Хроники времени

Возвращение домой было обозначено восторженными воплями Айеши. Эрик сейчас же взял ее на руки, и она – даром что кошка! – принялась вылизывать ему лицо. Всю дорогу до дома Кристина боялась, что Эрик начнет разговор, к которому она не была готова, но он так и не решился. Сейчас же она поскорее проскользнула в комнату, оставив Призрака наедине с кошкой и своими мыслями. О, да, ей требовалось тоже все хорошенько обдумать. Даае опустилась на диван, не снимая уличного жакета. Она не могла ясно себе представить, как это Эрик вдруг окажется обыкновенным человеком. Внутренний голос заговорил, когда Крис совсем не ожидала этого. «Ну же... Соглашайся. Разве это плохо, если он наконец-то будет счастлив? Ведь все, чего ему не хватает для нормальной жизни – это человеческого лица». «Может быть, - отозвалась Кристина неуверенно. – А если... Если он вдруг станет другим? Ну, если, вдруг став красивым, он изменится внутренне?..» « То есть как?» «Мне страшно... У него могут оказаться совсем другие черты характера, и это уже будет не мой Ангел Музыки», - подытожила Даае, накручивая прядь волос на палец. «А кто тебе сказал, что он обязан продолжать им быть? - вполне резонно возразил голос разума. – Он тебе не игрушка и не карманная собачка Карлотты». Крис потерялась в собственных эмоциях. Правда, разве Эрик обязан ей хоть чем-то? Конкретно сейчас его удерживает лишь любовь к ней. А если это все-таки не любовь? Что, если ему только кажется, что он влюблен в нее? Потому что у него просто нет других вариантов. А после операции он вдруг разглядит других девушек, и Кристина останется одна. «Какая же ты корыстная», - упрекнул разум. «Да, я такая», - разозлилась Даае. Никто не может делать ей таких замечаний! Раз Эрик не любит не по-настоящему, то пусть идет потом, куда хочет. Это не так уж важно. Зато стопроцентная проверка. Дело тут совсем в другом... Если врачам удастся скроить Призраку обыкновенное лицо, то он потеряет часть себя. Да, пусть эта часть – самая неприглядная, но все-таки... Это будет человек, которого так же зовут, который ведет себя почти так же, и с таким же прошлым. Но это будет не тот Эрик. Тщательно взвесив все «за» и «против», Кристина для верности покачала головой. Конечно, решающее слово все равно за Эриком, но она попытается его отговорить. * Честно говоря, теперь Мия с трудом понимала, что же ей делать. Она ехала в Париж так, будто находилась в прыжке, и вот-вот должна была приземлиться. Но землей в данном случае оказался покойник. Не на что опереться, не за что держаться, и только бешено свистит воздух в ушах от падения, и из-за этого ледяного воздуха немеет лицо. Первой мыслью было вернуться. Сразу, как только телефон замолчал, Мия дернулась встать, чтобы подняться за вещами и уехать домой. Но потом передумала. В конце концов, разве на мсье Бюжо свет клином сошелся? Да, он был ей дорог, и прошедшее время в данном случае прискорбно, но разве жизнь окончена?.. Ведь лишь здесь могла осуществиться ее единственная в последнее время мечта – поступить в университет по специальности архитектор. Со старым и опытным наставником подготовка пошла бы лучше, но теперь Мия будет готовиться самостоятельно. Она будет готовиться здесь. Рассеянно смахнув прядь смоляных волос со лба, девушка поправила простую белую рубашку и темную юбку до колена. Она собиралась поехать на кладбище Монпарнас, где, по словам неизвестного друга мсье Бюжо, тот и захоронен. Мия накинула на плечи ветровку и поспешила выскользнуть из душного, воняющего капустой коридора гостиницы. Потратиться на такси все-таки пришлось: не представлялось возможным дойти до кладбища Монпарнас пешком. Таксист, перекатывавший из одного угла рта в другой измятую незажженную папиросу, был молчалив, и Мия мысленно сказала «спасибо» за это. Впрочем, возможно, на таксиста так подействовало название пункта назначения. Очень редко люди ведут непринужденные беседы, собираясь почтить память покойных. - Соболезную, - однако же, произнес мужчина, когда девушка выходила из машины. Дверца хлопнула, и прежде, чем автомобиль тронулся с места, Мия успела разглядеть в стекле свое отражение. Оно было измотанным и растрепанным, словно в Париж от самого Дижона девушка шла пешком. - Простите, мсье, как пройти к месту захоронения Шарля Гарнье?.. Охранник ворот вежливо объяснил путь, и Мия, созерцая каменные надгробия, купидонов и памятники, пошла к могиле своего учителя. Атмосфера здесь была не такой унылой, какая царила на остальных кладбищах, где ей когда-либо доводилось бывать. Последний раз мадемуазель Морран была на кладбище как раз тогда, когда хоронили мужа тети Симонетты, умершего после нескольких лет психиатрической больницы, где лечился от своей шизофрении. Но здесь, теперь, кладбище Монпарнас скорее походило на диковинную галерею искусств, где, правда, все художники, поэты и архитекторы уже были мертвы. Рядом с простым белым надгробием с надписью «семья Гарнье» находились лишь старые могилы, и лишь пройдя дальше вправо, Мия обнаружила, наконец, аккуратный холмик и простой надгробный камень. На нем поблескивал золотистый оттиск букв: «Bugeaud». Мия с трудом разогнула прижатые к груди руки, чтобы возложить на надгробие четыре гвоздики, купленные в цветочном у гостиницы. Казалось, внутри все занемело – только чувствовалось это лишь теперь, когда она смотрела на камень и не могла понять, как так можно человеку стать инициалами на мраморе. Не спросив никого, взять и уйти... - Простите, - вдруг услышала Мия негромкий голос и оглянулась. Она встретилась глазами с человеком лет двадцати пяти, который, казалось, совсем не замечал, что он молод. Его голос звучал слабо, волосы были пострижены просто и безвкусно, и те же простота и отсутствие вкуса были во всем его одеянии. Он даже носил фетровую коричневую шляпу с мягкими полями, как у стариков – сейчас он прижимал ее к груди, смяв в широкой ладони с короткими дрожащими пальцами. - Я не мешаю вам? – спросил человек. Мия помотала головой. Тогда мужчина приблизился и, все так же держа в руках свою фетровую шляпу, встал рядом с ней. - Я узнал ваш голос, - произнес он чуть погодя. – Вы – Мия? - Так это с вами я говорила по телефону? – удивленно пробормотала мадемуазель Морран. – Ну, тогда здравствуйте. - Меня зовут Ален Плезир. Можно просто Ален. - Приятно познакомиться. Они пожали друг другу руки. - Я помогал ему, - кивнул Ален на надгробие, - в последнее время ему было сложно позаботиться о себе. Я один из его студентов... правда, я сбежал после двух месяцев обучения. Видите ли, я ужасный архитектор. - Зато, наверное, вы хороший друг, - заметила Мия. - Наверное, - глубокомысленно заявил Плезир, снова косясь на надгробный камень. – Он не говорил об этом. Они отправились по одной из аллей кладбища, занятые поверхностным разговором о пустяках, и к тому времени, как их путь окончился у ворот, они были уже почти друзьями. Конечно же, друзьями по несчастью, с чем нельзя не считаться. Обычно подобные люди берут номера телефонов друг у друга, обещают звонить, но ни через месяц, ни через год о них ничего не слышно, и такой исход вполне удовлетворяет и ту, и другую сторону. - Так мсье Бюжо оставил свою квартиру вам? - Да, он написал завещание на меня, - немного погодя, ответил студент. – Если хотите, можете звонить. Можете даже приходить. Я живу с сестрой, и она хорошо готовит. - Спасибо, Ален, что немного рассказали о нем. Я вам позвоню... не знаю, когда. Но позвоню. Мия попрощалась и пошла по Бульвару Распай в надежде поймать такси. Конечно, она сомневалась по поводу того, что позвонит Алену, но природная мягкость и вежливость просто не позволили ей не пообещать. После посещения могилы в голове прояснилось. Девушка вернулась в гостиницу с чистой совестью, и теперь предстояло подумать по-настоящему над тем, как жить дальше. Она могла бы попросить о помощи в подготовке Алена, но раз он, по его же словам, архитектор ну просто никакой, теперь остается лишь два варианта: или готовиться самой, или искать малознакомого специалиста по архитектуре. И, скорее всего, Мия не решится и за километр подойти к стоящему специалисту. Когда она разделась в коридоре и прошла к телефону, в коридоре гостиницы все так же пахло капустой, только теперь к этому запаху прибавился еще и дух гари, шедший с кухни. Это готовился ужин. Почему-то в гостинице стояла газовая плита, хотя везде в помещениях было электричество. Заранее решив, что есть она не станет, Мия присела на табурет рядом с телефоном и уже подняла руку, чтобы позвонить домой и сказать о том, что Бюжо не сможет учить ее, но на полпути передумала. Зачем было лишний раз беспокоить маму?.. К тому же, если папа узнает, то ни за что не позволит оставаться в Париже, и Мии придется прозябать в любимом, но далеком от настоящей жизни Вероне. Девушка поднялась наверх, попросив не беспокоить ее, и стала разбирать оставшиеся вещи. В который раз в голову лезли мысли о том, как хорошо было бы найти Габриэля. Ну да, и это тоже. Это вторая цель, за которой Мия приехала в этот большой и красивый город. Уж если господин Морран все-таки в столице, то она хоть раз да должна пересечься с ним. Было сомнительно, что Бри живет в центре, ведь он уехал почти без денег. Конечно, у Парижа, как и у любого города, площадь окраин больше площади центра, но ведь Мия сюда не на один день. Богоматерь Парижская да поможет... Кстати, неплохо бы навестить знаменитый Нотр-Дам. * - Кристина, я должен кое о чем спросить тебя. Эрик сам удивился, что сумел, наконец, сказать это. Ведь со времени их с Габриэлем беседы он места не мог себе найти, думал, как же сообщить о возможной пластической операции Кристине. Даае отвлеклась от чтения книги, и Призрак отметил с удивлением, что в ее глазах промелькнуло что-то уверенное, словно она с самого начала все знала, и разговор мало того, что не будет для нее неожиданностью, но даже в чем-то принесет ей долгожданное облегчение. - О чем? - Ты ведь знаешь, в современном мире возможно многое... А Габриэль один раз упоминал о таком достижении медицины, как... возможность исправить любой недостаток внешности. - Да, кажется, я что-то слышала. - Так вот. Все дело в том, что я бы хотел с тобой посоветоваться. Что ты думаешь о том, что мое уродство исчезло бы навсегда и перестало бы мучить тебя своим видом?.. Кристина отвела глаза, потом снова взглянула на Эрика. - Я не вправе судить о подобных вещах, и мне никогда не приходилось этого делать, да и твое окончательное решение вряд ли будет зависеть от моих слов... – она помялась, кажется, облекая мысли в нужные слова. – Как, по-твоему, теперешняя Опера лучше, чем была в наше время?.. Эрик даже не понял, что это было продолжение их разговора, настолько странным показался ему вопрос. И все-таки он ответил: - Ну, честно говоря, даже сгоревший почти до тла, тот театр был прекраснее. Лично для меня. Родное бледное лицо Кристины неожиданно осветилось улыбкой человека, счастливого от того, что его поняли. - Для меня тоже, Эрик. Я говорю о том же... Понимаешь, впрочем, не знаю, как это объяснить, но... я не страдаю от твоего, как ты говоришь, вида. И если ты вдруг станешь другим... - Ты этого не хочешь? – он с изумленным подозрением уставился на нее. - Если говорить прямо, то, наверное, да. Я не хочу. - Но почему?.. Ее поведение оставалось для Эрика загадкой. Разве же не его лица Кристина боялась? Разве не из-за этого ее взгляд выражал отвращение?.. - Потому что, - она посмотрела на свои руки, сцепленные на коленях, - реставрированная Опера – это не совсем та Опера. И после операции это будешь уже не совсем ты. А тот Эрик останется в прошлом. Это как... как если бы ты куда-нибудь уехал. Я, кажется, чудовищно неправа, потому что я пытаюсь сейчас отговорить тебя исполнить свою заветную мечту. Прости. Я увлеклась. Это просто... просто мое мнение. Девушка замолчала, сконфуженно глядя то на брошенную книгу, то ему в глаза. А Призрак как никогда ясно понимал, что она и Габриэль правы. К тому же, совсем не избавление от уродства было его заветной мечтой. Его мечтой было, чтобы его любили, даже если он навечно останется таким. Некрасивым, никчемным, злым, истерзанным, полуживым от боли и собственной обиды на Бога. - Если это и правда то, что ты собиралась сказать, то спасибо, - преодолев какое-то внутреннее препятствие, вымолвил он. Казалось, впервые ему стало ясно: как ни старайся, тебя не полюбят, если сердце не готово к этому или занято, как у Кристины. Даже будь Эрик красивейшим мужчиной на земле, что бы это привнесло в его арсенал любовного оружия?.. Может быть, еще не все потеряно. Может быть, он сможет что-то перевернуть в юном и неопытном Кристинином сердце. - Ты не занят? Мы можем спеть что-нибудь? - Моя работа на завтра уже готова, - ответил Эрик, направляясь к фортепиано. – Что ты хочешь спеть?.. Арии из Моцарта? Дебютную арию из «Ганнибала»? - Я хочу дуэт. Слова утонули в нечаянно соскользнувшем аккорде. Дуэт? Они не пели дуэтов со времени «Дон Жуана Торжествующего», в котором достигло апогея их исполнительское единение. - Какой? Кристина казалась обескураженной. Видимо, она не подумала об этом, или же слово «дуэт» было оговоркой. - Пожалуй, дуэт Альфреда и Виолетты, - наконец, вымолвила она. - Как пожелаешь. Выбор был точен: этот дуэт подходил их ситуации, как никакой другой. Во всяком случае, Эрик постарался, чтобы его вздох не заметили, и в воздух тугой и чистой струей полилась музыка из «Травиаты». - Однажды я увидел вас случайно... – зазвучал давно не знавший воли голос. Впрочем, форму он свою не терял. Эрик не использовал свою способность петь во время обычных уроков с Кристиной. Он знал, что это может заставить ее как бы войти в транс, а если бы это произошло, он не устоял бы перед возможностью подчинить Крис себе, заставить идти за ним куда угодно, как тогда, в памятную ночь их первой встречи. Он понимал, что это было бы нечестно. Несомненно, у Кристины тоже есть мощное оружие, и это ее красота. Но голос – это совсем другое... Возможно, нечто более сильное. * - До свидания. - До скорой встречи. Мия покинула здание университета. На улице было солнечно, как и вчера. Это был третий и последний университет, куда Мия собиралась подать документы. Основное ее предназначение в прекрасном готическом городе Париже было выполнено. Теперь она собиралась заняться побочной целью, все же не менее важной: постараться среди всех этих людей разыскать собственного непутевого брата. Где обычно ищут людей, которые пропали?.. Может быть, заявить в полицию о его пропаже? Тогда ей, возможно, помогут. Предприимчивая девушка через полчаса уже была в центральном отделении полиции. Ей повезло, что дежурный полицейский оказался свободен. - Доброе утро... Скажите, я могу сделать заявление о пропаже человека? - Разумеется, мадемуазель. Где же, вы думаете, он умудрился потеряться? – полицейский явно был в добром расположении духа. - Думаю, в Париже, мсье, - не теряя серьёзного выражения лица, высказала свое предположение девушка. Они дошли до какого-то кабинета, мужчина грузно опустился за стол и вынул из ящика форму для заполнения. - Как зовут вашего пропавшего?.. - Габриэль Морран. - Лет? - Двадцать, мсье. - Проживает?.. - Вообще в Вероне. - В Италии, что ли? – служитель порядка был готов рассмеяться. - Да нет же, не Верона, а Верон! Это очень маленький поселок, мсье. Вы точно его знаете. Он в Селонже, около Дижона. - Вы слишком серьезны для такого дня, мадемуазель, - расплылся в улыбке полицейский, продолжая заполнять форму крупным угловатым почерком. – Прекрасный день. Мия хмыкнула. Она впервые встречала взрослого человека, начинающего с ней заигрывать, и это ее не приводило в восторг. Какая ему разница, какое у нее настроение? Он на работе, и поэтому должен работать. Тем не менее, исподволь Мия оглядывала полицейского, пока тот задавал ей вопросы и что-то еще писал в форме. Мужчина был лет двадцати восьми, наверное, и хотя у него было некрасивое лицо, взгляд притягивали необычные глаза, живые, словно в них сидело по крохотному чертенку. - Кем вы приходитесь этому человеку? - Он мой брат, - коротко ответила Мия. Нет, о, нет, ей решительно не нравился довольный вид этого полицейского!.. Привыкшая к прямолинейности девушка посчитала нужным сообщить ему, что флирт тут совсем не к месту. - Мне семнадцать, мсье. - Что, простите?.. - Мне семнадцать. Мужчина делано поднял бровь, словно в удивлении, улыбнулся, но отстал. - Что вы, мадемуазель, я бы и не подумал... Оставьте здесь номер своего мобильного телефона, вам позвонят, если будет какая-то информация. - У меня нет мобильного телефона, - нахмурилась Мия. Она предчувствовала неутешительную развязку. - В таком случае... Нет, что, правда нет?.. - Правда, - раздраженно бросила девушка. – У меня есть какие-то другие варианты?.. В этот момент дверь открылась, и в помещение заглянул кто-то со светлыми волосами. - Что опять случилось, Лармон? Где ваш головной убор? - Мне жарко, Жером, потому он и не на мне. Выйди на минутку. - У меня дело. Лармон заглянул в кабинет поглубже, чтобы разглядеть сидящую у стенки Мию, и хмыкнул: - Знаем мы эти дела. Сколько мне еще прикрывать тебя перед капитаном, а? - Ладно, ладно, я сейчас выйду. Жером, из глаз которого в упор пялилась какая-то чертовщинка, выскочил за дверь. Через минуту он снова вошел. - Новости, мадемуазель. Есть вести о вашем пропавшем. - Правда?! – Мия вскочила со стула. - Ну, врать я вам буду, что ли, - как ни в чем не бывало продолжал полицейский. - Господин Морран, со слов этого милого джентльмена, мсье Лармона, работал в буфете Гранд Опера... - О... Гранд Опера. Спасибо, мсье, большое спасибо. - Одну минутку, мадемуазель. За то, что мы предоставили вам информацию, которая разглашению не подлежала, ну, сами понимаете... С вас все-таки ужин. - Жером, - с нажимом раздалось из коридора. Потом дверь отворилась. – Идите, не бойтесь, мадемуазель. Я помогу вам безболезненно покинуть этот кабинет. Мсье просто пошутил. - Н-ну и шуточки, - искоса поглядев на Лармона, пробормотала Мия. Она чувствовала себя ужасно неловко. – В Париже всегда так шутят? - Ну что вы, - рассмеялся полицейский, тряхнув светлыми волосами, словно нарочно выставляя напоказ их роскошную красоту. - Тогда, пожалуй, я спокойна. Спасибо, что проводили, - она заметила, что они уже дошли до выхода. - Не за что, мадемуазель Морран. Лармон на миг застыл в нерешительности. - Скажите, если нужно будет... я мог бы помочь вам найти брата. - О... – Мия коротко удивленно рассмеялась. – Спасибо, мсье. Если честно, то в Париже провинциалам непросто. - Я знаю, я сам из провинции. Но, поверьте, это лишь на первых порах, а потом вы привыкнете, и провинция станет восприниматься вами не как единственный существующий мир, а как часть этого мира, где, конечно, многие вещи от нее отличаются. - Откуда вы? - Я жил в Бретани все свое детство. Лицо Лармона окрасилось выражением нежности к своей малой родине. - О... Это, наверное, дальше, чем Селонже и Дижон. - Да. Намного дальше. - До свидания. - До свидания. Мия вышла на тротуар и зашагала в направлении Оперы, счастливая, что все так просто и хорошо сложилось. * Катлин столкнулась с Моникой лицом к лицу, когда собиралась в первый раз за эти три месяца выкурить сигарету на крыльце ближайшего черного хода театра. Подруга выглядела взволнованной. Но это можно было списать на занятость и утомляемость всех работников буфета. Как-никак, шел успешный, а значит, полный работы сезон, да и история с этим так и не попавшимся ночным вором, из-за чего в буфет согнали почти все отделение полиции. Сейчас дело уже закрыли, оставив буфет в покое, но синяки под глазами еще долго выдавали напряжение персонала. - Лин, слушай, там... Спрашивают Габриэля, - сообщила Моника. - Правда? Кто? - Не знаю. Девочка какая-то. Выйди, посмотри. Моника пронеслась дальше по коридору к своему рабочему месту, а Катлин в задумчивости сунула пачку сигарет обратно в карман. За дверью ожидала не совсем уж «девочка», как выразилась Моника, а скорее девушка, хотя и на несколько лет младше ее самой. - Добрый день, - поздоровалась Лин. - А... Добрый, - очнувшись от своих мыслей, произнесла незнакомка. - Мне сообщили о вас. - А... Кто вы? Из других уст этот вопрос позвучал бы оскорбительно, но у девушки был такой пронзительный, искренний и наивный взгляд, что Катлин не сдержалась и улыбнулась. - Я Катлин Хьюз. Работаю тут. Это вы спрашивали о Габриэле? - Да! – почти выкрикнула незнакомка, но потом поправилась, прибрав темперамент: - Да. Я его сестра. - Сестра? – от удивления брови Лин поползли наверх, под ниспадающие пряди голубых волос с отросшими рыжими корнями. - Да, - горячечно закивала девушка. – Вы знаете что-то о нем? - Пошли, - решила, наконец, Катлин. – Я собиралась перекурить, и заодно там и переговорим. Знаешь, наш шеф ненавидит, когда теряют время. Они вышли на крыльцо черного хода, откуда открывался довольно скромный вид, успевший намозолить глаза. - Как тебя зовут? – запалив сигарету и с удовольствием затянувшись, спросила Лин. - Мия Морран, - представилась та, вглядываясь в лицо своей новой знакомой. – Скажите, с Габриэлем... что-то случилось? Это что-то плохое?! - Боже! Нет, конечно, - Катлин рассмеялась, подставив волосы свежему ветру. – С ним все хорошо. - Откуда вы знаете? Где он? – снова забросала вопросами неугомонная Мия. - Отвечу по порядку. Я – его девушка, и он живет в моей квартире. Поэтому я все знаю. Сейчас он, наверное, как раз дома. - Я могу увидеть его?! - О Господи, ты словно в тюрьму пришла, - снова расхохоталась Катлин, затушив бычок о перила. – Конечно. Только у меня еще не закончилась смена. - Пожалуйста, - умоляюще уставилась на нее Мия. Лин сдалась. - Ненавижу, когда меня умоляют. Мы, ирландцы, вообще люди широкой души... Так что ладно, сейчас я попрошу меня заменить, и мы сходим ко мне домой. Только постарайся не довести Бри до инфаркта, а то ты, похоже, темпераментная личность. - Ох, спасибо вам, мадемуазель Хьюз... Не знаю, как вас благодарить, - Мия счастливо улыбнулась, сейчас же обнаруживая сходство с очаровательным ребенком. - Тоже мне. Нашла за что благодарить. Идем уже. * Мия была будто бы во сне. Неужели она увидит его, Габриэля, своего глупого и взбалмошного, но все равно горячо любимого брата. Подумать только, целый год никто не знал, где он находится, и вот ей выпало счастье найти его! С другой стороны, Мию одолевали и сомнения: будет ли Габриэль рад ее видеть? Быть может, он создал себе ту жизнь, где не хотел бы видеть никого из своего прошлого, пусть даже это будет его собственная семья. - Чего-то ты нос повесила, - заметила Катлин, роясь в сумочке в поисках ключа. – Черт, неужели потеряла? А нет, вот он. Она открыла входную дверь, пропустила Мию вперед и вошла сама. - Знаете, Катлин... Мне страшно, - призналась Мия, не задумываясь о том, что с этой девушкой они познакомились лишь пятнадцать минут тому назад. - Да брось, - улыбнулась мадемуазель Хьюз. Она вообще почти постоянно смеялась или улыбалась. - Я думаю, а вдруг он не будет рад меня видеть? - Вот глупости. Конечно, он будет рад, - заверила Катлин, открыв дверь в квартиру. – Вы с Бри совсем не похожи. - Правда? Он в папу, я в маму. Она итальянка. - Да, он, кажется, говорил. Да черт бы побрал эти замки! Вечно невозможно попасть в собственную квартиру. Катлин навалилась на дверь всем телом и, наконец, провернула ключ в скважине. - Вот, заходи. Мия шагнула в приятно пахнущую порядком и кулинарией квартиру. - Бри, выйди сюда на минутку, к тебе пришли, - крикнула мадемуазель Хьюз в глубину квартиры. Мия затаила дыхание. Сейчас она услышит голос Габриэля и даже увидит его... Это так странно. Наверное, ребенок, только что родившийся на свет, должен чувствовать что-то похожее. - Иду, - крикнули из комнаты. Потом в проеме показалась вихрастая голова, а затем и весь Габриэль, ставший почему-то еще худее и самую чуточку выше. - Добрый день, чем обя... – он запнулся на полуслове, а его глаза стали круглыми, как плошки, и все лицо вытянулось в изумлении. – Мия?!