Хроники времени

Третий и четвертый акты Эрик пел сам. Это принесло несказанное облегчение Кристине, едва смирившейся с тем, что петь дуэт с ней будет Жерар. Она не знала, конечно, точнее, не была уверена, заметили зрители подмену или нет. Но рукоплескали они теперь так, словно на их глазах сам Бог спустился с небес. Успех был очевиден. Оглушительный гром аплодисментов продолжался минут десять, зрители выкрикивали «Bravi!»* и кидали на сцену букеты. Артисты выходили на поклон - сперва хор, обряженный в черно-красные испанские костюмы, затем исполнители второстепенных ролей. Эрик и Крис вышли последними. Они держались за руки - Кристина чувствовала крепкую и теплую ладонь Эрика. Порой он сжимал ее пальцы чуть сильнее, чем требовалось, и Крис боролась с сильным желанием переплести с ним пальцы. Но это был бы слишком доверительный жест для той ситуации, в которой они оказались. Даае была босая, как и полагалось Аминте во время четвертого акта, и чувствовала под ногами гладкий и прохладный пол сцены. А на обратном пути Эрик, видимо, окончательно войдя в роль, выкинул то еще коленце: подхватил Кристину на руки и унес, как принадлежащую лишь ему драгоценную собственность. Даае старательно избегала зрительного контакта, но чем дальше Призрак уносил ее от рукоплещущего зрительного зала, тем сложнее становилось держать эту дистанцию. К тому же, у девушки щемило сердце от близости к учителю. Впрочем, спустив ее на пол за кулисами, Эрик не сказал ей ни единого слова, и Крис, дрожа от какого-то странного чувства, отошла к стенке, проникновенно глядя в спину уходящему Призраку. Плащ с шелестом омывал его статный силуэт. Кристина так и хотела остаться здесь, чтобы не идти одним коридором со своей любовью и болью, но выбора у нее не было: отсюда можно было уйти либо в гримерные, либо обратно на сцену. В это время со сцены ушли хористы, а это значило, что всяческие опции сделались недоступными. Ибо огромная толпа, напоминавшая цыганский табор, сносила все на своем пути, и Кристину снесла тоже. Волей-неволей ей пришлось идти вслед за своим ментором, хоть и немного в отдалении. В фойе, у самой двери, толпились люди, и в одной из пар Крис с облегчением и радостью узнала Мию и Габриэля. Впрочем, ее тут же посетила пренеприятная мысль, что Эрик и мадемуазель Морран станут миловаться у нее на глазах, хотя особенных причин так думать у нее не было. Завидев солистов, толпа взорвалась аплодисментами и восклицаниями. Эрик выглядел ошеломленным; по крайней мере, именно это было написано у него на лице, когда кто-то протянул ему открытку для автографа. Но по мере того, как люди продолжали просить расписаться то на фотографии, то на открытке (нашелся даже один господин, умолявший за неимением чего-то другого поставить автограф на купюре в сто евро!), лицо Призрака становилось светлее и увереннее. Он по ходу дела отвечал на какие-то незначительные вопросы, кивал своим новоиспеченным поклонникам и улыбался во все тридцать два. Кристина, тоже поставив пару десятков автографов, теперь стояла в сторонке, не желая общаться с публикой. К ней незаметно подошел Габриэль. - Ну, как дела? - Честно говоря, не ожидала тебя сегодня увидеть, - отозвалась девушка. - Но вообще-то не так уж и плохо. - Конференцию просто отменили, вот и все, - пояснил Морран и уронил свою веселую маску, мгновенно посерьезнев. - Крис, нам надо найти какое-нибудь уединенное место и поговорить. Это важно. - Что произошло? - Честно сказать, я должен задать тебе тот же вопрос, - прошептал Морран одними губами. - Пошли. - Ты что, издеваешься? В театре нет уединенных мест! - тихо фыркнула Кристина в ответ. По тону приятеля она поняла, что разговор будет не из простых, и сразу же заняла оборонительную позицию. - Значит, не очень уединенное! - осадил ее Габриэль. Прежде, чем девушка успела что-то сказать, Морран уже взял ее за руку и потащил за собой, сам выбирая направление. Ей осталось лишь послушно следовать за ним, пытаясь подстроиться под широкий взволнованный шаг. Он втащил ее в пустую гримерную, по странному стечению обстоятельств оказавшуюся Кристининой, и усадил на диван. Сам же занял вращающийся стул без спинки, что стоял у зеркала напротив. - Что случилось, Габриэль? - с долей испуга спросила Даае. - Кристина, почему ты не пришла к Эрику в больницу? Почему ты соврала мне? - Я не... - она слегка опешила от такого обвинения. - Я ездила в больницу! - Правда? А вот Эрик утверждает, что не видел тебя. Ну и кому мне верить?.. Крис выдержала паузу, хотя понимала, что чем дольше молчит, тем острее становится ситуация. - Габриэль, я правда приехала в больницу. И не стоит обвинять меня в том, чего не было. - Уверен, что Эрик считает предательством твои действия, - совершенно не слушая ее, вкрадчиво произнес Габриэль. Крис почувствовала, как кровь жгучей волной прилила к голове, затмевая взор. - А кто ты такой, чтобы вмешиваться в наше с ним дело?! - гневно бросила она. - Ты мне не отец и не мать, чтобы делать мне выговор!.. Морран, казалось, слегка оторопел от ее тона. Кристина понимала, что еще немного, и она расскажет этому наглецу все без остатка, а ей совершенно не хотелось этого делать. - Всего лишь хочу знать, что значило твое поведение, - небрежно бросил Габриэль. - И в чем была причина того, что теперь кто-то из вас лжет. - Если хочешь знать, - приблизив лицо к парню, прошипела Даае, - когда я пришла, Эрик лежал в обнимку с твоей сестрой!.. Юноша заметно растерялся. Кристина, яростно округлив глаза и поджав губы, медленно отодвинулась от него, снова опершись на спинку дивана. - Так... Постой. Ты... ты собираешься сказать, что они... она... с ним... Он сделал выразительный жест руками. Крис покраснела, разом подрастеряв свой гонор. - Нет!.. Нет. Не знаю... - Похоже, кто-то и что-то от меня скрыл, - скривил рот Морран. - Как ты считаешь, Кристина?.. - Я? Она теперь сидела в полнейшей растерянности, не зная, что ей говорить, раз беседа дошла до такой темы. - Ты видишь здесь еще одну Кристину? Конечно, ты! - он помолчал, кажется, пытаясь скрыть свое раздражение. - Ну, так как? Что ты об этом думаешь? О Господи, да прекрати ты краснеть!.. Ты как вообще замуж собралась? - Ну... они не выглядели так, как будто... это случилось, - пробормотала Даае. - Эрик просто спал, а Мия сидела рядом, точнее, наполовину сидела, а головой лежала у него на груди. - Занятненько. А ты? Почему не зашла в палату? Решила проявить благородство и не мешать?.. Кристина сжала зубы. Сказать или нет - вот в чем вопрос. Но разве может Габриэль решить все проблемы их отношений за них? - Не знаю. Просто... не захотела. Пожалуйста, не спрашивай меня больше. Эрик хочет поговорить - вот с ним и говори. Она закончила довольно резко для дружеского расставания, но Габриэль почему-то послушался и, вздохнув, пошел искать сестру. Возможно, он был молчаливо согласен с Кристиной в том, что их проблемы - это их проблемы, и вмешиваться в них не стоит. Но этот разговор заставил Кристину задуматься. Может, следовало решиться и заговорить с Эриком? Что могло сделать ее положение хуже, чем оно уже было? Они бы прояснили ситуацию, и не было бы этого ужасного ощущения неопределенности, преследовавшего ее целыми сутками, даже если бы это прояснение не было бы в Кристинину пользу. «А может, и переезжать из квартиры не стоило», - внес свою лепту внутренний голос, Кристинин безжалостный обличитель. «Там мне бы не было легче», - словно мантру, повторила по себя Даае. Она сидела почти неподвижно до тех пор, пока в Опере не стихли последние звуки. Люди давно разошлись по домам, переполненные той стихией, которую чаще называют музыкой. Кристина и сама еще чувствовала в себе ее бесконечные отклики. Но когда театр опустел совсем, она вдруг очнулась от своих дум и стала спешно собираться. Переодеть платье, смыть с лица яркую косметику, набросить сверху шаль - на улице прохладно... Ах, да, ведь еще туфли. Хватило же ей глупости ходить босиком, когда опера уже давно закончилась!.. Она сама не знала, зачем так спешит. Пожар, что ли, где-то?.. Ну да. У нее в сердце. Она уже привычно столкнулась с Жераром, попросила его не провожать и, почти до неприличия быстро выбежав на улицу, поймала такси. Уже в машине она долго думала, куда, собственно, ей стоит ехать. И губы сами произнесли адрес их дома. Или правильнее было бы называть его домом Эрика?.. А когда нервный таксист, всю дорогу теребивший свой длинный тонкий ус, так же нервно сообщил, что они приехали, Крис вышла, проводила взглядом машину и поняла, что на самом деле не имеет понятия, зачем вообще здесь стоит. Она невольно нашла глазами окно кухни на последнем этаже. Обычно над этим окном сидели голуби и периодически косились вниз своими красными глазами, видно, рассчитывая, что хозяева высыплют на карниз немного зерна или хлеба. Но теперь голубей не было, и окно не горело. Нет, конечно, Эрик был теперь уже дома. Просто он любил сидеть в одиночестве в темноте, глядя, как безмолвно умирает за горизонтом солнце. Быть может, он просто мечтал умереть так же: тихо, молча и гордо. Зайти, как солнце. И это было грустно. Однако, сегодня солнце по имени Эрик, наконец, показало свою мощь всему Парижу. Кристина могла бы с кем угодно и на любую сумму держать пари, что завтра об успехе «Дон Жуана» будут кричать все заголовки газет. Эрик, Призрак Оперы, сделался знаменитым. Всего одна постановка... Но он достиг своей цели. Крис опустилась на скамейку: так было удобнее наблюдать за успокаивающимся домом. Ее мысли продолжали течь в этом неприятном, бередящем душу направлении, и вот уже Даае словно наяву видит, как Дон Жуан, медленно проводя пальцами по ее руке, поет родным и знакомым голосом. Поет не залу - ей. Аминте, Кристине - в тот момент никакой разницы между ними не было. Ведь будут еще постановки, верно? Она будет ждать. Она непременно будет ждать. А вплоть до следующего выступления жизнь будет просто существованием. * В одиночестве и темноте, снова ставших привычным местом обитания, Эрик сидел у стола. Не притронулся к остывающему ужину, не взглянул на искрящийся грехом медно-коричневый коньяк. Да, сегодня был вечер его настоящего триумфа, и это был, к тому же, первый раз, когда он заставил людей по-настоящему собой восхищаться. Но радости Призрак не ощущал практически никакой; первая эйфория уже давно прошла, оставив место только тупому ощущению невыполненности чего-то. Можно было бы слегка выпить - даже нет, слегка напиться, - ведь повод был, и еще какой. Да только в своих мечтах он видел этот день совсем иначе. И главной составляющей его мечтаний была сидящая напротив и смущенно улыбающаяся Кристина. Тогда он бы осмелился, наверняка бы осмелился сказать ей в лицо обыкновенные, но настолько сильные три слова: «Я люблю тебя». Может, они снова наткнулись бы на непонимание. Но он бы сказал ей. Пусть бы она хотя бы уж точно знала это. Впрочем, сейчас она достаточно счастлива, чтобы даже не вспоминать о существовании Призрака. Он задумчиво поскреб затылок, встряхнулся и в сумерках, глядя на последние всполохи заката, побрел к окну. Город был таким огромным, но сегодня, кажется, ему удалось покорить это бессердечное чудище. Да-да, почти такое же, как и он сам... Надвигалось лето. Раньше Эрик его ждал с нетерпением, но было это скорее не потому, что ему хотелось тепла, или он любил зелень деревьев, а по той простой и банальной причине, что в подвале переставало быть так сыро и холодно. Во дворе почти никого не осталось. Одна-единственная фигурка сидела на скамье, но так неподвижно, что не возникало никаких вопросов, почему она там сидит. Кажется, это девушка... Может, она ждет кого-нибудь? Может быть, у нее здесь будет свидание. Или было уже. И вдруг что-то показалось Призраку знакомым, что-то задело его в этой фигурке, в том, как она приложила руку к щеке, глядя куда-то вверх. Он нахмурился и вгляделся в темнеющее марево над двором. Черт возьми! Это что, действительно она?! Кристина?!. «Что она делает тут в такой час и одна?» - «Ждет кого-то». - «Идиот, кого она тут может ждать, глядя на твое окно?!» Эрик, все еще не веря своим глазам, на ходу обулся, а там уже просто бегом спустился вниз, подавив сомнительное, но вполне резонное желание съехать по перилам. Никогда в жизни он так не торопился. Он до смерти боялся, что она уйдет, заставив его теряться в догадках и склоняться все больше к версии, будто она была всего лишь плодом его воображения. Но когда он приоткрыл подъездную дверь, почему-то сразу растеряв всю свою решительность, Даае все так же сидела на скамейке, правда, уже не глядела в сторону окна. Ее лицо было спрятано в лодочку из ладоней, так, будто она плакала или просто устала. Бесшумно выскользнув из своего укрытия, Призрак, однако же, выдал себя хлопнувшей дверью. Кристина вздрогнула и отняла руки от лица. Она, определенно, увидела его: на ее лице в глубоких сумерках еще было возможно различить выражение узнавания. Несколько мгновений никто из них не решался произнести ни слова. Наконец, Эрик первым преодолел этот барьер. - Кристина. Он сказал это очень тихо, но она услышала. И поняла. И этого было достаточно. Словно мотылек на свет, девушка бессознательно направилась в его сторону. - Эрик, - сказала она почему-то сипло. Он заметил мокрые дорожки на ее щеках: - Ты что, плакала? - Неважно. Просто переутомилась. Они постояли еще немного, вглядываясь друг в друга до рези в глазах. - Как твои дела? - спросила она так, будто действительно хотела это узнать. Может быть, она каким-то образом понимала, что он знал о ее романе с Жераром, и хотела чем-нибудь загладить свою вину? Хотя, какая уж тут вина: они ведь никогда не давали друг другу клятву верности. - Пойдет, - нехотя отозвался Призрак. - А твои? - Тоже ничего... Ему казалось, или она пришла поговорить не об этих пустяках?.. - Зачем ты тут одна, Кристина? Уже очень поздно. - Я не знаю. Я... - кажется, ей пришлось сделать над собой некое усилие, - я просто почувствовала, что должна поговорить. - О чем? - О нас. Крис сказала это настолько просто и твердо, что не оставалось никаких сомнений: она говорила правду. - Да? Но почему сейчас? - Не знаю. Просто сегодня я почувствовала острее, чем раньше, что мы стали слишком далеки. Раньше так не было, ты не находишь? Конечно, он находил. Еще как. Но почему она так бессовестно говорит об этом? Ведь кому-кому, а ей-то уж это вряд ли действительно важно в объятиях опытного и обходительного Лавуа. - В самом деле?.. Мне это совершенно не приходило в голову, - съязвил он. Крис отпрянула; у нее на лице читалась растерянность. - У тебя плохое настроение? В такой знаменательный день? - спросила она. О Господи правый, неужто она и в самом деле не понимает, в чем причина прилежных попыток Эрика нахамить ей и причинить боль?! Святая невинность! Прямо-таки жертвенная овечка!.. Ну что ж, видимо, придется немного ее просветить. Отвести, так сказать, сего невинного агнца на положенное ему заклание. - Да что ты, лучше не бывает! Ведь девушка, которую я боготворю, состоит в романтических отношениях с другим мужчиной. Я ждал этого всю свою жизнь! Даае молчала. В ее глазах поступило непонимание, но вместе с тем и сомнение. - Эрик, о ком ты? - А как тебе кажется? - проникновенно взглянув на нее полными издевки глазами, спросил Призрак. - Эрик, что вообще происходит? О, она, кажется, теперь готова расплакаться! Как же ее жалко, прямо таки сердце разрывается. «А что, разве не разрывается?» - «Насчет тебя не знаю, а вот мне ни капельки не жалко». Старая, больная, изъеденная одиночеством и страхом личность, носящая имя Призрака Оперы, зашевелилась и встряхнулась в душе Эрика. И ей, этой личности, было интересно, как отреагирует Крис на его едкий, как серная кислота, сарказм. - Имя Жерар Лавуа ни о чем тебе не говорит?.. Даае отступила назад. Эрик вглядывался ей в глаза, надеясь отыскать там страх, что ее разоблачили, но в конце концов наткнулся лишь на несказанное изумление. - Подожди... Ты что, думаешь, что я его... люблю? «Если ты ей скажешь, что да, она просто посмеется над тобой», - хрипло прорычало чудовище внутри. - Да, Кристина, да, я так думаю. «Дур-рак», - каркнула обезображенная личность и замолчала, кажется, свернувшись в бесформенный клубок. А на Эрика накатила тоска. - Но... почему тебя это задевает? Ведь ты был счастлив... без меня. Такое заявление вогнало Призрака в ступор. Что значит - счастлив? Она хочет поиздеваться? Но ее широко раскрытые глаза излучали только скорбь. - Почему я должен быть счастлив? Конечно, он постарался задать этот вопрос как риторический, но не был уверен, сумел ли избавиться от всех видимых эмоций. - Ну... а как же Мия? Ведь ты любишь ее. Эрик даже растерялся от подобного заявления. - Что? Кристина, опомнись, как я могу любить кого-то другого?! Она глядела на него настолько внимательно, что у нее приоткрылся рот. И... да, она подошла ближе. Теперь на нее нужно было смотреть не вперед, а сверху вниз. - Я... не понимаю, - у нее в голосе чувствовалась досада. - Тогда, когда я пришла в больницу... - Подожди. Ты была в больнице? - нетерпеливо перебил он. - Да. Эрик нахмурился: - А почему не вошла? - Не хотела вам с Мией мешать, - грустно молвила Даае. - Ты не могла мне помешать, Кристина, ни в каком времени и ни в какой ситуации. А потом до него вдруг дошло. Она... она ревновала его?.. - Я подумала, что ты любишь ее, потому что она сидела рядом с тобой. Ведь ты никогда не подпускал к себе людей так близко, за исключением тех, которых любил. - Кристина, мы всего лишь люди, которые пережили вместе не очень удачный вечер. Ничего более. - Тогда... Ты не любишь ее? «Кажется, время пришло. Ну, дерзай, безумец. Вдруг что-то да выйдет из твоих нежных речей». - Нет, я не люблю ее. - Пауза. - Я люблю тебя, Кристина. Казалось, с той стороны ее зрачков рушился целый мир... и строился новый. Кристина обхватила голову руками. - Какая же я... какая же я дура, - выдохнула она и рассмеялась. А потом заплакала. - Кристина? - вопросительно глянул Призрак, тщетно стараясь понять, что такое с ней творится. Она глотнула воздуха, встала на цыпочки и дотянулась до его губ. Ее рот и щеки были солеными от слез, но это ни в коем случае не делало поцелуй хуже. Однако Эрик все-таки прервал его, как ни звали продолжать инстинкты. - А как же Лавуа? - прищурился он, пытаясь разогнать туман перед глазами. - О, Эрик, дай мне объяснить это. Помнишь, тот раз, когда ты хотел отпустить меня... Представь, что ты все-таки сделал бы это. И когда я бы ушла, неужели ты бы так и остался один?.. Ведь в мире существует немало хороших девушек, более достойных, чем я. - Я никогда не променял бы воспоминания о тебе на отношения с другой женщиной, - сказал, как отрезал. Кристина вздохнула. - Если ты думаешь, что я и правда люблю Жерара, то это не так. - А как? - не удержался Эрик. - Я просто хотела, чтобы ты был счастлив. И раз ты был счастлив с Мией, то я была готова не мешать вам. Это было очень сложно, Эрик. И больно. Я пыталась заглушить эту боль, пыталась отвлечься, обратив внимание на другого человека. Но я понимала, что он никогда не сможет занять твое место. Призрак судорожно сглотнул. Он не хотел верить, но это становилось непосильной задачей. Она ведь в очередной раз просто собиралась над ним посмеяться... Но было в этом всем что-то не так. Только вот что? «Никогда еще она не врала так естественно», - заметил внутренний голос. «А если она говорит правду?» - предположил Эрик. Верить или нет - вот в чем вопрос. - Мне так тебя не хватало... Жертвовать - это очень сложно, Ангел. Он ничего и сделать-то не успел, как она уже прижалась к нему, сцепив руки у него за спиной. Совершенно обезоруживающее действие. И как она знает, как сделать его бессильным? - Мне тебя тоже не хватало, - наконец, выдохнул он. Поверить очень хотелось. Не мочь поверить было очень больно. - Только умоляю тебя, говори мне правду, Кристина, расскажи мне всю правду. Это слишком хорошо, чтобы я верил тебе. - Правду? - она сощурилась. - Хорошо. Ты знаешь, что о чувствах не врут. Поэтому я говорю тебе: Эрик, я тоже люблю тебя. Он поколебался, протянул руку и потрогал ей лоб. - Ты не заболела?.. - Я не заболела, - ответила она и, взяв его ладонь, приложила к своей щеке. - Это все какой-то абсурд, - прошептал он. - Очередной сон, который скоро кончится... - Это не сон, Эрик. Пожалуйста, можешь ты просто мне поверить?.. Я знаю, что тебе будет сложно сделать это, но я ведь говорю правду... «Не верь ей!» - завопило внутри чудовище. И оказалось проигнорировано. - Люби меня так, как прежде. - Я всегда любил тебя одинаково сильно. - Тогда во имя любви. Поверь мне. Снова Кристина безошибочно отыскала те слова, которые не оставили Эрику никакого выбора. - Я постараюсь, Кристина, я постараюсь. Она снова обняла его и замерла, когда его рука погладила ее волосы. Находясь на грани веры и неверия, Призрак решил поверить. Дать слабину. Хотя бы на сегодня. - Ты теперь переедешь обратно домой? - спросил он почему-то шепотом. Кристина подняла голову и закивала. - Перееду. Завтра с утра вернусь за своими вещами в дортуар, а потом домой. - Пойдем, ты замерзла, - вдруг спохватился Эрик. - Я сделаю тебе горячий чай. - Как раньше, - с детской радостью, хоть и, кажется, стирая слезинки, отозвалась Крис, охотно следуя за ним. Она не выпускала его руки, и от этого сладко сжималось сердце. - Мой Ангел Музыки. --- *Привычное нам «Bravo!» - лишь вариант восклицания в мужском роде. Соответственно, в женском роде оно звучит как «Brava!», а во множественном числе - как вышеупомянутое «Bravi!».