Хроники времени

А Габриэль в то самое время переминался с ноги на ногу у порога неприметной конторки, где, по его словам, у него были знакомые. По обе стороны парня, чуть сзади, стояли Эрик и Кристина и заметно нервничали. То есть, нервничал, конечно, Эрик, а Кристина просто оглядывалась по сторонам. Конторка была, как и многие другие заведения – работала на два фронта. Днем это был обыкновенный филиал не то агентства недвижимости, не то частного банка, а ночью, после того, как в условленные часы банк закрывался, это место превращалось в отлаженную фабрику по изготовлению поддельных документов. Искоса поглядев на Призрака и поймав на себе такой же взгляд с его стороны, Габриэль отвернулся и улыбнулся самому себе. Черт возьми, психология ему всегда нравилась. Он постоянно разрывался между несколькими медицинскими специальностями, и область человеческого сознания имела для Моррана свой особый шарм. Эрик! Какой любопытный экземпляр! Какой невероятный опыт социализации человека. Судя по его скудным рассказам о своем прошлом, проблем с коммуникацией у него пруд пруди. Подыскать Призраку работу было удачным ходом. Сначала стройка, дальше – больше. Но это уже будет зависеть от самого Эрика. А пока им с Кристиной потребуются документы. - Ты точно уверен, что это здесь?.. – с подозрением спросил мужчина. – Мы уже битый час пытаемся достучаться, и пока изнутри никто не подал признаков присутствия. - Подожди ты, - недовольно отозвался Габриэль. - Чего такой нетерпеливый? Всего десять минут на улице, а ты уже как оголенный нерв. Хватит трястись без повода. Эрик пристыженно замолчал, а Габриэль прислушался к происходящему за бордовой клепаной дверью. Так-так... Вечно осторожничающий делец выдал свое присутствие шорохом. Скрипнула половица. Призрак это, судя по напрягшемуся силуэту, тоже различил. - Уйдите-ка вы с Крис за угол, - сквозь зубы прошептал парень. – Позже позову. Мне сначала самому с ним надо поговорить. Он человек нелюдимый, больших компаний не признаёт. Выразительно подняв брови на странное сокращение от своего имени, Кристина без слов взяла Эрика за руку и увела за собой подальше от входа. Да, Крис от Эрика отличалась. У нее было меньше комплексов, когда дело доходило до тесного общения с другими людьми. И она, даже если не осознавала этого, умело Призраком манипулировала. Где кнутом, где пряником. Если бы эта девушка родилась в двадцать первом веке, то наверняка благодаря своим природным внешним и внутренним данным сумела бы уже пробиться очень высоко. О Боже, неужели же он, с малых лет скептик, поверил в перемещения во времени?.. Поверил. Габриэль еще раз осторожно постучал в дверь. На сей раз из-за нее сперва донесся тяжкий вздох, а потом человек, стоявший прямо за ней, повернул щеколду. Впрочем, пройти внутрь все равно не представлялось возможным, потому что открылась лишь маленькая щелка – дверь была на цепочке. Из мрачноватого плохо освещенного помещения наружу высунулся длинный нос, блеснули отразившие фонарь круглые очки. - Здравствуйте, господин Гартман, - учтиво поздоровался Габриэль и отвесил легкий поклон в знак уважения. Низкий, щуплый и длинноносый человечек открыл дверь еще на пару сантиметров, подслеповато прищурился на посетителя. Потом у него на мышином лице проступило выражение узнавания. - А, вечер добрый, господин Морран! – хозяин конторки тоже поклонился. Этот человек, Аарон Гартман, был чистой крови еврей, занимавшийся своим бизнесом. Наверное, не нашлось бы в целом Париже человека, о котором Аарон бы не знал хоть чего-нибудь. Причем его осведомленность проявлялась в самых неожиданных сферах. Он мог не иметь понятия о количестве детей какого-нибудь парижанина, зато до десятых помнил количество его дохода и сбережений. И еще была у Гартмана одна приятная особенность. Он никому не выкладывался о своих клиентах и ничего лишнего не спрашивал, какими бы странными ни были обстоятельства. Именно на это сделал ставку Морран, отправляясь сюда в компании Эрика и Кристины. - Гм, гм, проходите, прошу-с. Мужчина развернулся и отправился внутрь конторки, но Габриэль его остановил: - Постойте, позвольте представить вам моих друзей. Гартман, снова встав лицом к двери, немигающим полуслепым взглядом уставился на Моррана, что выражало согласие. Габриэль поманил рукой парочку, застывшую чуть поодаль и с тревогой ожидающую дальнейших событий. - Это Эрик, - Морран указал на Призрака, - а это Кристина. - Гм, гм, весьма польщен, - заложив руки за спину, Аарон повернулся к гостям спиной и пошёл по коридору, не приглашая их внутрь. - Пошли, - шепнул Габриэль. В конторке было тихо и сумрачно, да и на обстановку хозяин, похоже, поскупился: в помещении не было ничего, кроме сейфа, стула и стола. За ним-то и сидел теперь Гартман, сложив руки в каком-то молитвенном жесте. - Так значит, моя помощь требуется вам? – спустя некоторое время глушащей тишины, спросил он. - Да, мсье... – Эрик осекся, вопросительно взглянув на еврея и ожидая, что тот назовет свое имя. - Гм... Гартман. Аарон Гартман. - Да, мсье Гартман, - утвердительно кивнул Призрак. – Большая честь познакомиться. - В чем проблема ваших друзей, господин Морран? – полюбопытствовал Аарон, никак не изменив выражения своего лица – это было почти могильное спокойствие. - Им требуются документы, удостоверяющие личность, - отрапортовал Габриэль. – И, может быть, если вы не против, то в рассрочку?.. - Гм, гм, - задумчиво сказал Гартман. – В рассрочку... У меня – только под проценты. Вы это знаете. - Да, конечно, - с готовностью, поразившей Моррана, согласился Эрик. – Как пожелаете. Кристина ничего не возражала и вообще не подавала признаков внимания к мужскому разговору, так что Габриэлю ничего не оставалось, кроме как согласиться вслед за Призраком. - Вам требуется два паспорта, - снова подал голос Аарон. – Это будет стоить триста евро. Вам нужно только оставить на этом листе бумаги свои имена, фамилии, даты рождения и подписи. Остальное я беру под свою ответственность. Он постучал концом шариковой ручки по листу бумаги на столе. Эрик и Кристина приблизились и по очереди вывели требуемую информацию. Габриэль усмехнулся, вспомнив, как сегодня утром они старательно придумывали даты рождения. С Кристиной-то все было проще. Она знала и месяц, и день, и год своего рождения. Но на всякий случай возраст ее решили увеличить до двадцати вместо семнадцати. А вот Эрик... В какой раз Морран спросил сам себя, сколько должен был в детстве пережить человек, чтобы не помнить даже своего точного возраста. И черт его дери, если Призрак хоть раз праздновал свой день рождения. «Ничего, научим», - мелькнуло в голове юноши, и датой рождения Эрика стало тринадцатое апреля тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. С фамилией, к счастью, сбоев не произошло – Эрик сразу же назвал фамилию Дестлер. - Господин Гартман, когда документы будут готовы? – впервые прозвучал в комнате девичий голос, заставив Моррана вынырнуть из своих мыслей. - Приходите через два дня, мадемуазель, - с едва заметной улыбкой произнес еврей. Впрочем, выражение его глаз при взгляде на девушку ничуть не поменялось, оставаясь таким же безразличным. - Благодарю вас, господин Гартман, - снова отвесил поклон Габриэль. – Боюсь, нам уже пора. Мы будем через пару дней. - С вас взнос, - вежливым голосом сообщил Аарон. – Пятьдесят евро. - У нас при себе ничего, - с болезненным выражением лица отозвался Морран. – Только это. Он с сожалением расстегнул те самые наручные часы и подал их еврею. - Знакомая вещь, - констатировал тот. – Но, сожалею, пятидесяти евро тут нет. - Как это нет?! Они фирменные! – возмущенно прошипел Габриэль. – И они стоят двести евро! - Нет-нет, молодой человек, вам меня не провести. Только тридцать пять. - Сорок! - Тридцать. В конторке наступила напряженная тишина, в которой только господин Гартман чувствовал себя превосходно, поигрывая позолоченным ремешком часов в свете настольной лампы. - Господин Гартман, возьмите это, - вдруг сказала Кристина. Все посмотрели на небольшие изящные серьги в ее узкой ладони. – Это белое золото и бриллианты. Серёжки перекочевали в руки Аарона, который принялся с усердием их рассматривать. - Кристина, тебе не стоит... Они ведь... – начал Эрик, но девушка поглядела на него твердо и решительно. - Я знаю, что мне стоит, а что нет. – И добавила: - Прости, Эрик. Восторженный возглас со стороны стола заставил всех посмотреть в сторону Гартмана. Тот поднял серьги над головой и любовно сжал в кулаке. - Мадемуазель, - взволнованным голосом обратился тот к Кристине. – У меня есть деловое предложение. Вы можете оплатить ваши паспорта сию же секунду, если оставите эти серьги у меня. Я имею в виду, отдадите их мне. Габриэль поглядел на дельца с недоверием. С чего бы это вдруг у этого вечно бесчувственного человека вдруг настолько оживилось выражение лица?.. Об этом он поспешил осведомиться у Аарона. - Гм... Это антиквариат, - подрагивающим от волнения голосом сообщил тот. – И он, судя по всему, подлинный! Тысяча восемьсот сорок третий год. Эрик, Кристина и Габриэль переглянулись. - Откуда у вас эти серьги, мадемуазель? – спросил Гартман, снова любуясь блеском драгоценности под лампой. - Мне их подарили, мсье, - сухо ответила та. Разговор, казалось, не вызывал у нее симпатии. – Значит, я отдаю вам серьги, а вы делаете паспорта? - Да-да, именно так, мадемуазель, - закивал еврей. Казалось, сейчас для Гартмана не существовало никого в целом мире, кроме Кристины и ее украшений, и Морран испытал стойкое чувство гадливости. - Я, пожалуй, соглашусь, - медленно сказала девушка. Потом резко шагнула к столу и выхватила из ладони Аарона одну серьгу. – Но только так. Вторая станет вашей после того, как вы в лучшем виде предоставите нам наши документы. Со стороны хозяина конторки послышались слабые звуки протеста. Габриэль удовлетворенно улыбнулся. Да, он не ошибся – Кристина была не промах. А ведь выглядит она так невинно, и ничего в ее внешнем облике, так сказать, не предвещает беды. - Спасибо, мы зайдем через два дня, до свидания, - бросила девушка. Аарон оставил попытки сопротивляться, лишь поник и снова глядел на своих ночных гостей ничего не выражающими глазами. Он даже не попрощался. * На улице все совсем стихло. Эрик не подозревал, что в «новом» Париже еще оставались кварталы, которые по ночам предпочитали спать, но, как видно, не все было потеряно для ночных созданий. Кристина шла рядом, Габриэль – чуть позади, дабы не нарушать ничье личное пространство. Кристина. Она так изменилась. Это стало видно именно сегодня, когда она без тени сожаления отдала подаренные виконтом серьги... одну серьгу, но это не важно. Самое главное – то, что эта хрупкая и беззащитная девушка, в головке которой вечно роились тысячи беспричинных страхов, вдруг стала смелой. А как она говорила с этим Гартманом! Строго и спокойно, и спокойствие это доходило до самого настоящего вызова. Собственно говоря, Призрак был потрясен. Он тронул ее за руку, и она вопросительно посмотрела на него. - Зачем ты сделала это? – мучительно отыскивая в ее глазах хотя бы кроху сожаления, спросил Эрик. – Зачем отдала ему то, что тебе дорого? - Мы все знаем, что без этого было не обойтись, - вздохнула Даае. Она снова, кажется, стала такой, как обычно – маленькой и слабой. – Но эти серьги мне сами по себе никогда не были дороги. - Но их подарил тебе... - Да, Рауль. Я знаю. И все-таки, просто помнить человека куда важнее, чем хранить то, что он просто купил и даже толком в руках не подержал. Эрик вздохнул, в очередной раз не услышав того, что, впрочем, и не надеялся услышать. - Ты права, Кристина. Если бы она сказала, что де Шаньи больше не дорог ей! Но она не сказала, и теперь Призрак чувствовал себя как никогда виноватым, потому что отчасти из-за него Кристине пришлось отдать последнюю память о виконте. А если она утверждает, что серьги не были ей дороги, то, наверное, просто боится расстроить или разозлить его. - Чего вы кислые такие? – Габриэль появился в нужный момент, немного развеяв общий мрачный фон. – Вон как уделали этого Гартмана, любо-дорого глядеть было на его рожу! Такое ощущение, что он в эти серьги по уши втюхался. - По-моему, так оно и есть, - заметила Кристина, видимо, верно угадав значение произнесенного словечка. - А ты, Кристина, - Габриэль имитировал легкое рукопожатие, - молодец! Все сделала правильно. Из тебя будет толк. Даае не отреагировала на похвалу – наверное, как и Эрик, не поняла, что за «толк» из нее выйдет, а спрашивать уже не было сил. - Нам долго еще идти? – спросила она у Моррана, умоляюще взглянув на него. - Думаю, около пяти кварталов, - почесав подбородок, вынес вердикт «доктор». - Ты устала, Кристина? – тут же отреагировал Эрик. – Тебе помочь идти? - Нет, я не устала, у меня... вот, - девушка остановилась и подняла подол по щиколотку. В том месте, где туфелька соприкасалась с пяткой, кожа стала почти красной, и из маленькой ранки посередине сочилась кровь. - Почему ты не сказала раньше? – Призрак присел перед ней, осторожно снял с узкой ступни туфлю, чтобы получше осмотреть натертое место. - Не до того было, - отозвалась Кристина и, покачнувшись на одной ноге, ухватилась за Эриково плечо. – Ой, прости, пожалуйста. - Дальше ты в таком состоянии не идешь, - Призрак снял обувь с другой ноги Даае, обе туфельки вручил опешившему от неожиданности Габриэлю и забрал назад, только подняв на руки свою драгоценную ношу. А Кристина и не сопротивлялась: то ли успела привыкнуть к подобному за время болезни, то ли на самом деле устала. Все-таки иногда подопечная Ангела Музыки проявляла излишнее упрямство, не желая кому-нибудь показаться слабой. И все пять кварталов троица прошла молча, а когда, наконец, театр показался в поле зрения, хрупкое юное чудо в руках Призрака уже погрузилось в сон. * Когда часы в комнате пробили семь, Габриэль и Эрик были полностью готовы к тому, чтобы идти к строящемуся ресторану Педро. Кристине оставили подробную записку, в конце которой Призрак настоятельно советовал ей не выходить из их дома, если на то не будет крайней необходимости. Уже у выхода Эрик остановил Габриэля и задал неожиданный вопрос: - А как я могу устроиться на работу, если пока у меня нет документов? И Моррану стало предельно ясно, что Призрак находится на пороге того, чтобы сдаться и снова остаться наедине с мизантропией и страхом социума. «Перед смертью не надышишься, - вскользь подумал он. – Ну что ж, раз назвался груздем – полезай в кузов...» - Ничего тебе не будет. Педро зарплату отваливает из своего кармана. Можешь считать, что это нелегальное частное предприятие. - Нелегальное? - Ты уж не обижайся, - громким шепотом сказал Габриэль, - но ты всю жизнь жил как-то не слишком легально. И что теперь изменят два дня, если ты наконец-то все-таки заживешь нормальной человеческой жизнью, а не призраком этой жизни?.. Лицо Эрика неуловимо изменилось – не в сторону облегчения, скорее, на нем теперь читалась толика обреченности. Но он нашел в себе силы взглянуть Габриэлю в глаза и отрывисто кивнуть, так что волосы съехали на глаза. И они, накарябав по просьбе Эрика еще одну записку с возможным временем их возвращения, отправились в нелегкий (для Призрака) путь по Парижу. К счастью, будущий ресторан стоял не на людном проспекте или на площади, а в довольно тихом местечке, куда спокойно можно было пробраться через проулки, арки и пока безлистные скверики. Это, казалось, добавило Эрику уверенности в себе. Но Габриэлю этого было мало. - Знаешь, - вдруг сказал он, - я хочу пройтись по главной улице. Ты не против? «Вообще-то, я всеми фибрами души против», - сказало выражение лица Призрака. - Если это так необходимо, - прозвучали слова. - О, поверь мне, это необходимо как глоток воды в пустыне!.. – горячечно заверил Габриэль. Вдруг осознал, что пытается храбриться – ему тоже было страшно выходить в толпу, но не за себя страшно, а за спутника. – Идем, здесь совсем близко выход к одной из площадей. Габриэль шел впереди, почти чувствуя, как Эрик, двигаясь следом, инстинктивно оглядывается в поисках возможности скрыться. На людную улицу вела арка, и в ней юноша быстрым движением развернулся в сторону мужчины и остановил его, упершись ладонью тому в грудь. - Что такое? – нервно спросил Призрак, словно почувствовав, что что-то прямо сейчас пойдет не так. Габриэль в сотый раз спросил себя: а правильно ли он поступает? Не рано ли подвергать этого человека таким тяжелым испытаниям? И ответил: сейчас – или никогда. - У меня есть к тебе просьба. Я хочу, чтобы ты снял маску. - Что?.. Реакция, впрочем, не оправдала ожиданий Моррана, надеявшегося на более эмоциональный исход. Он ждал злости, ну, хотя бы раздражения, но Эрикова реакция оказалась какой-то тихой и неопределенной. Единственное хорошо читаемое чувство можно было назвать непониманием. - Зачем мне это делать? - Давай, просто не сопротивляйся. Ты же уже делал так. - Я тогда был... немного не в себе. И просить меня о подобном – это уже слишком. Габриэль выждал секунд пять, давая Эрику возможность взорваться, наконец, и выплеснуть то, что было в нем уже давно и виднелось сквозь зрачки полузвериных глаз. Чего добивался Морран? Ему хотелось, чтобы Призрак больше не чувствовал себя так ужасно, выходя на улицу без привычной «второй кожи». Но приобретенный в раннем детстве барьер мешал Эрику сделать над собой усилие. Пусть уже разозлится, наговорит всяких обидных глупостей, но расскажет, наконец, в подробностях, что на самом деле с ним происходило в его несчастливом детстве. - Тогда представь, что ты снова не в себе, - настоятельно потребовал Габриэль. – Сними уже эту чертову штуковину и сожги, слышишь, сожги ее навсегда, потому что она не нужна тебе здесь! Ты ни работать не можешь нормально, ни с людьми общаться, да даже погулять вы с Крис выходите ночами, потому что ты этих всех людей боишься! - Ну уж нет, я не стану ничего снимать, - Эрик стиснул зубы, видимо, сдерживая гнев. - Ты вообще в курсе, что тебе с твоими закосами требуется серьезная психологическая помощь? – подбоченился Габриэль. - Тебе не кажется, что это уже слишком большая наглость?! – поднял бровь Призрак. Фраза была сказана почему-то шепотом. – Я до поры до времени прощаю тебе некоторые выходки, но только потому, что пока ты мне полезен, а Кристине симпатичен! Как только ни того, ни другого чувства не останется, я за твои злодеяния с удовольствием отправлю тебя в тартарары. - Проблема не в том, останусь ли я в здравии и благополучии после заварушки с вашей милой парочкой, - стал серьезным Морран. – Проблема в том, что ты... Ты же хочешь стать, как другие люди? - Может быть, и хотел бы, если бы в ближайшем будущем это было возможно, - Эрик помрачнел. – Но даже если, как ты говоришь, я накоплю денег на пластическую операцию, то это вряд ли случится очень уж скоро. - Именно. А потому, пока ты еще не имеешь таких возможностей, я хочу попытаться помочь тебе принять себя. Такой сложной и вежливой конструкцией Габриэль надеялся достаточно безобидно оформить свои мысли. - Снова выходить на улицу в таком виде? Ты издеваешься надо мной? Для меня это всегда будет самым худшим испытанием. - Допустим, - не терял надежды «доктор». – Но чего именно ты боишься в этих людях? Они не посмеют ни оскорбить, ни ударить тебя. - Но никто не запретит им смеяться надо мной исподтишка, - резонно заметил Призрак. – Насмешки и жалость. Вот что я ненавижу в людях. - Ты можешь спокойно написать заявление в полицию, если кто-то покажется тебе неугодным, побывать в суде, и тебе отвалят кругленькую сумму за оскорбление достоинства личности. Но это так, на всякий случай. Я о другом. Может ли быть так, что тебе это все, эти насмешки, эта жалость... ну, что все это тебе просто кажется?.. Твое воспаленное сознание привыкло к подобному в прошлом, и ему тяжело воспринимать такую же ситуацию в другом свете. Ну? - «Мое воспаленное сознание»? – Эрик закинул голову и расхохотался, и смех заледенел где-то в сводах арки. – Ты что, работаешь в скорбном доме?.. - Если «скорбный дом» означает психиатрическую клинику, то я хотел пойти туда работать. Не сложилось, только и всего. Но ты все равно ценный опыт для меня. - Вот уж спасибо, - настроение Призрака снова поменялось. – То есть, мы с Кристиной для тебя ничего более, чем подопытные крысы? - Если бы вы были просто подопытными крысами, то я бы не стал помогать вам, - покачал головой Габриэль. – А я на самом деле стараюсь. Знаешь, у меня есть одна очень глупая мечта... Не то слово – глупая. Доктор Морран неловко усмехнулся, представляя, как Эрику будет «интересно» услышать эту фразу. - Полететь с крыши Оперы? Несмотря на скрытую ядовитость вопроса, Габриэль сделал вид, что так оно и должно было быть. - Ну, почти. Моя мечта – чтобы люди на моих глазах становились счастливыми. Эрик выглядел немного обескураженным. Наверное, осознал свою невежливость. - И тебя от того, чтобы стать свободным, отделяет только этот ничтожный кусочек кожи, - заключил Габриэль, упрямо глядя в прозрачно-зеленые глаза напротив. Призрак молчал. Может быть, это и не значило, что слова Моррана сумели убедить его, но, по крайней мере, он выглядел смятенным. Юноша ждал. Неужели же Эрик сломается? Согласится? В первый раз в своей жизни, где для него стало привычным всех подминать под себя, уступит другому?.. И значит ли возможное решение выбрать свободу от маски то, что он будет сломан? - Я все равно не понимаю, чего такого ты нашел в нас, что пытаешься все сделать без малейшего намека на плату, - внимательно и сердито посмотрел Призрак. – У меня порою складывается ощущение, что кто-то из нас что-то делает неверно. - Может быть, твой опыт взаимодействия с людьми больше моего, и я чего-то не понимаю, - скептически выгнул бровь Морран, - но я не знал, что люди обязаны за все друг другу платить. - И ты хочешь сказать, что тебе от нас ничего не надо. - Если тебе так сложно с этим смириться, то можешь отдать мне одно евро, когда заработаешь. Но вообще-то нет, мне от вас ничего не надо. Эрик длинно выдохнул, пытаясь принять сказанное, и покивал головой. - Ладно. Единственное, что я могу сказать – время покажет. И с новым глубоким вдохом, как перед погружением в ледяную воду, Призрак снял маску и спрятал во внутренний карман фрака. (Уж насчет имиджа Габриэль решил его не мучить, а то многовато стресса. Да и не смотрится как-то Призрак Оперы в джинсах – не солидно. Разве только в черных.) - Вот и правильно, - пробормотал Габриэль, ловя себя на мысли, что расплывается в безбашенной улыбке. – Пошли. И помни: ты – Эрик Дестлер, тебе тридцать три года, а лицо обгорело в пожаре, где и погибли твои родители. Не дрейфь. Прорвёмся.