Хроники времени

«Кристина, я и Габриэль ушли в город по важному делу. Если все пройдет так, как мы планировали, то скоро мы будем дома. Вода и еда в гостиной, обязательно поешь. Не волнуйся. Надеюсь, что ты не успеешь заскучать одна. Прости, что вынуждены тебя оставить. Твой Эрик». В другой записке значилось: «P. S. Будем около двенадцати дня, по крайней мере, Габриэль». Кристина проснулась сравнительно недавно и сразу же отметила, что в гостиной не ведутся ставшие привычными тихие разговоры, только плещется скучливо вода подземного озера. Ей было одиноко уже сейчас, но девушка все-таки позавтракала по наставлению Эрика, а после этого вернулась в комнату. Тишина уже начинала угнетать. И ее необъяснимое давление, словно вдруг разом наступила глухота, навевало довольно тоскливые и противоречивые мысли. Невольно черной незаметной змейкой в сознание скользнуло: как удавалось Эрику так жить? И так для него начинался каждый божий день. Так... холодно. Впрочем, нет. День для Призрака начинался, наверное, в разы раньше. И с музыки. Второй раз за время пребывания в двадцать первом веке Кристина поняла, что ее руки сами тянутся к фортепиано, пальцы жаждут поднять светло-коричневую лакированную крышку и погладить клавиши цвета слоновой кости. Только сегодняшним утром тяга к музыке, тяга к прошлому была почти невыносима. И сопротивляться она не стала... Тряслись руки, играя привычный голосу ми-бемоль мажор. Дыхание сбилось абсолютно. К тому же, две недели без практики сказывались на силе голоса. Лишь спев ноту, Даае поняла, что такое Ангел Музыки оценил бы как «дилетантство» и «оскорбление своего таланта». Кристина встряхнула пышными, но потерявшими лоснящийся блеск кудрями и проморгалась от вдруг навернушихся слез. Как же обидно... Если бы в прошлый раз она все же переборола себя и решилась запеть, сейчас все не находилось бы в плачевном состоянии! Неужели же теперь придется все проходить заново?! Скрипнув зубами, девушка снова спела неполучившуюся ноту. Звучало ничуть не лучше, но она попыталась еще и еще раз. И вынуждена была признать, что сама не справится. «Нет, ну как же знаменательно! Снова маленькая беспомощная девочка и ее незримый покровитель. Такое ощущение, что дубль два будет удачным!» На ехидное заявление внутреннего мучителя Кристина нахмурилась. Она так не думала. Даае решила, что сперва во что бы то ни стало постарается привести голосовые связки в порядок самостоятельно, а уж потом, если и вправду будет тяжело, попросит Эрика дать ей пару советов. Она не хотела ни его, ни себя мучить прошлым. Крошки Лотти больше нет, Ангела Музыки тоже. Есть живущий своей любовью Эрик и Кристина, мечтающая вернуться к своему жениху. Вот и все. Стерев с лица навернувшиеся слезы обиды на самое себя и внутренне стиснув зубы, Кристина продолжила заниматься, пропевать упражнение за упражнением, гамму за гаммой, хотя у нее почти все получалось через пень-колоду. Лишь к одиннадцати часам утра она закончила это самоистязание, и только тогда, выйдя в гостиную, дабы попить чаю, все же позволила пролиться слезам. Ей было не только обидно, но и страшно тоже – какая певица из девушки, потерявшей голос? А ведь она еще собиралась (и собирается!) пойти работать в Оперу!.. Теперь ей только в кабаре петь, в лучшем случае, а может быть, и в каком-нибудь грязном трактире, где посетителям наплевать на талант и важны только смазливое лицо и соблазнительные формы. Какой позор! В то самое время со стороны стенки вдруг что-то прошуршало, и девушка в испуге отняла руки от заплаканных глаз. - Господи, Габриэль, хватит меня каждый раз так пугать!.. – воскликнула она. - Прости, - юноша приставил к спинке кровати костыль, которым пользовался вместо трости – он пока сильно хромал, - и опустился почти рядом с Даае. Та предупредительно отодвинулась – скорее, так, на всякий случай, но Моррана это позабавило. - Что же вы все такие озабоченные-то! Фильмов наших на вас нет. Увидели бы вы нашу рядовую романтическую хрень шестнадцать плюс... Вдруг Габриэль вскинулся и поднял на Кристину внимательный взгляд. - Ты чего, плакала, что ли? Что произошло? - Да так, ничего особенного, - не решившись что-либо озвучивать, Даае попыталась увильнуть от ответа. - Что за хрень, Крис? Ненавижу, когда девчонки набивают себе цену. Не надо лучше разводить вокруг себя ореол тайны. Так что случилось? - Я разучилась петь, - судорожно вздохнула Кристина и собрала все силы, чтобы только не разреветься сейчас. – И ноты не могу взять так, как это получалось раньше! Габриэль, - она прислонила руку ко лбу, - мне страшно. - Постой-постой... разучилась петь? За две чертовы недели? Не может такого быть. - А если время, которое... ну, эти сто сорок восемь лет... Вдруг они тоже считаются? - Ого! Ну тогда передо мной сейчас в лучшем случае сидела бы мумия, а не ты, - помотал головой Габриэль. – Нет, я думаю, они не считаются. Может быть, это последствия твоей болезни? Эрик говорил тебе что-то на эту тему? Он же твой учитель. - Нет, - тяжко вздохнула Кристина. – Он не говорил. А насчет учителя... Не хочется больше вспоминать. Там все было по-другому. - Попроси его помочь, когда вернется, - посоветовал парень. – Думаю, он не будет против. Уроки пения вдвоем... Всем романтикам романтика! Вам обоим это наверняка придется по душе. - Нет! – воскликнула Кристина и, опомнившись, произнесла тише: - Нет. Я не могу просить. - Ты боишься его или он тебе просто не нравится? Морран переходил в наступление, и это девушку не радовало, потому что отражать открытые атаки на этом довольно-таки интимном поприще сил и опыта у нее не было. «Это проверка на вшивость», - вдруг раздался голос в сознании Кристины. На сей раз голос был испуганным. «Ты никому не должна рассказывать, что собираешься использовать чувства Эрика во свое благо». - Нет, я... Наверное, все-таки больше боюсь. Даже не совсем боюсь... Опасаюсь. Он может быть опасным. - Девочки любят плохих парней, - пропел Морран. – Не знаю, почему, но это так. Посмотри на меня: можно меня назвать плохим парнем?.. - Ну... нет, наверное, - сомневаясь, что правильно поняла значение словосочетания, предположила Кристина. - Вот именно. А нового парня моей бывшей девушки Катлин вполне можно окрестить таковым. У него ирокез – такой хохолок из волос на голове. Зеленый ирокез. Еще рисунки по всему телу. Они называются татуировки. Еще у него много мышц, и он выглядит, как квадрат. И мотоцикл у него есть. Ну вот, это типичный образец плохого парня. - О, наверное, это все ужасно выглядит, - округлив глаза, заметила Кристина. - Не сомневайся. Но понимаешь, я к чему... в Эрике тоже есть энная доля плохого парня, и ничего с этим не поделать. Татуировки он вряд ли станет набивать, а вот характер у него... Забойный. Судя по тому, как он меня швырнул через всю эту комнату. - Он способен на куда более страшные вещи, - напомнила Даае. - Да. Ты говорила. Но при этом, - Морран поднял указательный палец вверх, - он никогда и ни за что в своей жизни не тронет тебя. Он не посмеет причинить тебе боль, даже если это будет стоить ему жизни. Ни за какие деньги, вещи, блага... - Откуда ты знаешь? - Вижу, - настойчиво проговорил Габриэль. – У меня дядя такой, муж маминой сестры. Он вообще был болен. У него была шизофрения, такое нарушение психики. Сейчас он умер уже. Но раньше, лет шесть назад, он находился в очень тяжелом состоянии, сидел в психиатрической больнице в специальной комнате. На любого, кто осмеливался к нему входить, дядя бросался с зубами и кулаками, нескольких санитаров даже убил. А тетя Симонетта спокойно могла войти к нему, и он ни разу за всю болезнь не причинил ей вреда. Без памяти любил ее. Даже в последние месяцы, когда вдруг перестал узнавать всех ранее знакомых, и Симонетту в том числе, дядюшкино сердце все еще ее помнило. Он так и умер, кажется – никого к себе не пускал, а она сидела там, рядом с ним, на полу, и гладила его по голове. Это любовь, Крис, и она такая. Кристина сидела молча. Осознание того, что ей на самом деле ничего не грозит, принесло некоторое облегчение, но почему-то вдруг очень захотелось плакать. Было жалко и незнакомых тетю Симонетту с мужем, и Эрика, и себя. - Ужас какой, - прошептала она, качая головой и во второй раз за день чувствуя, что глаза на мокром месте. – Неужели он правда настолько любил твою тетю? Наверное, им обоим было от такой любви нелегко. - У тебя есть возможность проверить на собственном опыте, легко или нет, - деланно безразлично пожал плечами Габриэль. – Эрик любит тебя точно так же. Я уверен. Тебе не нужно ничего бояться, просто быть осторожной, и у вас все получится. Поэтому попроси его помочь тебе с вокалом, я настоятельно это советую. Кристина замялась. - Ты думаешь, что... То есть, это так заметно, что... «Неужели же он подумал, что я люблю Эрика?!» - выкрикнула Кристина внутри себя. «Похоже на то, и можешь считать это удачей», - лениво ответствовал внутренний голос. «О нет, о нет, о нет... Как я глупо пыталась поступить все это время! А если Эрик тоже так подумал?! Я больше не могу обманывать, я не хочу...» - «Но ты сама ввязалась в это, сама начала эту игру. Теперь расхлебывай». – «Я ему скажу». – «Идиотка!..» - Знаешь, Габриэль, дело в том, что я... не готова дать Эрику подобные надежды, - Кристине показалось, что эту фразу она трусливо проблеяла. - Не готова давать надежды?.. Подожди-подожди. Он же нравится тебе? Ты любишь его? - Ну... на самом деле, я не знаю, - беспомощно ответила Даае. Черты лица Габриэля вдруг стали острее. - То есть, ты нас обоих обманывала, - с потрясающей сознание точностью выговорил он. - Я не обманывала! - У него был полный надежды взгляд, - стальным голосом сказал Морран. – Сегодня, когда я все-таки уговорил его снять свою маску, и мы почти дошли по людной улице до моей работы, он мне признался, что делал это все только ради тебя. А я думаю, что только ради того, чтобы ты его любила! Ты мне ответь, на хуя тебе вообще был нужен этот гребанный спектакль?! Ты его обманула, а он начал верить в твои чувства. Между вами, говорил он, что-то еще может быть! Если он попытается стать лучше, то ты можешь принять его! Ты, блять, вообще представляешь, что ты сделала, сука?! Кристина потеряла дар речи. Она решительно не могла понять, что происходило с Габриэлем, еще минуту назад так душевно говорившим, а теперь вскочившим на ноги и грозно нависающим над ней. И сознание отказывалось что-то понимать: Морран защищал Призрака. Но что она сделала такого, чтобы так его разозлить?! - Габриэль, я не... Ничего я не сделала! Да, не могу я полюбить его, я другого люблю! Но разве за это меня теперь можно убить?! - Убить!.. Да мало тебя убить! Ты если другого любишь, то чего тогда ему надежды подаешь? Он же тебе верит, а ты его просто используешь, Кристина!.. Играешь свой спектакль, ведешь свою игру, выгоду ищешь! Какую?! Что тебе надо?! Габриэль замолчал. Только спустя несколько секунд тягучей тишины девушка поняла, что ей нужно что-то отвечать. - Мне надо... Чтобы он помог мне найти место здесь, а потом я обещала себе, что я скажу ему! Скажу, что обманывала, - дрожащим голосом промямлила она и позорно разрыдалась. Ей было банально страшно. Она даже не могла понять, что происходит! Морран вдруг стал совершенно спокойным, в изнеможении оперся на спинку кровати и сел обратно. - Прости, - глухо сказал он. – Я неправильно поступил с тобой. Но я не буду извиняться, что сказал именно это. Я знаю, что прав. Нельзя дать человеку надежду и отнять ее. Нельзя играть чувствами, просто запомни это раз и навсегда. А там уже решай сама, как тебе действовать. Они молчали, сидя бок о бок, пока Кристина все же не решилась на вопрос: - Габриэль, почему ты защищаешь его?.. - Почему? Потому что он мой друг. Стал им. Он не идеален, но и я не сахар. И ты тоже. Пусть швыряется чем хочет в свое удовольствие... И я просто не могу перенести предательств, совершающихся на моих глазах. * Габриэль не мог понять, что нашло на него. Он рьяно отстаивал права Призрака и отчего-то чувствовал боль в груди, словно предали его самого. Впрочем, так оно и было. В его прошлом тоже была одна-единственная женщина, которая дала ему надежду. Теперь эта женщина перекрасила волосы и катается на крутом байке со своим Параллелепипедом, может быть, изредка вспоминая о Габриэле. Поведение Кристины чем-то напоминало ему поведение той же Катлин, и оттого-то он так разозлился. Зря, кончено, сорвался на Крис... Наверняка ее доверие потеряно. Но сама ж заслужила. И вообще, мужская солидарность превыше всего. - Предательств, - эхом повторила Крис, траурно качая головой. Ее щеки были расчерчены темными дорожками слез. - Да. Я, конечно, не имею права вмешиваться в вашу с Эриком личную жизнь, так что, надеюсь, у меня получится больше не срываться ни на кого из вас по поводу отношений. Но мне очень хотелось бы надеяться, что ты задумаешься над своим поведением и сегодня же поделишься с мсье Дестлером историей своего обмана. - Но... – Кристина посмотрела на Габриэля круглыми глазами. – Он... он не готов это услышать! Ты хоть представляешь, что он сделает со мной?! Или с собой... - А это уже не мои заботы. Как хочешь, так и разбирайся. Кристина медленно отодвинулась от него, как замороженная, встала и, сжав подол простенького бордового платья, побрела в комнату. Габриэлю показалось, что она находилась в чистейшей воды шоке. На самом деле, парню было ее немного жаль. Может быть, она не такая уж умная и расчетливая, а всего-навсего заблудившаяся в своих чувствах душа? Может, зря он так накричал на нее? Но на его вопросы пока никто ответить не мог. * За все время работы вместо Габриэля на стройке Эрик почти ни разу не поймал на себе осуждающего или подозрительного взгляда. Даже «братья» Валентино и Антонио, с которыми Морран предупредил быть поосторожнее, носа не казали со своего рабочего места. Сперва Призрак все время подсознательно пытался отыскать подвох в происходящем, но ничего так и не случилось, а у Эрика осталось стойкое чувство, что его обманули. В который раз он не мог вызвать у людей реакцию, которую ожидал увидеть. В конце концов, сжав в кулаке свою зарплату, он отправился домой, лишь у самой Оперы вспомнив, что маску где-то забыл. Решив не возвращаться за ней (все-таки путь был неблизкий), мужчина по привычке пробрался через потайной ход и начал путь по разветвленному коридору. Отчего-то сердце было неспокойно. Каждый раз, когда в голове возникал образ Кристины, Эрика словно кто-то толкал в спину, и к последней двери он подошел с явственным чувством, что что-то случилось. В гостиной в одиночестве сидел Габриэль, потягивая остывший чай, и выглядел он как-то печально. Правда, при виде Эрика немного ожил. - Где она? Где Кристина? - взволнованно поинтересовался Призрак. – Она в порядке? - Думаю, с ней ничего не случилось, - ответил Габриэль и добавил: - Какой-то ты взвинченный. Разве что-то должно произойти? - Я не знаю. - Ну, наверное, она до сих пор в комнате. И, полагаю, хочет тебе что-то сказать. От такого заявления Эрик чуть ли не бегом преодолел пространство коридора, без стука открыл дверь в комнату и в самом деле обнаружил мадемуазель Даае там. Она неподвижно сидела за фортепиано, уронив голову на его закрытую блестящую крышку. Свое присутствие Призрак обозначил вздохом. Кристина вздрогнула и резко развернулась, выставив перед собой руку в защитном жесте. Потом, разглядев, кто к ней пожаловал, стушевалась и опустила глаза. Ей на щеки упали тени от длинных ресниц. Эрик бесшумно закрыл за собой дверь и внимательно осмотрел свою подопечную, силясь предположить, что бы она могла хотеть такого ему сказать. - Кристина, Габриэль сообщил мне, что ты хотела поговорить со мной о чем-то важном. На лице Кристины мелькнуло смутное выражение застывшего ужаса, но она быстро смягчила черты лица. - Я хотела сказать тебе, что... я, кажется, разучилась петь. - Петь? - Призрак пребывал в изумлении. - Ты пробовала петь? - Да, - тяжело выдохнула девушка. – Я думала, что все... не в таком плачевном состоянии. Она выглядела очень жалко и разбито, и Призраку сейчас же захотелось ее утешить. - У тебя просто долго не было практики, - сказал он, - если ты сейчас не отступишь и продолжишь тренироваться, то у тебя все получится. Это все, что ты хотела сказать?.. Эрику почему-то казалось, что не все. Он готовил себя к гораздо большей трагедии, чем просто временное ухудшение состояния голоса. Он внимательно вгляделся в бледное Кристинино лицо. - Это правда, что ты снял маску на улице? – спросила она. - Конечно, я ведь и сейчас без нее, оставил где-то на стройке, - все это время Призрак стоял немного боком к девушке, так, чтобы на свету была только левая половина лица. - Я имею ввиду... Габриэль мне сказал, что... ты сделал это ради меня, - с пущей долей неуверенности добавила Даае. - Вот как, - это было уже интересно. – Он правда так сказал?.. И что же еще такого Габриэль тебе говорил? Он удержался от слова «наговорил», чтобы его фразы не выглядели совсем уж угрожающе. Впрочем, видимо, у него плохо получилось что-то скрыть. Эрик находился в негодовании. Мало того, что он ничего такого не сказал... так этот зарвавшийся юнец еще и прочел его мысли!.. Один вопрос: как ему это удалось?! - Да, он так сказал, - чуть испуганно заверила девушка. – Еще... он сказал, что я предала тебя, что пользуюсь тобой и... твоими чувствами. Эрик почувствовал, что бледнеет от подступившего гнева и рванулся в сторону двери, намереваясь дойти до гостиной и уже там раскрошить Моррана, как мел, но в последний момент Кристина вцепилась ему в рукав. - Постой, Эрик, он ни в чем не виноват, - скороговоркой выпалила она. – Послушай меня. То, что он сказал – правда. Слова Кристины повергли Призрака в шок. Если он уже был бледен от гнева, то теперь был просто счастлив, что не видит себя в зеркало, потому что наверняка стал полностью белым. - Кристина, о чем ты говоришь? Ты – ты! – пользовалась мной? Да даже если мне сейчас знамение с небес явится, то я не поверю в это ни на йоту! Как ты могла пользоваться мной, если я готов все сделать для тебя и ради тебя лишь по своему собственному желанию? Этот нахал несет чушь, и он за это поплатится. Но цепкие пальчики мёртвой хваткой держали рукав фрака, а глаза у Кристины были большими, заплаканными и умоляющими. - Это не он сказал... Он только догадался. Эрик, - девушка судорожно выдохнула, - если посчитаешь нужным, можешь меня убить после того, что я тебе скажу, но я просто обязана в этом признаться. Я давно хотела... Просто сил не находилось. А теперь знаю, что надо. Нет пути назад, ты же знаешь, - Кристина слабо улыбнулась, произнеся фразу из их дуэта. - Кристина, пойдем, я помогу тебе умыться, и ты ляжешь спать. Похоже, ты просто устала, но это поправимо. Идем со мной. Он отказывался верить до последнего. Его Кристина не может сделать ничего подобного, она неспособна предавать его. Сейчас она другая, уже взрослая, и... - Нет, Эрик, я никуда не иду, - твердым голосом сообщила Даае. – Ты должен меня послушать. Призрак внимательно вгляделся в лицо своей возлюбленной и больше не прочитал в нем страха. - Знаешь, это началось еще тогда, в том времени, - Кристина не отпускала его руку, но хватка стала мягче. – Как раз с того момента, когда я тебя поцеловала. Я ведь делала это не из любви, а только потому, что хотела откупиться. Мне казалось, что если ты получишь то, чего у тебя никогда в жизни не было, то сдашься и отпустишь нас с Раулем. И тебе больше от меня ничего не будет нужно. А когда все пошло не так, как я задумала, и мы оказались тут, я во всем обвиняла твои козни. День и ночь я грезила Раулем, он мне снился, и я мечтала, что попаду обратно, в наше время, уже без тебя. Потом мечты о свадьбе как-то поистерлись, но главная идея напрочь засела во мне, завладела моим существом: я обязана быть хорошей, чтобы ты поверил в мою благосклонность и помог стать в этом мире хоть кем-то, а потом... я планировала рассказать тебе то, что рассказываю сейчас. Извиниться, что врала. Я не думала о том, что тебе может быть больно... Прости. На большее, видимо, сил не хватило, и Кристина еле-еле удержалась от слез. Она сидела, не отпуская руки Эрика, еще с минуту, и лишь потом продолжила: - Сегодня Габриэль сказал мне, что твой взгляд излучал надежду на наше будущее вместе. Что ты даже маску на людях снял ради меня. И работать пошёл тоже ради меня. И тогда я поняла, что все это время я была просто ужасной! Эрик, мне так жаль, прости меня, пожалуйста! Призрак не отстранился вовремя, и теперь Кристина уткнулась в его плечо, и ее кудряшки щекотали ему подбородок. Все ее маленькое исстрадавшееся тело сотрясалось от рыданий. Эрик не сразу нашелся, что сказать. - Кристина, я ни на что не надеялся, - наконец, прошептал он. – Будь спокойна, моих воздушных замков ты не разрушила. - Зато всю жизнь разрушала. Я не могла так поступать, это было ужасно! Эрик, скажи, ты меня простишь?! - Давно простил, если тебе это так важно, - вздохнул Призрак, крепче сжимая ученицу в объятиях. – А там я был готов вас с ним отпустить. * Габриэль, опираясь на один костыль вместо трости, медленно шагал по улице, наслаждаясь почти выкуренной сигаретой. По крайней мере, он наконец-то «стравил» этих двоих. Юноша никогда не считал себя сверхчестным, а потому без зазрения совести выслушал из-за двери Кристинины слезы и Эриковы успокаивающие слова. Ну надо же, тот не сорвался, не накричал на нее... Разобрались, наконец-то. Как дети малые, право слово. Он шел и шел себе, чувствуя порывы прохладного мокрого ветра, и курил свою сигарету, и было у него на душе так же прохладно, мокро и радостно, как на улице. - Молодой человек! Габриэль оглянулся и увидел направляющихся к нему двух рослых полицейских. - Стойте, - приказали ему. Морран встал. И сердце у него тоже встало. И время кругом встало, люди встали, птицы зависли в воздухе... Рядом с другим полицейским, светловолосым и кудрявым, шла прямо к нему Катлин Хьюз. Он спрятал глаза. - Мадемуазель Хьюз, это Габриэль Морран? Пока еще Габриэлю было неясно, за что его разыскивают, но коли разыскивают, значит, за что-то стоящее. Черт, черт, черт. Нет, просить пощады, особенно при Катлин, а еще хуже – у Катлин, он не собирался. Пусть уж берут, если провинился... Катлин смотрела на Габриэля, кажется, очень долго, целую вечность, и он тоже смотрел ей в глаза – не выдержал. И потом девушка повернулась в сторону полиции и совершенно будничным тоном сказала: - Нет, это не он. - Надеюсь, вы говорите правду, - чуть улыбнулся белокурый. – Ладно, мсье, тогда извините за беспокойство. Можете идти. Знали бы они, чего стоило Габриэлю просто идти, а не нестись сломя голову на здоровой ноге и костыле. Но когда он убедился, что троица не станет следить за ним, то поймал себя на мысли, что чересчур ускорил шаг и уже не особенно смахивает на инвалида. Через кварталов шесть от Оперы он остановился, чтобы отдышаться, развернулся и пошёл назад. Надо было найти Катлин. Она наверняка знает, в чем причина пристального интереса полиции к его скромной личности, а раз уж не выдала его сейчас, то наверняка сможет помочь. У Оперы он был очень осторожен, старался идти в тени, под деревьями, и зорко следил за телодвижениями стоявшего на дороге к нему спиной постового. - Бри! Низкорослая фигурка в серой толстовке и темных джинсах поманила парня за собой, взяла за свободную от костыля руку. Они оказались за Оперой, у одного из служебных входов. Здесь Катлин скинула с голубых волос капюшон и с облегчением выдохнула. - Где тебя все это время носило? Купи уже телефон, - чуть злобно выговорила она. – Тут такое творится, ты не представляешь. Кто-то обирает буфет, стабильно, каждую ночь, и Жоффруа открыл настоящую на него охоту. Слушай, я должна знать, что это не ты, - Катлин внимательно взглянула ему в глаза. – Это же не ты, правда? Габриэль почесал затылок. - С тех пор, как мы встретились в буфете, я там больше ничего не брал. - Слава Богу, - Катлин улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки. Девушка без предупреждения крепко обняла его, и ее волосы задели Габриэля по лицу. И дрогнуло его окаменевшее от ударов сердце, но он все же отдал долг чести: - А как же твой... Квадрат? - Джо? Джо все равно. Он меня не воспринимает. Я у него скорее домработница, чем девушка. - И ты смеешь класть себя на алтарь этой жертвы?! – возмутился Габриэль. – Лин, я ничего не знаю и знать не хочу, ты должна с ним порвать. - Я знаю, Бри, - Катлин в ответ довольно улыбнулась. – Я сегодня утром с ним порвала. - Ты серьезно? Вот так вот просто – порвала? Ты же так долго строила с ним отношения, насколько я помню! - Ты правда так думаешь? – Лин испытующе глянула ему в лицо. - Ну... ты ради него прическу изменила, - Морран привел этот единственный довод и почувствовал себя очень глупо. Катлин отстранилась от него и вдруг звонко рассмеялась, не опасаясь, что их кто-то может услышать. - Дурачок! Я совсем не ради него меняла прическу! Я просто поехала в кафе с Беатрис, а оттуда к ней. И она порекомендовала мне провести эксперимент над своей внешностью... Вот так я и приобрела голубые волосы. Но если хочешь, могу обратно перекраситься. Катлин опять обняла Моррана, прижимаясь к его узкой груди, и тому не оставалось ничего, кроме как медленно осознавать, сколько же времени и нервов он потратил абсолютно впустую. - Ну я и дурак, - наконец, ошеломленно проговорил он. – Я-то изводился, думал, у тебя кто-то появился... А Джо тогда откуда? - Да я сразу после нашей ссоры пошла в клуб и подцепила его там. Чисто по типажу смотрела, чтобы был мне под стать. - С ума сойти, Лин, - Габриэль для устойчивости оперся на костыль и провел рукой по вспотевшему лбу. – Ты меня просто водила за нос... Да я сам себя водил. Слушай, ты прости пожалуйста, я наговорил тебе в то утро всякую чушь. - Да я и не обижалась, - Катлин глубоко вздохнула, смахнула с лица голубые локоны. У нее в глазах заискрились слезы. – Я так по тебе скучала! У Моррана в горле стоял предательский комок, который он пытался изо всех сил проглотить. - Иди сюда, - непривычно хриплым голосом вымолвил парень и склонился к губам Лин. Господи, пусть только Катлин думает, что он не плакал. И как хорошо, что вдруг хлынул ливень. В конце концов, на улице стояла самая настоящая, самая ласковая и, наверное, самая счастливая весна. * - Пойдем ко мне, - прошептала Лин, почувствовав, как по позвоночнику вниз сбежала жаркая дрожь. – Уже стемнеет скоро, да и дождь вон идет. Габриэлевы глаза сверкнули готовностью, но потом вдруг посерьезнели: - Слушай, Кати*, я должен кое-кого предупредить. Настроение ирландки моментально снизило градусы. - Это еще кого? Ты что, с кем-то сошелся? - Нет, это друзья, - покачал головой Морран. – Пара богом забытых людей... Чуть странноватые, но в принципе нормальные. Я жил у них, они мне пару раз здорово помогли. И, надеюсь, хозяин будет тебе рад. - И где же живут эти люди? - Ты обещаешь мне, что ничему не будешь удивляться, даже если все будет выше твоего понимания?.. Так, вот это было уже интересно. Выше понимания? Что опять за проблемы, в которые Габриэль умудрился влипнуть? - Ну, допустим, обещаю. А в чем дело? - Первое. Хозяин дома... немного не такой, как все. В обычное время он носит маску, но сегодня вернулся с работы без нее. Второе. С ним живет его протеже, уж девушка – не девушка, не знаю, но он ее любит. С ним на эту тему ни слова. Третье. Ну, в общем, живут они в подвале Оперы. А четвертого тебе лучше не знать. - Это опасно? – моментально насторожилась Катлин. – Ты во что-то влип? - Нет, Лин, это обыкновенные люди. Это не опасно. Идем, я познакомлю тебя. Прозорливо решив, что лучше узнать все на месте, девушка только кивнула и уцепилась за руку юноши. - Только идти надо осторожно, тебе пока лучше не попадаться полиции на глаза, - предупредила Катлин. – Поближе к деревьям. - Ты не боишься? – спросил Габриэль. – Тебе не страшно, что ты тоже попадешь в зону подозрения? - Нет, Бри, я ничего уже не боюсь. Идем скорее. Сперва, пока была возможность, пробирались сквером, а потом пошли вдоль стены. Когда Морран остановился примерно у середины торца, Катлин не стала спрашивать, зачем, потому что Габриэль все делал с таким видом, словно занимался этим каждый день. И, скорее всего, так оно и было. Сомнения отпали совсем, когда одним ловким неуловимым движением парень отодвинул панель, и образовался узкий проем в стене. Лин с опаской заглянула туда и увидела еще более узкую и крутую лестницу, ведущую вниз. - Давай скорее, детка, - поторопил Морран, с кряхтением слезая на первую ступеньку. – Нам не нужно, чтобы кто-нибудь нас заметил, верно? Катлин быстро кивнула и, преодолев последние капли опасения, шмыгнула в ход следом за Габриэлем. И их поглотила темнота. Сперва она шла, полагаясь только на молодого человека. Костыль гулко стучал по полу, сделанному, видимо, из камня, и эхо, которым отзывались эти звуки, показывало, что коридор далеко не мал и вряд ли только один. Это пугало ее, но она старалась не подавать виду. В конце концов, если Габриэль куда-то идет, то значит, он знает, что здесь возможно докуда-то дойти. Постепенно глаза привыкли к темноте, и Лин начала понимать, что за поворотом находится источник света. Но когда они дошли до него и повернули... - Это что, факел, что ли? Откуда? Да, это был обыкновенный смоляной факел, правда, раньше Катлин только в книжках про геологию и шахтеров видела что-то подобное. - Ты подожди, еще не то увидишь, - не без гордости отвечал парень. Он совсем разошелся и теперь тянул мисс Хьюз за руку. И это было чистейшей правдой. Только Катлин не увидела – она почувствовала. Ее запустили в темное помещение первой, а Габриэль с чем-то возился в коридоре. А на ключицу девушки вдруг упало что-то твёрдое и грубое, а потом это что-то резануло по горлу – и все, и темнота. --- *Кати (ударение на последний слог) – «офранцуженное» сокращение от Катлин.