных горгулий. Что уже терять? В итоге «стекляшки» весьма красиво дополнили разнопёрую композицию. Кто-то из немцев меж тем подбросил топлива в костёр, обеспечивая ещё больший уют. Постепенно дикий шабаш вокруг начал угасать по мере того, как участники так или иначе укладывались спать. «А я буду повторять, что семья не так и плохо. Ну да я сейчас не настроен на споры, — Гюнтер тихонько заворчал и придвинулся поближе. — Хотя бы для такого вот уюта». Корбин положил голову на огромный бок Волка, как на подушку, и окончательно расслабился. «Если заметил, я почти уже не спорю. Уютно, уютно. Да и если быть предельно честными, люблю я их. Но как любит выражаться наш Pa-Pа́, каждого по своему».