Мой рыцарь

Знаете, когда рядом человек, заполнивший все ваши мысли, вы действительно ни о чем и ни о ком кроме него не думаете. Так и Чимин не думал ни о ком, кроме Юнги две недели, но под конец второй его стало преследовать неприятное, липкое чувство, что скоро произойдет что-то плохое, что изменит характер парня. — Чими, ты чего не спишь еще? — прошептал рядом Юнги. Пак не произнес ни слова, уткнулся в шею старшего и постарался успокоиться. Сердце бешенно билось, намериваясь выпрыгнуть и сломать ребра, и не только Чимина, кровь бурлила, стучала в висках, заглушая посторонние шумы, Юнги тоже было плохо слышно, в глаза рябило. Что происходит? Юнги заметил что-то странное, раз начал ерзать по кровати, стараясь хоть как-то посмотреть на лицом младшего, заглянуть в глаза. Но Чимину это совершенно не надо, ему действительно плохо, но он не понимает причины. Парень стал перебирать в голове все события прошедших недель, надеясь наткнутся на причину своего состояния сейчас, но кроме романтики и сумасшествия не было ничего. Все время парни гуляли, пару раз ночуя на той поляне, и единственное, когда они были дома — ночи, холодные летние ночи. Они гуляли в парке, катались на аттракционах, ездили к морю, думали смотаться в Сеул, но отправились в соседнюю деревушку, где два дня жили и помогали какой-то старушке, что добродушно приютила их. Во всем этом не было ничего, что могло бы спровоцировать такую реакцию организма. Где-то на подкорках сознания билась одна мысль, но Чимин никак не мог до нее добраться, будто она там спряталась за всем, за чем можно и за чем нельзя. Юн воспользовался моментом, когда младший ослабил хватку, позволяя заглянуть в глаза. И Пак увидел на дне пары черных зрачков беспокойство и поддержку. У русоволосого теперь есть, на кого положиться, у него есть защитник, но при этом этого защитника самому нужно защищать, для надежности здоровья, да вообще жизни старшего, так сказать. Мин смотрел в душу Чимина, заставляя чувствовать себя слишком открыто, что хотелось накрыться. От этого взгляда не было страшно, нет, просто Пак не хотел тревожить старшего своими глупыми мыслями, от которых и сам с удовольствием избавился бы, но не выйдет. Это своего рода квест, только тут тебе подсказок не дадут, и по истечению времени не отпустят. Тут ты сам создатель этого квеста, этих правил и ты же и игрок. Пака словно разделили на две части и он даже слышал голоса в голове, которые не принадлежат ему точно. Об этом Юнги знать не должен. Чимину страшно, что тот узнав, что у младшего раздвоение личности появилось, бросит его в прямом смысле слова, Юн же мафия, и плевать, что будущая, ему и сейчас многое дозволено. — Малыш, ты чего, плачешь? — У Юнги очень мягкий голос, хотелось просто провалится в него, спасаясь от этого чувства- Ты мне расскажешь или нет? Я же волнуюсь. — Это…- Рассказать или нет? Старший может помочь, а может и сделать еще хуже. Не хочется как-то, чтоб в психбольницу загребли, а у Пака проблемы, походу серьезные- Юнги-хен, обещаешь не свалить от меня? — как-то резковато спросил младший, смотря прямо в затягивающую темноту глаз напротив. — Как я сбегу, когда меня просто пожирает любовь, меняя до неузноваемости. Чимми, если это что-то настолько тяжелое, то я тебе обещаю, что заберу все это с твоих таких хрупких, но вынесших многое, плеч. От слов беловолосого Чимин почувствовал уверенность. Он поверил старшему и решился сказать все, что у него на душе… Хотя нет, не все, Юнги и так переживаний хватает, а тут еще и ребенок с простыми проблемками, которые рвут его совем еще детскую душу на части. Должно быть пора бы повзрослеть и перестать так реагировать на действительно житейские и незначительные препядствия. — Хен, у меня походу проблемы… Меня преследуют… — Что? Я убью этого человека, если он хоть пальцем тебя тронет! — Юн закипал, в его глазах загорелись яростные огоньки, намериваясь всерьез поджечь все на своем пути. — Что? Нет! — до Пака дошло, что от недосказанности вышло недоразумение, которое срочно нужно исправлять — Не человек меня преследует, а ощущение, что скоро произойдет что-то ужасное, что-то, что изменит меня окончательно… — Про свое психическое здоровье младший решил не заикаться, Юну и этого достаточно. — Это не все, так ведь? Ты же понимаешь, что я вижу тебя насквозь и тебе не скрыть от меня ничего. — он слегка стукнул пальцем по кончику носа Чимина, заставляя того улыбнуться. — Юн… У меня походу психическое расстройство… Я голоса слышу… В голове у себя. Мне страшно… — младший уткнулся в грудь Мина, вдыхая мятный аромат и пытаясь унять свои мысли и заглушить эти голоса. «Он виноват в смерти мамы!» «Если он не уйдет, то Чимина убьёт Намджун.» «Думаю, не стоит доверять другим, а как вы считаете?» «А давайте заставим хена купить нам море мороженного, а потом прогоним его?» «Да как вы можете такое говорить?! Чимин же его так любит… Надо хоть раз о парне то подумать.» — Прекратите! — Чимин не смог выдержать этого диалога, все было слишком плохо, все вело к чему-то ужасному, что исправить потом точно не получится. — Чимми, малыш, все хорошо, слышишь? — голос беловолосого дрожал, похоже он боялся… боялся за любимого человека — Я тебе обещаю, мы избавимся от этих пятерых извергов. Главное верь мне, а я что-нибудь придумаю. Юнги гладил парня по спине и часто-часто целовал в лобик, глаза, носик и щечки, а потом надолго задержался на губах в, нежном и заполняющим всю голову этим чувством, поцелуе. А Пак понял, что все эти голоса в голове он озвучивал, даже не подозревая об этом. Кто бы мог подумать, что с таким крепким психически парнем произойдет подобное. Что бы могло повлиять на это? «Рядом с Юнги нас всех ждет опасность. Думаю, стоит прервать общение, хотя бы на время, пока не утихнет тот конфликт с Японией.» «А я считаю, что лучше им вообще расстаться навсегда. Жить хочется всем, кроме Чимина, видимо. Чего молчишь, а, засранец? Думаешь, если рядом старший, то все поплечу, все по силам? А нет, он и сам может тебя обмануть и использовать. Мало ли какие у этих мафий мысли. Вон Ким ведь воспользовался твоей мамой и все, нет этой милой и любящей женщины больше. Так же закончить хочешь?» — Да как ты смеешь! Не смей приписывать мою мать сюда. Да, она была любящей женщиной, и любила он искренне. Она слишком наивна… была. А Юнги, он не обманет, я верю ему. Так что сворачивайте свою шарманку и валите подобру поздорову! — Чимина просто бесят эти незнакомцы. А еще появилось чувство, что это духи какие-то, что остались блуждать между мирами за свои проступки и преступления при жизни. Юнги продолжал прижимать младшего к себе, вздрагивая, когда интонация парня меняется при его разговоре. Чимин не хотел пугать старшего, но видимо его заболевание развивается в геометрической прогрессии. Пора бы принимать меры по избавлению этих гадов, но что делать, не знал ни младший, ни старший. — Прости меня…- всхлипнул русоволосый, сжимая в своих маленьких кулачках футболку Мина, чуть ли не рвя ее. — Прости, что тебе приходится возиться со мной, но пожалуйста, не отдавай меня в психушку, я жить еще хочу… — Глупый, — поцелуй в макушку — Какой же ты у меня глупый. В психушке тебя никто не убьет, да и не будешь ты там лечиться. Мы с тобой к отцу поедем, а он точно поможет. Ты главное не волнуйся, хорошо? Ты же мне веришь? — Угу. Так прошли два дня… Но Юн говорит четыре. Чимин боялся, что те ненормальные, что просыпались в нем два дня и жили своей жизнью, могли что-то сказать Мину, но старший ничего не говорил, только лишь улыбался, получая ответ: « Я- Чимин.» Все эти дни они собирались (другие личности только мешали, потому и ушло больше дней) в Тегу, к отцу Юнги. Если бы не старший, Чимин бы получил еще и сумасшествие или еще хуже: каждое утро он просыпался в опасных для жизни места, а один раз он проснулся вообще на подоконнике с открытым окном и высунутыми ногами на улицу. Юнги все клялся не спать ночами, но так выматывался за день, что вырубался раньше русоволосого. Единственное, что радовало Пака в эти моменты, это то, как выглядел Юнги: его белые волосы, растрепавшись, щекотали ноги младшего, а на лице была та самая сладкая улыбка, что полюбилась Чимину больше всех улыбок мира. На белоснежной коже пятнами бегали лунные блики, создавая что-то нереальное в образе старшего. Может быть когда-нибудь, когда будет мирное и спокойное время, то Чимин нарисует такого Юнги и повести куда-нибудь, где сможет любоваться им, пока старший будет на работе. А еще в это время Пак думал, куда он пойдет учится, и пойдет ли вообще. Всю жизнь он думал, что просто пойдет к матери помогать ей там, а после займет ее место, когда та выйдет на пенсию. Но судьба распорядилась иначе, теперь нужно решать на кого поступать, что было не так-то просто. Заплетая странные узелки из волос Юнги, Чимин думал обо всем на свете, лишь бы не заснуть и не пропустить момент, когда на место его сознание придет кто-то другой. Парень думал о людях, которые когда-то давно клялись ему в верной дружбе, а некоторые в крепкой и настоящей не угасающей любви. Он думал, что если им придется расстаться или Юн просто разлюбит его, то Чимину придется вставать на ноги и продолжать путь. Сейчас это выглядит так просто, но если же такое все же произойдет, то русоволосый упадет с тех небес, куда помогли ему взлететь крылья, что подарил Юнги своей любовью. Старший просто вырвет их оставляя глубокие шрамы, не заживающие и гниющие, все больше причиняющие мучение от вечной боли. Парень рухнет на землю, прямо в грязь, что постарается поглотить его, но он должен будет пересилить всю немощи и подняться, продолжая идти вперед, но впредь осторожнее со своими чувствами. Но если такого не произойдет и Юнги не оставит его, то Чимин точно сможет назвать свою жизнь сказкой. Рядом с ним такой принц, что не каждая девушка сможет найти. Юнги просто своим присутствием даст сил пережить все, чтобы их не ждало там, в будущем, но и Пак не позволит упасть старшему, не позволит разбиться об отвесные скалы в океане жизни. Младший хочет быть опорой для Мина, быть спасательным кругом, за который тот сможет ухватиться, когда сил уже не станет, а Чимин пронесет его через проблемы, решая их сам. Он точно не сможет без Юнги, это парень решил давно. Нет ни единого человека, что смог бы заменить беловолосого, это словно искать замену всей жизни, всему, что пережил младший. Нет, не получится так, Юнги - его кислород, его небо и земля, его солнце и луна, свет и тьма… Нет, не получится. За окном мелькали машины, что спешили домой, к своим семьям, а в небе звезд не видно, все темное и мрачное, никакой эстетики, никакой природы, лишь серые мрачные будни города. Все это расстраивало парня и он отворачивался от окна резким движением, натыкаясь на фотографию матери. — Мама… Слез больше нет и горя тоже, есть только тоска и ностальгия, просто все слезы выплаканы, а с ними и все горе. Чимин вспоминал, как они сидели вечерами, когда она еще выплачивала долги, и говорили по душам. Не смотря на все состояние матери, мальчишка постоянно устраивал в конце скандалы, мол « Как так жить вообще можно?! Мы даже нормально питаться не можем, что уж тут про одежду говорить. Мам, почему ты так мало получаешь? Почему ты все время отдаешь всю зарплату куда-то, когда мы вовсе не виноваты ни в чем? Может, а? Пусть сам выплачивает, а мы хоть поедим нормально.» Как же теперь парню стыдно за эти слова, что он кислотой выплевывал, раня маму еще сильнее. Только сейчас он стал понимать, что из-за этого его мама, его единственная женщина в жизни, страдала и считала себя никчемным родителем. Как же хочется вернуться в то время и просто обнять ее и сказать, что все наладится, что Чимин поможет или вообще все возьмет в свои руки. Но время не вернуть, оно, словно вода, утекает сквозь пальцы и впитывается в землю, из которой потом либо вырастет прекрасный и нежный цветок, либо которая вскоре засохнет вновь и потрескается. Нет больше тех разговоров и не будет впредь, время унесло все, оставляя лишь воспоминания, которые тоже могут скора пропасть. Хочется записать их в тетрадь времени, чтоб в будущем, когда от памяти ничего не останется прочесть и вернуть ощущения, которые переполняли, покрывали все тело миллиардами мурашек. А еще хочется записать все секунды, проведенные с Юнги, описать каждый миллиметр его неземной красоты кожи, его глаза, что напоминают черный чай, его запах мяты, которым не пахнет ни одна мята, его сладкую улыбку, которая слаще сахара, его хрипловатый и шепелявый голос, отдающийся эхом в голове и разбегающийся мурашками по коже, его нежные прикосновения, пускающие легкую дрожь по телу и заставляющие подкоситься ноги, а мысли разбежаться во все стороны, давая возможность пустоте преобразоваться во Вселенную и отразится в глазах напротив, мелькать мириадами звезд вокруг, создавать ощущение нереальности. Только старший способен вытащить Пака из ужасающей реальности, которая порой убивает людей. Для себя Чимин решил одно: он зависим от Юнги. Кто-то зависим от алкоголя, кто-то от наркоты, а Пак от старшего. Проведя в своих мыслях еще несколько часов и поняв, что он думает совершенно не о том, о чем бы следовало, Чимин прикрыл глаза от слепящего утреннего солнца. Юнги спал почти не шевелясь, а ноги совсем онемели без смены положения. Время было еще раннее и младший решил все же не будить Мина и просто наслаждался внезапным порывом ветра, ворвавшимся в комнату через приоткрытую дверь балкона. Если быть честным, то сейчас так хотелось прыгнуть с крыши и просто, расправив руки, отдаться ветру и лететь туда, где не будет никаких проблем, где не будет этих личностей, которые мешают Паку наслаждаться каждым мгновением с любимым человеком. Но он не мог, он не был легче воздуха и просто плыть по течению ветра он был просто не способен. Так хотелось контролировать свои эмоции, свое сознание, свою жизнь, но люди, что были в его голове были сильнее него, а слеза, скатывающаяся по щеке была горячей, почти обжигающей, но не кожу, а сердце. Эта слеза была зеркалом души младшего, она была одинокой, но большой и стремительной, она была хрупкой и беззащитной, прозрачной и чистой, но лишь задень ее и от нее останется только след, который вскоре высохнет. — Не плачь, малыш, мы справимся, — прохрипел голос снизу - Ты снова станешь господином над своим телом и сознанием, не волнуйся. Я не позволю кому-то, даже тем людям, что в твоей голове, причинить тебе вред. Ты веришь мне? — Верю… — Чимми, ты не спал всю ночь. Зачем ты так мучаешь себя? — Юнги сел напротив, заглядывая прямо в глаза, нет, в душу младшего, а тот смог наконец то согнуть ноги и положить подбородок на колени. — Зачем? Все просто, я люблю тебя и не хочу, чтоб ты страдал из-за моих болезней. Я хочу дарить тебе только счастье, только свет, но это делаешь ты. Ты даришь мне счастье, ты ночь заменяешь солнце, а днем луну, но в ответ ты получаешь лишь мои проблемы. Я хочу помогать тебе решать твои проблемы, но выходит, что ты решаешь проблемы и свои, и мои, и наши общие. Юнги, я не хочу быть обузой для тебя. - По щеке катится новая слеза, но ее убирает рука старшего, что накрыла ладонью правую сторону лица. — Ты не обуза, милый, ты мое сокровище, мой ангел, который из-за меня так страдает. Я виноват перед тобой и это из-за меня у тебя раздвоение… Расшестернение? личности. Какие бы мысли не посещали твою светлую головку, ты не должен сомневаться в моей зависимости от тебя. Никому не удавалось заставить меня относиться к людям так, как я отношусь к тебе, Чимин. Ты - мое все, ты понял? - Пак кивнул головой и уткнулся беловолосому в плечо, вдыхая ставший теперь родным запах мяты. Сегодня они должны отправиться в родной город старшего, где Чимину поможет мистер Мин. До отъезда осталось пару часов и парни решили потратить их на прогулку по городу. Они сочли нужным купить парный браслеты и покататься на американских горках, после которых прически у парней были просто «великолепными». Также они прогуливались по парку, где дети играли на площадке. Сев на качели, они просто смотрели на них и наслаждались компанией друг друга. В голове младшего четко вырисовывалась картина, как однажды они придут на эту площадку, только уже совершенно другие, они будут знать друг о друге больше, отношения их будут крепче, а доверие больше. На площадке все так же будут бегать ребятки, но и они поменяются, станут старше и спокойнее, хоть и не на много. Парень представлял, как он будет так же качаться на этих качелях, которые со временем начнут скрипеть, и будет вспоминать этот день, но при этом представлять будущее, как он обычно это делает, качаясь на качелях. — Хен, могу и я покачаться? — Рядом с младшим появился маленький мальчуган с бледной кожей, но очень черными волосами и глазами, занимавшими почти пол маленького личика. — Конечно, — встал с места Чимин, но взгляд от малыша не отрывал. Паренек чем-то напоминал Юнги, но было в нем что-то очень необычное. Когда мальчик посмотрел на Пака, то парень понял: необычные были глаза. Они были разных цветов. Один глаз был темным, напоминавшим ночное небо, а другой небесно-голубым и ярким, как день. Мысленно Чимин назвал этого малыша сутками. Ребенок был очень милым и красивым и, наверное, не только Чимина привлекал своей особенностью. Когда русоволосый вырвался из потока своих мыслей, то понял, что раскачивает парнишку, а тот улыбается действительно сладкой улыбкой Юна. Эта улыбка пробежала волной дрожи по позвоночнику и ответной улыбкой. Захотелось вдруг обнять это дете и защитить от реальности, но это сделает ему только хуже, уж Чимин то знает, поэтому паренек должен пережить все, но при этом у него должна быть поддержка, как у Пака Юнги. Младший перевел взгляд на своего возлюбленного и заметил, что и тот смотрит на на него таким же взглядом, словно они оба мыслят одинаково. Этот ребенок смог заставить парней почувствовать нужность друг для друга, а именно Чимина заставил понять, что обузой он не является, просто сейчас время Юнги быть его спасательным кругом, но и Чимин будет когда-то на его месте, а Юнги на его. Вечером, когда все вокруг стало красноватым от закатного солнца, влюбленные сели в поезд и отправились в другой город. Впервые Чимин за свои восемнадцать лет уезжает из города так далеко без матери… Теперь так будет всегда. — Хватит, Чимин. Не вздыхай так горько при каждом воспоминании о ней. Я все понимаю, но когда ты уже примешь факт неисправимого? Малыш, твое расстройство могло появиться на фоне этого стресса, но я уже не знаю, как мне тебя утешать… У меня больше нет вариантов. - Вздох старшего был более горький, от чего сердце сжималось, но у Чимина был ответ на это. — Просто будь рядом, хорошо? — Пак положил голову на плече Юнги и сплел вытянутые руки в замочек, поглаживая большим пальце бархатную кожу Юна. За окном мелькали деревья, маленькие домики с зажженным светом в окнах, поля, окрасившиеся в тот же цвет, что и кофта старшего, становясь похожими на розоватый зеленый, как бы это странно не звучало. Поезд проезжал мимо водоемов, что сливались с небом, сталкиваясь в яркой вспышке заката. Все происходящее в природе как-то успокаивало, заливая приятной негой все внутренности. Наслаждаясь видом и близостью Юнги, Чимин заснул крепким и сладким сном. Проснувшись, Пак обнаружил, что стоит на краю крыши, а под ним расстилается газон заднего двора, причем не малых размеров. Но за всей этой обширностью пафоса, за живой изгородью виднелись очертания холмиков, покрытых зеленой травой, что в темноте ночи имели больше синий цвет, нежели свой родной. Все небо было затянуто тучами, предвещая грозу, пахло озоном. Тело совершенно не слушалось, а ноги стали самостоятельно приближаться к краю крыши, еще на шаг ближе к падению. — Нет, только не это… Еще один шаг, и парень закрыл глаза, принимая решение своего тела, что не выдерживало такого количества человек в себе. Но вместо падения вперед и вниз Чимин ощутил, как его резко дернули назад, поваливая на себя. В нос ударил сильный запах мяты, но это был не Юнги, от него не так сильно пахнет, хотя запахи одинакова. — Чимин, что ты делаешь? — голос был знакомый, но кому принадлежал, Чимин не мог вспомнить - Что ты забыл на крыше? Давай просто спустимся вниз, домой и ты расскажешь мне все, что в твоей голове, ага? Чимин кивнул, открывая глаза и поднимаясь с мужчины. Перед Паком стоял мистер Мин и смотрел на него испуганными глазами. Он дышал глубоко, что грудь вздымалась высоко, а при глотании кадык подпрыгивал, возвращаясь на место. Видимо, Чимин сильно испугал отца Юнги. Но как он оказался здесь и где сам старший? — Юнги отдыхает у себя в комнате. Чимин, вы уже два дня как в Тегу. Все это время ты был словно ребенок, скакал повсюду, все рушил и смеялся громко, но стоило мне подойти к тебе, ты сразу прятался за Юнги и начинал плакать. Давай разберемся, что с тобой, хорошо? В кабинете мистера Мина было уютно, но пустовато, словно чего-то не хватает… А если точнее, то кого-то. В доме не хватает хозяйки, женщины, что следила бы за порядком и сохраняла бы тепло и уют, сохраняла бы дом домом. Но ее не было и весь дом теперь был больше по ощущениям похож на рабочее здание какое-то. Два дня, целых два дня выпали из жизни Чимина, но не из жизни его тела. На руках были укусы, словно он играл с маленьким ребенком, а в кармане всякий мусор, на подобии фантиков и окурков. Вот же засада, скорее бы избавиться от них. — Чимин, расскажи, когда это началось? Может есть определенный момент или ситуация, повлиявшая на твое психическое здоровье. - Голос мистера Мина был спокоен, но то, как он теребил края своей ночной рубашки, выдавало его беспокойство. — Да, это началось с начала лета, но я не придавал этому значения, а порой просто не замечал. Но когда простые фразы и слова стали перерастать в настоящие предложения, а после и вовсе в диалоги, я испугался, но рассказал Юнги об этом не сразу. — Значит с начала лета? Может произошло там что-то? — Да вроде бы нет… - пожал плечами Чимин. — Ладно, мы оба с тобой люди и устаем, поэтому я предлагаю пойти спать. Тебе показать, где твоя комната? — встал с места мистер Мин. — А можно показать, где комната Юнги? — прошептал, краснее Пак - Просто рядом с ним я чувствую себя спокойнее… Мужчина кивнул и отвел Чимина к комнате на втором этаже. Юнги спал, зажав в объятьях подушку, а когда младший присел на кровать, проснулся и посмотрел на парня. — Если ты так будешь ее обнимать, — метнул взгляд на подушку Чимин - Я обижусь. — Не ревнуй. - Улыбнулся старший и, обхватив Чимина, затащил его под одеяло, а сам навис сверху - Ты не представляешь, как я скучаю по тебе, я просто с ума схожу. - Он поставил засос на шее, ближе к плечу, неоднозначно давая понять, как именно он скучал. — Хен, вообще то мы в доме твоего отца, — засмущался русоволосый, но оттолкнуть такого горячего парня просто не мог. — Мы на втором этаже, когда отец спит на первом и в противоположной от нас стороне. - Юнги поднимал кофту, оставляя мокрую дорожку от своего языка до самой резинки домашних штанов. — Ох, Юнги-хен, почему ты такой? — Чимин прогнулся в спине, когда старший прикусил сосок-бусинку. Ну нет, это сверх его сил, он просто не может не простонать от махинаций руки Юна, что ловко проскользнула под резинку и сейчас открыто надрачивала младшему. Когда Пак был уже на пике, беловолосый остановился, заглядывая в глаза. Он издевается? Чимин недовольно простонал, ведя бедрами и задевая своим возбуждением колом стоящий орган старшего. Ха, а вот это уже интересно. Юнги с рыком повернул младшего на живот, снимая с него штаны и то, что было под ними. Он вошел одним пальце сразу задевая простату, заставляя пака прогнуться до хруста в позвонках, а изо рта вырваться стон наслаждения. Когда в нем помещалось уже три пальца, старший вынул их, тут же заменяя их своим возбуждением, сразу попадая точно в цель. Чимин стонал так, что на утро голоса не будет точно, но сейчас это совсем не важно. Юнги набрал темп, постоянно попадая по комку нервов, заставляя младшего прогибаться сильнее, царапал его лопатки, когда Чимин сжимал его. Простыни уже давно были зажаты в кулаках русоволосого, а сфокусироваться не получалось совершенно. Через какое-то время, когда Пак уже был почти готов, Юнги снова остановился, меняя позу. — Блин, хен, сколько еще ты раз будешь мучить меня, не давая кон… Ах! - Не успел договорить младший, как Мин уже с новой силой начал вбивать его в кровать. Они смотрели друг другу в глаза, пожирая. Даже в таком положении Юнги смог с первого раза найти тот угол, что из Чимина со стонами чуть ли не дух вылетал. Разорвал зрительный контакт старший, оставляя под ключицами Пака новые засосы. Русоволосый же все время царапал спину и лечи старшего, выстанывая его имя и марая своим семенем их животы. Юнги тоже дальше не хватило и он с рыком кончил прямо в младшего, что содрогался в судорогах поле сильного оргазма. — Чимин, ты слишком… Ты очень слишком, — пробормотал старший в губы Чимина и поцеловал его. На фоне прошедших получаса поцелуй был какой-то слишком нежный, но не менее горячий. Что ж, замечательное завершение дня, не так ли, Чимин? На утро всех разбудил сумасшедший стук в входную дверь. За ней все трое обнаружили Тэхена с бешеными глазами и вздутыми венами на шее. — Гука… Гука похитили…