Рабство это хорошо!

Маджор, брезгливо разглядывал свалившееся на него недоразумение. Оно, а как Это ещё назвать, не парнем же?, хотя сомневаться в принадлежности данной особи к мужскому полу он не собирался, больно все наглядно было. Так вот, оно вальяжно развалилось на ЕГО, вернее ИМ арендованной и единственной в номере, кровати: плюгавенькое, тощенькое, синяк на полглаза, про тело помолчим, смотреть противно… Жалко до ужаса, но не в том дело… … Я вынужден был ЭТО подобрать, – уговаривал себя аристократ, – просто вынужден. Иначе, как бы я объяснил своё появление в тюрьме? Каждый уважающий себя торговец ОБЯЗАН знать, где искать свой товар… А я, как дурак, с накладными… в казематы, и так легенда на волоске висит, после встречи с Серджинским, а тут ещё такой ЛЯП! Конечно, откуда мне наивному имперцу знать, что человека можно запереть на складе? Животных в вольер, змеи в террариум, карпов в пруд, рабов в бараки, желательно благоустроенные. Всему свое место. Это же ИСТИНА! А тут – людей на склад! Хорошо что, — задумчивый взгляд на сопящее тело, – оборванец успел меня вовремя просветить. Почему «оборванец»? К сожалению, караванщик успел его вспомнить, очень даже хорошо... …Вечер. Иней. Тело под ногами, стыдливо мерзнущие пальцы… и полный отчаянья взгляд парня падающего в грязи. Как у этого ... только сил хватило высказываться на "дыбе" после всего, что с ним было? В сердце закралось невольно уважение. *** «Неправильность происходящего сместилась в сторону недостающего». Мозаика рассыпалась. *** Маджор продолжал размышлять. Хорошо, и что теперь? Я, свободного гражданина, назвал рабом, обманом вытащил из заключения, запугав охранников не относящимися к делу бумагами, содрал с них деньги за молчание, между прочим, своего преступления, они, конечно тоже не безгрешны, но наказывать их должно местное начальство. Вдобавок ко всему, оплатил лечение и приволок в свою комнату арестанта… Кстати, вспомнилось не кстати, похоже Идейный аптекарь Ибрагим прекрасно знаком с «моим» недоразумением. Этого еще не хватало! Почему МОИМ? Ладно, потом разберемся, а с фармацевтом придется что-то решать. Приказать пришить его что ли? Иначе, зачем у меня гвардейцы, черт, то бишь надсмотрщики. Не-е-т, по крайней мере, пока. Пусть живет. Что-то он вчера, какой-то вдохновенный был, когда раны « тюремному фонарику» обрабатывал, даже нежный, и меня ни разу не обозвал Имперской Сволочью. Я ни о чем НЕ жалею, Честь не позволяет. Можно обманывать других – не себя. Сам вляпался, сам и разбирайся. Ну, кто тебя, кроме самого себя, понес через окно сортира, мог бы и дождаться рекомендаций по маршруту. Теперь только и остается самому волочить эту ношу. Вернее уже волоку, спать-то пришлось в кресле. И это только начало, а дальше что будет? – пора было впадать в депрессию или думать. По крайней мере, про мэрию с бумагами на нового раба и об «обывателе» Серджинском. В это время новоиспеченное «приобретение» заворочалось и, на секунду замерев, взглянуло на меня. Глазищ-а-а-а… Нервно сглотнув, Маджор попытался избавиться от проблемы. – Очнулся! Молодец, – холода в голосе хватало. – Можешь быть свободным. Благодарить не надо. *** И это приветствие нового раба? Почти добровольного, между прочим. Надо срочно что-то предпринять. – Хозяин?! – у меня вырвался скулеж, пока я кубарем скатывался с кровати и пытался подползти к его ногам. Да всё что угодно, лишь бы меня сейчас накормили, а потом не бросали. – Хозяин! – мне удалось поймать одну из судорожно уворачивающихся ступней и припасть к ней. Она, то бишь ступня, попыталась высвободиться, тапок, издевательски соскользнув с неё мне по носу, свалился на пол. Слава богу, мягкой стороной, а то бы мой синяк порадовался. Не разжимая хватки и не забывая причитать, водрузил непокорную обувь на место, и только после этого, состряпав самую умильную физиономию, поднял глаза на караванщика. Того трясло. От смеха, или это у него нервное? Оказалось брезгливое. – Убери. Руки прочь! Пока не отмоешься, – похоже, он улыбается. – По каким помойкам ты лазал, хоть сам помнишь? – Ни по каким, – бодро ответил я, – туда не пускают, вотчина дворников. Так что это естественная пыль… она осе… Он меня уже не слушал, скинув тапочек к которому я прикасался, обойдя за метр кровать на которую сам меня положил, звякнул в колокольчик, вызывая горничную. Дверь скрипнула. – Этого мыть. Простыни сжечь. Тапки… – Ну, к чему такие крайние меры? На голос мы обернулись оба: я и мой предполагаемый хозяин. Это была не горничная!!! Стопроцентно