Ничего личного

Томас проводил машину растерянным взглядом. Мысли в голове отчаянно разбегались, и блондин никак не мог ухватиться хотя бы за одну. Пошатываясь, он попытался идти, но уже через пару метров понял, что падает. Когда до столкновения с асфальтом оставалось совсем немного, Сангстер почувствовал, как чьи-то руки в знакомых браслетах подхватили его. — Мам? — неверяще прошептал он, и женщина тут же заключила сына в крепкие объятья. — Господи, Томас… Я приехала сразу, как только узнала. Все так боялись. Никто не знал, чего эти террористы хотят, полиция вела переговоры без свидетелей. А эти дети, которых… бедные, — мисс Сангстер прижала парня к себе, а он и не сопротивлялся. — Мам, пойдем домой, пожалуйста. Несмотря на то, что их квартира была совсем недалеко от школы, мать все равно вызвала такси, потому что они оба едва стояли на ногах. Дома Томас сразу же обессиленно присел на обувную полку в прихожей и закрыл глаза, уперевшись затылком в стену. Сил не было совсем. — Томас… — женщина виновато смотрела в пол. — Я сорвалась из очень важной командировки, и… — Тебе снова придется уехать, — угрюмо закончил за нее блондин. — Я понял. — Ему было не привыкать к вечным разъездам матери. Уже когда Томасу исполнилось десять, она могла уезжать на месяцы, оставив сына у бабушки, с которой они, надо признать, неплохо проводили время. Отца светловолосый не помнил, тот ушел из семьи совсем давно. Скорее всего, он уже обзавелся новой семьей, но Сангстера это не интересовало. — По возможности, попроси своего парня приехать… — Он не мой парень! — блондин, который успел погрузиться в свои мысли, возмущенно вскинул голову и посмотрел на мать. — Думаешь, я не заметила, как ты на него смотришь? — женщина хохотнула. — В любом случае, думаю, будет лучше, если твой друг будет рядом. Томас ничего не ответил. Он кое-как дошел до своей комнаты, свернулся на кровати и провалился в сон. Мама разбудила его через пару часов, чтобы попрощаться, а потом парень снова уснул: часы, проведенные в заложниках, вымотали его куда сильнее, чем можно было предположить. Был уже поздний вечер, а Дилан не давал о себе знать. Светловолосый, который уже снова бодрствовал, начинал переживать, но, так как от него ничего не зависело, просто нашёл пачку сигарет и зажигалку и пошёл на балкон. Курение помогало убивать не только свой организм, но и время. Происходящее все еще казалось сном. Было ощущение, что Томас смотрит на себя со стороны. Медленно затянувшись, он расслабленно выдохнул дым и проследил за тем, как светло-серое облачко растворяется в ночном воздухе. Теперь мысли текли уже лениво, да и цепляться за них особо не хотелось. Томас был жив. Дилан был жив. Это все, о чем хотелось сейчас думать. Дилан медленно плелся по городу, тщетно пытаясь заставить свои ноги двигаться быстрее. Чтобы подняться на нужный этаж, парню потребовалось приложить все силы, какие у него еще остались. Он обещал позвонить Томасу, но телефон куда-то делся. Брюнет едва слышно постучал в дверь, двигаясь будто в замедленной съемке. Выглядел О’Брайен как оживший труп: волосы были взъерошены, синяки под глазами были темнее, чем ночь за окнами, на губе алела свежая кровь. На нем была уже другая толстовка, а ту, запачканную кровью, парень оставил дома. Не было даже сил стоять самостоятельно: постучав еще раз, чуть громче, Дилан облокотился о стену и закрыл глаза. Томас, сидящий в гостиной, вздрогнул. Видимо, теперь, чтобы перестать вздрагивать от каждого громкого звука, понадобится немало времени. Поднявшись с дивана, блондин поплелся в прихожую и, открыв дверь, буквально «просканировал» Дилана взглядом. — Видок у тебя, конечно, так себе, — хмыкнул Сангстер, а потом нахмурился и обеспокоенно заглянул темноволосому в глаза. — Что с твоей губой? — Упал, — неосознанно отмахнулся О’Брайен и через секунду, осознав сказанное, тихо рассмеялся. — Все нормально, Томас, правда. Заживет. Я, наверное, пойду. Просто хотел убедиться, что у тебя все в порядке, а телефон пропал. — И куда ты собрался? — Не знаю, — честно признался брюнет. Все в голове путалось. Естественно, возвращаться домой он не собирался. Идти до дома Ки не было абсолютно никаких сил, поэтому, скорее всего, Дилан бы просто спустился на пару лестничных пролетов и с удовольствием отоспался на ближайшем подоконнике. — Ну, конечно, вперед и с песней, — Сангстер закатил глаза. — Ты в зеркало смотрелся? Примешь ванную и можешь отоспаться у меня. Закрыв дверь в квартиру, Томас закинул руку брюнета себе на плечо и потащил его в ванную. Конечно, было немного тяжеловато, ведь блондин особой силой похвастаться не мог, да и сам все еще едва стоял на ногах, несмотря на несколько часов сна, но все равно настойчиво тащил О’Брайена в ванную, намереваясь обработать губу, а затем дать Дилану как следует выспаться. — Прямо как в старые добрые времена, — усмехнулся темноволосый, лениво переставляя ноги. Пока Сангстер искал нужные медикаменты, брюнет, который привычно уселся на край ванны, задумчиво смотрел прямо перед собой. — Мы выжили, Томас, выжили, — неверяще прошептал Дилан и посмотрел на блондина. В карих глазах плескалось отчаяние: в памяти навсегда останутся страшные образы, которые еще не раз будут являться ему в кошмарах. — Да, ты прав. Мы выжили, — тихо отозвался блондин и, смочив ватный диск антисептиком, слегка нагнулся, осторожно вытирая уже почти засохшую кровь с губы О’Брайена. — Упал… Так себе из тебя врунишка. — Но ты ведь меня любишь и таким, правда? — темноволосый поднял глаза и посмотрел на Сангстера в упор. Он не шутил, как это бывало раньше, а выглядел максимально серьезным и заглядывал в ореховые глаза напротив с каким-то горящим интересом и едва уловимой надеждой. Томас кинул использованный ватный диск в раковину и вздохнул. Несколько секунд он задумчиво смотрел Дилану в глаза, а потом, немного наклонив голову набок, накрыл губы О’Брайена своими, оставив невесомый поцелуй. — Ты прав, я люблю тебя и таким, — Томас пожал плечами. Вот так, просто. — Я не буду удивлён, если ты сейчас мне двинешь в лицо… — Дурак… — беззлобно бросил Дилан, на секунду закрыв глаза, пытаясь запомнить ощущение. Это был не первый их поцелуй, не самый красивый, не самый страстный. Но он был самым настоящим, искренним, и О’Брайен хотел навсегда оставить этот момент в памяти. — А твои родители? Они не против, что я тут тусуюсь? — У меня только мать. Она назвала тебя моим парнем, а ещё подарила пачку презервативов. — Томас кивнул в сторону угла ванной, где все ещё валялась неиспользованная коробочка. — Так что, думаю, не против. О’Брайен удивленно поднял брови и, посмотрев на Томаса, нервно хихикнул. — Ну, мы квиты, получается. Ки тебя моим пидором назвал, твоя мама меня — твоим парнем. Все честно. — Дилан усмехнулся и бросил взгляд на коробочку в углу. В голове вдруг всплыли воспоминания о том, как блондин извивался и стонал здесь же, в этой самой ванной, в его руках. Казалось, это было вообще в другой жизни. — Мы так и будем тут стоять и пялиться на презервативы или все же пойдём в гостиную? — Пошли, — хохотнул брюнет. Встав с ванной, парень нагнулся, подобрал упаковку, засунул ее в карман толстовки и подмигнул Томасу. — Покурим? — беззаботно спросил он, обернувшись через плечо уже в коридоре. — Зачем ты… Да, пошли, пожалуй, — Сангстер решил не вдаваться в подробности, зачем другу вдруг понадобилась «резина», поэтому вышел из ванной следом за Диланом и на ходу достал пачку сигарет и зажигалку из домашних штанов. На улице уже царила ночь, и, стоило им выйти на балкон, прохладный ветер тут же растрепал волосы. Все казалось таким… Спокойным. Томас достал одну сигарету из потрепанной пачки, не дожидаясь брюнета, и поджег ее, сразу глубоко затянувшись, а потом молча протянул сигареты и зажигалку О’Брайену, смотря куда-то вперёд, вглядываясь в темноту. Дилан, не куривший несколько дней, сделав первую затяжку, даже зажмурился от наслаждения. Дым привычно наполнил легкие, и это расслабляло. Темноволосый положил запястье на перила балкона и, развернув ладонь, посмотрел на Томаса. Для полного умиротворения не хватало только тепла чужой руки. Сангстер улыбнулся брюнету и положил свою ладонь сверху, переплетая их пальцы, все также глядя вдаль и медленно выдыхая дым. Даже докурив, парни не спешили возвращаться в дом. Стоя вот так, плечом к плечу, они оба чувствовали тепло, несмотря на то что стояла осенняя ночь и, похоже, собирался дождь. Наверное, дело было в другом тепле, которое разливалось в груди каждый раз, когда взгляд цеплялся за переплетенные пальцы. — Наши руки… — тихо сказал Дилан, улыбнувшись. — …Они друг другу подходят. — Ага, моя костлявая пораненная рука идеально сочетается с твоей, — Томас положил голову на плечо брюнета и прикрыл глаза, вдыхая чужой запах и аромат приближающегося дождя. Когда на лицо стали падать первые капли, Сангстер смешно нахмурился. — Может, пойдём в дом? Не горю желанием промокнуть. — Иди, я сейчас приду, хорошо? Мне надо немного подумать, — О’Брайен улыбнулся, немного повернув голову к Томасу, и отпустил его руку. Ему и правда надо было осмыслить многие вещи, а размышлять парень привык в одиночестве. — Хорошо, — блондин широко зевнул и медленно поплёлся к выходу, оставляя Дилана наедине с самим собой. К счастью, скучать светловолосому не пришлось, ведь щенок уже требовал к себе внимания, хотя Сангстер надеялся, что малыш будет ещё долгое время поедать содержимое миски, которую, наконец, наполнили кормом. Плюхнувшись на диван, Томас похлопал рядом с собой, и щенок, довольно тявкнув, запрыгнул к нему. О’Брайен обернулся и, разглядев сквозь стекло, по которому уже стекали тонкие ручейки, Томаса, играющего с собакой, улыбнулся. Дождь с каждой секундой усиливался, парень снова повернулся к заграждению, облокотился на него и подставил лицо холодным каплям. Брюнет осознавал, что все проблемы еще впереди, но они преодолели ссору, пережили два ужасных дня буквально в аду, где смерть дышала в спину, поэтому сейчас в душе царило умиротворение. Дилан устал бояться. Конечно, теперь, когда они с Томасом так сблизились, придется быть настороже, но О’Брайен был уверен, что все будет хорошо. «Я люблю тебя и таким», — вспомнились вдруг уверенные слова Сангстера, и темноволосый глупо улыбнулся, коснувшись пальцами разбитой губы. Получается, Томас признался ему в любви? Наверное. Несмотря на то, что они были знакомы не так давно, Дилану казалось, что он знает блондина уже несколько жизней, столько всего случилось между ними. Он слышал, что любовь — это бабочки в животе и подкашивающиеся ноги. Но, думая о Томасе, О’Брайен не испытывал ничего подобного. Он чувствовал только желание защитить, желание всегда быть рядом и, оглядываясь, встречать смеющийся взгляд ореховых глаз. Слушать извечные ругательства и бесконечно обрабатывать царапины. Если бы брюнет верил в любовь, то сказал бы, что это именно она. Дождь давно пропитал толстовку; темные волосы намокли и топорщились, а парень все стоял на балконе, всматриваясь в спящий город и счастливо улыбаясь. Томас игрался с псом до тех пор, пока не услышал, как ливень барабанит по стеклу, задавая какой-то бешеный и сбивчивый ритм. Нахмурившись, блондин поднялся с дивана и подошёл к двери балкона, а открыв ее, он демонстративно громко кашлянул, привлекая к себе внимание. — Ты решил, как вижу, испытать на прочность свой организм? Живо в дом. — Голос Сангстера звучал уж слишком серьезно, с нескрываемым беспокойством. О’Брайен послушно зашел за светловолосым в квартиру и, закрыв за собой балконную дверь, стряхнул с волос капли воды. Он улыбнулся Томасу и стянул с себя промокшую насквозь толстовку. — Я, наверное, в душ схожу, — брюнет улыбнулся. — Только штаны мне дай. Сангстер лишь коротко кивнул и быстрым шагом двинулся в свою комнату. Штаны обнаружились на стуле среди нескольких других вещей, которые Томас никогда не убирал в шкаф, ведь, как известно, зачем нужен шкаф, когда есть спинка стула. «Чертов О’Брайен со своим ахуенным телом…» — бубнил про себя блондин, вспоминая картину, которую видел пару минут назад. Вернувшись в гостиную, он пытался не смотреть на голый торс Дилана, переводя взгляд то на пса, то на настенные часы. — Я эээ… положил штаны в ванной, да… — теперь Сангстер уставился в пол и провёл ладонью по волосам. — Спасибо, — Дилан ухмыльнулся, заметив смущение блондина. — Кстати о твоих руках, приготовь, что нужно, я займусь ими после душа. С этими словами темноволосый забрал свою кофту, вышел из комнаты и направился в ванную. Там, размотав изрядно потрепанную повязку, он быстро разделся и включил воду. Горячие струи приятно расслабляли, смывая усталость и плохие мысли. Теперь в груди царило полное умиротворение, жизнь, определенно, налаживалась. О’Брайен уткнулся лбом в стену, позволяя воде стекать по его спине и бокам. Старые царапины и ссадины защипало, но это была почти приятная, успокаивающая боль, которая напоминала о том, что он еще живой. Простояв под душем еще минут пять, брюнет быстро вымыл волосы, выключил воду и вылез. Вытираться Дилан не любил, поэтому просто натянул штаны и взглянул на себя в зеркало: он похудел за последнее время, но все равно выглядел довольно спортивно, несмотря на то, что до спорта ему было как до луны. Взъерошив мокрые волосы, О’Брайен вышел из ванной и пошел к Томасу. — Ну как, готов лечиться? — Не-не, — Сангстер спрятал руки под мышки, вспомнив ту неприятную, щиплющую боль в костяшках, когда Дилан обрабатывал их в первый раз. Сейчас Томас был похож на капризного ребёнка, к счастью, рядом с ним не стоял сейчас пузырёк с перекисью, чтобы он мог смахнуть его со стола с криками: «Не хочу! Не буду!» — Это был риторический вопрос. Я не спрашиваю, хочешь ты или нет. Не хватало еще заражение крови схватить. О’Брайен сходил в ванную за перекисью, которой до этого блондин обрабатывал его губу. Усевшись на корточки перед Сангстером, темноволосый протянул руку и поднял брови. — Руку давай. Томас упрямо помотал головой, поднялся с дивана и проскользнул мимо брюнета, по-прежнему держа руки под мышками. Отличную игру затеял Сангстер. Особенно если учитывать то, что перед ним был парень, раза в три сильнее его самого. Но это так, ничего. Поиграть все равно хочется же. — Томас, — угрожающе протянул темноволосый и, поднявшись, приблизился к блондину вплотную. — Я. Сказал. Давай. Руки. Сангстер вновь упрямо помотал головой. Дыхание парня немного сбилось, когда Дилан оказался так близко, но он продолжал упрямствовать, скрывая и прижимая к себе руки. — Последнее предупреждение, — насмешливо произнес О’Брайен, игриво приподняв брови. — Томас, руки, или пеняй на себя. Светловолосый сделал еще один шаг назад и упёрся спиной в стену, мысленно придумывая экстренный план побега. Все так же молча он покачал головой. Бежать было некуда, да и не особо хотелось, но желания сдаваться так просто не было тоже, и азарт в глазах Дилана заставлял продолжать игру, потому что выглядело это чертовски горячо. — Ну ладно, ты сам напросился, — О’Брайен безразлично пожал плечами и вдруг, моментально приблизившись, схватил Томаса в охапку, поднял, как пушинку, и опрокинул на диван. Усевшись сверху, он принялся щекотать блондина, запустив руки под его футболку. — Перестань! — тот начал истерично хихикать, довольно сильно прогибаясь в спине, стараясь скинуть с себя Дилана. Сангстер чертовски боялся щекотки, а холодные пальцы О’Брайена делали ситуацию ещё хуже. — Все-все, я понял! — Руки, Томас, — повторил брюнет. Он перестал щекотать парня, но слезать с его бедер не спешил. Странно извернувшись, Дилан дотянулся до перекиси, схватил ее и выжидающе посмотрел на светловолосого. — Сдаюсь… — Сангстер обиженно надулся и протянул сразу обе ладони. Тяжело дыша, блондин улыбнулся, прикусив губу, и закрыл глаза, пытаясь выровнять сбившееся из-за щекотки дыхание. — Молодец, хороший мальчик, — Дилан невозмутимо открутил колпачок антисептика и щедро полил им чужие руки, крепко удерживая их за запястье, чтобы не было возможности выбраться и спрятать ладони снова. Томас тихо зашипел от боли и хотел уже было отдернуть руки, но крепкая хватка не позволила ему это сделать. — Прости, — виновато улыбнулся О’Брайен. — Сам виноват. Не надо было буянить. Ты кстати с чего это опять? Он отложил антисептик, закрутив колпачок, и вопросительно посмотрел на Томаса, все еще не выпуская его руки, но немного ослабив хватку и поглаживая большим пальцем запястье. Сангстер неопределённо пожал плечами. Говорить О’Брайену правду как-то не особо хотелось, поэтому, нагло ухмыльнувшись, блондин посмотрел Дилану в глаза. — Ударился, — он все ещё продолжал ухмыляться. — Ой, и еще меня обвинял, что я не умею отмазки придумывать, — Дилан закатил глаза и слез с блондина, укладываясь на диван рядом. — Ну правда, что случилось? Это из-за… нас? Томас нахмурился, но все же кивнул в ответ, дотронувшись до костяшек, и сразу одернул руку, морщась от неприятной боли, которая напоминала о том, как он пообещал О’Брайену не идти в школу. Когда прогнал его. А сейчас они живы и вместе лежат на диване. — Все хорошо, — словно прочитав чужие мысли, тихо сказал Дилан. — Ты, конечно, придурок, что не послушался и поперся в школу, но все уже позади. — И без тебя знаю, что придурок, — вздохнул блондин. Его посетила одна мысль, которая была очень неправильной с точки зрения морали, но очень верной: события прошедших как будто были созданы для того, чтобы помочь парням разобраться в себе. — Ты можешь мне хоть что-нибудь рассказать? — Рассказать? О чем? — Дилан повернул голову к Сангстеру, нахмурившись. Он, конечно, представлял, что тот имел в виду, но все же решил убедиться, что правильно все понял. — Правду. И желательно без отговорок в стиле «я упал». — О чем правду, Томас? — темноволосый продолжал хмуриться. — Я не совсем понимаю, что конкретно ты хочешь услышать. — Например, как ты смог узнать заранее о том, что произойдет, чтобы меня предупредить? — Томас посмотрел на О’Брайена, и по его глазам было видно, что он устал от увиливаний и тайн. Дилан вздрогнул и бросил на блондина испуганный взгляд. Что ж, рано или поздно этот вопрос должен был прозвучать. — Я хочу, чтобы ты понимал: это очень опасно, Томас. Я могу рассказать тебе, потому что ты, видимо, не успокоишься, пока не узнаешь, но тебе придется быть очень аккуратным с этой информацией. И еще ты… Дело во мне. Ты можешь разочароваться, испугаться, сбежать от меня. — О’Брайен затравленно посмотрел на парня. — Ты правда хочешь знать? — Да, хочу. — Томас, наконец, лёг рядом, прижавшись к брюнету. — Не хочу больше слушать тупые отговорки… — Ладно… — О’Брайен потёр пальцами переносицу, собираясь с мыслями. — Я пойму, если ты решишь держаться подальше после всего, что я расскажу… Это началось пару лет назад. Мне было пятнадцать, мамы уже не было, отец… пил, и дома я появляться боялся. Тогда он еще не трогал меня, просто пропадал где-то, а приходил пьяным и буквально на следующее утро снова исчезал. Иногда мог и не возвращаться на ночь, но как раз такие ночи я и обожал. Денег не было, и когда мне предложили работу, я согласился. Ну, а что такого, курьер — не такая уж плохая профессия. Поначалу я развозил безобидные безделушки, наверное, меня просто проверяли. Потом начались вещи серьезнее. Не буду рассказывать подробно, это опасно, просто знай. Кая тоже работала в самом начале, но успела вовремя соскочить. Ки и сейчас с нами. — Дилан произнес последнее слово с каким-то отвращением. — Таких как я называют бегунами. Мы просто доставляем что-то куда-то. Только вот иногда нам приходится довольно близко «общаться» с людьми. — Брюнет показал на свои ссадины, — Задача Хонга — вытаскивать меня из передряг. Как я уже говорил, он моя медсестричка. Теракт в школе тоже устроили наши, меня предупредили заранее, потому что я… довольно проверенный человек. Конечно, не настолько, чтобы сообщить мне, что именно им нужно, но о том, что что-то намечается. — Но зачем ты тогда пришел? — Сангстер нахмурился. Брюнет задумался: было много причин, и рассказывать о них Томасу не хотелось. — Ну, они бы подумали, что я испугался, — уклончиво ответил он в итоге. — Это ведь и своеобразная проверка тоже. Для нас. Как мы поступим в такой ситуации, не побежим ли в полицию, не попытаемся ли улизнуть. Я ведь типа… Один из лучших бегунов. Раньше был, по крайней мере, потому что мне нечего было терять. Но теперь они скорее всего узнают, что я сообщил тебе, а еще что помешал тому парню застрелить Каю. Они как крысы, хитрые и озлобленные, повсюду, по всему городу. Они боятся нападать открыто, им выгоднее добираться через близких людей. Я был лучшим, потому что у меня таких людей не было, но теперь… Я боюсь, Томас, теперь ты понимаешь? Дилан замолчал, переводя дыхание и со страхом ожидая реакции блондина. Тот поднял взгляд и сразу же снова отвел глаза, положив ладонь на грудь О’Брайена и тяжело вздохнув. Он пытался переварить все сказанное брюнетом. — Я думал, так только в фильмах бывает, — наконец невесело усмехнулся светловолосый. — Не знаю, почему ты решил, что это оттолкнёт меня… Но понимаешь… Я теперь не смогу отпустить тебя, — он замолчал, о чем-то задумавшись, а потом грустно покачал головой и даже сел, чтобы посмотреть темноволосому глаза в глаза, но ладонь с чужой груди не убирал. — Я не боюсь за себя, Дилан. Я боюсь терять дорогих мне людей. Я не знаю, просто… Пообещай мне, что постараешься избегать хотя бы драк, ладно? — Я не могу, Томас, это от меня не зависит, — О’Брайен перехватил чужую руку, переплел пальцы и резко потянул на себя так, чтобы Сангстер повалился на него. — Правда, они не отпустят меня никогда. — Прошу, хотя бы постарайся… — прошептал блондин фактически в губы Дилана и прикрыл глаза. Он прижался лбом ко лбу брюнета. — Не хочу видеть, как тебе больно… — Томас… Я не могу, — О’Брайен мог бы соврать. Мог бы сказать, что никогда больше не сунется в драку, а потом старательно скрывать ссадины, но он знал, что это не так. И лгать Сангстеру не хотел. — Но Дилан… — светловолосый прикусил губу, не зная, какой еще аргумент привести. — Прекрати кусать губы, иначе я сам тебя покусаю, — предупредил О’Брайен, решив ненавязчиво перевести тему. Томас тихо хмыкнул, но все равно продолжил терзать нежную кожу зубами, теперь уже демонстративно, нагло при этом ухмыляясь. — Ты невыносимый, — брюнет закатил глаза, принимая игру. — Я предупреждал. О’Брайен сократил расстояние между ними, утянув Томаса в поцелуй. Не отрываясь от чужих губ, он подхватил Сангстера и, перевернув, уложил на диван, оказываясь сверху. Исследуя языком чужой рот, Дилан запустил пальцы в светлые волосы, приподнимая голову блондина, и, отстранившись на секунду, чтобы перевести дыхание, привычным движением прикусил нежную кожу на шее. Светловолосый тихо застонал, слегка прогибаясь в спине, но все ещё продолжал нагло ухмыляться. — Я знаю… — блондин шумно выдохнул, блаженно прикрыв глаза. В нем снова проснулся азарт, и теперь парень поджал губы, не давая себя целовать. — Не вынуждай меня снова тебя щекотать, — угрожающе протянул О’Брайен. Он провел кончиком языка по плотно сжатым губам блондина и снова укусил его: на этот раз прямо под челюстью. — Не смей… меня… щекотать… — рвано выдохнул блондин, но в итоге прикусил губу снова, сдерживая стон, когда О’Брайен опять прикусил его кожу. — Хочешь оставить на мне как можно больше отметок? — Как можно больше, — хрипло согласился Дилан. — Я же сказал, не кусай свои чертовы губы. Парень опустил руки, забираясь под ткань футболки Томаса и игриво проводя пальцами по животу, одновременно с этим снова целуя Сангстера. Тот обхватил шею брюнета и теперь внаглую исследовал рот Дилана языком, а иногда немного отстранялся чтобы укусить его за губу, при этом довольно ухмыляясь. — Раз мне нельзя… Кусать свои губы… Буду кусать твои, — он слегка оттянул зубами нижнюю губу О’Брайена и сразу вовлёк того в очередной поцелуй, как бы извиняясь за укусы. Отстранившись, Томас прогнулся в спине, шумно вдыхая и выдыхая воздух. Он не обладал хорошей выдержкой, поэтому готов был прямо сейчас застонать от прикосновений брюнета, но все равно держался до последнего. Дилан тихо рыкнул и отстранился от блондина для того, чтобы стянуть с него футболку. Отбросив ненужную ткань в сторону, О’Брайен прижался к Томасу всем телом и шумно выдохнул ему в губы. — Томас, — произнес брюнет, смотря светловолосому в глаза. Ему нравилось называть парня по имени, чувствовать его имя на языке. — Томас… — Дилан… — хрипло простонал парень в ответ. Он уже откровенно выгибался под О’Брайеном, царапая его спину и то и дело задевая его своим стояком, и в один из таких моментов прикусил губу, вопреки всем предупреждениям. — Ты либо мазохист, либо тебя жизнь вообще ничему не учит, — ухмыльнулся Дилан. Спустившись чуть ниже, парень оставил болезненный укус у Томаса на груди, под ключицей. Царапины на спине горели, но эта боль только подстегивала брюнета. Он, дразня, лизнул чужой сосок и тут же прикусил кожу чуть ниже. Сангстер так сильно прогнулся в спине, что, казалось, вот-вот сломает себе позвоночник. — Дилан, что ты… Делаешь?.. — Ты про… это? — О’Брайен повторил свои действия и приподнялся, чтобы заглянуть в карие глаза, мутные от возбуждения. При этом он как бы случайно потерся о пах блондина и ухмыльнулся. Тот уже перестал сдерживать себя, громко и хрипло стонал, при этом недвусмысленно толкаясь бёдрами вперёд. — Ты издеваешься, — на выдохе пожаловался блондин, сжав край дивана до такой степени, что костяшки заныли. — Конечно, издеваюсь, какой ты у меня догадливый, — промурлыкал Дилан, начиная прокладывать дорожку поцелуев от ключиц до пупка. Ему безумно нравилось дразнить Сангстера, выбивая из него стоны. Он был таким податливым, таким теплым. Огромным усилием воли О’Брайен заставил себя отстраниться. — Нам лучше остановится сейчас, Томас, — хрипло предупредил брюнет, но Сангстер лишь отрицательно мотнул головой. Говорить он уже попросту не мог: с его губ теперь срывались либо тихие, а иногда уже откровенно громкие, хриплые стоны. Светловолосый жалобно заскулил и вновь двинулся бёдрами вперёд, тем самым только сильнее закапывая себя в яму возбуждения, из которой было не так-то просто выбраться. Щеки горели, в паху отдавало приятной болью, дыхание давно уже сбилось, а ведь Дилан не делал пока ничего особенного. — Томас, я не смогу остановиться, — серьезно сказал О’Брайен, нависая над светловолосым. — Ты такой… Такой… — Подбирать слова в таком состоянии было очень сложно, поэтому брюнет впился в чужие губы, пытаясь через поцелуй сказать то, для чего не смог найти слов. — Ты уверен, что готов? Томас коротко кивнул, вовлекая О’Брайена в очередной поцелуй, запустив тонкие пальцы в тёмные волосы. Отстранившись, он прикрыл глаза и кивнул. — Естественно, я готов, — прохрипел Томас и, оставив невесомый поцелуй на губах Дилана, отстранился. — Ладно, только… — брюнет резко отстранился и встал на ноги, подхватывая блондина так, чтобы тот мог обхватить его руками за шею и ногами за талию. Поддерживая Томаса за бедра, О’Брайен пошел к спальне, не переставая сминать его губы. По пути до комнаты, который казался бесконечно длинным, он вытащил из кармана своей толстовки, которая висела на крючке возле выхода из ванной, многострадальную коробочку. В спальне темноволосый уложил Сангстера на кровать, снова усевшись на его бедра и на секунду отстранившись, чтобы сделать вдох. Томас поверхностно дышал, отметины на теле горели, что только сильнее распаляло возбуждение, хотя, казалось бы, куда уж сильнее. Еще совсем недавно Сангстер и мечтать не мог о такой близости и теперь буквально сгорал, комкая под пальцами постельное белье. О’Брайен чувствовал чужое возбуждение, иногда задевая его, случайно или специально. Ему самому в одних домашних штанах было в этом плане проще, хотя внизу живота все равно тянуло. Дилан, наконец, освободил блондина от лишней одежды и едва ощутимо коснулся пальцами горячей плоти, сцеловывая с чужих губ протяжный стон. От одного только прикосновения Томас выгнулся дугой, ещё крепче сжимая простыню, и что-то неразборчиво простонал в губы О’Брайену. Он толкнулся бёдрами навстречу горячей ладони, зажмурившись от удовольствия, но этого было слишком мало для возбужденного Сангстера, и он наигранно захныкал, заёрзав на кровати. — А смазку нам твоя мама не оставила? — полушутя поинтересовался Дилан, отстранившись и облизнув свои пересохшие губы. Томас хмыкнул, посмотрел на брюнета слегка расфокусированным от возбуждения взглядом и покачал головой из стороны в сторону. Его сейчас не волновало ничего: ни тот факт, что это его первый раз, ни то, что будет больно, ни даже то, что они с О’Брайеном вообще не обсуждали то, что между ними происходит что между ними будет после. Он лежал перед Диланом абсолютно голый и вспыхивал от каждого малейшего прикосновения, с одним только желанием — стать еще ближе. — Черт, жди меня здесь, — хрипло предупредил брюнет, хотя и так было понятно, что Томас сейчас не в том состоянии, чтобы просто двигаться, не то что уходить. Сам темноволосый на ватных ногах поплелся в ванную и принялся рыться в аптечке. Случайно бросив на себя взгляд в зеркало, парень ухмыльнулся: волосы были растрепаны, губы слегка распухли и покраснели. В итоге, схватив какой-то увлажняющий крем, Дилан вернулся в спальню и невольно залюбовался раскинувшимся на кровати Сангстером. В тусклом свете уличного фонаря, проникающем сквозь окно, блондин казался почти мифическим. О’Брайен бросил тюбик на кровать и поцеловал Томаса, без слов извиняясь за свое пусть и недолгое отсутствие. — Будет больно, — честно признался брюнет. — Ты ведь раньше не… — Нет, «я раньше не», — усмехнулся блондин, приподнялся на локтях и втянул любовника в развратный поцелуй, дразня его. Облизав нижнюю губу брюнета напоследок, Сангстер удовлетворенно хмыкнул и вновь улёгся на спину. — Дилан, не волнуйся, я правда готов. Его голос звучал уверенно, хотя внутренне светловолосый немного напрягся. Чувство неизвестности одновременно пугало и притягивало, в животе тянуло то ли от волнения, то ли от возбуждения, то ли от всего вместе, что было вероятнее всего. В какой-то момент в Томасе проснулась неожиданная похоть, как будто он перешагнул невидимую границу. И правда: пути назад уже не было. — Я могу встать раком, — пошловато протянул Сангстер и облизал верхний белый ряд зубов, определённо довольный собой, но делать то, о чем говорил, пока не решался, потому что все-таки ждал реакции более опытного Дилана. — Не надо, — брюнет покачал головой. — Я хочу видеть твое лицо. О’Брайен кое-как разделся сам, откинув штаны на пол, приподнял блондина, подсунул ему под поясницу подушку и пристроился между его ног, согнутых в коленях. Открыв крем и выдавив немного на пальцы, Дилан начал осторожно растягивать Сангстера, начав с одного пальца. Чтобы отвлечь парня от неприятных ощущений брюнет в который раз приник к его губам, хотя это несильно помогало. Через пару минут О’Брайен добавил второй палец, и вот тогда Томас тихо зашипел от боли. Он правда старался расслабиться, чтобы Дилану было проще, но непривычное ощущение не давало наслаждаться процессом. Вцепившись в плечо любовника, светловолосый начал глубоко дышать, изредка постанывая от дискомфорта. Как ни странно, когда О’Брайен добавил третий палец стало немного проще, потому что блондин начал привыкать к новым ощущениям и даже сам попробовал насаживаться на пальцы Дилана, убрав руки с его плеч и опять вцепившись в и без того измученную простыню. Только Томас начал получать удовольствие от происходящего, все прекратилось. Светловолосый открыл глаза и прикусил губу, заметив, как в свете фонаря блеснула фольга. Длинные пальцы брюнета, неторопливо разрывающие упаковку обычного презерватива выглядели даже эстетично, и Сангстер не мог отвести завороженного взгляда. Ему казалось, что вот-вот произойдет что-то магическое, как будто он был частью какого-то ритуала. По его ощущениям прошло несколько веков, прежде чем темноволосый наконец расправился с презервативом, хотя на деле прошло меньше минуты. Вытерев пальцы о простыню, Дилан одной рукой уперся в кровать возле головы блондина, а пальцы другой руки переплел с пальцами любовника. Он не торопился, заглядывая Томасу в глаза, и тот вдруг понял, что ему дают шанс остановиться, передумать. Последний шанс. Он только коротко мотнул головой. В следующую секунду Сангстер буквально задохнулся ощущениями: боль, нежность, наслаждение, странное чувство наполненности — все смешалось, заставляя зажмуриться, прижаться ближе. Хотеть стать одним целым. О’Брайен снова толкнулся в него, медленно, давая привыкнуть к новым ощущениям, а у самого звездочки мерцали перед глазами от того, насколько узким был Томас. Блондин болезненно застонал Дилану прямо на ухо. Уткнувшись в его шею, Сангстер пытался отвлечься от боли, сжимая ладонь брюнета, как будто она была спасательным кругом, удерживала его на поверхности, не давая камнем уйти на дно. Дилан шумно выдохнул и начал медленно двигаться внутри блондина, оставляя поцелуи на его скулах, щеках, на носу, а потом возвращаясь к губам, чтобы, мимолетно коснувшись их своими, снова начать покрывать поцелуями лицо: виски, закрытые веки, нижнюю челюсть. Через какое-то время брюнет прижался лбом к плечу Сангстера и начал двигаться немного быстрее. Расцепив их пальцы, парень обхватил чужой член, подстраивая движения ладони под ритм собственных толчков. Было очень жарко, душно, горячо. Стоны Томаса сводили с ума. — Дилан… — протяжно простонал светловолосый, а затем обвил бёдра О’Брайена ногами, заставляя парня проникнуть глубже, и, когда тот коснулся заветной точки, Томас вскрикнул от нахлынувшего удовольствия. Вот так он точно никогда не стонал. Дыхание сбилось к чертям еще в самом начале, помутневшее сознание отказывалось как-либо реагировать. Сангстер извивался под любовником, оставляя на его плечах красные полосы короткими ногтями. Шершавая ладонь Дилана, плавно скользящая по его собственному члену, выбивала из блондина все новые и новые стоны, от которых уже охрип голос. — Томас, я сейчас… — О’Брайен неосознанно впился зубами в плечо блондина. Вздрогнув всем телом, брюнет застонал и шумно выдохнул. Перед глазами вспыхивали фейерверки, оседая цветными пятнами на веках. Несмотря на то, что все мысли отступили под натиском волн удовольствия, током пронзивших тело, Дилан понимал, что надо довести до пика и любовника. — Давай же, Томми. — Д-дилан! — простонал светловолосый, и через несколько секунд чувство эйфории постепенно накрыло и его. Сейчас ни боль в пояснице, ни ощущение липкости, ни жуткая усталость не портили впечатления от его первого раза. О’Брайен встал с кровати, только чтобы выкинуть мусор, и тут же вернулся, небрежно натянув по пути домашние штаны. Подобрав с пола какую-то футболку, парень вытер свою руку, а так же живот блондина. Устроившись рядом с ним, Дилан сонно улыбнулся. — Томас, — позвал он. — Я должен сказать кое-что очень важное. Это все было… Короче, ничего личного. Сангстер достал из-под себя подушку невозмутимо огрел ей лицо брюнета, а потом спокойно подложил под голову. — Ничего личного, — пробубнил Томас и уткнулся лицом в чужую грудь, пряча зевок. О’Брайен тихо засмеялся и счастливо улыбнулся. — Спокойной ночи, Томми, — прошептал он и, кое-как вытянув из-под них одеяло, укрыл им любовника и себя. — Дилан? — вдруг через несколько минут в тишине позвал светловолосый и поднял глаза на лицо О’Брайена. — Чего тебе? — Пообещай мне, что не полезешь больше в драки. — Обещаю, — Дилан вздохнул и улыбнулся, незаметно скрестив пальцы за спиной. — Спи, принцесса. Спокойной ночи.