Хроники времени

Полупрозрачная ткань, закрывающая ее лицо, мешает смотреть, и вместо знакомых лиц она видит только силуэты, а голоса просто невозможно разобрать в общем гомоне. Такое чувство, что она находится в бочке, где каждый звук отдается металлическим неживым эхом. Она испуганно озирается, пытаясь приподнять неудобную вуаль, но вдруг вспоминает: она снимет ее... потом. Потому что сейчас она кого-то ждет. И внезапно все разом умолкает. Терпко и сильно пахнет воском свечей; девушка в силах различить сквозь белую ткань их многоглазое свечение. Кто-то сильный оказывается рядом. Она не видит, кто, но мужчина произносит: «Идем!», и она понимает, что это отец. - Куда мы идем, папа?.. - силится спросить она. Ее голос тонет в утробных звуках играющего органа. Это невообразимая музыка, пугающе красивая, музыка, в которую вложены все невзгоды и маленькие частички счастья того, кто ее написал. Теплая большая рука отпускает руку девушки. Та поворачивается, пытаясь найти пропавшего отца, но вдруг спереди звучит зычный глас священника. - Готова ли ты, Мия Морран, взять в законные мужья Эрика Дестлера? - Готова, - сами собой отвечают губы девушки. - Готов ли ты, Эрик Дестлер, взять в законные жены Мию Морран? Ответа не следует. Чья-то рука поднимает фату и закидывает ее Мии за голову. Она видит Эрика - и хотя она уже успела услышать его имя, это понимание приходит совершенно внезапно. Медленно, как в каком-то фильме, лицо жениха склоняется к лицу невесты, застывшей, словно прекрасный идол; глухо, на грани сознания, звучит орган - свадебная месса. Поцелуй. «Наполовину прекрасен - наполовину страшен. Наполовину робок - наполовину решителен». Словно маятник, бьются эти слова в голове девушки. «Наполовину твой - наполовину не принадлежащий тебе». Наполовину... * С резким вздохом, вызвавшим боль в груди, Мия очнулась. Сон... Это был сон. Это был очень странный сон. Сердце громыхало в ушах, не переставая, и девушка с некой безысходностью подумала: еще пара подобных снов - и она схватит приступ. Но почему это все так реалистично и повторяется так часто? И каждый раз почему-то все больше хочется, чтобы сон был реальностью. Привычно потянувшись за одеждой, лежавшей аккуратной стопочкой на стуле у кровати, Мия подумала о предстоящем занятии с Эриком и вдруг почувствовала, что ее щеки горят. «Нет, нет... Нет. Да быть не может!..» - она торопливо ощупала лицо руками. Но щеки и вправду были горячими. Это было дикое смущение, и почему-то оно проявлялось каждый раз, стоило ей вспомнить о человеке, живущем с Крис в одной квартире. «О, нет... Нам ведь придется расстаться потом... Когда я сдам экзамен, - судорожно думала девушка. - Ну что я за дура! Как можно было такое допустить?!» Мадемуазель Морран ощущала всю свою беспомощность. Сейчас, когда она поняла, что за чувства каждый день вскипали в ней при встрече с Эриком, было уже поздно. Их было не выкорчевать. От них было уже не отказаться. Их можно было выбросить только с частью себя, с лучшим куском собственного сердца. «Кажется, я действительно в него влюбилась», - с долей безысходности подумала Мия. Угораздило же!.. Что она должна теперь делать? Эрик ведь ни капли не любит ее. Он, наверное, любит Кристину. Даже никаких сомнений, что это так... «Я должна рассказать все Габриэлю», - силясь не расплакаться от волнения, девушка оделась и вышла в кухню. Но брата там еще не оказалось. Его режим сна вообще нельзя было назвать режимом. Он то ложился с закатом, а то до двух ночи читал что-то в своем ноутбуке. Видно, вчера он поздно лег... Как ни жалко было будить Моррана, Мия не могла больше выносить одиночество, когда над нею довлела страшная тайна любви. - Габриэль, - шепотом позвала она, приблизившись к их с Катлин кровати и присев на корточки у изголовья брата. - А? Что? - тот открыл глаза и тут же подскочил, увидев лицо Мии в половине метра от себя. - Мать твою!.. Сколько вообще времени?! - Шесть тридцать, - взволнованно сообщила девушка. - Нахуя ты меня подняла?! - не стесняясь в выражениях, спросил Габриэль. - Что случилось? - продолжил он уже мягче, заметив, выражение лица Мии. - Пойдем в кухню, нам надо поговорить... Мне надо с тобой поговорить. - Все настолько серьезно, что я должен идти туда сейчас? - зевая, осведомился брат. Мия сделала умоляющие глаза. - Ну ладно, ладно, идем. Он не стал одеваться, захватив плед в качестве шали, и они проскользнули в голубую от предрассветного марева кухню. Пахло яблоками. - Ну, что стряслось, сестренка? Мия ожидала насмешек и была к ним готова. Сложность представлял стыд, вдруг охвативший ее. С трудом его преодолев и радуясь, что сидит против света, так что Бри не может различить ее пунцового лица, сказала: - Габриэль... Кажется, я люблю Эрика. Парень нахмурил брови. Казалось, такое простое предложение было далеко от его понимания. - Ты... что?.. - осторожно переспросил он. - Любишь Эрика?.. Мия, не будучи в силах сказать хоть что-то, выдохнула набранный воздух и утвердительно кивнула. У нее складывалось ощущение, что она - нашкодивший котенок, которого сейчас отругают. - Блин... Ты это серьезно? - Габриэль вцепился себе в волосы, глядя на Мию почти с отчаяньем. - Ну конечно, - нервно ответила девушка. - Я бы не разбудила тебя так рано, если бы хотела поговорить о пустяках. Реакция брата вызывала тревогу. Разве было что-то плохое в ее чувствах к своему репетитору? Ну, конечно, в современном обществе не принято строить отношения с учителями, но все же... Не настолько уж Эрик ее старше. Всего-то на шестнадцать лет. - Вот бля, - протянул парень. - Что такое? - мгновенно среагировала Мия. То, что брат так себя вел, начинало ее откровенно пугать. - Ты должна знать кое-что о нем. Он любит Кристину. Значит, это правда. Но насколько больнее знать наверняка, чем просто предполагать. Мия заправила за ухо прядь распущенных волос. - Ясно. А... она? - Не парься. Там все сложно, - отмахнулся брат, но сразу стал еще серьезнее, чем был. - А впрочем, разве я могу тебе такое говорить... Нет, я не прав. Я не имею права говорить тебе в этом случае «не парься». Это слишком жестоко. Прости. В общем, Крис... Как бы сказать... Она не уверена в своих чувствах. Скорее, она просто, грубо говоря, его терпит из-за того, что он заботится о ней. Видишь ли, Эрик причинил Кристине немало огорчений в прошлом... ну, я имею в виду, в том прошлом, в их времени. Он не всегда поступал правильно, хотя, в конечном счете, всему виной была его ревность. Он боялся, что Кристина бросит его ради молодого, красивого и богатого «принца», понимаешь?.. - О... Я так много пропустила? - нахмурилась Мия. - Он ничего не говорил. - Вы же общаетесь всего неделю с хвостиком! - насмешливо воскликнул Габриэль, но Мия посмотрела на него с такой безысходной тоской, что он осекся. - Что, неужели все правда так дерьмово?.. - Не знаю, - с дрожащим вздохом ответила девушка. - Габриэль, что мне делать? Это не имело права случиться!.. Она едва сдержалась, чтобы не выпустить на волю раздирающий горло комок слез - и все же на секунду выдала себя болезненной гримасой. - Успокойся, - Габриэль пересел поближе, обняв сестру за плечи. За ним тянулся пушистый и теплый шлейф пледа. - Мия, не надо плакать. - Прости, - она вытерла слезы и выдавила улыбку. - Спасибо, что поговорил со мной. Мия встала, деликатно вырвавшись объятий брата, и пошла в комнату. - Не за что, - с сомнением поглядел ей вслед Морран. - И... это... удачи. - Спасибо. В комнате Мия опустилась на кровать, чувствуя себя совсем безжизненной. О, конечно, Кристина гораздо лучше нее. Мии не на что надеяться. Но как она смеет? Как смеет Кристина просто пользоваться тем, кто жизнь за нее готов отдать?.. - О, Эрик, - выдохнула она, силясь вместить в этот вздох всю свою грусть. «Если бы ты только разглядел меня»... * Пулен нервничал. Робер еще не явился, но со вчерашнего дня в его кабинете стоял острый запах опасных планов, которые режиссер здесь строил. Что он задумал? Почему так и не поделился с ним?.. Неужели боится, что Морис исполнит свое обещание и уйдет? Что-то противозаконное... Пулен не мог разобраться в самом себе. Его фактически разрывало на части. С одной стороны, музыка Эрика по-настоящему восхищала его, и он искренне желал, чтобы она дошла до как можно большего количества людей. Но с другой... С другой стороны злобно ухмылялся старый приятель Робер. Нет, он точно задумал что-то ужасное. Морис загривком это чувствовал, чувствовал, как дыбились там волосы, лишь стоило ему вспомнить вчерашнюю «сценку». Робер окрестил это именно так. - Ты же актер, Морис, - расплылся в негодяйской улыбке. - Вот и сыграй. Сыграй сумасшедшего насильника. Тебе это под силу. - Актер, - пробормотал Морис. Ну да, актерское училище было за его плечами где-то там, в далеком прошлом, даже терялось в тумане забвения, да и актером он все равно был так себе... Но Робер - друг. А Эрик... С его талантом он может устроить себе дебют в любом другом известном театре. Ла Скала, к примеру. Поэтому, тихо молясь, чтобы сценка сорвалась, Пулен пошел. И сделал. И теперь, собственно говоря, расплачивался за это глубоким чувством вины. Может быть, стоило просто поговорить с Дестлером?.. Объяснить ему ситуацию, найти компромисс, может, даже предложить финансовую помощь... Но если Ланс узнает - не простит. Может быть, даже добьется увольнения Пулена с обожаемой и единственной работы. О нет, конечно же, Морис, как человек дальновидный и разумный, выберет меньшее из зол. Пусть - даже если совесть будет доставлять дискомфорт - все остается как есть. В конце концов, кто такой секретарь, чтобы решать важные дела театра?.. И почему-то на душе все равно было гадко. Наверное, потому, что никакие благоразумные доводы не покрывали той тревоги, которая поднималась в душе всякий раз при мысли, что Робер что-то задумал. Он до чертиков перед глазами боялся, что режиссер сорвется с цепи и устроит всем головомойку. Кровавую головомойку. О своем прошлом Ланс не распространялся. Но сложно было не заметить в нем нутро человека, при необходимости готового убить. «Это всего лишь театр, это даже не наркодилерство. Тут не может быть настолько все серьезно», - размышлял секретарь. Так или иначе, последние крохи внутреннего баланса растаяли: к кабинету приближались тяжелые режиссерские шаги. * Мия вела себя еще странее, чем обычно. Эрик сразу заметил это. Девушка отказалась даже от его привычного джентльменского жеста - помочь ей снять ветровку и повесить ее на крючок. Она и выглядела, в целом, похуже обычного. Но не в лице было дело - дело было в глазах. На донышках темно-карих горячих южных глаз плавали смятение и печаль. - Что происходит, Мия? - осмелился спросить Эрик, когда девушка ошиблась в ответе четвертый раз за утро, хотя материал знала на зубок. - Н-ничего, - пробормотала та, становясь похожей на кролика, которого загнал хищник. Если бы этот ответ прозвучал вчера или позавчера, Призрак бы не задумался над его правдивостью. Но сегодня это бесконечное уныло-испуганное общение продолжаться не могло. - Мия, - настойчиво и пока спокойно повторил Эрик. - Ответьте, я задал вам вопрос. - Со мной правда все в порядке. Хороша актриса!.. Даже улыбку выдавить умудрилась! Только следовало улыбаться тогда и глазами тоже, чтоб уж совсем наверняка. Да черт побери!.. - Ты же знаешь, что я ненавижу, когда мне врут, - взвился Призрак. - Ты скажешь мне правду, или... или я отказываюсь давать тебе уроки!.. Кажется, палку он все-таки перегнул. Мия побледнела, ее глаза забегали, а губы смыкались и размыкались, словно ей не хватало воздуха. - Да, - наконец, выговорила она. - Что - «да»? - Да, произошла не очень приятная вещь, - призналась девушка, почему-то отчаянно заливаясь краской. - Но вам я не расскажу, - с тонной уверенности предупредила она. - Это мешает нашей работе, - нахмурился Призрак. - Оно не дает вам жить. Вы все еще уверены, что не собираетесь этим делиться?.. - Уверена, - сурово ответила Мия. - Даю слово, что больше оно не помешает ни мне, ни вам. Грусть из ее глаз куда-то ушла, смущение осталось, и как ни силились Эрик и мадемуазель Морран избавиться от него, оно никуда исчезать не спешило. Снова была странная сцена - они оказались слишком близко друг к другу, и дыхание Мии будто бы стало зазубренным. - Я... да... - вдруг бессвязно прошептала она, неосознанно подаваясь вперед, как если бы ее качнул ветер. Дыхание девушки, теплое и влажное, ткнулось прямиком Призраку в шею, не нашло приюта и скатилось к груди. - Господи, - пробормотала она. - Мамма Мия... Но на этом странности, грубо говоря, закончились. Девушка отстранилась, стушевалась, но мастерски скрыла свое смущение, и дальше работа шла без происшествий. * - Алло, мам? Лючия ответила на звонок не сразу, полагая, что ее потревожила Симонетта, которой после смерти мужа не хватало чьего-нибудь общества. Но в трубке прозвучал дочкин голос, и Лючия спохватилась, а сердце радостно застучало. - Мия! Родная, ты как там?.. - Неплохо, мам, - ответила дочь. - Учусь, готовлюсь к экзаменам. - Как здоровье мсье Бюжо? Он не сильно нагружает тебя работой? - Мама, - Мия замялась. - Ты папе не говори... Мсье Бюжо умер два года назад, и я сейчас у другого архитектора учусь. - Да ты что!.. Неужели мсье Бюжо и правда... - Да, мам. Я сама еле поверила. - Я отдам в церковь пожертвование на его имя, чтобы Бог смилостивился над ним, - горячо пообещала Лючия. - Конечно. Спасибо. - А кто твой новый репетитор? - Ты не переживай, он хороший, - Мия принялась защищать своего учителя, хотя Лючия еще ничего не сказала против. - Его зовут Эрик Дестлер. Думаю, тебе его имя ни о чем не говорит. - Точно. Но он и правда хороший репетитор? - Конечно. Он футурист. У него необыкновенные здания, мама. Знаешь, я должна тебе еще что-то сказать. И не говори папе, ладно?.. - Две тайны подряд? - удивилась Лючия. Что там такое происходит в этом Париже, что не должно достигнуть ушей Эдгара?.. - Ты обещаешь? - Ладно, я ему не скажу. - Мам, я Габриэля нашла. Лючия вскочила с табуретки. - Что?! Правда нашла?!. - Мам, - укоризненно протянула трубка. - Ну конечно, правда! - Слава Богу!.. - воскликнула Лючия, стирая со щек счастливые слезы. - Расскажешь, как он? - Конечно. Он живет в квартире со своей подругой Катлин. Еще недавно в Париже выпустили тираж его стихов, представляешь?! Пять тысяч экземпляров!.. - Передай ему, что я им горжусь, - прошептала Лючия. - Если он не рассердится. - В глубине души Габриэль любит вас всех, так что он не рассердится, - рассмеялась дочь. - Как же хочется увидеть его, - вздохнула Лючия, сжимая в ладони крохотный медальон с фотографией сына, висевший у нее на шее. - Он не скучает по дому? - Говорит, в Париже ему нравится, - ответила Мия. - Но, думаю, он тоже не железный. Когда-нибудь он захочет увидеть тебя и папу и приедет домой. Я уверена. - Я так рада, что с вами все хорошо... Очень трудно будет ничего папе не говорить, - призналась мадам Морран. - Но я пообещала тебе. Вам. - Угу, - отозвалась Мия. - Мам, давай еще попозже поговорим, а то мне уже надо бежать. Хочу успеть в театр. Надеюсь, меня пустят на репетицию. - Ладно, удачи, - с сожалением проговорила Лючия. - Звони. - Пока, мам. - Пока. Надеюсь, до скорой встречи. Люблю тебя. - Я тоже. Мия повесила трубку. * - Мсье Дестлер, вас тут спрашивают. - Кто? - спросил он недовольно. Его отвлекли от переписки последнего акта «Дон Жуана». Нельзя было позвонить раньше? Или позже. Звонок шел с поста консьержки главного входа, как раз той женщины, которая в день собеседования ни в какую не хотела пускать Эрика в театр. - Мия Морран... Говорит, знает вас. - Кхм... Ладно, сейчас подойду. Он повесил трубку и, поправив воротник рубашки, поверх которого так и продолжал носить шейный платок, спустился вниз. - Все нормально, мадам , - бросил он консьержке, глядя на Мию. Девушка стояла, держа снятую ветровку в руках, и среди всей театральной суеты вперемежку с величием казалась какой-то инфернальной. - Добрый вечер, мадемуазель Морран. - Добрый, мсье Дестлер. Она выглядела такой покорной, словно только что переступила через свои чувства, чтобы сюда прийти. Но зачем? - Давайте пройдем, - Эрик поманил Мию к себе. Она нерешительно прошла мимо консьержки и остановилась рядом с ним. - Что же свело нас сегодня? - полюбопытствовал Призрак. - Ну... Эрик, я думаю, будет дерзостью, если я это попрошу, но... можно мне взглянуть на репетицию вашей оперы? - Вы действительно хотите этого? - удивился он. - Ну конечно, хочу. Так можно? - Идемте, я провожу вас. Они шли рядом до самого зала, но на репетиции Эрик не остался, только сказал пару слов мужчине, сидевшему в первом ряду. - Удачи, - шепнул он ей и вышел. На самом деле, истинная причина визита Мии в театр словно бы на совпадала с той, которую она без доли сомнения назвала. По крайней мере, она выглядела немного расстроенной, когда Призрак покинул зал. Странно, но ему вдруг пришла в голову мысль: она хотела... увидеть его?.. Провести с ним время? А может быть, все это ерунда, и ей правда интересно оперу посмотреть?.. Окончательно растерявшись в своих предположениях, Эрик решил не думать на эту тему. Каково же было его удивление, когда спустя час, когда репетиция даже еще не закончилась, Мия умудрилась найти его кабинет! - Эрик... Могу я попросить вас показать мне театр?.. Он удивленно поднял брови. - Так вы пришли за этим? - Ну... - она по-настоящему смутилась. - Грехом было бы прийти сюда и так и не услышать вашу оперу. Он поглядел на ее донельзя покрасневшее личико и вдруг расхохотался. - Вы так и не умеете врать, Мия, - сказал Эрик. - Могли бы сразу сказать, что интересуетесь архитектурой театра, а не музыкой, тем более, я уже и так это знаю. - Простите... Я не хотела обидеть вас. - Вы меня не обидели. В конце концов, каждый находит упоение в чем-то своем, - заявил Призрак и приглашающе протянул девушке руку. - Идемте, я расскажу вам про атлантов и про то, как раньше выглядело это место. * Репетиция кончилась, и снова Даае едва удалось отбиться от назойливого своей вежливостью Лавуа. Пусть он оказывал Кристине явные знаки внимания, она не собиралась воспринимать его всерьез. Для нее Жерар так и оставался обыкновенным щеголем и охотником до женщин. Выйдя в холл, Крис сразу же, минуя гримерку, направилась к Эрику. Хотелось, чтобы он был рядом. Она не знала, почему. Но, в конце концов, разве не достойна она общества кого-нибудь близкого? Она обнимала стопку нот, словно те были ее единственной защитой. Вечер давал о себе знать: в коридоре, ведущем в кабинет композитора, висела сиреневатая пелена сумерек. Крис распахнула дверь, но комната оказалась пуста. Может быть, Эрик сейчас придет? А может, лучше выйти и вежливо подождать снаружи? Она так и сделала. В коридоре не был включен свет, а в соседнем холле горели практически все лампы, так что Крис могла без труда разглядеть Эрика издалека. Он и правда вскоре показался из-за угла, но не один: его сопровождала невысокая брюнетка в красном платье, которую Даае поначалу приняла за одну из хористок. Но по мере того, как пара приближалась, Кристина все больше узнавала в девушке знакомых черт, пока, наконец, не поняла окончательно: Мия. Мия Морран. Что, черт побери, она тут делает?! Призрак вроде был весел, что-то с энтузиазмом рассказывал, Мия смеялась, и Кристина вдруг ощутила себя совершенно лишней на чужом празднике жизни. Еще унизительнее было торчать под дверью кабинета Эрика, поджидая его. Поэтому Крис, проглотив злобу, спряталась за углом. Может, когда эта Морран уйдет, Призрак опомнится, наконец, и обратит внимание на отсутствие своей первой ученицы?.. - Мне пора, - очень кстати сказала Мия. - Спасибо тебе за эту прекрасную экскурсию! - Ну что ж, если ты собираешься уходить... Я могу проводить тебя. - Я была бы счастлива, - с неподдельной радостью воскликнула девушка. Вот оно как, значит, уже и на «ты»... И проводит Эрик свою Мию, забыв о Кристине. Еще после этого он будет говорить о своей, как сказал бы в сердцах Габриэль, ебанной любви!.. Крис закусила губу, чувствуя, как лицо против воли искажается в гримасе плача. О нет, хватит с нее!.. Она себя не выдаст. Уводя Мию обратно в холл, Эрик оглянулся, и Даае сжалась: он ее заметил?! Но нет, ни взгляд, ни походка Призрака не говорили о том, что он видел Кристину. Еле дождавшись, когда пара исчезнет из поля зрения, девушка до боли в пальцах сжала стопку нот и бегом бросилась к своей гримерке. Хорошо, что на пути ей никто не попался, и хотя в данный момент Даае совершенно не думала о последствиях, такое поведение привнесло бы легкомыслия в ее репутацию. Не закрывшись на замок, Крис в потемках бросилась к столу, на котором стояла стеклянная ваза с розой. Ноты выпали у нее из рук и разлетелись по полу. Кристина цапнула цветок из вазы. Вода в сосуде закачалась. - Ну и иди ты к черту! Ко всем чертям сразу же, слышал?!. Она кричала во все горло, кромсая розу на мелкие кусочки подвернувшимся канцелярским резаком. - Ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя! Предатель! Изменник! Вот тебе, вот!.. Стебель, который было не так просто разрезать, Даае вместе с горкой листьев швырнула в окно. Останки цветочной плоти, встретившись со стеклом, с шелестом попадали на подоконник. Кристина обессиленно опустилась на пол посреди творящегося бардака и зарыдала, закрыв лицо руками. Ей было плохо. Больно. Одиноко. Но почему? Так ярко она не чувствовала боль даже тогда, когда оказалась разлучена с Раулем. - Идиот, - продолжала бросать она сквозь слезы. «Вот дура! Чего ты ревешь? - упрекнул недовольный внутренний голос. - Что такого сейчас произошло, что заставило бы тебя так убиваться?! Он просто решил ее проводить, что в этом такого?» «Но ведь... Я ждала его... Я хотела, чтобы он со мной остался!» - озвучила желания Крис. «Опять эгоизм? Что-то уже не похоже». «Ну, а что тогда?.. Что ты молчишь?! Помоги мне! Ты же всегда подсказывал мне... Я нуждаюсь в твоей помощи!..» - взмолилась Кристина. «Не могу, - печально сказал разум. - Эти ощущения не по моей части...» А по чьей же?.. Крис сгребла в ладонь искромсанные темные лепестки, уже начавшие вять. Поднесла к носу. Даже сейчас, изничтоженный и растоптанный, символ любви Призрака источал невесомый, тонкий аромат. Может быть, пора было уже сдаться?.. Крис не знала, точно ли это то, о чем она думает, точно ли это любовь, но... она была согласна на спокойную стабильную жизнь под крылом своего истерзанного Ангела. Она могла бы выйти за него замуж, а там, глядишь, Бог даст то, что люди зовут любовью... «Ты что такое думаешь?!» - предостерегающе возмутился голос разума. «О, черт... Кажется, я была бы согласна на его предложение».