You're not okay

      Прошла неделя с того поцелуя в актовом зале. И знаете, с того момента всё странное, что происходило со мной, вдруг перестало происходить. Может, это потому, что Джи избегает меня всё это время? Может, потому что я боюсь нормально поговорить с ним в сложившейся ситуации? Не знаю.       Знаете, эта неделя прошла скучно. В школе не было видно ни Майки, ни Рэя. Лишь Боб иногда появлялся, всячески пытаясь развлечь меня. А так, это были обычные школьные дни: скучные, нудные и без намёков на веселье с Уэем.       Всю эту неделю я думал. Разные мысли лезли в голову в любой ситуации, в любое место и время: в два часа ночи, когда я вроде как должен спать, утром, за завтраком, в школе, на уроках. Даже когда я придумывал мелодию для песен в тетрадке Джи… Мысли все равно не оставляли меня в покое. Я думал о том, кто я теперь. В плане ориентации, в плане вообще жизненной позиции. Знаете, у меня никогда не было отношений, мне никогда никто не нравился. Но и гомофобом я не был, а наоборот, был на их стороне. Но почему, блять, всё так сложно?       Я размышлял над тем, как моя жизнь круто поменялась с приездом в этот штат, в этот городишко. А изменилось-то многое: я, моя чёртова жизнь, жизнь родителей. Мать стала больше улыбаться, перестала пилить меня так, как раньше. Отец… честно, я про него мало что слышал с тех пор, но он собирался сам приехать сюда и рассказать обо всём, так что, думаю, у него тоже всё хорошо. А вот я… я перестал депрессовать и заниматься самоуничтожением, чем я занимался раньше почти каждый день. У меня появились друзья: настоящие, а не те, которые кидают спустя месяц. И Джерард, к которому я непонятно что чувствую, но к которому меня тянет. Может это и есть любовь? Не знаю.       Поэтому я сейчас сижу в «Тайной комнате», ожидая, когда придёт Джи. Я знал, что он будет прогуливать пару физ-ры, поэтому и пришёл сюда: это было единственным местом, где можно было спрятаться от внешнего мира.       И вот, моя интуиция меня не подвела: в комнату вошёл Джерард. Как всегда, на нём были его наушники «Заткнись, блять», как всегда волосы были не расчёсаны и спадали на плечи, чаще всего закрывая лицо. В его руках был альбом и старый потёртый пенал.       Подняв глаза, он увидел меня. Я заметил удивление на его лице, которое сменилось какой-то беспричинной злостью.        — И что ты тут делаешь? — спросил Джи, вновь пряча лицо за шторкой волос.        — Пришёл поговорить с тобой, Джер, — я быстро поднялся с дивана и подошёл к Джеру, который всё-таки решил снять наушники для того, чтобы поговорить наконец-то со мной. Ого, а это прогресс!        — Ну, давай, говори, — Уэй скрестил руки на груди, опираясь о стену. Казалось, его взгляд прожжёт дыру во мне.       Я не знал, что сказать. Казалось, что это не я всю неделю размышлял обо всём, не я продумывал каждое слово, которое можно сказать Джи. Поэтому, я даже не понял, зачем мой язык решил действовать сам по себе.        — Научи меня танцевать вальс, — блять, отлично. Как всегда в тему, Айеро. Десять очков Гриффиндору!       Джи несколько минут непонимающе смотрел на меня, после чего кивнул, протягивая мне свою правую ладонь, к которой я потянулся, сжимая.        — Так, теперь, клади мне на плечо руку. Конечно, ты не женщина, но вальс нам придётся так танцевать, потому что нам девушек не хватило… но всё равно, — как-то нервно проговорил Джерард, положив свою руку мне на талию. От этого прикосновения опять появились те несуществующие бабочки, которые вновь начали переворачивать мои внутренности.        — Ч…что дальше? — кое-как выговорил я.        — Представь квадрат. Ноги должны останавливаться на угловых точках квадрата и двигаться по его краям диагонально, через центр — вот так, — Уэй показал мне движения, которые я кое-как смог повторить. — Молодец. Раз-два-три, раз-два-три. Так, стой, — остановил меня Джи. — Поворот, — и мы переворачиваемся, а я чувствую себя одним из тех принцесс, которые элегантно танцуют на балу в пышных платьях.       Мы танцевали так где-то полчаса, пока у меня не закружилась голова. Но я смеялся вместе с Джерардом, которого эта ситуация почему-то забавляла.       И тогда я его поцеловал. Да, действительно, я — нерешительное чмо-Фрэнк-Айеро первым поцеловал парня. При том, что целоваться не умею.       От неожиданности Джи потерял равновесие, и мы оба рухнули на стоящий рядом диван. Он не отстранился, а наоборот, ответил на поцелуй, хватая меня за волосы.       Во мне просыпались какие-то странные ощущения. Я чувствовал счастье, поистине светлое и детское, как в те дни, когда мы отмечали мой день рождения, который, к слову, был ещё и Хэллоуином. И это были незабываемые посиделки с друзьями и семьёй, которые всегда заканчивались запущенным папой салютом. Вот, какое счастье я испытывал. Даже сложнее и счастливее, чем тогда.       … Мы долго лежали на диване, обнимаясь. В комнате было тихо, мы молчали, не говоря ни слова, но эта тишина не угнетала, а наоборот, помогала каждому из нас подумать о своём. Интересно, сколько мы уже так лежим? Час? Урок? Целый день? Мне всё равно. Главное, что я теперь не один. Со мной Джи.        — Фрэнки? — спустя какое-то время подал голос Джерард.        — Мм?        — Кто мы теперь друг другу? — я вижу, как Джер краснеет, но пытается скрыть это за шторкой волос. Но я не даю ему это сделать, заправляя непослушные пряди за уши. Тебе не удастся спрятаться от меня, Уэй.        — Я не знаю, — честно ответил я. — Чего хочешь ты?       Я вижу, как черноволосый ещё больше покраснел. Но уже, я мог это видеть. Мне показалось это… милым, что ли? Да, смущенный Джерард очень мил. Даже хочется его обнять и никогда не отпускать от себя… странно для меня всё это как-то.        — Я… ты мне нравишься, Фрэнк, я подумал, ты не захочешь стать моим… парнем, — на одном дыхании проговорил Джи, закрывая глаза, в ожидании моего ответа. Или удара по лицу. Но я лишь залился хохотом, чем немного обескуражил парня, — Эй, чего ты ржёшь?        — Ох, Джи… ты такой милый, когда стесняешься, — я оставил поцелуй на его щеке, — и да, — продолжил я, — я буду твоим парнем.       И вот, мы вновь целуемся, но уже… более страстно, что ли? Не знаю, но я не испытывал ничего подобного раньше.       И угадаете, кто разрушил нашу с Джерардом идиллию? Конечно же, Майки и Рэй, которые пинком открыли дверь, сначала не замечая нас, а после, заливаясь хохотом.        — А вы чего смеётесь? — обиженным голосом проговорил краснеющий Джи. Я усмехнулся, за что получил от последнего подзатыльник.        — Рэй мне двадцатку проиграл. Я говорил ему, что вы ещё до Хэллоуина будете вместе, а кудряш спорил, и говорил, что так быстро не может всё двигаться. Ну, давай деньги, Рэй, — Торо вздохнул и достал из кармана помятую купюру, которая вскоре оказалась в руках счастливого Майки.        — Майки. Ты спорил с Рэем на то, как быстро мы сойдёмся с Фрэнком? — возмутился Джи, приподнимаясь и чуть ли не скидывая меня с места. — А не офигел ли ты часом, братик?        — Это бизнес, Джер. Да и по вам было видно, что рано или поздно вы будете вместе, — ухмыльнулся Майки.        — Так, ладно, — быстро остыл Джи. — Какой по счёту урок?        — Последний. У вас сейчас история, вроде, — посмотрев на часы, сказал Рэй. — И у вас там, кстати, новый учитель, вроде. Так что лучше вам сходить на урок.       … Я стоял у кабинета, думая, заходить или нет. Джи покинул меня пять минут назад, сказав, что история ему не нужна, и ушёл домой, распевая себе под нос какие-то странные песенки.       И вот, я приоткрыл дверь. В классе было шумно, учителя не было на месте. Значит, я не опоздал.       Вздохнув с облегчением, я вошёл в класс и сел за такую родную парту, по которой столько дней скучал. Ибо во времена нашего с Джером «великого игнора» мне приходилось сидеть на местах тех, кого в школе не было, а их соседи были или ботаниками или через чур странными ребятами, которые могли даже и покусать, если ты вдруг решишь заговорить с ними.       В класс вошёл некто в костюме. Мне было неинтересно тратить время на попытки разглядывания человека: я просто лежал на парте и смотрел на доску, к которой сейчас подходит длинноволосый мужчина. Взяв мел, он написал имя, которого я боялся услышать в реальности.        — Здравствуйте дети, я Берт МакКрэкен. И я ваш новый учитель истории.