Хроники времени

Шло время, и неумолимо приближался день икс – тринадцатое апреля, когда по паспорту Эрику исполнялось тридцать три года. Никогда прежде не имев возможности отпраздновать этот день, Призрак находил свои чувства в полнейшем беспорядке от осознания, что он может быть виновником торжества. Сегодня же пока еще было десятое. Эрика неумолимо тянуло в Оперу, и пару раз за эти десять дней он находил, что вместо нужного ему направления идет в сторону девятого округа, туда, где и находилось величественное здание театра. Он иногда доводил себя до головной боли, силясь предположить, что же сделали с подземным жилищем. Но проверить это было никак нельзя, потому что особенно теперь на чужаков в Опере смотрели с неприязнью, и о любом странном посетителе, перемещавшемся по служебным коридорам, несомненно, сразу же докладывалось полиции. И он ждал, с головой уходя в свое новое занятие. А может, и не новое, потому что когда-то в юности, лет этак в восемнадцать, он уже работал над архитектурными чертежами. Тогда они так и не стали востребованными, поскольку публика к такого рода творениям готова не была, а теперь у Эрика появилась возможность проверить, насколько восприимчиво человечество сейчас. И у него до странности просто все получилось. Агентство, найденное с помощью все того же Габриэля, приняло чертежи, и хотя большая зарплата по-прежнему оставалась в районе мечты, на минимальные удобства аванса хватило. Эрик обзавелся новым костюмом, не изменив своему привычному черному цвету, а Кристина – тремя платьями до середины голени, хорошей обувью и еще несколькими вещами по мелочи. Айешу нарядили в ошейник, который Крис изготовила из остатков кожзаменителя, некогда стащенного в костюмерной. Готовили теперь по очереди. Правда, из-за неопытности в этом деле способности Даае сводились к кофе и яичнице, но Эрик пообещал ей поваренную книгу и свое обещание собирался сдержать. Итак, было десятое апреля, на улице потеплело, и с самого утра на крыше ворковали голуби. Эрик, просидевший за чертежами и мыслями до двух ночи, сквозь сон слышал, как Кристина встала и пошла босиком на кухню. Он хотел проснуться, чтобы сказать ей, что она может простудиться, если будет игнорировать домашние тапки, но не нашел сил и снова провалился в глубокий сон. - Он спит еще, Айеша, не ходи туда, - однако, донеслись до него тихие слова Кристины. Забота девушки кольнула ему сердце теплотой, которой зимой в этой квартире, наверное, недоставало. Эрик проснулся окончательно к восьми часам. Упрямая кошка, которую Кристине не удалось отловить, спала, свернувшись клубочком, у него в ногах. Призрак сел и протянул руку, чтобы погладить ее. Айеша, несмотря на ухищрения Кристины и ее благодетельствование, негласным хозяином выбрала Эрика. Она взяла за привычку провожать и встречать его у двери и после ужина приходить в комнату, чтобы поглядеть, как он ловко управляется с простым карандашом, угольниками и лекалами. Эрик ее не прогонял: знал, что Айеша не осмелеет настолько, чтобы попортить чертежи. Иногда, правда, она посягала на них – пыталась лапой поймать буквы и штрихи, - но тогда Эрик брал бумажку на нитке и отвлекался, чтобы поиграть с маленькой, но требовательной кошкой. Кристины дома не оказалось, но прежде, чем Призрак успел заволноваться, она вошла в квартиру. Ее платье было все в грязи. - Что случилось? Где ты была? - Я хотела сделать яблочный пирог по рецепту мадам Жири, но мне для этого нужны были яблоки, - принялась объяснять Даае. Она поставила кулек с фруктами на полку под вешалкой. – А мимо меня проехал этот... автоэкипаж. Этот кучер был такой неаккуратный!.. Платье придется стирать! - Ты ходила одна на улицу, Кристина, а там может быть опасно, - заявил Эрик. – Быть облитой грязью – еще полбеды, а если... бандиты? - Какие бандиты? Утро же. Да и век... не наш. - А такие, как Гартман?.. Но она уже сердито прошла мимо, скрылась в своей комнате, а через минуту вышла в другом платье. - Таких, как Гартман, всех выловят, - беззаботно сказала Даае. - Все равно, не ходи одна. Настроение у нее уже не было таким молниеметательным, злость поутихла, и Кристина даже принялась мурлыкать себе под нос какую-то песню. - Что ты поешь? - Услышала в магазине. Необычная, правда? – с легкой улыбкой ответила Даае, ловко перемывая яблоки одно за другим. Эрику отчего-то было совестно глядеть на то, как она работает, и ничего не делать самому. Поэтому и лишь поэтому он предложил ей свою помощь, хотя заведомо знал, что идея быть рядом с Кристиной не принесёт хороших плодов. А она неожиданно согласилась и вручила ему нож для чистки яблок. Ее мокрые и горячие от проточной воды пальцы невольно коснулись его руки. Впервые они готовили вместе. Обычно, если один из них вставал за плиту, другой считал нужным не мешать и уходил в свою комнату заняться чем-нибудь полезным. Значило ли теперешнее их поведение то, что они стали еще на йоту ближе?.. Иногда, срезав с красного яблока тонкую и длинную непрерывную кожурку, Эрик смотрел на силуэт возлюбленной, очерченный простой тканью голубого платья. Тогда у него внутри все словно теряло опору, как старое, скособоченное здание, потому что еще никогда прежде происходящее наяву не было столь похоже на его мечты. Ему даже казалось, что вот-вот в кухню вбегут дети – их дети. А эта большая капля на пальчике ничего не подозревающей Кристины так похожа на блеск обручального кольца. Лучше бы эта глупая девчонка перестала оказывать ему такое снисхождение!.. Как бы он был счастлив, если бы она вновь сумела возненавидеть от всей души, забилась бы в угол, попыталась сбежать! Если бы она называла его «убийцей», «тираном», «мучителем», «демоном»... Вот прямо сейчас обернулась бы и высказала это все ему в лицо... - Эрик, ты чего? – спросила Кристина, и тогда Призрак понял, что уже с минуту неподвижно смотрит на ее руку. Он принялся дальше очищать яблоки. ... Было бы проще. А не это недоумение, легкое удивление и непонимание. Черт возьми, словно от этого все должно было сейчас же стать лучше! Эрик чувствовал, что постепенно сходит с ума. Почти все, чего он так жаждал в своем заточении все прошлые годы, теперь было с ним рядом и до смешного достижимо. Но нет же! Ему это то казалось ненастоящим, то уж чересчур настоящим, то обманом, то до смешного правдоподобным розыгрышем, а то по ошибке случившейся правдой. И в сердце Эрика закралось совсем глупое, но от этого еще более страшное подозрение: счастливым он быть просто не умеет. - Да что такое? – ну вот, во второй раз за это утро Кристина обеспокоена его состоянием. - Да ничего, - поспешил заверить Эрик, надеясь, что этим дело кончится. Собственно, так оно и произошло, и Кристина лишь на короткие мгновения взглядывала на него, чтобы удостовериться, что все действительно обозначается словом «ничего». Потом она окончательно занялась тестом, и ей стало не до того, чтобы смотреть. Но за едой сравнительно неприятный сюрприз его все же ждал. Пока они молча поглощали яблочный пирог – а он оказался действительно вкусным – Даае все время глядела на его лицо. Она смотрела с таким пристальным вниманием, что Эрику стало не по себе, хотя он знал, что его лицо уже не таит для Кристины никакого ужаса. - Что? – наконец, спросил Призрак, совершенно перестав есть. - Ты странный, - выдала Кристина, уже не скрывая пристального взгляда. - В чем? - Что-то случилось, так? И ты скрываешь это от меня, потому что мне нужно беречь нервы и здоровье, а это меня взволнует, - девушка вцепилась пальцами левой руки в бахромку старой скатерти, оставшейся тут от прежних хозяев. Эрик понял, что его положение затруднительно. Начни он теперь отпираться, и Кристина в жизни ему не поверит, а начни говорить ей правду, что ничего не случилось... это все равно будет выглядеть, как отпирательство. Все чаще внутренний голос, с ехидцей комментировавший его действия, набатом бил в голове, предупреждая о призрачности этого мира и этих событий. «Это сон, сон, сон, сон...» - Это сон? * Кристина видела, что что-то происходит. Взгляд Эрика в последнее время стал тяжелым и замученным – и только теперь, за столом, Даае разглядела, что это не от усталости и не от бессонных ночей. Что-то случилось, что-то, чего она не могла уловить. И сейчас он сказал фразу, пролившую слабый свет на сложившуюся ситуацию: «Это сон». - Что ты имеешь в виду? – насторожилась она. Его лицо не изменилось ничуть от ее вопроса, оставаясь таким же неподвижным, но он сглотнул и протянул руку, чтобы сжать ее ладонь. - А если это все сон, как всегда? - Значит, мне все тоже снится, то же самое, - спокойно сказала Крис. Крис – она так стала мысленно иногда себя называть, потому что то, с каким выражением и новым смыслом звучало это имя из уст Катлин и Габриэля, прибавляло ей отваги. Сейчас у Эрика был очередной... Морран говорил – «заскок». То есть, то, что не давало Призраку жить спокойно, лишало уверенности. Кристине как-то довелось узнать от болтливого Габриэля, что такие штуки лечатся, прежде всего, хорошим отношением и откровенными разговорами. - Ну, расскажи, - попросила Даае. И добавила уже по-взрослому: - Доверься мне. Эрик извинился перед ней, и не было понятно, за что: за свою слабость или за свой жест доверия – его рука все так же аккуратно сжимала ее пальцы. А потом он глотнул чаю из чашки, очевидно, чтобы успокоиться, и на его лице проступило выражение неприступности. От этого Кристина почувствовала себя ребенком, которому взрослые ничего не рассказывают, считая его далеким от понимания серьезных вещей. Девушка поняла: Эрик ей ничего не расскажет. - Мне придется покинуть тебя, - сказал он, больше не тронув пирога на своей тарелке. – Ненадолго, как обычно. Сегодня мне нужно отправить окончательный проект. - Что теперь? – спросила Крис, тоже встав из-за стола. Ей хотелось заполнить чем-нибудь тишину, наступившую из-за их глупой попытки поговорить по душам. - Жилой дом. Как в позапрошлый раз. Знаешь, девятнадцать этажей. Высотка, но только по нашим с тобой меркам. Хотя мне куда больше нравится заниматься выставочными центрами. Искусство все же как-то ближе. Эрик говорил коротко и скомканно, заминая остатки возникшего недоразумения, а Кристина была малодушно благодарна. - Может... – она запнулась и промолчала. - Что? - Ничего, удачи, - Кристина улыбнулась на прощание. – Я хотела сказать, может быть, тебе собрать пирога с собой, чтобы ты не сидел голодным. - А, ты об этом... Я не успею проголодаться, но все-таки, спасибо. Они стояли друг напротив друга, не решаясь ни приблизиться, ни разойтись, но потом Эрик внезапно чуть наклонился вперед и сейчас же снова выпрямился. Словно он хотел поцеловать ее в щеку, как раньше делали в ее жизни лишь два человека – папа Густав и Рауль. Кристина не дождалась ничего конкретного и ретировалась в комнату, услышав вслед себе протяжный вздох. Когда дверь затворилась, а затем щелкнула закрываемым снаружи замком, Даае позвала Айешу. Маленькая кошка лениво перевалилась со спины на бок, спрыгнула с подоконника ей навстречу и стала тереться о ноги. - Что, Айеша, и тебе скучно? Ушел, нас бросил, - в шутку обвинила она Эрика. – Приходит – лица на нем нет. Зачем только столько работать, а? Нам же хватает на все, правда?.. Кошка озадаченно повела темным хвостом, приобретшим в свете пасмурного неба какой-то сиреневатый оттенок, который Кристине даже нравился. - Ой, мне же надо еще после нашей кулинарии все убрать, - спохватилась Даае и отступила к раковине, чтобы вымыть посуду. Айеша, поняв, что девушке снова не до нее, пошла искать себе развлечение на подоконнике. За окном летали голуби, и она норовила схватить их, правда, не дотягивалась. Ей мешало стекло. Поэтому за свою любимицу Кристина не боялась. Пусть себе играет, хотя бы не грызёт и не царапает мебель... Она узнала об этой кошачьей страсти, еще будучи в прошлом. Она снова начала напевать песенку, услышанную в магазине, и с души постепенно исчезали подробности сегодняшнего нелегкого завтрака. Ладно, не захотел рассказывать сейчас – возможно, расскажет позже, справедливо рассудила она. Ее внимание привлек звон стекла, и, обернувшись, Кристина поняла, что окно настежь открыто. Ну конечно!.. Она же сама сегодня с утра проветривала, а поплотнее закрыть его забыла... Айеша бесстрашно ступила на карниз в попытке поймать очередного толстого голубя, но Кристина рванулась к подоконнику и обеими руками вцепилась в белую шерстку на ее теле. - Слава Богу, все обошлось, - с облегчением выдохнула она. Но внизу мелькнуло что-то белое, и лишь бросив мимолетный взгляд туда, Даае поняла – ей придется сегодня еще и затеять стирку. Сама того не заметив, она послала в свободный полет полотенце, которым вытирала тарелки. К счастью, полотенце упало не на проезжую часть, а на клумбу, иначе бы ему пришел конец при встрече с первым же автомобилем. - Так, маленькая, посиди тут, - сказала кошке Кристина. Она взяла с полки у входа свою связку ключей, переобулась и набросила пальто. «Эрик же запретил выходить», - шевельнулась мысль. «Ну и к черту его», - ответила внутреннему голосу женщина, появившаяся во время сцены в подвале, перед самым уходом. Только теперь Даае сумела связать эту женщину с новым, волевым именем, данным ей людьми этого века – Крис. Отчасти это имя появилось благодаря этой новой внутренней женщине. «Да, да, к черту», - поспешно закрыв дверь на замок, Кристина быстро спустилась во двор. * Эрик и сам не знал, что командовало им, когда он предупредил Кристину не выходить из квартиры без него. Был ли это порыв защитить, спрятать, или же простое нежелание, чтоб Даае кому-то попалась на глаза? Конечно, ввиду того, что он владел самым настоящим сокровищем, он вынужден был его как следует охранять. А снять со своих плеч вину помогало обещание, что вечером они обязательно выйдут на прогулку. Только вечером они будут вместе, и Эрик даст своим видом понять всем окружающим мужчинам: она – его. Его... Пусть хотя бы в предположениях прохожих это будет так. Призрак уже собирался перейти дорогу, как вдруг ему на лицо упало несколько капель. Эрик взглянул в нахмурившееся небо, и сразу стало яснее некуда: без зонта не обойтись. Себя он, конечно, не сильно жалел, но вот чертежи... Под плащ (уже не тот, черный плащ Призрака Оперы, а самый обычный, похожий на пальто) много ватманских листов не спрячешь. Приходилось возвращаться. Дождик начинал уже определенным образом накрапывать. Он как можно скорее скользнул под арку, ведшую в их двор, и заранее нащупал в кармане плаща связку ключей. Все-таки, хорошо, что вышел он заранее: в агентстве его ждали лишь к двенадцати. Но он предпочитал уходить раньше, особенно тогда, когда отношения с Кристиной приобретали напряженные формы. Вот как сегодня. И надо же такому случиться! Как раз сейчас дверь подъезда отворилась, и в дом вошла девичья фигурка в ботинках на босу ногу, взметнув светло-голубым подолом. Кристина. Эрика бросило в жар, а затем словно кто-то окатил его холодной водой. Она нарушила его наказ никуда не выходить без его сопровождения. Зачем?.. Хотела нарочно позлить его? И главное, едва он вышел из-за угла, сразу же бросилась обратно! Эрик уже не сомневался, что девчонка увидела его и кинулась заметать следы преступления. Забыв о своих чертежах, он взлетел на крыльцо с навесом, открыл дверь и взмыл по лестничному пролету следом за ослушавшейся его подопечной. Внезапно возросшая в нем волна гнева ослепляла его. И он не понимал, что именно было причиной ярости – сам факт нарушения запрета, или же то, что Кристина специально сделала наперекор его воле. Но – черт! – как же хотелось хорошенько встряхнуть ее и разглядеть плещущийся на дне карих глаз страх! Она заслужила!.. Эрик нагнал девушку, когда та вставляла ключ в замочную скважину их квартиры. Казалось, она торопилась, но при появлении высокой и плечистой темной фигуры, заслонившей ей свет, Кристина вскрикнула и отпрянула. - Эрик! Зачем же ты так меня пугаешь!.. – облегченно улыбнулась она, прижав руку к колотящемуся сердцу. – Я же чуть не умерла от страха! Что случилось? – поинтересовалась она, вероятно, заметив грозное выражение его лица. - Зачем ты вышла? - Что? – наигранно подняла брови девушка. - Зачем. Ты. Вышла?! – прохрипел Эрик над самым ее ухом, не погнушавшись схватить ее за воротник. – Я думал, все было с этим ясно! Я запретил тебе это делать!.. Кристина хныкала, но молчала, не отвечая ни на одну из реплик разъяренного Призрака. Он оттолкнул дверь, и они ввалились в квартиру, до воплей испугав сидевшую у порога Айешу. Кошка молнией смылась из коридора. Кристина теперь сидела прямо на полу, побелевшая от страха, а Эрик нависал над ней. Он и сам не понимал, зачем, но из его рта вырывались дикие по своему содержанию фразы: - Как ты посмела меня ослушаться?! Ты, лживая девчонка!.. Ты будешь за это гореть в аду! Век отсюда не выйдешь!.. Кристина, как заведенная, мотала головой – «нет». Она была бледная, но вместо испуга в карих глазах уже скопилась злость. Именно злость, не ненависть. - Ты не посмеешь так со мной поступить! – прошипела Даае. – Очнись!.. В порыве бешенства Эрик зарычал, как огромный пес, и схватил левое запястье Кристины. - Да вот же! Вот!.. – проверещала та, вынимая из-за спины непонятный грязно-серый комок. Ее лицо было белым, словно вымертвленным страхом и злобой, и ее крик отрезвил Призрака. Раньше она не решилась бы ему противостоять, будь он в состоянии аффекта, а сейчас успешно делала это. - Что? Что это такое? – тяжело дыша, Эрик вырвал комок из руки Даае и встряхнул. Ткань оказалась полотенцем. - Это полотенце. Я его случайно выронила из окна, - охрипшим от злости, а теперь и от обиды голосом ответила девушка. Она крепилась, не плакала. Она терпеливо ждала, когда Призрак, наконец, поймет свою ошибку. И он понял. Все так же тяжело вдыхая и выдыхая, Эрик поднялся, скомкал в ладони грязное полотенце и бросил его на пол открытой ванной. - Ты что, спускалась, чтобы забрать полотенце?.. Он не мог поверить, что причиной для самой настоящей катастрофы стал этот потерявший всякий вид кусок ткани. Кристина поднялась с пола, методично поправила платье, сняла пылинки со взъерошенных волос и небрежно ответила: - Ну да. А что такого? Разве я должна была оставить его лежать посреди клумбы?.. - Ты права, оно бы там скверно смотрелось, - поговорил Эрик. Он окончательно пришел в себя и хотел начать извиняться, вспомнить излюбленную технику выпрашивания милости Кристины, но до его слуха дошел громкий и по-настоящему весёлый смех. Сперва Эрик оторопел. Она смеялась! Кристина, еще недавно готовая, кажется, влепить ему звонкую оплеуху, сейчас покатывалась со смеха, а на ее глазах даже проступили слезы. - Что? Что тут смешного, Кристина? – спросил Призрак, пытаясь разгадать суть ее поведения. - Ох, Боже мой, - вытирая руками глаза, Кристина опустилась на табуретку. – О да, оно бы ужасно выглядело на клумбе!.. Нет, ты только представь это... Мы же едва друг друга не поубивали из-за этой глупой вещи! Эрик чувствовал, что что-то пошло не так, как он предполагал. То ли во всей их чертовой стычке и правда был некий скрытый смысл, которого ему постичь никак не удавалось, то ли девушка просто свихнулась от страха перед взбесившимся монстром. Он решил пойти по накатанной. - Кристина... Прости. Прости меня, пожалуйста, я полный идиот, и я не смел так поступать. Призрак не знал, как вымолить теперь ее прощение, когда он столько всего натворил и наговорил. Даже в утро ее первого визита в его логово, когда она сорвала с него маску, он не ругался так отчаянно и крепко. - Прощаю, - охотно отозвалось юное кудрявое чудо, собирая пальцами подол платья в мелкие складки. Кристина была чудом! Ни одно из чудес мира не могло сравниться с ней. Она так легко и просто прощала его за это. Да еще и смеялась! Словно ничего страшного не было в ее покрасневшем запястье и тех грубостях, что он ей наговорил. - О нет, Кристина, скажи, что мне сделать, чтобы заслужить твое прощение? Но по знакомой колее снова не пошло. - Ты что же, все время собрался откупаться от меня чем-нибудь? – недовольно вопросила Даае. – Я уже сказала «прощаю». Правда, я все же хотела попросить тебя о прогулке, раз ходить одной так опасно, но тебе ведь надо на работу... И это не должно быть откупом, это просто просьба. - А знаешь, - с легким презрением к окружающему миру ответил Эрик, - пожалуй, мой чертеж подождут и еще один день. Все равно придется переделывать его, он помялся. И немного намок. * Кристина была в огромном удивлении, потому что, несмотря на весь страх, она сумела разыскать оружие против гнева Эрика. Нужно было просто перестать его бояться. Она попробовала сразиться с ним – и получила первую в их отношениях победу. И даже обрадовалась, что он не идет на работу. - Но разве ты не потратишь теперь еще больше времени? – лишь переспросила она. – Тебе ведь все делать заново. - Глупости. Эти люди в агентстве, особенно заказчики, тратят все свое время на пустую болтовню, да и мне мешают работать. А потратить вечером полчаса, чтобы все перечертить заново – это не такая уж проблема. - Тогда, может быть, сходим гулять прямо сейчас? - Но ведь дождь, - возразил Эрик. – Ты же не хотела бы гулять под дождем? - А ты? Она с достойным прилежной ученицы вниманием ждала его ответа. - Знаешь, раньше, ну, тогда, в том времени, мне нравился дождь, - признался Призрак и провел рукой по волосам, как вечно делал, когда его душевное равновесие было чем-то нарушено. – Я выходил специально, чтобы посмотреть на дождь. Люди смотрели на меня с удивлением, ведь они все пытались скорее добраться до своих квартир или домов, а я стоял или медленно шел. Наконец, на улице никого не оставалось... Только, может быть, собаки и кошки, но и те спешили под укрытие экипажей или скамеек. И я мог увидеть и почувствовать – Небо есть. Есть высшая сила, и она сейчас плачет из-за кого-то. Может быть, даже из-за меня. - Как интересно, - завороженно прошептала Кристина. – А сейчас из-за кого плачет? Они оба посмотрели за окно, и вдруг там, на небе, скрытом тучами с оттенком пороха, произошло чудо. Очередное чудо за этот день. Сквозь тёмную завесу дождя к земле прорвался сначала один луч, потом второй, и скоро над Парижем встала широкая, как детская улыбка, радуга. - По-моему, оно сейчас плачет от счастья, - вслух подумал Эрик, и его вид после этой фразы показался Даае немного испуганным, точно он что-то сказал не то. - Но теперь-то я точно не против погулять под дождем, - мечтательно протянула Кристина. - Я тоже, - робко улыбнулся Призрак. И они не взяли зонт. Кристина ловила ртом падающие слезы неба, и они впервые смеялись до упаду, держась за руки. Им не нужно было ни от кого прятаться или думать, что их вдруг почему-то сочтут за дурачащихся влюбленных. Ведь на улице кроме них никого не было... Как жалко, что люди не любят дождя.