You're not okay

       — Здравствуйте дети, я Берт МакКрэкен. И я ваш новый учитель истории, — парень одарил класс своей самой обаятельной улыбкой, из-за которой моя мать считала его ангелочком. Да и я тоже считал его самым добрым на свете, а теперь противно как-то. Но не суть. — Думаю, сегодня я вас обрадую, сказав, что решил отпустить всех домой, задав лишь сообщение о культуре 80-х годов прошлого века? — весь класс повскакал со своих мест и начал хлопать новому преподавателю. — Отлично. Тогда можете идти домой, — все дружно выбежали из кабинета. А я что? Я не мог пошевелиться из-за страха. Из-за простого страха, который сковывает всё тело, не давая человеку шевелиться. Это бесит меня.        — Ну что, Фрэнки, — снова в нём проснулась эта безумность. Он подошёл и сел за переднюю парту, повернувшись ко мне лицом. Хм, а он изменился: отрасло некое подобие бородки, да и волосы стали уже намного длиннее, и теперь они не светло-русые, как тогда, а чёрные, из-за чего он чем-то напоминал Джи. Не было заметно того наркоманского взгляда, когда он был под кайфом, что странно: раньше он не пропадал никогда.       Эту угнетающую тишину прервал стук двери о стену. Повернувшись, я увидел Уэя, у которого в руках было три стаканчика кофе. Он без удивления смотрел на Берта, будто ожидал, что тот будет тут. На первый взгляд парень казался спокойным, да… Но глаза выдавали некую боль, злобу и неугасшую любовь к Берту. Да, он не забыл его, я вижу. Но и меня он любит. И, наверное, не так, как любил когда-то МакКрэкена.        — Привет, Берт, — как ни в чём ни бывало проговорил Джи, выдавливая из себя некое подобие улыбки. — Кофе будешь?        — Хм, вижу, что ты пьёшь тот же самое, что пил когда-то я, — взяв точно такой же стакан, как у Джерарда, ухмыльнулся МакКрэкен. — Вы оба очень изменились, парни. Фрэнк, не думал, что ты станешь…        — Зачем ты приехал? — со злостью посмотрел на него я. Знаете, что я понял? Я ненавижу этого парня, хоть раньше он мне был почти как старший брат. Он потерял моё доверие и меня. Хотя, думаю, он меня просто использовал, как и Джерарда, который, в отличие от меня, до сих пор не пришёл в себя. Да, снаружи он был сильным и пуленепробиваемым, но внутри… его было легко сломать. И я знаю это. Я чувствую.        — Да вот, вышел из тюрьмы, решил навестить Фрэнки. А он, оказывается, переехал в эту дыру. Ну, я и решил приехать сюда, заодно навестить такую обожаемую мной чету Уэев. Как там маленький Майки поживает? — МакКрэкен с усмешкой смотрел на Джи, следя за его реакцией, которая последовала с некой заминкой.        — И после всего, что было, ты решил вернуться сюда, да? После всего, что, блять, было, ты решил вернуться в мой родной город, чтобы я страдал? Берт, серьёзно, я просил до этого тебя уехать, но… но… из-за тебя Иван, блять, умер! Зачем ты это с ним сделал? И со мной? — спокойствие Уэя заметно улетучилось. По его щекам покатились слёзы. Мне было больно смотреть на такого Джи. Он недостоин страдать.        — Ну-ну, принцесса, не плачь, — Берт подошёл к Джи, касаясь своими руками его щеки, стирая их. Джер повернул голову, пытаясь убраться подальше от пальцев этого уебка.        — Ох, милый Джи. Я хочу всё исправить, как ты не понимаешь…        — Не называй меня так, — я почувствовал, что мою руку кто-то сжимает. Посмотрев на неё, я понял, что это Джер. Он боится. Ему страшно быть рядом с этим человеком, который нам обоим причинил столько страданий, разрушив всё к чертям. Он — чудовище.        — Хм, а когда-то ты меня любил, — грустно улыбнулся Берт, опуская глаза вниз. Что это с ним?        — Ага, а ты меня нет, — закатил глаза Джерард, собираясь уже уходить, прихватив меня с собой.        — Почему это? Я и сейчас тебя люблю, Джи, — опять тот безумный взгляд отразился на лице моего бывшего друга. Он будто прожигал Уэя, пытаясь приворожить. Но, похоже, на Джерарда это не действует уже давно.        — Ох, Берт. Помнишь слова из того стиха, который я тебе прочитал однажды? — как-то странно улыбнулся Джи, хватая меня за руку. — И когда ты уйдёшь, пожалуйста, обернись, чтобы сказать:«Я не люблю тебя, как вчера», — пропел Джер, продолжая развивать свою мысль. — Я не люблю тебя, Берти, крошка, — Джи повернулся к нему спиной, и мы ушли, оставив Берта одного: в компании одинокого стакана кофе и своих мыслей.