Бездна, в которую прыгают двое

      В доме Бакугоу все давно спят. Почти все.       Откуда у Изуку причуда? Это всё, что волнует Катсуки с самых вступительных этого года. Невероятная сила, заставляющая кожу покрываться мурашками. Невозможно признать, что какой-то там мальчишка может быть лучше него.       Альфа озадачен хотя бы тем, что теперь не может предугадать ни единого хода этого нового Изуку. Непонятного, пусть и кажущегося простаком. Но разве Катсуки настолько туп, чтобы вестись на фальшивую обложку? Он замечает все те косые взгляды, холод в глазах и дикую тоску, иногда даже доселе незнакомые презрение и отвращение в плавных чертах лица. И это даже хуже, чем будь парень просто замкнутым. Нет, есть яркая обложка, заставляющая сомневаться, что перед тобой нечто непонятное. Как же бесит это двуличие, потому что он презирает всех лгущих ублюдков.       Или почти всех.       Новый образ мальчишки силой внушает уважение. И весь он как-то по-другому ощущается. Походка изменилась, парень будто бы петляет, был бы хвост — заметал бы следы, выпрямился, стал выше, даже одеваться стал по-другому. А особенно заметно: разговаривать.       Катсуки так давно не слышал простого «Каччан», ранее так любимого омегой, словно тот выбросил это слово из своей головы, забыв.       Даже сейчас, лёжа на кровати, пытаясь перевернуть подушку на холодную сторону, он бесится. Не из-за того, что обе стороны горячие, а потому что получил, чего хотел. Мидория не лезет помогать ему, не ходит за ним хвостом и тем более не ищет шанса поговорить и вновь обозвать альфу другом.       Давно стемнело, пора спать, но он никак не успокоится. Не может ещё с вступительных… Он слишком много думает о нём. Даже сейчас. Горячее одеяло валяется на полу, в комнате душно, не спасает и открытое окно. Ничего не может спасти Катсуки от сдавливающего грудную клетку чувства, собственного тяжёлого дыхания и терпкого запаха в комнате. От осознания, что его возбуждает это зеленоглазое недоумение, что лишь мгновение назад он представлял в своих грязных фантазиях именно его.       Всё, что он может, это развалиться на кровати и прикрыть глаза локтем, терпеть это безобразие.       Но надолго ли хватит? — Ну почему именно он? — утробно рычит Катсуки, смотря на спину.       Что в жизни хуже всего?       Его результат превзошёл омега. Не просто омега, первогодка, совсем ещё зелёный, которого в детстве он мог заткнуть одним лишь взглядом. Тот человек, что когда-то безоговорочно восхищался им. Изуку Мидория.       И это почти заставляет его зауважать мальчишку, если не считать его главным конкурентом, превзошедшим его поколением.       Ох, как крупно он ошибался, мечтая избавиться от простака. Проще было тупо презирать природу за такую плохую партию.       Но он вновь и вновь по привычному расписанию сидит на уроках, смотрит на иногда появляющегося в поле зрения Мидорию и ничего не делает. Тот ещё и зачастил с посещением второгодок, связавшись с Очако Ураракой и ещё парочкой странных людей, чьих имён Катсуки так и не запомнил. — Как вы можете прокомментировать увеличение количества преступлений на пятьсот процентов? — доносится из гостиной. Видимо, предки смотрят новости.       Изуку выглядит странно. Как-то слишком сильно погружён в свои мысли. Со своими одноклассниками Мидория так же холоден, как пренебрежителен к своим Бакугоу. Что странно, с частью из второгодок он общается неплохо. — Ты такой посредственный и глупый. Неужели эта академия может настолько менять людей за год, что я увижу в тебе человека? — Изуку гаденько улыбается, обнажая своё истинное лицо, но Катсуки оно вполне устраивает, ему то не грубят, даже почти мило здороваются в очередной раз проходя к парте Очако. — Думаешь, подлизался к паре второгодок и стал лучше всех? — Я не лучше всех, — хмыкает Изуку, - но куда лучше тебя.       Катсуки так приятно смотреть, как омега игнорирует очередного «дружка», отвечая так коротко, что тем становится неуютно, или огрызаясь.

***

— Нам по пути, — напоминает себе Бакугоу, идя позади парня.       Этот район ему хорошо знаком, он даже помнит пару лиц жильцов этих уютных домиков, пусть и очень расплывчато.       Тонкая фигура уверенно идёт впереди. Каждый шаг плавный, мягкий, но от этого не менее уверенный. Парень даже не оглядывается, но зачем, если он прекрасно знает о своём сопровождении?       Бакугоу не замечает, что пропускает свой поворот, теперь уже точно-точно провожая омегу.       Опираясь спиной на угол забора, он провожает скрывающийся в дверном проёме силуэт. Хмурится, направляя на дверь косой, почти злой взгляд. Совсем не нежный. — Молодой человек, — на его плечо вдруг ложится ладонь. — Прошу пройти за мной, — полицейский с подозрением косится на Катсуки. — Я живу в этом районе.       В свете последних событий, не удивительно, что его подозревают. Уже пятый раз за неделю останавливают.       А Изуку — нет. И как, спрашивается, на самом деле выглядит дьявол?

***

      Катсуки внимательно рассматривает своё тело. Из-за частых стычек со злодеями оно покрылось паутинкой шрамов в некоторых местах, а руки кое-где всё ещё незажившими ранами и ожогами, но это его устраивает. Нет ничего мужественнее этих отметин, как думает он.       Он всматривается в лицо чуть внимательнее, пытаясь прикинуть что-то в уме. Морщины на нём выглядят странно, особенно глубокая складка меж бровей. Бакугоу проводит по ней пальцем, пытаясь разгладить, но это едва ли помогает.       Хмуриться стало вредной привычкой, из-за которой, как он думает, Мидория его и избегает. Да он сам бы с недоверием относился к кому-то с такой рожей, что говорить про омегу?       Только он не знает, что Мидорию вообще сложно как-то отпугнуть. По крайней мере Ному он почти нежно любит, каждый вечер стараясь уделить им хоть минутку.       Самое обычное утро. Он собирает вещи и, крикнув родителям что-то нечленораздельное на прощание, уходит. Родной район встретил почти абсолютной тишиной. По пути в школу наткнулся на старушку, слишком печально смотрящую на какой-то пушистый и почему-то знакомый ком на дереве. Тот жалобно мяукал, и женщина, отчаявшись, что-то причитала, а Катсуки не мог просто пройти мимо, он же будущий герой. Что тут сказать. Животные любили его больше, чем люди. Полосатый серый кот благодарно мазнул хвостом по шее, прыгнув в руки хозяйки.       Бакугоу всё чаще замечает, что Изуку не в духе. Подавлен, зол, почти маньякален в своём желании что-нибудь разрушить. Настолько, что половина школы нашёптывает о том, что появился второй Катсуки. — А из вас бы получился ужасающий дуэт каких-то полу-злодеев! — смеётся какой-то суицидник, тычет в проходящего мимо Изуку и возвращается домой со сломанной ключицей.        Катсуки не знает, кто её сломал, но этого ублюдка ему не жаль. Грустно только, что это не он опустил придурка. И впредь возможности он не упускает, разбираясь либо на месте, либо за ближайшим поворотом. Иначе расправлялся с проблемой кто-то другой.       Однажды Бакугоу даже услышал очень странную вещь: — Хорошо, что он получил от тебя, — из-за угла появился парень, закидывая руку подбитого товарища на плечо. — А то тот, чьего имени не называют, видимо, слишком страшный. — Чё вякнул? Тоже хочешь? — Ну сам посмотри. Те, с кем разбирались после уроков, даже разговаривать боятся, хоть и уходят чуть более целыми, чем от тебя. Напрашивается вопрос о причине и следствии.       И, пока Бакугоу перебирает узкий список подозреваемых, пара исчезает за ближайшим поворотом. — И хер с вами.       Круг подозреваемых настолько узкий, что на время после уроков у него вдруг появляются планы. — Эй, Деку! — Да-да? — кудрявый оборачивается, смотря на альфу почти дружелюбно. Но по нему видно, что происходит нечто страшное в этой дурной голове. — Дело есть, — он кивает в сторону узкого переулка. И Изуку следует за ним без сомнений. Это даже выбивает из колеи. — О чём поговорим? — Какого хера ты лезешь во всё это?       Бакугоу ожидает, что мальчишка состроит дурачка. — Тебе можно, а мне — нет? У-у-у-у, — Мидория почти обижен, хоть слегка безумная улыбка и натянута на его лицо. — Просто не лезь. Я сам всё улажу, тупой Деку, — Катсуки как бы подразумевает и то, что омеге не нужно беспокоиться о чём-то таком неприглядном, что он, как альфа, мог бы и сам заморочиться, просто не озвучивает.       Мидория в ответ хихикает. Ну ладно. Ему хватает и жертв за ночь…       Бакугоу зло смотрит вслед парню, понимая, что покрывает его. Словил хулигана, но ничего не сделал, не по-геройски как-то.       Но если это Изуку, то, наверное, ничего страшного…       А вечером, вновь рассматривая своё тело, уделяя особенное внимание спине, Катсуки, словно играя в рулетку, надеется, что состояние метки хоть как-то улучшилось. Он бы хотел забыть о такой своей привычке и почти одержимости, но на то это и одержимость, что просто оставить её в прошлом не получается.       Парень бросает быстрый взгляд на спину. — Ничего.       Звучит как приговор.       Наверное, стоит действовать как-то активнее, но Мидория настолько изменился, что момента никак не попадается. — Ухудшение его настроения как-то очень подозрительно связано с крахом Бездны…

***

— Да! Я тоже в восторге! — в динамик телефона кричит кудрявый. Эти зелёные завитушки забавно трясутся, когда он опять прыгает на месте от переизбытка эмоций. Катсуки не может сдержать улыбки. Как давно такого не было? — Да! Сегодня же посмотрю! Вместе? Хорошо!!! — яркая улыбка без фальши украшает округлое личико.       В школу этот придурок заявился с двумя сломанными руками, теперь пытаясь нормально поговорить по телефону. Видимо, оба запястья серьёзно повреждены, если до локтя руки покрыты гипсом.       Бакугоу не знает, что Изуку договаривается об изъятии новой способности. Чудесной, позволяющей покрывать тело защитным слоем из крови, когда она становится прочнее камня. Не обязательно своей! Ему так пригодится! — Деку! — момент кажется ему глупым и неудобным, но он так давно не заставал Мидорию с настоящей улыбкой на лице, что упустить такой шанс — верх глупости. — Я позвоню потом, — улыбается Мидория, поворачиваясь к насупившемуся Катсуки. — Что, уладил всё? — припоминает он их последний разговор. — Да. Но не об этом.       Мидория заинтересованно таращится на мнущегося альфу. Так непривычно, что он ловит каждый момент, сохраняя его в памяти. То, как он заламывает пальцы, напряжённо дышит и кашляет, прочищая горло. — Пошли на свидание. — Когда? — Завтра, в девять. — Океюшки, зайдёшь за мной, — Изуку роняет голову на плечо, широко улыбаясь, словно ничего странного не происходит. — Так просто? — Катсуки сам офигевает. Неужели столько вещей зависит от настроения этого парня? Значит, он бы любому дал согласие?!       Бакугоу и не заметил, что их окружили любопытные ученики, которым явно нефиг делать. — И со мной сходи! — из толпы зевак вырывается какой-то странный бета. — А что? Ты в девять, я в полдень, — хмыкает он, цепляя Мидорию за плечо своей рукой. — Сдохни, — всё ещё улыбаясь, ласково и нараспев произносит омега, скидывая с плеча чужую конечность.       Катсуки оперативно подхватывает её ещё налету, чуть ли не до хруста сжимая. — Может лучше приватный разговор со мной? — Н-нет. Да вы давно спелись! Сладкая парочка злодеев!       Но Мидория лишь одобряюще улыбается Катсуки. Он не ожидал, что тот может защищать его, да ещё и подрывая свою репутацию взрывного героя, которому не нужны люди вокруг. А что это за парень, и почему он решил устроить цирк за счёт Мидории, омеге лишь предстоит узнать.