Пепел забытой страсти

      Чертов летун.       Смотрит в глаза. Разочарованно, насмешливо, будто на кусок дерьма. От чего съеживаешься. Из-под мышки выскальзывают несколько пергаментов и книг. Приседаешь на корточки, чтобы поднять. Он усмехается. Проходит мимо, задевая кончиком метлы.Кулаки сами сжимаются. Костяшки белеют. Оборачиваешься вслед, продолжая собирать книги. Смотришь, как он, Гарри, спускается вниз, запрокинув «Нимбус-2001» на плечо. Слегка прихрамывает. Слышишь каждый тяжкий шаг, вздох. И вскоре силуэт пропадает.       Ничего не сказал, не поприветствовал. Во взгляде насмешка, застревающая в твоей черепной коробке. Как обычно. Глазами смеется над тобой, будто над ничтожеством. Злость. Откуда её столько? Хочется врезать. Содрать маску издевательств. И на мгновение увидеть испуг в радужках. Чтобы летняя трава обратилась болотом.       Поднимаешься. Отряхиваешь запачкавшуюся с утра мантию от цветочной пыльцы. И спешно направляешься в совятню.       Прошло два дня с пропажи фолиантов. Тебя не заподозрят. Их не ищут. Не ищут больше.       Да, наверное.       Выбегаешь во двор. Оглядываешься по сторонам. Пустота. Облегченно выдыхаешь. Снег хрустит под мощной подошвой обуви. Снова вверх. Кажется, ступеньки никогда не кончатся. Чуть не поскальзываешься, удерживаешься за поручень. Выдыхаешь. Снова. Стоишь на самой выси Хогвартса. Заходишь в трещащую будку. Неприятный запах протухшего сена и совиного помета. Морщишь нос.       Срочно передать. Книги. Книги. Книги.       Немедленно.       Сову не должны поймать. И тебя.       Не должны.       Сомнения вгрызаются в ребра.       Пытаешься взять себя в руки. Обман не раскроют. Ты хорошо всё продумал.       — Обтентум Кавер! — маскируешь обложки. Одну под сборник сказок, другую под «Квиддич сквозь века». Никто не догадается. Пытаешься поверить в это.       Даешь лакомство сове. Улетает, взяв верёвочку, обвязывающую книги. Шелест обернутого пергамента. Руки трясутся. Впихиваешь их в карманы мантии, наблюдая за удаляющейся в небе точкой.       Не понимаешь. Зачем ему сборник древних легенд? Зачем.       Спешишь обратно. Время завтрака. Трясёшь головой в попытке перестать думать об этом. Понимаешь — за это могут наказать. За это могут выгнать.       Идёт снег. Ледяные крупинки падают на тёмные волосы, на факультетский шарф. И тают, оставляя после себя капельки, будто крупицы росы, будто крупицы дождя. Изо рта вырывается клубок пара. Выдыхает снова. Специально. Пар похож на сигаретный дым. Усмехается. И вновь поникает, опустив голову. Смотрит под ноги.       Он не хотел навредить Грейнджер. Она ненужная жертва. Почему именно она находилась тогда у входа? Несправедливо по отношению к ней. Стыдно. Гермиона хорошая. Та, кто изменила о себе мнение за время проведенных вместе дней. Он ошибался на её счет. Ошибался. Не заслуживающая находиться на больничной койке. И простой записочки с извинениями недостаточно.       Уголки губ приподнимаются, представив, как девушка будет возмущаться об упущенном материале. Точно. Ухватывается за возможность компенсировать ущерб.       Дойдя до дверей Большого зала, швырком разворачивается. Бежит к лестнице и вверх поднимается по ней. Ступеньки мелькают одна за другой. Потерял им счет. Впопыхах назвав пароль, влетает в гостиную факультета. Не моргая, оглядывает её.              — Уизли! Джинни Уизли! — Сидя на диване у камина, она оборачивается. Её брови вопросительно взлетают.              Каслтон продолжает, теребя кожаный переплет сумки:              — Можешь принести из сундука Грейнджер её последнее сочинение по Зельеварению?              Она несколько минут смотрит на него округлившимися яркими светло-карими глазами. Отчетливо моргает: раз, два, будто в глаза соринка попала, будто не верит в сказанное. Кивает и поднимается в девчачью спальню. Он мог и сам бы подняться, но в очередной раз нарушать правила не хочется. Каслтон вздыхает и садится на подлокотник рядом стоявшего диванчика. Рассматривает кончики ногтей. Ждёт. И ждёт.              Девушка спускается со свитком и протягивает ему. Он кивает и разворачивает его, просматривая содержание: не так уж и много Грейнджер написала. Скрутив пергамент, запихивает в сумку и покидает помещение, не показывая эмоций. Нужно сохранять видимую безмятежность. Невозмутимость.              Выйдя из-за портрета, в него утыкается чья-то макушка. Чья-то очень лохматая макушка. На миг думается, что это может быть Грейнджер.       — Каслтон, Мерлин тебя подери, прости, пожалуйста! — Но нет. Это Лантана. Лэкок. Снова.       Юноша усмехается:       — Что-то ты слишком часто врезаешься в меня.       Скрывает, что ожидал другую. Не показывает разочарования. Не обижает девчонку. Не разрезает ей сердце. Звучит как заповеди обманщика.       — Прости! Я правда не хотела. Я не ожидала, что кто-то будет выходить. — Однокурсница спешно начинает разглаживать его мантию. Она слегка щурит глаза: нижние реснички чуть длиннее верхних, пытается улыбнуться, в уголках её губ прорезаются ямочки, по которым так и хочется провести пальцем.              Он кивает, давая понять, что всё в порядке. Отодвигает её плечом и проходит вперед, как она вновь окликает его:              — Ты куда сейчас?              — В Большой Зал на завтрак, конечно же. — Лантана, опуская голову, тупит взгляд. Он видит, как несколько её прядок выпадают из-за ушей. Невольно сравнивает цвет её волос с цветом грейнджеровских завитушек. У них есть что-то общее.              — Подождёшь меня? Я только занесу кое-какие вещи в спальню, и мы пойдём вместе. — Девушка поднимает глаза. В её нежно-голубых радужках проглядывается надежда. И, похоже, радость. Тепло. Мгновенное ощущение её чувств к нему. Чертовых нежных тонких чувств. Которые так некстати. Которые так схожи со струной. В любой момент оборвешь её.              — Хорошо.              Нет. Вовсе не хорошо.              Каслтон облокачивается на стену. Подпирает её, как хотел, чтобы подпирали его, не давали упасть. Свалиться в чёрную пропасть. До первого курса, казалось — это Гарри, до пятого — Джелтони. Сейчас опоры нет, он может сорваться в любую секунду. Для Ирсинга он сам, как чёртов щит, броня, мальчик на побегушках. Ярость охватывает его. Им воспользовались, как ковриком, об который можно вытереть ноги. Он рычит. И любой, кто пройдёт — услышит.              — Блэк, я всё. — Возвращается Лантана. Заметив его агрессивный взгляд, касается плеча: — Что-то случилось?              Хочется в открытую рычать. Хочется, чтобы перепонки треснули, чтобы глотка горела Адским пламенем. Полыхала. Прожигалась кислотой. И он кричит. Молча. В ушах пульсирует кровь. Плещет по венам, словно хочет разорвать артерии. Никчемные ненужные капилляры.              Успокойся, блять.              — Нет, задумался просто. — Идёт вперед. Хочется сбежать. Нет, не от неё. От себя. От желчи внутри. Она еле поспевает за ним. Догоняет. Выдыхает пару раз.              — Скоро Рождественский Бал.              Он смотрит на неё, замирая на секунду, и вскоре восстанавливает темп.              — До него ещё целый месяц. — Утверждение, после которого все должны, просто обязаны молчать.              — Ну да, — она запинается. Как обычно. Всегда, когда говорит с ним. — Просто нужно же заранее подготовиться.              Он не слушает дальнейшую болтовню про наряды, костюмы, туфли, платья. Она понимает это, опускает голову, рассматривая заусенцы в уголках ногтей.              — Ты меня не слушаешь, Каслт…              Юноша, не даёт договорить до конца, — перебивает:              — Ты хочешь пойти со мной на Бал. — Опять утверждение, не вопрос. Но она воспринимает иначе. Глупая глупая девчонка.              — Да! — Он молчит. Молчит, давая повиснуть у себя на шее. Обманывает. Ложь во благо.              Добродетель.Нет. Грёбаный лжец.              Теперь она улыбается, так, будто её улыбка может осветить этот гнилой мир, так, что сводит щёки.              — Только это не означает, что мы пара.              Лантана слышит, но не слушает, не вникая. Ведь он шутит. Он несерьёзно.              — Конечно. — И она шутит. Они посмеются еще вместе.              Конечно.              Они спускаются к Большому залу. Открывают громоздкие двери. Входят внутрь. Галдёж разбивает ушные пробки. Ученики завтракают.Профессора завтракают. Директор завтракает. Все завтракают. Каслтон садится около читающего учебник Невилла; теряется в красно-золотом полотне. И Лантана вместе с ним. Она наливает себе тыквенный сок, стучит пальцами по столу, накладывает чуть не упавшую с вилки яичницу. Поворачивается к нему:              — Ты чего не ешь? — Он, склонив голову набок, показательно наливает себе кофе, и снова смотрит на неё. Глаза в глаза. Она первая отводит взгляд, уставившись в свою тарелку. Каслтон усмехается. Сокровенное под маской. Никто не поймет. Чувствует, как вот-вот глаз дернется, и всё полетит к чертям. Он сорвется.              Кофе горький, без молока, без сахара. Опаляет глотку, течет вниз по гортани. Похожий на его жизнь. Коричневую, едкую. Он недоволен ею. С братом в ссоре. В любой момент могут исключить. Он не хочет этого. Боль ничуть не успокаивает. И желание совой слететь с Астрономической башни селится в черепной коробке. Он навредил Грейнджер. Невинной и хорошей. Он дал пустую надежду Лантане на отношения. Иллюзия рано или поздно ранит её.              Он ничтожество. Как брат и говорил. И он был прав. Опять злится. Опять чувствует этот гнев. На себя. Из-за себя.              Делает глоток, чтобы затопить ярость. Тщетно. Срыву ставит кружку, кофе расплескивается. Несколько капель падают на древесину. Образовывается грязная лужица. Лэкок замечает это, касается его колена. Последняя капля. Он отдергивает её руку.              — Уберись, — кричит ей в лицо. Она моргает. Раз. Два. Её глаза краснеют. Увлажняются. Он плюет на это. Встает из-за стола. Покидает Большой Зал, чувствует, как девушка смотрит ему вслед.       Дверь хлопает.              Прослеживаешь силуэт взглядом. Опять истерит. Придурок. Гений самобичевания и срывания на всех подряд. Хочется встать и похлопать. Браво. Мастер себя накручивать, а потом злиться.              Подносит к губам кубок с тыквенным соком, делает глоток. Проводит рукой по волосам.              Хочется смеяться и плакать от идиотизма брата. Переменчивость настроения, как раз в его духе. Чёртов циклотимик. Чем старше, тем хуже. Тем чаще происходят внезапные перемены. Это напрягает.              Доедает овсяную кашу. Крупинка застревает меж зубов, выплёвывает её, заворачивает в салфетку. Ещё глоток, — запивает. Сладкий сок усмиряет, будто молочный шоколад.              Грейнджер отсутствует уже два дня после кражи книг. И её не хватает. На уроках скучно. Не за кем присматривать. Он пытается воссоздать её образ, но это не то. Представлять, как она сидит в своем уголке гриффиндорского стола, кушает или учит учебный материал, зажмурив глаза и заткнув пальцами уши, проговаривая про себя. Или когда читает, заправляет выпавшую прядь за ушной хрящик.              Её отсутствие несносно ощущается. Для него. Хочется сходить к ней, проведать. Хотя бы взглянуть на неё одним глазком. Одёргивает себя. Не понимает, чем она цепляет его и манит к себе. Чем объект наблюдения обладает, что невозможно не впиваться в него взглядом.              О, черт. Это мания. Она стала грёбаной манией для него. Магнитом, а он её жестянкой. Которую тянет к ней против воли.              — Эй, Поттер, идём. — Делает последний глоток и оставляет пустой кубок. Встает со скамейки, перешагивает её, бросает в последний раз взгляд на угол гриффиндорского стола. На мгновение представляет там Грейнджер. Моргает. Она пропадает. И идёт вслед за Драко.              Малфой часто командует. Даже не по желанию, а банально по привычке. Иногда кажется, что его командование не более, чем для виду. Это всё образ. За Драко он тоже наблюдает. Принимает во внимание всего его слова и действия. Анализирует их. И у Драко показатели хорошие.              Они прошли мимо Больничного крыла.              — Заслужила эта дура-Грейнджер. Нечего было совать свой нос туда, куда не надо. — Но Грейнджер он ненавидит. Ненавидит всем сердцем. И при любой возможности оскорбляет её. Она тоже его слабость. Он тоже не может без неё. И Поттер это видит.              — Безмозглая грязнокровка. — Укол в сердце. Кажется даже самые малые волоски на теле встали дыбом. Гарри терпеть не мог этого слова. Чувствуется, как уши сворачиваются в трубочку.              — Я просил тебя не говорить такое. — Уровень самообладания снижается. Падает вниз, словно булыжник, брошенный в воду. Произойдет всплеск.              Гарри останавливается, взяв Малфоя за предплечье. Тот поворачивается. Холодно смотрит. Будто ничего особенного не произошло. В ледяном взгляде пусто. Абсолютно пусто. И от этого становится обидно. Ты ошибся, Поттер. Кажется в спину воткнули множество иголок. И тебе их не вынуть.              Малфой выдергивает руку и идёт вперёд. Гарри вздыхает, следует за ним. Множество каменных стен начинают рябить в радужках. Их невозможно стерпеть, и они давят. Создается ощущение, что они вот-вот сожмутся и превратят тебя в блин. Гарри сглатывает.              Они доходят до дверей кабинета, как Драко останавливается. Поворачивается и смотрит в глаза, а потом произносит настолько тихо, что Гарри еле удается расслышать:              — Ладно, прости.              Поттер слегка приподнимает уголки губ и кивает. Малфой тоже кивает. Они входят в класс. Помещение полупустое. Многие ученики не торопятся на урок Истории Магии, — всё равно Профессор Бинс не заметит их пропажи.              Юноши садятся за свободную парту, достают перья и пергаменты. Больше для виду, чем по нужде. Драко поворачивается к задней парте, за которую уселся только что пришедший Блейз. Они о чем-то разговаривают, то ли о статье в Пророке, то ли о Квиддичных тренировках. Гарри смотрит на вторую парту соседнего ряда. Место слева. Где на совместных уроках Гриффиндора и Слизерина сидела Грейнджер.              Он тряхнул головой. Прочь, Грейнджер. Прочь. Уйди. Она — зависимость, от которой не избавиться. Руки — предатели, — так и чешутся сделать новую запись.              Профессор Бинс поднимается из-за стола, плывёт к шкафу и достаёт дряхлую книгу:              — Я имею дело с фактами, а не с мифами, но по программе мы обязаны разобрать легенды, связанные с королем Артуром, как он жил, какие традиции были в его времена, и как с ним был связан Мерлин. — Бинс возвращается за стол, открывает толстенный фолиант — вырывается клуб пыли, — и что-то начинает мычать себе под крючковатый нос.              Поттер опирается подбородком на руку, слегка разлёгшись на парте, и в пол-уха слушает профессора. Тот рассказывает о легенде, существовавшей в пятые-шестые века во времена правления короля Артура, Святого Грааля, по её преданиям, способный исполнить любые желания; многие искали его, но их попытки терпели провалы.              — Говорят, сам Мерлин создал волшебный Грааль, но доказательств тому нигде нет, поэтому это лишь очередные слухи и мифы. Ваше домашнее задание написать сочинение на тему легенды о короле Артуре и его мече.              Слизеринцы стремительно вскакивают со своих мест, как только Бинс заканчивает урок. Гарри скидывает в сумку пустой пергамент и перо и выбегает из кабинета, бросив Малфою короткое:              — Я в библиотеку.              Перемена не слишком длинная, но ему необходимо сходить в библиотеку. Он больше не выдержит. Нужно выговориться. Шар наполняется. Мысли переполняют его. Сейчас лопнет.              Ступеньки вихрем сменяются одна за другой. И вот он уже на четвёртом этаже. Подбегает к громоздким дверям, заходит внутрь. Спешным шагом направляется к самым дальним стеллажам, оглядываясь по сторонам.              Доходит до нужной секции. Вторая полка снизу, двенадцатая книга слева. Вытаскивает. На обложке написано: «Никому ненужные заклинания». Обман. Открывает переплетную крышку. На титульном листе надпись: «Скучна и интересна». Это книга о Грейнджер.              Перелистывает страницы. Половина книги исписана. Находит чистый лист, макает достанное перо из сумки, макает в чернильницу и пишет:              «Запись от шестого декабря 1997 года.       Грейнджер второй день лежит в Больничном Крыле. По слухам, она вдохнула дым от галлюциногенного зелья и из-за переизбытка адреналина крови, упала в обморок.       Сам не наведывался, о нынешнем состоянии ничего неизвестно.       После выздоровления объекта исследование будет возобновлено».              Выдыхает. Вновь оглядывается по сторонам, закрывает книгу, ставит её на прежнее место.              И уходит прочь из библиотеки.