Ничего личного

      Дилан открыл глаза и тут же закрыл снова, жалея, что не может проспать еще как минимум пару лет. Попробовав повернуть голову, О’Брайен застонал. Ощущение было такое, будто кто-то со всей силы ударил его по затулыку чем-то тупым.       — Таким же тупым, как человек, который каждый раз обещает себе не напиваться, чтобы не просыпаться с похмельем, — пробормотал Дилан, скидывая с себя плед, которым его накрыл Сангстер.       Самого Томаса по близости не было, но где-то слышался отдаленный плеск воды, так что хозяин квартиры, видимо, времени не терял и уже принимал прохладный душ, чтобы быстрее прийти в себя.       Минут через десять, в течение которых Дилан безуспешно пытался заставить себя подняться, Сангстер появился в дверном проеме, остановился там и, скрестив руки на груди, с усмешкой посмотрел на брюнета.       — Проснулся, наконец. С добрым утром.       Нервно сглотнув, О’Брайен посмотрел на Томаса, который стоял в одном полотенце, обернутом вокруг бедер. Боль в голове мешала сосредоточиться, еще и воспоминания о прошедшей ночи как назло не хотели возвращаться.       — Я что… тебя правда того? — просипел Дилан, разминая жутко затекшую из-за неудобной позы шею. — Хотя похуй. Принеси воды лучше. В рот как будто насрал кто-то.       О’Брайен сглотнул вязкую слюну, стараясь игнорировать неприятный привкус, с надеждой посмотрел на Томаса и, немного помедлив, нехотя добавил:       — Пожалуйста.       Сангстер покачал головой и ухмыльнулся, но решил не бросать странного одноклассника в беде, поэтому принес из кухни стакан воды и протянул его Дилану. Убедившись, что тот в состоянии держать стакан, Томас пошел в спальню, чтобы найти хоть какие-нибудь чистые вещи и одеться, потому что перспектива засветить перед Диланом что-нибудь интимное совсем его не прельщала. Из кома одежды, висящего на спинке стула, Сангстер выбал более-менее чистую футболку и штаны, натянул их на себя и вернулся в гостиную как раз в тот момент, когда Дилан, опираясь на диван, поднялся на ноги.       — Готов пойти в школу? — как можно невиннее поинтересовался Томас у одноклассника, но сразу же не сдержался и прыснул, заметив, как изменилось выражение чужого лица.       — Скажи, что ты шутишь, — О’Брайен, который уже доковылял до дверного проема, недоверчиво посмотрел на Томаса. Тот закатил глаза.       — Шучу, естественно. Тем более мы уже опоздали как минимум на три урока из шести.       — Когда-нибудь нас точно попрут из школы за прогулы, — Дилан вздохнул и устало потер глаза. — И это… я сейчас свалю, не переживай. Только душ приму. Ты же не против?       — Не против. Как раз сделаю нам кофе. Выпьем, придем в себя. Ты же не против?       — Я-то не против, но, во-первых, не передразнивай меня. А во-вторых, не произноси слово «выпьем» при мне больше никогда.       Дилан снова размял шею и скрылся в ванной, оставив Сангстера в одиночестве.       Томас, как и сказал, отправился на кухню, где поставил чайник, достал две кружки и начал готовить нехитрый завтрак. Дилан вернулся из душа минут через пятнадцать: одежда на нем была та же, что вчера вечером, и то, что парень только что принимал душ, выдавали только влажные волосы.       — Как ни странно, я помню больше, чем планировал, но если я что-то вдруг забыл, то сорян, — усмехнулся Дилан, усаживаясь за стол.       — За что извиняешься? — Сангстер нахмурился. Он хоть и выпил меньше, чем Дилан, но провалы в памяти были куда больше. — Я вот не помню почти ничего. Может, это и к лучшему.       — О да, к лучшему, определённо, — О’Брайен хмыкнул, вспомнив, сколько глупостей успел вчера натворить, и мысленно благодаря всех богов за то, что память Томаса подводила. Ответить пришлось уклончиво. — Ну, ни за что конкретное я не извиняюсь. Просто мало ли что…       — Как скажешь, — Томас пожал плечами и поставил перед темноволосым кружку с кофе и тарелку с простыми бутербродами.       — Да ты просто находка для алкоголиков: и не помнишь ничего, и воды принесешь, и кофе.       — Ты пока единственный алкоголик на моем счёту.       — Отлично. Люблю быть первым, — по голосу нельзя было сказать: шутит Дилан или говорит серьезно, однако он усмехнулся перед тем, как сделать небольшой глоток. Правда сразу же поморщился: было горячо и вкус казался странным. — Что ты сюда добавил?       — Корицу, — снова пожал плечами Сангстер. — Просто пей, ты привыкнешь.       Дилан прикусил губу и лукаво посмотрел на Томаса, даже спину выпрямив.       — Это что, флирт такой?       — Ага, мечтай, — фыркнул Томас. Щеки его порозовели.       Ситуация была еще абсурднее, чем накануне вечером: они, почти незнакомые друг другу люди, сидели за столом, попивая карамельный кофе с корицей. Не хватало только мизинец оттопырить и о погоде поговорить. О’Брайен улыбнулся своим мыслям.       Оставшийся в кружках кофе они допивали в тишине, но не сказать чтобы она была неловкой. Томас закончил завтракать первым, поднялся, поставил пустую чашку в раковину и пошел в спальню, чтобы найти свой телефон и посмотреть, не звонила ли мать. Гаджет отыскался в ворохе грязной одежды, которую не мешало бы постирать или хотя бы бросить в корзину для белья. Найтись-то телефон нашелся, но включаться отказался, поэтому пришлось для начала поставить его на зарядку.       Пока гаджет включался, Томас сидел на кровати в тишине и слышал, как на кухне О’Брайен моет кружки и, кажется, убирает оставшиеся бутерброды в холодильник. Потом, судя по звукам, он вернулся в гостиную, но об этом Сангстер подумал уже мельком, потому что телефон в руках завибрировал, выдавая все пропущенные уведомления одно за другим. Стоило его разблокировать, на экране появилось диалоговое окно со вчерашней перепиской.       — Так почему же я тебя бешу? — с улыбкой поинтересовался Томас, присоединившись к О’Брайену в гостиной. Дилан, сидевший почему-то на полу, нисколько не смутившись, задумчиво посмотрел на Сангстера, как будто оценивая его.       — Тебе в хронологическом порядке или в алфавитном?       — Как тебе удобнее, — Сангстер хмыкнул и занял кресло, раз уж его гость, видимо, мебель не признавал.       — Ну-у, — задумчиво протянул Дилан, пытаясь сформулировать что-нибудь адекватное. В общем-то, он и не знал, что можно ответить. Обычно люди забывали брошенные вскользь фразы или сразу же обижались, не уточняя подробности. Вздохнув, О’Брайен метнул на блондина недовольный взгляд, как будто тот был виноват в том, что ему приходится отвечать за свой пьяный бред.       — Ну?       — Просто ты меня бесишь, — наконец выдохнул Дилан. — Весь ты такой яркий, но не в тему, как солнце у негра в заднице.       — Ну нихуя себе сравнение, — Томас вскинул брови, едва сдерживая смех. — Это так плохо, что я «яркий»?       — Нет, не плохо, скорее… — О’Брайен задумался, подбирая подходящее слово, — непривычно, наверное.       — Думаю, за два года за одной партой со мной ты привыкнешь. Либо убьешь, когда я тебя окончательно заебу. Думаю, это куда реальнее.       — Ну или наконец изнасилую, — невозмутимо добавил Дилан, хохотнув, и поднялся на ноги. Когда головная боль, нахлынувшая было после резкого движения, стала терпимее, О’Брайен посмотрел на Томаса. — Ну, я, наверное, пойду. Классно… почитали.       — Очень классно, — проигнорировав первое замечание, отозвался Сангстер.       Вместе они дошли до входной двери, Томас — чтобы проводить одноклассника.       — Может, дать тебе обезболивающее?       — Было бы неплохо, раз уж ты у нас мечта алкоголика. Оправдываешь образ, — Дилан усмехнулся и начал натягивать кроссовки, а потом, выпрямившись, стал ждать, пока Сангстер сходит за лекарством.       Долго ждать не пришлось: Томас принес с кухни стакан воды и две небольшие таблетки, которые протянул брюнету. О’Брайен быстро проглотил медикаменты, запив их водой, и протянул стакан обратно.       — Ну ладно, я пошел. Спасибо за гостеприимство, ты был весьма заботлив. Повезло твоему парню. Ой, ну то есть девушке, или кто там тебя заводит, — Дилан подмигнул, уже стоя на пороге. — Бывай, принцесса.       Он театрально помахал рукой, вылетел из квартиры и помчался вниз по ступеням, смеясь и не обращая внимание на то, что каждый прыжок отдавался болью во всем теле, а с особенно в голове, потому что таблетки еще не начали действовать.       — Да я тебя сам изнасилую! — прокричал вслед Томас, потому что О’Брайен снова назвал его принцессой, несмотря на вчерашнее предупреждение, а потом пробормотал уже тише: — и нет у меня ни парня, ни девушки…       К счастью, пребывание Дилана в кваритре не оставило почти никаких следов — даже кружку он за собой помыл — так что убираться Сангстеру не пришлось. Правда это означало, что остаток дня пройдет довольно однообразно, потому что заняться было особо нечем.       Ближе к вечеру телефон, все еще лежащий в спальне на зарядке, зазвонил. Пришлось Томасу нехотя оторваться от просмотра телевизора: на одном из каналов как раз шел его любимый фильм. Звонила мама, что было довольно странно, потому что из командировок она обычно не давала о себе знать.       — Да? — Сангстер нахмурился, потому что звуки на другом конце провода показались ему странными. — Мам?       — Томас… — женщина, кажется, всхлипнула.       — Мам, что случилось?       — Макс… Он… — на этот раз всхлип был отчетливее, и у Томаса внутри все замерло. Он испугался, хотя даже не смог бы сказать почему. — Наш Макс… его больше нет.       Сангстер болезненно вздохнул и выронил телефон; тот глухо ударился об пол. Макс. Так звали их пуделя — любимца семьи, который был другом для Томаса с самого детства. Осознание накрывало парня медленно. Вот почему вчера пес его не встречал, вот почему голос мамы с самого начала показался ему странным.       Дрожащими пальцами вытащив из кармана своей кожаной куртки пачку сигарет, Сангстер закурил прямо в спальне. Сейчас ему было наплевать на то, что мать может почуять дым или запах табака, узнает о сигаретах и устроит скандал. В глубине души Томасу даже хотелось, чтобы на него накричали, сделали ему больно, только чтобы отвлечься от мыслей о том, что его пса больше нет. Слезы как-то сами потекли по щекам, и Сангстер даже не стал их вытирать. Докурив, он упал на кровать и уставился в потолок.

***

      Заснуть Томасу так и не удалось. Как только он задремал, ему приснился пудель, такой же игривый и ласковый, как раньше, и проснувшись Сангстер разбил костяшки о ближайшую стену, чтобы физическая боль заглушила душевную. Больше заснуть он не пытался: так и лежал на спине, рассматривая свой потолок и ковыряя подсыхающую кровь на сбитых костяшках.       Будильник прозвенел как обычно, как будто ничего не случилось, и Томас с трудом сдержался, чтобы не выкинуть его в окно. А может и себя следом. Естественно, идти в школу желания не было никакого — Сангстер абсолютно не представлял, как будет смотреть на людей, жизнь которых продолжается как ни в чем не бывало.       Как ни странно, именно утром, а не ночью мысли навалились на него по-настоящему. Ночью все казалось нереальным, можно было считать это сном, но вместе с солнечными лучами пришла и суровая реальность. Выкурив еще одну сигарету, на этот раз даже не поднявшись с кровати, Томас залез в мамин «секретный» бар, о котором он знал лет с десяти, и взял бутылку рома. Алкоголь был неплохим помощником для таких случаев, и его время наконец настало.       Когда Сангстер не явился ни на первый урок, ни на второй, Дилан поймал себя на мысли о том, что ищет взглядом в толпе знакомую светлую макушку. Конечно, он не исключал возможность, что Томас просто прогуливает, но что-то подсказывало ему, что даже если он сам пришел в школу, то Сангстер должен был быть тут уж точно. Проклиная все на свете, О’Брайен отпросился выйти в середине третьего урока, уселся на подоконнике между этажами и достал телефон.

10:48 Дилан: Эй, прогуливать нехорошо, ты знал?

10:49 Томас: И чтр?

10:49 Томас: Блчтт

10:49 Томас: Сука

10:50 Томас: Хуй я класть хоткл нв этм уроки

10:50 Дилан: Ооо, да ты, друг мой, пьян, как я посмотрю

10:51 Дилан: Решил повторить вчерашний опыт?

10:51 Дилан: Я больше не приду к тебе читать

10:52 Дилан: Нет, серьезно, по какому поводу?

10:53 Томас: Ткбе действитнльно есть д этогр дело?

      Сангстер, уже порядком пьяный, начал злиться от того, что постоянно попадал не по тем буквам. Ром в бутылке уже плескался на самом донышке, и, раз уж скрывать от матери теперь было бесполезно, Томас решил его допить. После еще нескольких неудачных попыток написать О’Брайену о том, что случилось, Сангстер отбросил телефон в сторону, вылил на язык последние капли рома и пошел к окну, чтобы проветрить и хоть немного избавиться от сигаретного дыма, которым пропахла вся комната. Конечно, ловкость Томаса, а точнее полное ее отсутствие, помноженное на бутылку рома, сыграло с парнем злую шутку: зацепившись за что-то ногой, Сангстер рухнул на ковер, так и не добравшись до подоконника.       — Вот и умру здесь молодым на этом ковре… — вслух пробубнил Томас, потом вдруг снова разрыдался и через пару минут провалился в поверхностный сон.

10:58 Дилан: Ну вообще-то мне интересно, почему ты бухаешь в одиночестве

10:58 Дилан: Или не в одиночестве?

11:01 Дилан: Томас?

11:02 Дилан: Эй

11:03 Дилан: Если ты не ответишь через минуту, я приму меры

11:03 Дилан: Эй, принцесса, ты живой вообще?

      Снова проклиная весь мир: в первую очередь, конечно, Томаса, который так невовремя куда-то запропастился, а потом уже себя — за непонятную тревогу, О’Брайен сбежал вниз по лестнице, влетел в кабинет, каким-то чудом отсидел оставшуюся половину урока, то и дело поглядывая на упорно молчащий телефон, а со звонком спустился на первый этаж и проскользнул через запасной выход на улицу.       До дома Сангстера Дилан добрался довольно быстро, успев даже покурить на бегу. Друг когда-то назвал это его суперсилой, но если подумать, то могло быть и что-нибудь более полезное. Добежав по лестнице до нужного этажа, О’Брайен привалился к стене, пытаясь отдышаться. Потом постучал.       Постучал кулаком. Ладонью. Ногой. Позвонил в звонок. Ничего.       — Эй, Томас, открывай!       Из квартиры не раздалось ни звука. На секунду у Дилана возникла мысль о том, что Сангстера вообще может не быть дома. Тем не менее, стоило попытаться еще раз. О’Брайен заколотил по двери.       — Сангстер, если ты не откроешь ебаную дверь, я ее выбью! Нет, сначала, конечно, попробую тебе дозвониться, покидаю камни в окно, но потом вынесу ее, будь уверен!       То ли стуком, то ли криками, но разбудить Томаса все-так удалось. Он, ворча, поднялся на ноги, едва не свалившись обратно на ковер, одернул задравшийся край майки и поплелся к двери.       — Поспать уже не дают, — побубнил он, возясь с замком. Стоящий на пороге Дилан, видимо, не был для него неожиданностью. — Принцесса на связи. Что надо?       — Ты себя в зеркало вообще видел, принцесса-алконавт? — О’Брайен бесцеремонно прошел в квартиру, задев пьяного в дрова Томаса плечом. — Дверь там закрой.       — Ну ты и свинья, конечно, — донесся его голос из спальни через пару секунд. — Как ты успел за день все так засрать?       О’Брайен подошел к окну и распахнул его так широко, насколько это было возможно. Подняв с пола пустую бутылку, он посмотрел на этикетку, покачал головой и вышел в коридор, захватив из шкафа несколько более-менее чистых вещей.       — Йо-хо-хо, блять, и бутылка рома? В душ пиздуй, пират недоделанный. Желательно в ледяной. Потом поговорим, — Дилан впихнул одежду в руки Сангстера, не слушая возражений, подтолкнул его к ванной, а сам пошел на кухню и начал по-хозяйски рыться в шкафчиках в поисках чая.       Томас был слишком разбит и пьян, чтобы пытаться возражать, поэтому безропотно повиновался: прижав к себе ком чистой одежды, он пошел в ванную, разделся, едва не порвав одежду в нескольких местах, а потом забрался под душ. Конечно, Сангстер не был бы собой, если бы не перепутал краны. Горячая вода хлынула таким потоком, что Томас отскочил едва ли не с визгом, вдобавок чуть не упав, поскольнувшись. Осторожно и сосредоточенно, как сапер на задании, Сангстер настроил подходящую температуру и наконец, закрыв глаза, позволил себе расслабиться. Контрастный душ немного привел его в чувства и, хоть и не отрезвил полностью, но заметно выветрил алкогольный туман из головы.       Если бы Томас мылся на пару минут дольше, то О’Брайен непременно закопался бы в очередной шкафчик целиком, ведь чай упорно не хотел быть найденным. К счастью Дилана, еще через пару минут под руку повернулась коробка, на которой был изображен пучок трав. Поскольку это была наиболее похожая на чай вещь из обнаруженных за последнее время, О’Брайен решил остановить выбор на ней. Даже если это был не чай в привычном понимании, то скорее всего мог помочь успокоить Томаса.       Поставив чайник, Дилан пошел в комнату Сангстера, собрал мусор, который бросался в глаза, а на обратном пути подошел к двери ванной и пару раз постучал, потому что там все как-то подозительно затихло.       — Эй, ты живой там?       — Ага, только вареный немного, — через пару секунд отозвался Томас, судя по звукам натягивающий одежду. Его разбитые костяшки, сначала обожженные кипятком, а теперь задеваемые тканью, ощутимо болели. Стараясь не обращать на это внимание, Сангстер закончил одеваться и вышел из ванной.       — На кухню, — сразу скомандовал О’Брайен, который поджидал у двери, иногда прислоняясь к ней ухом, чтобы хотя бы примерно понять, что творится внутри.       Сам он сначала дождался, пока на кухню поплетется Томас, и только потом пошел следом. От Сангстера никакой пользы сейчас не было: Дилан сам достал две кружки, разлил по ним кипяток и кинул по пакетику надеюсь-чая.       — Мне тебя поить или как-нибудь сам справишься? — напоследок иронично поинтересовался брюнет, передавая ему теплую чашку.       — Спасибо, мамочка, но я уже взрослый мальчик, — пробубнил в ответ Томас. Возможно, колкость была очередной защитной реакцией его организма.       — Предпочитаю, чтобы меня называли пап… — Дилан запнулся и с подозрением посмотрел на чужие пальцы. — С руками что?       — Ничего, — Сангстер, который только что подозрительно принюхивался к содержимому кружки, слишком резко поставил ее на стол и спрятал ладони. Пристальный взгляд О’Брайена, который нельзя было понять однозначно, вызвал у него странное чувство. — Просто… Подрался со стеной. Она победила. — Томас решился посмотреть на брюнета, пытаясь понять, сгладила ли неловкая шутка ситуацию.       — Со стеной, значит, — все с той же неопределенной интонацией повторил Дилан. Потом развернулся, вылил в раковину свой чай, к которому так и не притронулся, и принялся с нарочитым усердием мыть кружку. В нем боролось несколько желаний: оставить все как есть, чтобы блондин помучился с заживающими ссадинами и осознал, что зря это сделал; наорать на него же или, наконец, все-таки обработать ссадины. Мрачную мысль «так ему и надо» в итоге вытеснил образ Томаса, протягивающего ему стакан с водой. Дилан едва не зарычал от досады на самого себя, повернулся обратно и холодно поинтересовался:       — Аптечка где?       Сангстер растерянно посмотрел на Дилана и показал на выход из кухни: аптечка хранилась в ящике над раковиной в ванной.       — Ладно, сейчас приду. Жди.       О’Брайен вышел из кухни, чтобы принести аптечку. Томас, посмотрев на свои разбитые руки, всхлипнул и откинул голову назад, как сделал всю жизнь, когда пытался сдержать непрошенные слезы.       Аптечку Дилан нашел куда быстрее, чем чай, к тому же это была именно аптечка, а не ее некое подобие. Вернувшись к столу, О’Брайен нахмурился, смущенный странным жестом Томаса.       — Ты… Ты в порядке?       — Да, в полном… — соврал Сангстер. Ему было стыдно показывать Дилану свою слабость, потому что хмурый одноклассник, казалось, не приветствовал проявление эмоций в любом виде. Тем не менее сдерживать слезы было сложно, поэтому Томас прикусил губу и кивнул, еще раз, уже без слов, отвечая на вопрос О’Брайена.       — Так, я сейчас займусь твоими руками, а потом снова сделаю этот странный чай, и ты мне все расскажешь, ладно? — Дилан попытался говорить как можно мягче и мысленно поморщился: это было чертовски непривычно. На секунду он задумался о том, что вообще тут делает. — Руки давай сюда.       Видимо, командный тон получался у него убедительнее, потому что Томас сразу послушно протянул обе ладони костяшками вверх. О’Брайен небрежно схватил чужую руку, но быстро опомнился и перехватил ее уже осторожнее.       — Сейчас будет больно, — честно предупредил он и начал обильно поливать пострадавшие костяшки антисептиком, крепко удерживая чужую ладонь, чтобы Томас не вырвался раньше времени. Сангстер дернулся и зашипел от боли, даже, не удержавшись, схватил Дилана за руку, в которой он держал антисептик, нещадно щиплющий ранки.       — Черт, прости, — извинился Томас и отпустил пальцы О’Брайена.       — Сам виноват, — беззлобно огрызнулся Дилан, обрабатывая вторую руку тоже. Пузырящаяяся на ранках розовая пена была не самым приятным зрелищем, к тому же вызывала неприятные ассоциации. Но позволить себе отвернуться брюнет тоже не мог, поэтому пришлось терпеть вместе с Томасом. Прикусив губу, О’Брайен зашипел так же как блондин: забыл, что и ему вчера досталось. От внимания Сангстера эта деталь не укрылась, однако задать вопрос он не решался — вдруг что-то личное? Доверие между ними и так пока было слишком хрупким, и лучше не стоило рисковать.       Томас так погрузился в свои мысли, что не только не заметил, что уже больше минуты пялится на чужие губы, но и не сразу понял, что происходит. А происходило что-то совсем уж необычное: Дилан, наверное, воспринял отсутствующее выражение лица Сангстера по-своему, поэтому присел перед парнем на корточки и подул на чужие ладони, как в детстве делала мама. Правда, он почти сразу смутился, поднялся и попытался скрасить неловкость очередной шуткой.       — Ну, я не сексуальная медсестричка, конечно, но получилось, вроде, неплохо. Сейчас все уберу, и будешь рассказывать, — Дилан убрал антисептик в аптечку, которую отнес на место; заварил еще травяной воды, как и обещал, поставил еще одну кружку перед Томасом и сел напротив.       — Ну и что именно тебе рассказать? — Сангстер грустно улыбнулся.       — Расскажи мне, по какому поводу я вожусь тут с тобой, — устало ответил Дилан, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку стула. Он давно ни о ком не заботился, и это довольно сильно утомило с непривычки. — Только сразу предупреждаю: если это из-за девчонок, то я просто врежу тебе и уйду.       — Нет, не из-за девчонок. Да и девушки у меня не было… Ну класса так с пятого, наверное, — Томас неопределенно пожал плечами. — Может, ты все равно мне врежешь за причину, я не против. Ты же наверняка помнишь, что дома никого не было вчера, да?       — Ну да, кажется, помню… Воу, что-то с мамой, что ли? — Дилан с неподдельным беспокойством в глазах посмотрел на Сангстера, и тому почему-то снова стало неловко.       — Нет… С ней все в порядке, — Томас медленно выдохнул, пытаясь сдержать вновь подкатившие слезы. Это уже начинало раздражать. — У меня есть пес… Был пес…       Сангстер сердито вытер слезу, не успевшую даже скатиться по щеке, вскочил из-за стола и буквально сбежал в свою комнату, где сел на пол возле кровати и позволил себе разрыдаться снова.       О’Брайен с трудом сдержал обреченный вздох. Сейчас ему хотелось оказаться где угодно, лишь бы не здесь: он совершенно не умел утешать, а чужие слезы против воли вызывали отторжение. Дилан решил выждать несколько минут, во-первых, чтобы Сангстер мог немного побыть один, а во-вторых, чтобы перебороть себя. Когда всхлипы в спальне стали тише и реже, О’Брайен все же пошел к Томасу, сел рядом и, нахмурившись, уставился в пол. В голове не было ни единой идеи о том, что нужно говорить.       — Ты не должен сейчас находится здесь, — еще через пару минут негромко сказал Сангстер, повернув заплаканное лицо к Дилану.       — Оу, я… Черт, прости, да я лишний, понял, — О’Брайен засуетился, встал, неловко улыбнулся, внутренне проклиная себя за всю эту дребедень с заботой, и виновато посмотрел на Томаса.       — Я не это имел в виду, — Сангстер покачал головой и тоже поднялся на ноги. — Я просто хотел сказать, что ты не обязан быть тут и возиться со мной. Спасибо, конечно, что находишься рядом со мной в такую трудную минуту… Но я просто не понимаю, я ведь бешу тебя… я… я…       — Ничего личного, принцесса, помнишь? Я просто не люблю ходить в должниках, — О’Брайен усмехнулся, кажется, окончательно запутавшись в своих эмоциях. Томас издал нервный смешок, больше похожий на очередной всхлип, но все же улыбнулся, пусть и вымученно.       — Спасибо, Дилан. Правда, спасибо, — Сангстер, неожиданно даже для самого себя, крепко обнял брюнета, зажмурившись, как будто тот мог его ударить. Такая вероятность, в принципе, была, но Томасу просто необходимо было почувствовать тепло хотя бы на пару секунд. О’Брайен внезапно напрягся, и его улыбка погасла, стоило Сангстеру к нему прикоснуться. Обнимать его в ответ Дилан не спешил, но и не отстранялся. Томас щекой почувствовал, насколько быстрее заколотилось чужое сердце, и поспешил отстраниться, смущенно опустив взгляд.       — Извини.       — Ничего, просто… Предупреждай, если соберешься сделать так еще раз, ладно? — О’Брайен шумно выдохнул и едва уловимым движением проверил задние карманы джинс. Томас этого жеста не понял, но спрашивать снова не стал: стена между ними, только начавшая утончаться, и так грозилась вернуться к первоначальному состоянию.       Размышления Сангстера в который раз прервал Дилан.       — Ну что, успокоился? Больше мне не придется вылавливать тебя из рек алкоголя, сбегая с литературы между прочим?       — Ого, ты так забеспокоился о моей заднице, что сбежал с урока? — Томас, вытерев ладонью лицо, сел на кровать и улыбнулся уже искреннее. Вот уж от кого, но от Дилана он такого поступка не ожидал. Да даже злосчастная учительница литературы пришла бы к нему скорее, чем О’Брайен. Но сейчас он стоял здесь и уходить, кажется, не собирался. Да еще и проявлял несвойственную ему заботу.       — Я же говорю: не люблю ходить в должниках, — отмахнулся Дилан и уселся на пол рядом с кроватью. — Какие планы на вечер?       — Не хочешь почитать книги? Компенсируем пропущенную литературу, — Томас, который уже устраивался, расправляя ком из одеяла, снова поднялся и подошел к книжному шкафу.       — Ладно. Почитаешь мне?       — Ага, — Сангстер отстраненно кивнул и провел пальцем по корешкам книг, выбирая что-нибудь достойное того, чтобы скрасить собой вечер двух малознакомых парней. — Как насчет «Ромео и Джульетты»? Рыдать не будешь?       — Не буду, обещаю. О, Джульетта… — пробормотал Дилан, оперся спиной о кровать и закрыл глаза, приготовившись слушать.       Томас устроился на кровати, бросив взгляд на темную макушку, тихо прокашлялся и открыл книгу на первой странице. Он уже читал ее когда-то давно, поэтому примерно представлял, как стоит читать. Как ни странно, стоило ему начать читать, голос его стал спокойнее, а мысли о происходящем в реальном мире отошли на задний план. Полностью погрузившись в историю, Томас умело играл интонациями и паузами. Когда горло начинало саднить после долгого чтения, Сангстер замолкал на пару минут, давая себе отдохнуть, а Дилану — обдумать услышанное.       О’Брайен сидел с закрытыми глазами, но слушал внимательно, иногда улыбаясь, когда Томас особенно увлекался. Его чтение не шло ни в какое сравнение с тем, как читали одноклассники на уроках. Иногда О’Брайен шепотом произносил строчки, которые помнил наизусть, но это случалось нечасто. Большую часть времени брюнет просто сидел, разрешая образам в голове играть разнообразными красками, сливаясь с голосом Сангстера.       Чтение заняло довольно много времени: ближе к концу книги за окном уже стемнело. Пришлось ненадолго оторваться от чтения, чтобы заварить еще по кружке странного травяного напитка, который в конце концов оказался очень даже приятным, и включить настольную лампу, стоящую у кровати.       Читая последнюю сцену, Томас понизил голос. Возможно, ее стоило читать более эмоционально, но Сангстер невольно задумался о том, что чувствовал бы сам, потеряв любовь всей своей жизни. Смог бы он остаться один? Трудно было даже представить, каково это — потерять человека, за которого сам отдал бы жизнь. Жаль, Томас пока никогда еще не любил настолько сильно, чтобы понять это в полной мере.       — Ведь горше не было во все столетья рассказа о Ромео и Джульетте…       Сангстер закрыл книгу и отложил ее на одеяло. Дилан никак не реагировал, и Томас даже решил, что тот уже уснул, но через минуту О’Брайен повернул к нему голову и улыбнулся уголком губ.       — Спасибо. Было здорово. Видишь, я даже не плакал.       — Останешься на ночь?       Томас задал вопрос быстрее, чем успел подумать о том, что делает. Ему не хотелось, чтобы Дилан уходил, потому что с ним было как-то спокойнее: он помогал не думать о Максе. О’Брайен нахмурился.       — А твои родители? А школа завтра? А… — брюнет на мгновение прикоснулся к губе, но тут же одернул руку. — Черт с ним. Я останусь. Пойдем покурим?       Дилан поднялся, взял с пола потрепанную пачку сигарет, принадлежащую Томасу, и пошел в гостиную, откуда можно было выйти на балкон. Сангстер последовал за ним и, открыв дверь, поежился — с каждым днем вечера становились все холоднее. Дилан встал возле перил и с наслаждением вдохнул свежий сентябрьский воздух, а потом усмехнулся, вспомнив, чем закончился их прошлый перекур на балконе.       — Зажигалка? — О’Брайен повернул голову к Томасу. Говорил он по минимуму, потому что говорить было, в общем-то, лень, да и Томас вроде понимал его и так. К тому же впечатление от книги все еще не отпускало, и реальность воспринималась как-то странно. Сангстер, закурив, протянул зажигалку брюнету.       Какое-то время они курили молча, а потом Дилан вдруг усмехнулся.       — Алкоголь — хуйня. Хочешь вспомнить, а не можешь. Или забыть хочется, а все до мелочей в голове…       — Есть такое. Я почти ничего не помню с той вечеринки, только обрывки. И один из них как-то связан с балконом, вспомнить бы, что именно.       — Да, определенно что-то с балконом, — невесело ухмыльнулся Дилан. Выкинув окурок куда-то вниз, он проследил за полетом тлеющего огонька и вздохнул. Томас посмотрел на него с недоверием.       — Мне кажется, ты все-таки помнишь, что с ним связано.       — Помню, принцесса, все я помню, — выдохнул О’Брайен, не поворачивая головы. Он рассматривал свои руки, лежащие на перилах балкона: голубые вены, ледяные длинные пальцы, которые никто никогда не держал в своих так, как это было нужно. Томас посмотрел на Дилана уже удивленно и подошел чуть ближе.       — Так, может, расскажешь мне, что там произошло, если ты помнишь? — Сангстер коснулся чужого запястья и сделал вид, что не заметил, как Дилан вздрогнул. Сейчас ему хотелось узнать, что же случилось тогда между ними. Даже глупое прозвище уже почему-то не злило, а вызывало желание расплыться в глупой улыбке. «Ты пидор?» — ехидно напомнило подсознание. И Томас уже не был уверен в отрицательном ответе. — Ну пожалуйста, расскажи.       — Нет, — покачал головой О’Брайен, — но думаю, я могу…       — Дилан? — Томас удивился тому, каким хриплым сейчас казался чужой голос. То ли от холодного воздуха, который О’Брайен вдыхал вперемешку с сигаретным дымом, то ли из-за атмосферы момента. Дилан вдруг повернулся к нему.       — Я не могу рассказать, но могу… Могу показать.       — Покажи.       Дилан медленно приблизился. Воспоминания в голове смешались в одно огромное чувство дежавю — тот же запах алкоголя и сигарет. Те же ореховые глаза напротив. Не хватало только кричащей музыки, но тишина, повисшая между ними сейчас, была даже громче. О’Брайен сократил расстояние между ними до минимума, ощущая тепло чужого тела. Между губами — едва ли сантиметр, горячие дыхание с привкусом рома почти обжигало. Еще немного, и брюнету окончательно сорвало бы крышу, но вдруг, словно очнувшись, он испуганно моргнул, резко отстранился и отвел глаза.       — Блять, прости, Томас, черт, черт, черт, прости, — О’Брайен запустил пальцы в темные волосы. Кажется, ему было не просто неловко — он был напуган. Сангстер не мог видеть его таким уязвимым: осторожно взяв чужие ладони в свои, он тепло улыбнулся.       — Хэй, все хорошо, — Томас невесомо коснулся пальцами чужого подбородка, вынуждая О’Брайена посмотреть на себя. — Дилан. Все хорошо.       Несколько секунд Сангстер вглядывался в карие глаза, полные затаенной тревоги, а потом мягко коснулся губ Дилана своими. Тот не сопротивлялся, но выглядел таким напряженным и готовым защищаться от чего-то, что Томас на секунду задумался о том, правильно ли поступает. Ладони О’Брайена подрагивали и в тот момент, когда они готовы были ускользнуть, Сангстер сжал чужие пальцы крепче и утянул Дилана в настоящий поцелуй. Сначала ничего не происходило.       А потом О’Брайен начал отвечать.       — Я вспомнил, — ошарашенно прошептал Томас в губы брюнета, распахнув глаза.       — Ты… — Дилан судорожно вдохнул, — ты, блять, только что меня… — он прижал пальцы одной руки к губам: нижняя все еще болела, но оно того, кажется, стоило. — Если ты еще раз так сделаешь, то я точно… Черт, пора спать, нам определенно пора спать. Будем надеяться, что завтра ты забудешь все.       — Я поцеловал тебя, — Сангстер посмотрел на Дилана и нервно сглотнул. — И там, на балконе-       — Очень вовремя, браво, Томас. Пошли, — О’Брайен торопливо вышел с балкона и, не дожидаясь Томаса, пошел в спальню. Там он бросил одну подушку прямо на ковер и улегся тут же: ему было не привыкать. Тем более он сейчас был слишком растерян, чтобы обращать внимание на такие мелочи как больно утыкающаяяся в ребро ручка, упавшая на пол, или слишком жесткий ворс.       Томас пребывал примерно в таком же состоянии, поэтому ничего не сказал брюнету, только кинул ему покрывало, а сам забрался в постель.       — Будем молиться, чтобы я и завтра ничего не вспомнил. Спокойной ночи, Дилан. Если тебе будет неудобно на полу, на моей кровати полно места.       — Спокойной, принцесса, — отстраненно отозвался с пола О’Брайен, напрочь проигнорировав последнее замечание. Он решил обдумать все завтра, а сейчас позволить себе отдохнуть. Последняя мысль, пришедшая ему в голову перед тем, как провалиться в сон была о том, что он это все точно не забудет.