6 лет спустя...
Гермиона сидела у выхода, вдали от галдящих гриффиндорцев. Ногти желтели от очищаемой корки зимнего мандарина. За окном Большого зала шёл снег. Белёсые снежинки безмятежно парили в пространстве. И над головой, не приземляясь на каменный пол, на головы профессоров и учеников, сидящих в зале. На каштановые волосы девушки. Серебристая пора — самое чарующее время года. И самое умиротворенное, когда сидишь у мягкого огня, потрескивающего в камине, с чашкой раскаленного какао. Мечты о будущем на мгновение освобождали от разбивающих стенки черепа воспоминаний. И душащего одиночества. Когда закуток в библиотеке стал домом, а перо и учебники — лучшими друзьями? Когда потребность в общении стала неактуальной, как и смысл жить? Когда она превратилась в никчемную книжонку? Пустота в груди вдруг обрела якорь, за который можно ухватиться и свисать с него, пока трос не оборвется. С каждым днём опустошенность ужесточивалась, и не заметить — невозможно. Вздохнуть было невыносимо. Она давилась раздирающими глотку воспоминаниями. С каждым днём груз одиночества задавливал её. Снова и снова. Кувшин переполнен. Окружающих это не волновало, если вышедшая из-за краев вода затопит Гермиону. Кому было дело до заучки-Грейнджер? Облокотившись на стол и спрятавшись лицом в ладони, под закрытыми глазами и опушенными веками вновь воспрянул коридор, Малфой и его свита, его кривящиеся в пренебрежительной ухмылке тонкие губы, пылкий огонек азарта в его глазах, его ненависть и Поттер. Шепот отбивался от стен. У неё звенело в ушах. «Грязнокровка… Грязнокровка…» — А в лицо сказать не хватает смелости? — бросила она в удалявшиеся спины. Её голос звенел как хрусталь, раздробившийся об пол. Они замерли. Малфой, лениво развернувшись, плавно подошёл к ней. Каблуки его туфель гулко отбивались об кафель. От каждого его шага, сделанного в её сторону, она вздрагивала. — Грязнокровка, — выплюнул он ей в лицо. Казалось, стоявший вдалеке Поттер на секунду оцепенел, будто ноги его вросли в мраморные плиты, как внезапно он сорвался, поспешно к ним подойдя. У Гермионы внутри всё сжалось. Она зажмурилась в предвкушении от него оскорблений и насмешек. Чёрт дернул окликнуть Малфоя. Почувствовала себя смелой, да? Она услышала, как Поттер шепнул что-то Малфою, а затем — удаляющиеся шаги. Гермиона облегченно выдохнула. Она была благодарна Поттеру. И она не ожидала от него … помощи? Вряд ли. Скорее это была удручающая ответственность за мать и за всех других маглорожденных. Да, конечно. Грязнокровка. Чудовищное клеймо, будто обжигающий кожу шрам, травило её. Гермиона бросила взгляд на слизеринский стол и встретилась с парой уткнувшихся на неё из-под округлых очков глаз. Чёрт. Он смотрел на неё. Открыто, не боясь осуждений. И вправду, она заметила, что он никогда не называл её так. Его губы никогда не произносили этого отвратительного слова. Как угодно: замухрышка, заучка, дура-Грейнджер, но «грязнокровка» — никогда. Она сидела за столом, глядя прямо на него. Не разрывая тонкую нитку переплетений взглядов. Он ни разу не смотрел ей в глаза. В такие красивые глаза, будто намокшая кора дубового дерева с жилками солнечных лучей вокруг зрачка. Ему было интересно наблюдать, как на уроках она конспектирует каждое слово, произнесённое профессором, слегка наклонив голову в левую сторону и втянув щёки, а затем перепроверяет написанное, убеждаясь в его правильности. Или как она каждым утром очищала мандарин от кожуры и съедала его, а когда он брызгал ей в глаза, она морщила нос и еле заметно сводила брови, от чего образовывались тусклые морщинки на её лице. Грейнджер была увлекательна по-простому. Она была неживой, как выполняющая поставленную задачу печатная машинка, в чём и заключалась её особенность. Не такая раскаленная как все. Игнорирующая любые грубые замечания Малфоя и других слизеринцев. И по-особенному одинокая. Доев кислый мандарин, Гермиона встала. Поправив школьную юбку, она поспешила в кабинет трансфигураций. На уроки МакГонагалл опаздывать нельзя, тем более старосте. Взгляд прожигал её спину, пока двери Большого зала, характерно хлопнув, не закрылись. Прислонившись к холодной стене, девушка безмятежно выдохнула. То, как он смотрел — напрягало. Насквозь. Поспешив к плиточным лестницам, она попыталась ускорить шаг, но чуть не споткнулась. Прыгнуть выше головы — нельзя. Она пустилась вверх по блочным ступенькам, не замечая других студентов. Раз — ступенька. Носки школьных кожаных туфель уже стёрлись. Два — ступенька. Нужно починить их. Три — ступенька. И не забыть подготовиться к уроку. Четыре — ступенька. Обязательно попрактиковаться в заклинании создания птиц. Пять — ступенька. Может, на уроке… Не успела она ступить на последнюю ступеньку, как её рывком отдёрнули за руку, так, что сумка с плеча слетела на запястье. Девушка въехала спиной в мужскую грудь, из глотки вырвался надорванный вскрик. — Гермиона, ты хоть видишь, куда идёшь? — её повернули к себе и вцепились смятенным взглядом серых глаз. Это был Невилл. Он обвел пустоту перед сменившей в очередной раз направление лестницей. Глупая. Как она могла погрузиться в буйный поток мыслей, что не заметила перед собой пропасти? — Спасибо, Невилл. Я, наверное, просто об уроках задумалась, — выдохнула Гермиона. Сердце яростно колотилось. Парень поправил соскользнувшую сумку, чем вызвал поток пробежавших по коже мурашек. А потом ласково улыбнулся, махнув рукой, чтобы впредь она была внимательней. Как глупо. Невилл Лонгботтом советует Гермионе Грейнджер быть внимательнее. Изо рта вырвался плевый смешок. Они вместе направились к кабинету МакГонагалл, переговариваясь на школьные темы. Но голову никак не могло покинуть то, как на неё смотрел Поттер, будто она была роскошным не испробованным блюдом на шведском столе. И от этого её сгрызал червячок безумной тревоги. Невилл над ухом что-то увлеченно бубнил, что задание было вроде несложным, но он вряд ли с ним справился, что трансфигурация не его предмет, что у него сроду не было и не будет успехов по ней; Гермиона кивала, не вслушиваясь в смысл слов. — Гермиона, что случилось? — он остановился. Его глаза были такими чистыми и открытыми, и ему хотелось рассказать правду. И всё то, что угнетает её с каждым годом. Когда она лишилась в себе уверенности. Когда кровь и происхождение стали абсурдными комплексами. Когда она затворилась на тысячу замков, лишь бы не быть изорванной в клочья. — Всё в порядке, — она всматривалась в его лицо. Он несильно поджал губы и прищурил глаза, словно сомневаясь в честности её слов. И оказался бы прав. — Правда, — она коснулась ледяными пальцами его предплечья. Нет. Ложь. Но ведь у неё были на это свои причины, верно? Хотелось верить. Они ведь общались лишь по учёбе и недостаточно хорошо были знакомы, чтобы доверять друг другу. Недостаточно хорошо знакома со всеми. Одиночка-Грейнджер. Казалось, Невилл почувствовал облегчение, спокойно выдохнул и кивнул. Они пошли дальше, бредя по коридорам меж бесстрастных стен, пока Лонгботтом не воскликнул: — Нет, ну серьезно! Как можно настолько глубоко задуматься, чтобы не заметить, куда идёшь?! Она почти искренне рассмеялась от собственной дурости. И на мгновение неловкая тишина прекратилась. Звонкий девичий смех отбивался от камня, и Невиллу нравилось наблюдать за весёлой Гермионой, нежели за угрюмой и потонувшей среди стопок книг и библиотечных стеллажей. Парень беспокоился о ней ещё с первого курса: ведь тогда она единственная откликнулась на просьбу о поиске его жабы Тревора. Гермиону неожиданно испугал взгляд Невилла. Он смотрел на неё с восхищением. И где-то глубоко внутри сердце упало и вновь подскочило. Восторженные огоньки заполонили всю сетчатку его глаз. О Мерлин. Где-то на закромах сознания зазвенел колокольчик. И на секунду. Лишь на секунду, она подумала, что нравится ему. — Какая милая парочка! — в спину ударил знакомый голос. Гермиона замерла на месте, а потом порывисто обернулась, получая несносную пощечину смешков. Голос Малфоя звучал наигранно любезно, что желудок начинал гулко урчать, и противная жидкость подходила к горлу — в любой момент вырвет. Он и его кучка слизеринцев залились тупым смехом. Любители плоских шуток. Гермиона хотела отвернуться и продолжить путь, как раздавшийся нервный голос Поттера заставил ноги примерзнуть к полу. — Господи, Драко, пойдем. — Он был пропитан изнурением и жаждой поскорее добраться до места проведения урока. Она ожидала, что Малфой фыркнет и продолжит глумление над ними. Но он махнул рукой своей «свите», зовя их за собой. Никто ничего не вякнул. Все без возражений прошли мимо. Малфой уважал Поттера. И он слушался его? Это весьма вводило в ступор. Она никогда не задумывалась об отношениях между слизеринскими принцами. Ей казалось, что они два гордых вольных орла, но они оказались змеями. Как поэтично. Всегда заботившиеся о своей шкуре змеи. Здесь была стратегия выживания. Вражда убила бы обоих. Странные эти слизеринцы. — Мудаки заносчивые, — проворчал Невилл, будто по-своему истолковав её мысли, когда несколько тёмных мантий пропали из виду. — Гермиона, идём, — сказал юноша, когда обнаружил, что девушка, даже не всколыхнувшись, продолжала стоять на месте.***
Гермиона собирала сумку с урока, мысленно проверяя, всё ли она положила. Пергамент, перо, чернила. Всё на месте. В последнее время она стала чересчур рассеянной. — Мисс Грейнджер, — окликнула её МакГонагалл. Девушка обернулась, на миг замирая. Первой мыслью была возможность плохо написанной контрольной работы, но эту нелепость она поспешила отогнать. — Попрошу вас задержаться на несколько минут. — Пауза. — У меня есть одно очень важное для вас поручение. Она, кивнув в ответ, подтянула школьную сумку на плечо и подошла к профессорскому столу, на котором в идеальном порядке расположились перья, пергаменты с сочинениями учеников различных курсов и факультетов, чернильные колбочки и печать со школьным гербом. Запах лавандового масла проникал в легкие, топя их в своем болеутоляющем аромате. Казалось, если глубоко вдохнешь его, всё вмиг наладится. Минерва разомкнула суховатые губы в порыве сообщить девушке причину её задержки, как её перебил отрывистый стук, раздавшийся за дверью. Сквозь приоткрытое отверстие просунулась темноволосая с рыжим отливом макушка: — Можно? На крохотное мгновение в сердце ударила надежда, что это Поттер. Как нелепо. С чего бы ему возвращаться в кабинет трансфигураций? И с чего бы Гермионе ожидать именно его? Нет. Это был его брат. Всего-то. — Отлично, — МакГонагалл потерла ладонями друг об друга. — Вот и вы! — она всмотрелась в его лицо из-под половинчатых очков, кивнула головой в сторону своего стола, прося подойти и присоединиться к ним. Она вновь посмотрела на Гермиону: — Понимаете, мисс Грейнджер, у мистера Блэка небольшие проблемы по моему предмету, — снова укоризненно на него, потом — опять на девушку. — И поэтому я прошу вас, как лучшую ученицу, подтянуть его. — Это была не просьба, — приказ. Гермиона сдержанно кивнула, от чего несколько прядей спало на лоб, слегка задевая кончики ресниц. Она торопливо убрала их за хрящик уха. Вставая из-за рабочего места и собирая кое-какие важные бумажки, декан продолжила: — Думаю, о времени вы договоритесь сами. Напоследок, цепляясь за нос, за брови, за щеки гриффиндорки в поисках поддержки с её стороны, второпях старуха побежала к выходу, бубня о том, что Гермиона всё-таки ответственная девушка и Каслтон не глупый юноша. Она надеялась на успех. Дубовая дверь захлопнулась. Гермиона, глубоко вздохнув, посмотрела на пятикурсника, отмечая про себя, что со старшим братом они сильно различаются. Он не похож на Поттера. Его волосы, его телосложение. Всё не такое. Но с чего бы ей искать его в ком-то? Это явно бессмысленное занятие. Она столкнулась с ним взглядом. Глаза. Единственное, в чём их схожесть — это глаза, цвет которых можно с убежденностью сравнить с цветом летней травы. И такие же пронзающие насквозь. — Ну что? Во сколько тебе будет удобно встретиться? — девушка постаралась начать разговор дружелюбно, игнорируя его неприкрытое наплевательское отношение. Его зрачки блуждали по помещению, останавливаясь то на деревянных партах, то на окне в половину стены, вовсе не задерживаясь на «собеседнице». — Мне, в общем-то, всё равно. Но, например, завтра в часа четыре было бы удобно. В библиотеке, — он наконец-то обратил взор на неё. В животе тягостно свело. Уверенности ему было не занимать. Её количество настолько превышало норму, что Гермиону будто выжимало, выталкивало. Из кабинета, из школы, из Лондона. Подмывало сжаться и убежать подальше, лишь бы не душиться его адской твердостью. Создавалось впечатление, что это не она оказывает услугу, занимаясь с ним, а он ей, — позволяя. Чёртовый самонадеянный Блэк. И Поттер. А Поттер-то причём? Повисший в голове вопрос остался без ответа. Гермиона кивнула. Нет. У неё были планы сходить в субботу в хогсмид и закупиться перьями, да чернилами. Но спорить с ещё одним дураком не хотелось. Она просто не могла. После пару минут просверливанием Каслтона взглядом, Гермиона выскочила из кабинета и, не медля, бегом пустилась к подземельям на урок зельеваренья, сосредоточенно оглядываясь по сторонам. У неё и так в этом году возникли трудности с приготовлением некоторых зелий. А статусу лучшей ученицы нужно было следовать.***
На субботнем ужине Грейнджер отсутствовала. И для него это было заметно. Её край гриффиндорского стола сиротливо тосковал по ней. Гарри сидел, ковыряя вилкой тушеную печенку с рисом. Внешний вид блюда ни капельки не приковывал к себе взгляд. Неожиданно Гарри поймал себя на мысли о том, что о не появлении Грейнджер стоить записать в книге. Может, с ней что-то случилось? Или кто-то? От пробившихся пугающих раздумий, ранее которых он не встречал, по спине пробежал холодок. Но с какой стати его должно волновать, с кем Грейнджер проводит время? Абсурд. Отогнав подальше с очевидной нелепостью мысли, Гарри решился положить кусочек печени в рот. Язык сразу же ощутил неприятный вкус, от которого к горлу подошла рвота. Он поморщился. — Что, Грейнджер не дает покоя своей пропажей? — раздался голос ухмыляющегося Драко справа. — Нет, — пробурчал Гарри, усиленно проглотив гадость. Но Малфой был прав. Чертовски прав. И эта правота раздражала Поттера. Если бы он только знал, насколько метко попал в цель, то сгорел бы от истинности собственных догадок. Но весь азарт бы упрятал за маской безразличия, давая насладиться другу лишь тонкими подколами. Как обидно. И как всегда. Драко не меняется. Слишком сдержанный в своих эмоциях. Он ухмыльнулся. Запив не понравившуюся тушенку тыквенным соком, он чуть не поперхнулся. Определенно не лучшее сочетание. Гарри взял подданный Малфоем «Ежедневный пророк», в котором писалось о пропаже двух детей в возрасте пятнадцати лет. Он помахал газетой перед лицом Драко, указав на заголовок. Тот в неведении пожал плечами. Странно всё это. Волан-де-морт давно убит. Хотя есть малая вероятность, что это очередное ребячество подростков. Если вспомнить тех двух близнецов Уизли, любивших подшутить над профессорами да студентами, весьма похоже. Но с другой стороны вряд ли какой-нибудь прикол детишек стал бы украшать первую страницу. По слизеринскому столу прошелся шепот. Поттер пропустил всё мимо ушей и не расслышал, о чём сокурсники приглушенно переговаривались. — О чем они, Драко? — он наклонился поближе к товарищу, дабы посторонние их не услышали. Малфой пожал плечами, бубня под нос, что вообще это всё очень неясно, и может быть просто слухами и запугиваниями, — слизеринцы всё-таки. — А в чём проблема-то? — переспросил Гарри. —Джелтони Ирсинг — пятикурсник, третий день не появляется в школе.