Australis Incognita

«Твою ж... "Яйцо треснуло. Филин в панике". Надеюсь, оно само, а не он его разбил», — передал Ворон доклад горгульи Гюнтеру и тут же сорвался на бег. То был редкий случай, когда пробежать все лабиринты коридоров и лестниц быстрее, чем искать, откуда взлететь. — Покажи, что у тебя тут, — потребовал он, пододвигая Дюка в сторону. Дюк в тот день, сам не зная, от чего, проснулся гораздо раньше обычного и привычного. То есть, в его случае, даже до того, как лучи рассветного, но какого-то ненормально цветного из-за Облака, солнца, прокрались в его гнездовье. Он тут же завертелся и, срочно справив нужду, вернулся к яйцу, взволнованно прижался ухом к его скорлупе. Треск, раздавшийся почти тут же, его почти оглушил. Через всё яйцо прошла трещина. Когда явился Корбин, он застал Филина, взволнованно сидящего на корточках и растопырившего крылья в стороны, словно кого-то пугая. Но испуган был разве что он сам. — Кажется... вылупляется, — хрипло ответил Дюк, словно умоляя Ворона взглядом подтвердить предположение. Корбин прощупал трещину и тоже прислушался к активной возне внутри яйца, скрежету и потрескиваниям. — Похоже на то. Не трогай... пусть сам пробует выбраться. Может я и ошибаюсь, но ему есть, чем проклёвывать себе путь на этот свет. Тем временем от скорлупы отвалился крохотный кусочек, но сквозь отверстие всё ещё ничего не было видно, только вытекала жидкость. Существо в яйце тем временем стало ещё сильнее возиться и стучать в скорлупу, стремясь появиться на этот свет. Подошедший от лестницы Гюнтер в два счёта оценил серьёзность момента и просто тихонечко присел на край постели, наблюдая как за трескающимся яйцом, так и за взволнованными родителями. Что бы там ни считал сам про себя Корбин, теперь, после оргии, которую видела целая толпа мутантов, ему трудно будет доказать, что он тут совершенно не при делах. Сквозь очередную трещину на миг показались загнутые, но тоненькие и короткие коготки. Тут же исчезли и снова появились, пробив ещё одну трещину. Ворон не мешал птенцу проклёвываться, а точнее процарапываться, лишь убирал в сторону осколки скорлупы, чтобы ребёнок не поранился. Спустя ещё пару отвалившихся кусочков, которые не намного увеличили отверстие, птенец стал больше вертеться и пинать яйцо изнутри ногами, или что у него там в роли конечностей, пока наконец скорлупа не развалилась на две неровные половины. Корбин только и успел подхватить плод прежде, чем тот перекатился бы на острые края скорлупы. Впрочем, то количество слизи или похожей по консистенции белковой жидкости могло и защитить. Ворон стал осторожно стягивать остатки подскорлупной плёнки с лица, позволяя ребёнку полноценно дышать, с крохотных крылышек и ног, относительно похожих на человеческие. — Девочка, — сказал он Филину. «С пушистыми лапками и крылышками, предсказатель ты чёртов! Но первому, кто скажет, что когти с высоким содержанием металла у неё от меня, глаза на затылок натяну!» — добродушно пригрозил Корбин брату, припомнив некогда брошенную фразу. Ворон осторожно разработал младенцу все суставы и передал новоиспечённому отцу. «Не-не-не, ты мне лишних способностей не приписывай! — Гюнтер улыбнулся во все тридцать два зуба. — Я телепат, а не провидец. А малышка, кстати, симпатичная. И крылышки у неё.... ну, как будто по кромке... или как это называется... прям чёрные и растрёпанные, вороньи. А остальная пушистость вполне филинячья». Дюк в это время неловко, но очень и очень бережно принял на руки новорожденную дочку. Девочка тут же успокоилась, услышав, как Филин издал какое-то странное, но определённо ласковое грудное воркование и аккуратно когтями стал расчёсывать и выравнивать её перья. Аккуратно приподнял. — А она красивая будет, — решил он и снова прижал к себе. — Только чем вот её кормить сейчас? Не молоком же... да у меня и нет. И это... ты не видишь, где у неё железа? Пёрышки бы смазать немного... Ворон вытянул ноги, сидя на полу, и приткнул голову к ближайшей стене, потёр пальцами переносицу. Дюк с птенцом — то ещё зрелище. — Меж крыльев нет? Да откуда мне знать?.. Таких ещё не было, — не очень-то уверенно произнёс Корбин. — Могу и молоко раздобыть, и секрет для смазки, и варёное мясо с овощами. Тут без исследований не скажешь, кто она больше, человек или птица. Либо методом проб и ошибок, либо пробирок и анализов. Это уже как хочешь. Ворон покрутил перед глазами скорлупой, разглядывая белок и материал внутреннего слоя, который не давал всё это время просканировать яйцо. — Либо вон яйцами утиными поить. Правда не знаю. Начнём с молока, а железы и твоей пока хватит на вас двоих. — Мне кажется, или наш учёный немного растерян? — хихикнул Дюк, вывернув руку и достав немного смазки для девочки. — Знаешь, я думаю, смогу на тебя не броситься с когтями, если ты при мне анализы возьмёшь. Честно, я понятия не имею, что из неё вырастет, как у неё с разумом будет. Но прям чувствую, что моя. И всё. Поэтому очень хочу наделать поменьше ошибок. — А как назовёте эту... соворону? — заинтересовался немец. — Да не то чтобы растерян... Я... Забудь. Меня уже эти все мутантские метаморфозы давно поимели научные знания. Пойдём тогда в лабораторию, только надо её одеть. Корбин лукаво посмотрел на Гюнтера, жмурясь от неловкости, а потом вынул из внутреннего кармана халата пелёнку из мягчайшей ткани с небольшой вышивкой совы на уголке. Он принял девочку с рук Дюка и запеленал. Так и понёс вниз, прижав к груди. «Коворон. Были такие существа в каких-то сказаниях или легендах. Смесь полярной совы и ворона», — поправил он Гюнтера. «Да я не очень это знаю. Я просто склеил слова "сова" и "ворон", — ухмыльнулся Гюнтер и совсем легонечко ткнул локтем Корбина в бок, пока спускались в лабораторию. Дюк от них не отставал. — А пелёночка красивая. "Не мой ребёнок, отвяжитесь"...» «И тебя люблю, братец», — язвительно ответил Ворон и нежно ткнулся носом в висок малышки, которая стала тихонько капризничать. В лаборатории Корбин постарался провести все манипуляции как можно быстрее и безопаснее, всё время напоминая себе, что его волнует здоровье, а не полнота картины, как было со всеми другими детьми, к появлению которых он причастен. — Обыкновенный ребёнок... можно сказать. Настолько твой, Дюк, что аж удивляюсь. Как будто ты почкованием размножаешься. Впрочем, меня это радует. Вдвойне, — Корбин начал объявлять результаты исследований. «Никаких следов Робера. И никаких моих. Так что да, "не мой ребёнок, отстаньте", но в обиду не дам — моё. Радует, что нет никакой ерунды из-за нанитов. Меньше внимания Отца привлечёт... сам знаешь». — Твои глаза, твой желудок... способ репродукции тоже скорее твой, чем человеческий. Если он вообще будет. Пупка, как видишь, нет. А да... кому я рассказываю. Так вот. Особых отличий от тебя самого я не вижу. Разве что мелкая она очень, и перьев будет больше по площади, да ступни совсем уж по-птичьему гибкие. Большое содержание железа в крови и костях. Будем надеяться, что придаст им прочности, в отличие от твоих. Но пока судить рано. Слишком мягкие. Так что есть все шансы вырастить из неё человека, а не суповой набор. Ворон укачал птенца и переложил Дюку на руки, делая из его крыльев полог, защищающий от движения прохладного воздуха и лишнего света. — Вот так. — Сам ты суповой набор, — притворно обиделся Дюк, обнимая девочку и прикрывая её крыльями. — И да, она всё-таки внешне девочка. Так что... знаешь, я её Николь назову. Как считаешь? «Это да, это очень хорошо, — кивнул Гюнтер. — Нечего нашим детишкам с дедом общаться. Ещё плохому научит. Нафиг таких дедов». — Ну тогда есть шанс, что она сможет питаться молоком, — добавил он уже вслух, решив вставить свою монетку в происходящее. — Я так понял, у вас есть, где достать. Это у меня сразу пятилетние родились... — Пятилетние? — удивился Дюк. — Долгая история. Как-нибудь расскажу.