Хроники времени

Услышав громкие голоса в гостиной, девушка потихоньку сползла с кровати и, придерживаясь за попадающиеся предметы, подошла к самой двери. Через нее невозможно было ни слова разобрать, особенно оттого, что у Кристины стоял звон в ушах. Но то, что двое прямо по коридору ссорились из-за чего-то, было ясно и без слов. Решив храбро предотвратить взаимное убийство, которое с минуты на минуту обещало произойти в гостиной, Даае с усилием толкнула дверь и... Прямо напротив нее стоял Эрик. Очевидно, он собирался войти, чтобы посмотреть, не разбудили ли ее они с Габриэлем, но опоздал на жалких несколько минут. От неожиданности Кристина ахнула, отступив на шаг назад и чуть не потеряв равновесие, но все же удержавшись. Призрак был в растрепанных чувствах и без маски - возможно, они даже подраться успели... Что, Боже правый, послужило им поводом разругаться?.. Увидев ее испуг, Эрик машинально закрыл лицо рукой, и в нем проснулся заботливый Ангел Музыки. - Зачем ты встала, Кристина? Ты еле на ногах стоишь! - Вы... эмоционально разговаривали, и я решила проверить, все ли у вас хорошо. - Ничего страшного уже, - Призрак издал тихий смешок. - Все, что хотели, мы уже выяснили. Прости, что мы разбудили тебя. Не изволь беспокоиться, лучше ложись обратно. Ты все еще не здорова. Решив не спрашивать, остался ли жив бедняга Морран - себе дороже, - Кристина капризно надула губы: - Мне там скучно! Я уже устала лежать просто так и ничего не делать. - Ты должна сначала выздороветь, я не хочу, чтобы ситуация осложнилась. Ты можешь потерять голос. Излишнее беспокойство Эрика о ее здоровье начинало разжигать в Кристине костерок раздражения. - Но не пропадет же у меня голос, если я просто в гостиной посижу! - вознегодовала она. - Ну ладно, только возьми с собой плащ, - сдался Призрак и, подождав, пока она возвратится от кровати с указанным предметом одежды, без предупреждения подхватил ее на руки. Решив никак на это не реагировать, Даае сидела молчком. К ее облегчению, Габриэль, сидевший на кровати, был вполне живым, разве что немного помятым и встрепанным. - Доброе утро, мадемуазель Даае, - первым поздоровался парень. - Ваше самочувствие?.. - Неплохое, спасибо, - отозвалась Кристина, с помощью Эрика опускаясь рядом с Габриэлем на кровать. Сам Призрак остался на ногах, размеренными шагами обходя гостиную по периметру и бросая осторожные и внимательные взгляды на юношу и девушку. - Горло не болит? - продолжал Морран свой допрос. - Дышать не тяжело? Насморк? Кашель?.. * Пока Габриэль разбрасывался вопросами, Эрик пытался справиться с крошечным, но неприятным предчувствием чего-то, что может совсем ему не понравиться. Он бродил по гостиной, почти постоянно глядя на сидящих, и гнал жестокие, но справедливые мысли о том, насколько подошли бы друг другу эта хрупкая шатенка и столь же хрупкий светловолосый юноша. Нет, нет, нет. Этого не повторится, иначе он больше не верит в существование высших сил! Второго виконта де Шаньи быть просто не имеет права. - Слушай, Эрик, - точно угадав расположение Призрака в пространстве, Габриэль повернулся к нему. - Я не смогу понять состояние мадемуазель Даае, если... - "Вот оно". - Если не послушаю ее. И... это нельзя сделать через одежду, я ничего не услышу. Мужчина вздрогнул. Кристина посмотрела на него, ища в его глазах что-то, чего ей не доставало, но, не найдя, смутилась и опустила взгляд себе на колени. - То есть? - Призрак пытался справиться с раздражением и стыдом, мешавшимися в нем. - Мадемуазель Даае должна будет раздеться?.. - Я полагаю, да, - понимая, что диалог принимает нелицеприятный оборот, Морран перешел в наступление: - Знаешь, как говорится у медиков? Врач не мужчина. Это как раз про вашу патологическую стыдливость. - Какая разница, что там у вас говорят, - внезапно Эрик понял, что за чувство еще плотно засело в нем. Это был страх. - Это недопустимо! Она - молодая девушка, и... - Я что, похож на подонка? - совершенно серьезно спросил Морран. - Я в мыслях не имею ее облапать, да будет тебе известно! Я этих "молодых девушек" за свою жизнь насмотрелся, уж ты мне поверь. Аж тошно. Эрик сжал зубы, изо всех сил стараясь не впасть в состояние аффекта. Кристина, его неприкосновенная драгоценность, его трофей, его целомудренный ангел... С этим нельзя не считаться!.. - Нет, Габриэль, это... невозможно. - Ну, в таком случае... - Морран развел руками с вежливой улыбкой. - Я, вообще-то, вроде как пытался помочь, но если все и так хорошо, то можно даже время не терять! Кстати, не сомневаюсь, что потребуются еще лекарства, чтобы предотвратить возможные осложнения, - вежливость внезапно сошла на нет. - Я тебе говорил уже, что ты идиот? Ах да, сегодня с утра! Опомнись, Эрик, ваши дурацкие правила и этические нормы не имеют значения в этом гребанном мире! Это вообще гнездо порока! Или тебе охота, чтобы твоя милая мадемуазель Даае на самом пике своей молодости канула в небытие из-за твоей глупости?! Кристина наблюдала за их перепалкой - сперва со смятением и толикой тревоги, а теперь с нескрываемым любопытством. Эрик сжал и разжал кулаки, понимая, что ему действительно придется согласиться на это, что бы оно за собой ни влекло. Он вяло кивнул: - Я согласен. - Ну слава небесам! - фыркнул Габриэль. Впрочем, это восклицание не несло в себе почти никаких эмоций. - Ответ верный, - зачем-то добавил он. Кристина напряженно застыла, когда на нее поглядел Морран. - Мадемуазель Даае, если хотите, можете прикрыться везде, где считаете нужным, - проинструктировал Габриэль, принимаясь за стетоскоп. - Хотите, могу даже не смотреть, мне это не надо. Уж если ваш... покровитель так на это реагирует. Кристина немного побледнела и сгребла лежавший рядом с ней плащ, потом начала медленно расстегивать пуговицы на лифе платья. Ее руки дрожали - глазу Эрика это было заметно даже с внушительного расстояния. Он почти заставлял себя смотреть на происходящее, до боли сжав челюсти и застыв, словно статуя. Нужно было забрать с кровати маску, с ней он бы хоть не чувствовал себя так унизительно и глупо... Лиф платья был расстегнут, и ткань сползла с плеч, открывая мраморную бледную кожу и ложбинку между грудями. О Боже!.. Со сдавленным стоном Призрак отвернулся, не в силах больше выносить эту пытку. В его воле было только прислушиваться и гадать, с чем были связаны эти звуки. - Дышите. Не дышите. Дышите глубоко. Повернитесь спиной. Дышите. Не дышите... Но Габриэль командовал таким размеренным и безразличным голосом, что Эрик вдруг как-то успокоился, хотя перед его глазами все еще стояла проклятая нежность юного Кристининого тела. Наконец, как показалось Призраку, спустя многие часы, все было кончено; юноша таким же равнодушно-доброжелательным тоном разрешил девушке одеться и обратился к Эрику. - Ну, что я могу сказать... Все не так плохо, как могло бы быть, но все же здоровьем это не назовешь. Нужно будет еще принимать лекарства, я напишу их названия и время приема. А потом, будь добр, Эрик, проводи меня наверх. Призрак кивнул, исподлобья оглядывая уже одетую и свернувшуюся калачиком Кристину. На ее щеках горел румянец не то слабости, не то стыда. Вероятно, сейчас она чувствовала то же, что и он сам. - И да... все-таки подумай над тем, куда ты пойдешь устраиваться. Тебе правда нужна работа, иначе ты никогда не сможешь жить независимо. Не дожидаясь возражений, Морран встал с кровати, сложил за пазуху стетоскоп и попросил листок и карандаш, чтобы выписать рецепт. * Вообще-то, если говорить честно, то Габриэль не имел понятия, что ему делать и куда идти. Правда, он надеялся, что ему повезет, как всегда. А если не повезет - то не очень-то и хотелось. Эрик провел его коротким путем, через проход, выходивший на улицу Скриба, сбоку от Оперы. И хотя хозяин подземного дома не оказался убийцей, а путешествие под всемирно известный театр обернулось ему лишь вымокшими джинсами вследствие неудачного приземления в лодку, юноша почувствовал облегчение от того, что он снова на улице. Было тепло и даже солнечно, тянуло стылой Сеной, оттаявшими прошлогодними листьями и только зарождающимися почками на деревьях. И было от всего этого привычного великолепия так сладко и тихо на душе, что хотелось бесконечно гулять по улицам, уже успевшим стать родными. Лишь машинально найдя взглядом скамейку и усевшись на нее, Габриэль огляделся... и в смятении уставился на собственные ноги. Вообще-то, он сюда не планировал идти. Дом, где он почти полгода провел, ни о чем не заботясь, купаясь в запахе вкусно приготовленной национальной ирландской еды и еле уловимых духов. Дом, на верхнем этаже которого жила со своим новым избранником Катлин Хьюз. Ну что же он за убожество! Почему нельзя найти себе нормальное занятие по душе и просто доказать всем и вся, что он чего-то стоит, что и обычный вихрастый мальчишка может подняться из низов?.. Если бы Габриэль, конечно, умел еще что-то делать, кроме увлечения медициной, стихосложения и мытья посуды. Да, он весьма разносторонне развитая личность... Интересно, а каково это - уметь делать все? Эрик утверждает, что в его случае это именно так. Эрик. Мысли об Эрике приносили странное чувство. Вроде бы, с натерпевшейся парочкой из глухой деревни все было ясно, а вроде бы... и нет. "Когда-то" этот нелюдимый человек, наверняка социопат или даже психопат (просто иногда сдерживающий свои порывы убить кого-нибудь) уже жил в подвалах Оперы. Теперь он вернулся туда, но уже с дамой, в глазах которой, кстати говоря, не написано ответной любви к нему. Притащил ли он ее с собой насильно? Может быть, ей пришлось бежать с ним от какой-то опасности? Или ее по старым канонам выдали замуж родители, не спрашивая о предпочтениях?.. И надо же - он назвал свое разоренное пожаром (откуда в подвале у озера пожар?) жилище скромным. Хотя все до одного канделябры были антикварные. А уж фортепиано... На внутренней его крышке, пока хозяин спал, Габриэль разглядел золотистую гравировку "J. A. Pfeiffer, 1866"*. Какой год, простите?.. Нет, тут явно было что-то не так, а может, все сразу было не так. Или - совпадение?.. Возможно, Эрик и раньше тащил вещи для своего дома из театра - а Опера, на минутку, здание старинное. Но все же какая-то струнка в сознании парня была задета, и ощущение чего-то невозможного преследовало его каждый раз, когда он возвращался к мыслям о странной паре. Вздохнув, он бросил прощальный взгляд на окно, в котором ему чудилась синеволосая головка, и, встав, побрел дальше от центра города. Сейчас острее некуда стоял вопрос, что же ему делать, потому что последние деньги ушли на бутылку воды и пирог в ближайшей забегаловке. Стихов больше не было - и слава Богу, значит, позора не было тоже, - и мысль возвратиться в какое-нибудь издательство казалась абсурдом. Он начал ненавидеть редакторов. Устроиться чернорабочим?.. Работа нужна, как воздух. Еще недавно, уволившись с должности посудомойки в театральном буфете, он был готов поклясться, что больше не станет брать низкосортные вакансии. А теперь, после утреннего разговора... Да он тогда, если подумать, не Эрика убеждал - себя. Тому, конечно, тоже нужно чем-то себя занимать. Вор мог бы подняться из низов очень даже быстро. А что Габриэль?.. Чем он лучше Эрика, если подумать? Не пора ли задавить свою гордость и, наконец, взяться за работу над своим будущим?.. "Пора", - решительно ускоряя шаг, Морран пошел вдоль улицы, утыканной бутиками и кафе. Ему нужно было углубиться в менее красочные и счастливые районы Парижа - здание по адресу, который он почему-то запомнил, располагалось в отдалении от центра. Впрочем, ему все равно удалось дойти без приключений и довольно скоро: теперь он стоял, разглядывая задний фасад одноэтажного строения, бывшего "глупого кафе". А ныне - гордо воздвигаемого настоящего итальянского ресторана. - Отойди, молодчик, - Габриэлю пришлось посторониться, чтобы его случайно не задели арматурой. Задумчиво поглядев вслед двум рабочим в красных комбинезонах (ну как красных, под слоем строительной пыли это только угадывалось), Морран решительнее прежнего направился к ближайшему маляру, мешавшему в ведре белила. - Здорово, приятель, - он взял на себя смелость говорить, как "свой". - Слушай, не подскажешь, где сейчас Педро Сальтаформаджо**? - Владелец, что ли? А тебе зачем, мальчик? - маляр подслеповато уставился на него, не разгибая спины. - Надо, - нагловато улыбнулся Морран. - Ну, так скажешь? - Нет, ищи сам, - с непередаваемой ухмылкой мужчина снова уставился в ведро с краской, а у Габриэля не хватило духу спросить второй раз. Поблизости больше никого не оказалось, кроме двух сомнительного вида парней, тоже в красных комбинезонах и курящих самокрутки в сторонке. - Привет, не видели Педро Сальтаформаджо? - Не, - отозвался один - его глаза были неприятно внимательные и красные, как от марихуаны. - А ты, хлюпик, чего тут забыл? Габриэля толкнули пальцем в грудь, и он по инерции сделал шаг назад. - Мамку потерял?.. - сквозь гнусавый гогот спросил второй парень. - Я ищу работу, - сжав зубы, презрительно процедил Морран. - Будьте так любезны не разговаривать со мной, как с отбросом. Просто скажите, где мсье Сальтаформаджо. - Слышь, не указывай, - парни, конечно, всего лишь веселились, но Габриэлю это начало надоедать. Даже раздражать. Морран, конечно, и правда был хлюпиком, но его характер, увы, телосложению не соответствовал. Он был не совсем уж робкого десятка. И поэтому сейчас решил устроить сюрприз двум неумытым чертям. Размахнулся и врезал "с плеча", сперва одному, потом другому. Хотелось, конечно, бескровной битвы, но попал он точнехонько в нос - в этом удача ему не улыбнулась. - Эй, ты че творишь, подонок?! Мы тебя сейчас на ремни изрежем, сукин ты сын! - Что здесь происходить?! Марш работать! - вдруг послышался со стороны знакомый голос. Рабочие, застигнутые врасплох толстяком-итальянцем, сникли и, пригрозив Моррану спустить с него шкуру, скрылись из поля зрения. Как и любил, с нужной долей эффектности, Габриэль откинул со лба засаленную прядь волос: - День добрый, Педро! Импульсивный итальянец сперва удивленно задрал брови, а затем сгреб ладонь друга в приветственное пальцедробительное рукопожатие: - О, мио амиго! Как тебя занести сюда, рассказывай! - Полегче, Педро, ты мне сейчас фаланги переломаешь, - проворчал Габриэль, с трудом вырывая пальцы из мощной ручищи приятеля. - Я, вообще-то, на работу хотел устроиться. - Работу? - сразу же приняв деловой вид, переспросил толстяк. - А что ты мочь делать?.. - Не знаю. Все, - флегматично отозвался Габриэль: недостаток сна в прошедшую ночь давал о себе знать. - Ты не думай, что я такой, во мне достаточно сил, я справлюсь. - Ладно, - сделав задумчивое выражение лица, Педро, наконец, озвучил: - У меня мало маляр, так что ты быть новый маляр. - Отлично! - обрадованно всплеснул руками парень. - Когда я смогу приступить? - Иди, я дать тебе одежду, зарплата за половина дня, - торопясь и почти до неузнаваемости коверкая французский, принялся объяснять итальянец. Войдя в перестраивающееся кафе, оба принялись лавировать среди рабочих, арматуры и лесов, что Педро удавалось с удивительной для его габаритов сноровкой. - Ты подчиняться старший маляр Ален. Переодевшись, Габриэль явил себя миру - и весь остаток дня работал с несвойственной ему охотой, вызывая у некоторых соседей по рабочему месту удивление, а у Педро - довольную улыбку, приводившую его и без того полное лицо в форму идеального круга и наделявшую черты озорством. - Ты заслужить зарплату и за целый день, - хлопнув привалившегося к стенке Моррана по плечу, так что тот от его неожиданной силы едва не сел на землю, произнес итальянец. - Но теперь мой бюджет не позволять, так что я платить тебе как обещать - за полдня. Устало кивнув, Габриэль очнулся от странной эйфории только тогда, когда заметил, что рабочие начали расходиться по домам. Вот черт! Он и не подумал, что ему тоже нужно где-то спать. Пользоваться гостеприимством Оперы и ее изрядно обедневшего буфета он больше не может, значит, нужно искать что-то другое. - Слушай, Педро, дружище, - с энтузиазмом заговорил он, - у тебя не найдется места на ночлег? Я после увольнения никак не подыщу нормальную квартиру. Да, наглость, но это всегда помогало. Особенно с такими, как Педро. Слабость вежливых людей - в их неумении отказывать. И этим Морран решил беззастенчиво воспользоваться. Несколько секунд Педро помялся, но потом его голову озарила мысль: - Несколько лет назад моя сестра оставить мне квартиру, ты мочь переночевать там. Мы зайти ко мне, я дать тебе ключи. - Тогда я сейчас вернусь, мне только переодеться, - кивнул Габриэль, будто боясь, что доброта приятеля куда-нибудь испарится. Внутри строящегося ресторана уже было темно. Единственная комната, сохранившая все четыре стены и потому на время работы превратившаяся в раздевалку, оказалась совсем пустой - только джинсы, толстовка и видавшие виды кроссовки Моррана покоились в углу. Вздохнув, он стащил с себя пыльный и потный рабочий комбинезон и такие же ботинки, найденные в куче общей одежды и обуви. Натянул брюки, сунул ногу в кроссовок. - Ах ты ж бля!.. - от боли перед глазами заплясали черные точки, заслоняя обзор, и парень с громкими и цветистыми ругательствами отвалился к стене, принимаясь стаскивать обувь. По ощущениям, в ступню вонзилась горсть осколков стекла. На ощупь... в принципе, то же самое. Откуда в его обуви чертово стекло?!. - Мио амиго, что такое? - Педро без предупреждения влетел в "раздевалку", и по стенке метнулся луч карманного фонарика. - Посвети, - стиснув зубы, Габриэль поднял ногу повыше. Потом, проинспектировав случившееся на свету, прошипел потревоженной змеей: - С-слов нет... Вот же с-с-суки... - Кто это сделать? - осведомился итальянец. - Кто-то из рабочих, ты думать?.. - Те двое, которые слегка получили в челюсть, - простонал Габриэль, - как их зовут? - Ты собираться заявить в полицию?.. - встревоженно поинтересовался Педро. - Нет, помолюсь на досуге за их упокой, - огрызнулся Морран, пропустив через гримасу страдания слабую улыбку и фальшиво хохотнув. - Смешная шутка, правда? Вызови мне скорую, Педро, пожалуйста. - Хорошо, - несмотря на грузность своего тела, обряженного теперь в деловой костюм, как и обычно, мужчина легко и быстро поднялся на ноги и нашарил в кармане мобильник. - Ты, главное, не торопись, а то они еще час меня по всему Парижу искать будут. Говори помедленнее, лучше поймут. После подкрепленной напутствиями Габриэля, но все равно сбивчивой речи в трубку Педро обернулся к парню. - Мио каро амиго, только не звони в полицию, - умоляюще сдвинул брови он. - Это беспризорники, я подобрать их на улице и дать им работу, они мне как сыновья. Валентино и Антонио. - Угу, - мрачно отозвался Габриэль. - Да на меня бы самого кто в суд не подал за мое прошлое, о чем ты, Педро?.. - Grazie mille***, - приложив руку к сердцу, с пафосом произнес толстяк. - Ага-ага, - безуспешно пытаясь встать, Морран принял руку помощи Педро. - Ты только последи за ними, чтобы они мне в следующий раз крысиную отраву в кофе не высыпали. Он запрыгал на одной ноге к выходу, услышав спасительный зов сирены, не обращая внимания на виноватый вздох Педро за спиной. --- * J. A. Pfeiffer - известный в XIX веке немецкий мастер роялей и фортепиано. ** Сальтаформаджо буквально переводится с итальянского как "прыгающий сыр", этимология фамилии неизвестна. Непонятно, что толкнуло меня дать Педро такую фамилию, но когда я увидела ее, то сразу поняла, что его должны звать так;) ***Grazie mille (итал.) - "миллион спасибо".