Змея

Феликс оставил ему напоследок только проклятия, сотрясение и дико ноющий живот: альфа вышел из себя, как только увидел свою собранную сумку с вещами и многозначительный взгляд, а Эллиот не захотел покорно сносить удары и ответил. Феликс убрался из квартиры, но через неделю вернулся снова, принёс Джуду Хэппи Мил и попросил остаться на ночь. Эллиот отказал, а Джуд устроил такую истерику, какой он не видел уже давно. Ребёнок орал, топал ногами и колотил в дверь ванной, где заперся Эллиот, чтобы остыть и прийти в себя. “Можно отдать его Феликсу”. Феликс не имел на него никаких юридических прав, зато, видимо, имел проблемы с законом. Он был Джуду хорошим отцом, но Эллиот начинал сомневаться в чистоте его намерений: возможно, альфа просто хотел подлизаться к маленькому омеге, чтобы остаться с Эллиотом подольше и вытянуть с него побольше. Возможно, он планировал это с самого начала, уже тогда, когда Эллиот только вышел из декрета и больше напоминал зомби. Джуд изменился сразу же, стоило только папе съехать окончательно. Он почти не разговаривал с Эллиотом, отвечал односложно и больше не улыбался ему, не ластился. Не спрашивал про его сломанный нос и усталый, выжатый вид, как будто стало всё равно. Эллиоту казалось, что Джуд его возненавидел, но довольно скоро ребёнку надоело злиться: Эллиот ухаживал за ним, как обычно, отвозил в школу, спрашивал про друзей и покупал мороженое − старался быть хорошим, ласковым лати, пытался помириться. Часто приглашал Конора, и он развлекал Джуда, пока не надоедало и не приходила пора возвращаться домой. К ним не ломились, Феликс не высматривал его по углам, не выслеживал − Эллиот на это надеялся − и он расслабился, перестал реагировать на назойливого Фреда, не оставляющего попыток поговорить, на собственную слабость и бессонницу. Потерял бдительность. Фред додумался припереться к нему на работу: ждал на парковке на пятом уровне, где Эллиот обычно оставлял их старую машину. Возможно, он пришёл даже не к нему, и Эллиот остался понаблюдать за его поведением ещё пару минут, не выходя из автомобиля. Фред не нервничал, стоял, спокойно облокотившись о перила, и искал кого-то глазами, посматривая на часы. Ничто при виде него не ёкнуло и не шелохнулось, даже ожидаемая злость ощущалась скорее лёгким раздражением: было просто противно видеть его. Эллиот не хотел вообще подходить к альфам в ближайшее время; встречаться с бывшим вот так, мимоходом, было неприятно. Став подальше от него, Эллиот понадеялся, что не занял место своего начальника, и, оставив записку с номером на всякий случай, попытался незаметно пройти мимо. Он спрятал волосы под капюшон, ссутулился и почти бегом добрался до лифтов. Фред заметил его в самый последний момент, уже бросился вслед, но не успел, и Эллиот с облегчением выдохнул. Оставалось совсем немного: сейчас он доберётся до своего этажа, потом пройдёт ресепшн − а Фреда дальше и не пустят − и спокойно отработает до пяти. Плохое предчувствие, какая-то тревога и общая подавленная атмосфера преследовала Эллиота весь день, пока он пытался работать и найти себе новую компанию на обед – есть с Эдом в последнее время становилось невыносимо и довольно унизительно: отношения испортились окончательно, но он всё ещё не понимал, как можно было так невзлюбить его за Феликса. Сложно было объяснить мотивацию Эда, почему он до сих пор ходил с ним и терпел его общество, но других близких знакомых у Эллиота не было, и он решил потерпеть, пока всё не наладится. Выходя иногда к ларьку с кофе, Эллиот вскользь замечал, как Фред нарезал круги возле ресепшена, спрашивал о чём-то консультанта и секретаря. Два раза ему удавалось пробраться туда-обратно незаметно, а на третий Фред почти успел схватить его у самого входа. Эллиот скользнул за турникеты, отбежал на безопасное расстояние и, не обращая внимания на что-то кричащего ему вслед Фреда, вернулся на своё место. До ужаса, до дрожи не хотелось сейчас с ним говорить: он только-только разделался с Феликсом, поставив, как Эллиот надеялся, точку в их отношениях, и было сложно так сразу переключаться на новые проблемы, объяснять Фреду что-то. Чувствовать его запах и вспоминать, что перед ним находился тот самый человек, из-за которого его жизнь пошла по пути, которого Эллиот не желал и не планировал. Он устал и просто хотел отдохнуть. Сходить с Джудом в парк, развеяться, провести с собственным ребёнком время и научиться видеть в нём друга. Рассказать ему про Фреда, чтобы это потом не могло где-то некрасиво всплыть, как-то обидеть и ошарашить. Объяснить, кем был Феликс и почему пришлось его прогнать. Разговоры с Фредом, какие-то объяснения и оправдания точно не входили в его планы, и весь оставшийся день Эллиот провёл, раздумывая, как можно добраться до своей машины незамеченным. Фред ушёл с ресепшена, но не было гарантии, что он не поджидал его на парковке, удостоверившись, что Эллиот действительно был тут, в этом здании. Мурашки побежали по телу, когда он представил, что такое может продолжаться не один день, что его теперь могут преследовать и сталкерить какое-то время. Чёрт побери, он просто хотел в своей жизни передышку! − Можешь проводить меня до машины? – он постарался обратиться к Эду ровно, не показывая эмоций: спрятал подрагивающие ладони в карманы брюк, попробовал дышать глубже и говорить спокойно, но всё равно ощутил, что где-то выдал себя. – Пожалуйста. Эд посмотрел на него так, будто видел впервые, потом криво улыбнулся и согласился. Он мог воспринять его просьбу неоднозначно – Эллиот это понимал. Но его готовность помочь трогала: значит, не всё ещё между ними испортилось. Фред действительно ждал его там, среди машин, и выглядело это всё достаточно жутко. Он потратил на бессмысленное выслеживание весь день, поджидал его в уединённом месте, выглядел не очень. Эллиот бы позлорадствовал его измученному виду, если бы не пытался отчаянно скрыться. Он напрягся, стал к Эду ближе и постарался просто спрятаться в его тени, не дать Фреду себя заметить, чего, разумеется, не вышло. − Эллиот! – Эд обернулся, уставился на Фреда с лёгким недоумением, пытаясь вспомнить, кто это и где он мог его видеть. Эллиот потянул его дальше, в пятый с конца ряд. – Ты же не будешь вечно убегать от меня! Фред нагнал их и преградил дорогу на водительское место, впился взглядом в Эллиота и принялся жадно рассматривать его, словно видел впервые. Он вёл себя так совершенно по-другому, совершенно не так надменно, как тогда рядом с ювелирным, и Эллиот невольно задумался над тем, что именно его так задело. Фред не мог догадаться про своё отцовство: для таких мыслей у него не было никаких оснований и причин, а несколько месяцев переживать из-за чужого ребёнка было странно. Эд шагнул вперёд, немного закрывая собой Эллиота, но подойти ближе и силой отодвинуть Фреда не решился. Скорее всего, он надеялся на совершенно иное развитие событий, не ожидал здесь встретить реальную угрозу, и стало немного стыдно: нужно было предупредить о Фреде заранее. − Мне нужен просто один разговор − и потом я уеду. Эллиот молчал. Можно было рвануть назад, попробовать выйти через главный и добежать до метро, не оборачиваясь. Втягивать во всё это Эда было плохой идеей. − Просто дай человеку спокойно пройти к машине, парень, − Фред перевёл на Эда немного ошарашенный взгляд, словно только сейчас заметил и услышал его. Нахмурился, оглядел с ног до головы и, видимо, решил, что это не тот. − Иначе я вызываю охрану. − Я хочу с ним просто поговорить, − он снова взглянул на Эллиота, уже мысленно прикидывающего, куда обратиться за помощью: Эд мог помочь в данный момент, но на роль персонального охранника на продолжительный срок не годился. − Это личное, я хочу поговорить наедине. Эллиот фыркнул и, наконец, решился заговорить. − Ты правда считаешь, что можешь так просто объявиться спустя столько лет и устроить слежку? И требовать от меня разговора без свидетелей? − он ощущал себя, как когда пытался выгнать Феликса, только без этого мерзкого оттенка нерешительности: от общества Фреда просто хотелось избавиться, не было внутреннего противоречия и назойливого голоска, нашёптывающего слова о прощении. − Ты пугаешь меня. Они ещё постояли так немного в тишине, а потом Фред резко сорвался с места, быстро добрался до своей машины и с диким рёвом уехал. Эллиот ощутил невероятный холод, словно его облили водой и выставили на мороз, а потом понял, что просто вспотел и стоял какое-то время с расстёгнутой курткой. От Фреда стоило ожидать такой реакции. По крайней мере, от Фреда из прошлого: Эллиот не мог сказать, в какую сторону тот изменился и изменился ли вообще. “Должен был”. Он тогда старался прислушиваться к его словам, а не лезть напролом, поэтому собственный страх показался каким-то нерациональным, пока Эллиот опять не вспомнил про Феликса. Тот тоже казался благоразумным и понимающим, казался человеком, который никогда не принес бы домой оружие, не стал угрожать и бить. − До дома тебя провожать не буду, прости, − Эд неловко мялся в стороне, не зная, как начать разговор и что сказать; легонько похлопал его по плечу. Эллиот витал в своих мыслях, пытаясь проанализировать ситуацию и свои собственные ощущения; дёрнулся, когда почувствовал его запах рядом. − Напиши мне завтра, если он вернётся, я попробую что-нибудь сделать. Эллиот пожал ему руку, поблагодарил за помощь и поехал домой. Едва не врезался в кого-то на светофоре, совсем не следил за дорогой и чудом доехал по адресу. После расставания с Феликсом пришлось переехать на соседнюю улицу: Эллиот слишком боялся его возвращения и хотел хоть немного обезопасить себя и Джуда. Фред больше не появлялся, хотя по поводу слежки Эллиот не мог сказать точно: возможно, альфа просто умело скрывался. Всё успокоилось, пришло в норму с первым днём весны, когда компании исполнялось пятнадцать. Эллиот позабыл про всё, впервые за долгое время по-настоящему включился в работу. Даже проскользнула мысль, что, возможно, не так уж он и выгорел: что стоило держаться за своё место, а не смиренно ждать, когда закончится срок. Ещё через месяц его попросили провести личную встречу, поговорить с одним кандидатом на работу здесь. Эллиот принимал такие собеседования не первый раз, но не так часто, чтобы не готовиться и не волноваться. Он хорошо знал, что спросить, чтобы одновременно проверить чужие знания и то, подходит ли человек коллективу. Босс ценил его эту способность: хвалил, закрывал глаза на какие-то оплошности. А потом снова мрачнел, упоминая его частые отгулы и ребёнка − и Эллиот снова ощущал себя полнейшим дерьмом. Он чувствовал, что балансировал на грани, мог быть уволен совсем скоро, когда истекал контракт, и уже обдумывал, куда податься после. Возможно, ему поручили собеседовать его собственную замену. Эллиот готовился весь вечер, зачитывая и объясняя Джуду главные вопросы: хотелось проговорить всё вслух, как бы для себя, но не совсем, и ребёнок подходил идеально: не понимал почти ни одного слова, сперва слушал лати взахлёб, а потом плюнул и уткнулся в какую-то стрелялку, слушая больше вой сирен под окном, чем монотонное бормотание Эллиота. Так и заснул. Эллиот закончил глубокой ночью, укрыл Джуда потеплее и лёг рядом, обнимая ребёнка. Тот во сне уже не ворочался и на чужие прикосновения не реагировал. Не слышал даже громких, нечеловеческих криков за окном и не ощущал, как от них вздрагивал Эллиот. Это были те альфы, он мог бы поклясться чем угодно, что узнал одного из них по голосу. Казалось, он мог даже почувствовать запах глицинии, услышать, как слетает с петель дверь в детскую, но всё довольно быстро затихло, и полиция, затолкав кого-то в машину, уехала. Стихающая сирена убаюкала его, и Эллиот пролежал вот так, без сновидений, пару часов, пока Джуд не завозился рядом и не попытался через него перелезть. Мальчик убежал на кухню за завтраком, а Эллиот ещё какое-то время лежал ничком, развалившись на узкой детской кровати, как мог. Думал о предстоящем собеседовании и о том, что нужно выбраться куда-то с ребёнком. Позвать Хаджара: он всегда умел успокоить, а теперь замолчал, почти не выходил на связь, только изредка писал ему, и Эллиота на пару секунд сковал страх: они вполне могли больше никогда не встретиться, если ничего не сделать. В его жизни осталось мало людей, к которым можно было обратиться за помощью, поэтому невольно приходилось ценить каждого с удвоенной силой. До работы он добирался пешком, всё ещё опасаясь встретиться с Фредом на закрытой парковке. Завёл Джуда в садик, и он повис на Эллиоте прямо перед главным входом, но не сказал ничего. − Что такое, детка? − Эллиот поцеловал его в холодный нос, заметив, каким расстроенным выглядит ребёнок. Только таких проблем ему и не хватало, конечно. − Не хочешь идти? Джуд помотал головой, но почти сразу же насупился ещё больше, вырвался из его объятий и побежал в здание. Эллиот знал, что омега уже завёл себе друзей, даже убедил его показать их фотки; и Джуд всегда с нетерпением ждал рабочей недели: именно там они все впятером и встречались, Эллиот пока не отпускал его к чужим людям домой. Странной казалась такая реакция. Джуд что-то недоговаривал ему, и Эллиот почти физически ощутил, как подкрадывалось разочарование: он не ожидал, что недоверие появится уже в таком возрасте, надеялся, что хотя бы до двенадцати сможет сохранить с ребёнком тёплые отношения, в которых не нужно что-то скрывать. Он варился в этих мыслях всю дорогу до офиса, почти забыл вопросы, которые планировал на сегодняшнее собеседование. Благо, что додумался выписать их себе на всякий случай ещё вчера, и теперь оставалось только спокойно дождаться обеда. Фреда он по дороге не встретил и с облегчением выдохнул, когда Эд сообщил ему, что сюда тот тоже не приходил. − Это же твой бывший? − Эд снова подсаживался к нему в столовой, разговаривал теплее, с каким-то пониманием и одобрением. Он уже давно стал выше его по должности, но только сейчас Эллиот ощутил, насколько скучал по таким моментам. Хотелось видеть здесь Грэга, вернуться назад на пару лет, когда Феликс услужливо тянул его за собой по катку, аккуратно придерживая за руки. Когда слушал его, целовал мягко и аккуратно. Не избивал. − Не везёт тебе что-то на альф. Ты уж извини. А этот так совсем дико себя ведёт. − Ты его видел сегодня? − Нет, но пару раз замечал на пересадке на третье крыло. Помнишь, ты говорил, что он работает фотографом? Он выходил прямо на станции, а на ней только завод и старый рынок. Фотографировать там нечего, а вот что похуже делать − вполне, − он прокашлялся и продолжил: − Я бы на твоём месте всё-таки накатал заяву за преследование и посмотрел, что будет. Эд не одобрял происходящее, протесты, а сделать ничего не мог: люди перестали выходить на улицы, были запуганы, но доверие полиции вернуть уже не получалось. Эллиот не питал идеологической ненависти к ним, просто знал, что полиция была бесполезна. Убедился в этом на своём собственном опыте: на Элизио он наткнулся сам, альф, которые почти снесли ему дверь и напугали до истерики, не нашли, а после случая с Феликсом обращаться туда было попросту страшно. Фред ждал его в комнате для собеседований, предварительно облившись мерзким, ядовитым парфюмом, успешно заглушившим его естественный запах. От него несло спиртовым ароматом настолько сильно, что Эллиот первым делом поморщился и постарался не зайтись в кашле, и только потом уже рассмотрел, кто сидел в паре шагов от него. В матовом стекле двери можно было рассмотреть только его ступни в кедах, от запаха вело, и сперва показалось, что ему всё просто мерещится. − Здравствуйте, − Фред поднялся со своего места, протянул ему руку и приветливо улыбнулся, словно не замечая, как Эллиот остолбенел. − Очень рад, что именно вы сегодня будете меня собеседовать. Эллиот проигнорировал рукопожатие, отошел в самый дальний угол и принялся разворачивать оборудование, настраивать проектор и ноутбук. Всё это напоминало очень плохой сон или очередную бредовую галлюцинацию от недосыпа. Вот сейчас он повернётся, а Фред снова будет сидеть без головы, а потом Хаджар ворвётся сюда, выкинет труп в окно и прыгнет сам. А Эллиот так и останется стоять как вкопанный или так же монотонно подключать проводки. − Я не знаю, на что ты рассчитываешь, Фред, − по крайней мере, тут ему нечего было бояться: за дверью находилось около десятка сотрудников. Никого из них Эллиот не знал лично, но был уверен, что ему помогут, стоит только закричать. − Но говорить мы будем только на мои темы. Я не зря всю ночь готовился. Фред сел к нему поближе, подпёр голову руками и улыбнулся. − Я всего лишь хочу прояснить пару моментов. Но сперва вопросы, конечно, пусть твой труд не останется без внимания. Возможно, он даже не издевался, не хотел говорить так надменно, но Эллиот зашипел и едва удержался от того, чтобы не стукнуть кулаком по столу и не прогнать его. Фред пришёл сюда потрепать ему нервы, расспросить о его жизни и, вероятно, послушать какие-то оправдания. Эллиоту оправдываться было не за что, и эти стандартные полтора часа, отведённые на собеседование, грозились растянуться надолго. − Итак, начнём. Он вывел схемы на экран, столкнулся с Фредом взглядом и подавился собственными словами, когда на секунду действительно вспомнил ту галлюцинацию из прошлого. Он сидел почти напротив, потом уже стал ближе, а потом просто упал ничком. К счастью, наваждение быстро спало. Первые минут сорок Фред отвечал сносно. Эллиот даже заслушался, но потом тот снова начал плавать и уже к середине весь интерес пропал. Фред не пытался произвести на него впечатление, видимо, просто зазубрил что-то и ждал, когда наступит его черёд задавать вопросы. Он никогда не увлекался техническими специальностями, тащился скорее по творчеству, по нестандартному подходу к работе, и профессию себе выбирал подстать: не обязывающую ни к чему, из которой всегда можно перейти куда-нибудь в другую специальность. Эллиот не знал, чем он занимался сейчас, но выглядел Фред дорого, не был похож на простого фотографа. И держался ровно, спокойно, как будто это не он преследовал Эллиота какое-то время, а сам оказался жертвой и сидел сейчас на приёме у адвоката. − Ты же здесь не ради работы. − Почему? Я ведь даже готовился, − он как-то особенно мерзко усмехнулся ему и погрыз ручку. − Знаешь, раньше ты был куда тактичнее. Умел понимать слово “нет”. − Разве я не ушёл тогда, когда ты попросил? Не делай из меня мудака, − Эллиоту казалось, что его раздражение можно было потрогать руками − настолько достало это представление. За свою жизнь и за то, что Фред выкинет что-нибудь, он уже не боялся, и дал всему своему недовольству вырваться наружу. − Я пришёл всего лишь побеседовать, успокойся. Ты не дал мне шанса поговорить без всего этого цирка, поэтому пришлось сделать вот так. У меня есть пара вопросов, на которые я хочу получить ответы. И я получу их от тебя. − Что за вопросы? Эллиот догадывался что это были за вопросы, но до сих пор не мог поверить, что Фред начал подозревать. Что припёрся спустя шесть лет и не давал ему спокойно жить. − Ну, например, от кого у тебя ребёнок? − С чего ты взял, что имеешь право спрашивать у меня это? − Эллиот колебался всего пару секунд, потом выключил диктофон и решился подыграть. − Думаешь, твой? Фред замолк, какое-то время буравил его взглядом, а потом резко поднялся с места и стал ходить кругами. Эллиот дёрнулся сперва, но быстро вспомнил, что он всегда делал так, когда нервничал или думал над чем-то. Дурацкая привычка, всегда его раздражала. − Помнишь тот Хэллоуин, да? − он хотел оправданий и объяснений, а совсем не поговорить по душам. Раньше он действительно отстал бы от него с вопросами по первой просьбе, но это “раньше” было так давно. Вероятно, Фред всегда таким был, а для него просто притворялся. Стало интересно, притворялся ли он так же перед своим новым омегой. Над своей историей Эллиот никогда особо не размышлял, поэтому пришлось придумывать на ходу, надеясь на своё воображение и на то, что не наговорит фактов, не совпадающих друг с другом. Фред скривился: видимо, вспомнил их последнюю ссору, отвёл глаза. – Тогда всё вышло не очень красиво. Льюис предложил без резинки, я понадеялся на таблетки − и получилось вот так, − Эллиот развёл руками и продолжил: − Знакомить вас не буду, уж извини. Зато могу познакомить с основами моей специальности, раз уж мы тут. Он перевёл взгляд на листочек с вопросами, который сочинял сам, выбирая самые интересные и позволяющие точно узнать, разбирается человек или нет. Стало обидно, как будто его обманули, хотя разумом Эллиот понимал, что босс был не при чём: он понятия не имел, кто такой Фред, не знал про их прошлое и про то, как они расстались; просто доброжелательно принял улыбчивого, наглого, умеющего производить хорошее впечатление и играть на публику альфу к себе, а Эллиот просто случайно оказался во всё это вовлечён. − И ты так спокойно об этом говоришь, − Фред нахмурился, подошёл ближе и навис над ним, но так же угрожающе, как тогда, уже не вышло. В ту ночь он действительно был разозлён, в ярости, сейчас же просто пытался скрыть своё разочарование и расстройство, но Эллиот ещё помнил, что означали ссутуленные плечи и этот обиженный блеск в глазах. – Чего же тогда отпирался? − Какая тебе уже разница? − Эллиот кивнул на его кольцо. – Он вообще в курсе, что ты бегаешь за бывшими омегами и доёбывешь их с вопросами? Подсознательно он уже ожидал удара, наученный горьким опытом, но сдерживаться в выражениях не захотел: это его преследовали, его заставили сидеть здесь, почти оправдываясь, и, случись что, именно он будет жертвой. Эллиот успел словить себя на мысли, что думал обо всём этом слишком отстранённо, как будто это не его могли ударить или убить. “Фред не сможет убить”. Только потом вернулось осознание того, где они находились и что ничего страшного в этих стенах произойти не могло. − Он знает, что я пошёл сюда, к тебе. Он даже знает, что мы истинные. Мы доверяем друг другу, так что на этот счёт не волнуйся, − Эллиоту показалось, что он сейчас зарычит, но Фред только вздохнул и покачал головой. − Чем он тебя так зацепил? Этот Льюис. Можешь считать, что я для себя спрашиваю. Саморазвитие и всё такое. − Серьёзно, Фред? – Эллиот вскочил со своего места, встал почти вплотную и зло взглянул в глаза. – Ты ждал шесть лет, чтобы спросить это? − Я не знал, что он тебя обрюхатил, − он фыркнул и скрестил руки на груди. – Не знал, что всё так серьёзно. Тебе бы не было интересно, уведи у тебя кто-то твоего истинного? − Всё забыть не можешь? Разговоры про истинность раздражали. Эллиот с годами всё больше склонялся к мысли, что Фред наврал ему тогда: он не ощущал эту истинность. Не так, как понимали её другие. После рождения Джуда Фред и все воспоминания о нём стали восприниматься скорее назойливыми и глупыми эпизодами, которые стоило если не забыть, то возненавидеть всей душой, что Эллиот сделать и попытался. Он больше не плыл от его запаха, не вспоминал его без необходимости и скорее раздражался от его вида, чем жалел о том, что они больше не вместе. Разве не кинулся бы он по второму кругу объяснять всё своему настоящему истинному при первой же возможности? Эллиот не мог больше списывать своё безразличие к происходящему на усталость и другие более важные заботы, спокойно признал самому себе: Фреда он окончательно разлюбил. Боялся временами, как боялся теперь многих альф, но на этом список его чувств к Фреду заканчивался. − Я не тот человек, к которому стоит ходить за такими советами. Спроси у своего мужа про недостатки, вам это будет полезнее, а заодно к посторонним лезть перестанешь, − Эллиот попытался пройти мимо, сдвинулся немного, но Фред не пустил дальше. − Надеюсь, мы уже всё выяснили касательно моего сына и больше ты не будешь меня преследовать, спасибо большое. А теперь дай мне вывести тебя из здания. В лифте Фред зачем-то обнюхал его: подошёл ближе, положил руку ему на затылок и зарылся носом в волосы. Эллиот какое-то время пытался прийти в себя и не дёргаться, а потом плюнул и пихнул его коленом в бок. − Ещё раз тронешь меня – позову охрану. − Ты до сих пор с ним? – Фред уже не пытался подойти к нему, но, видимо, всё же хотел говорить. – Я всё ещё чувствую тот запах на тебе. Значит – да. − Совсем с ума сошёл, Фред. Фред совсем забыл, зачем приходил сюда изначально, и теперь пристально рассматривал Эллиота с ног до головы; выглядел он при этом до омерзения жалким. Слабо верилось, что он так оскорбился отсутствием извинений, что, как Эллиот когда-то, вспомнил их последнюю ссору и начал корить себя за сказанные слова. Фред не пожал ему протянутую руку, не попрощался – вместо этого просто взглянул как-то зло и расстроенно, а затем пошёл прочь.

***

Контракт ему не продлили. Эллиот долго всматривался в перегородку напротив своего рабочего места, разглядывал фигурки, которые успел натаскать сюда за почти девять лет работы. Вертел в руках игрушечного динозавра с фонариком, притащенного совсем недавно: не стал выкидывать тот несчастный Хэппи Мил, подаренный Феликсом; решил, что пропадать ему не стоит, и поделил с рыдающим Джудом на двоих. А игрушку оставил себе. Эллиот оказался прав – ему действительно искали замену, которая сидела сейчас рядом и с энтузиазмом настраивала оборудование. Парень был совсем молодым, не старше Эллиота, когда он только пришёл сюда в первый раз. Нужно было рассказать ему тут про всё, объяснить, где что находилось, и провести личную беседу. Имени паренька Эллиот не запомнил. Он воспринимал своё увольнение спокойно. Не душила обида, не было злости или зависти; он не знал, куда ему податься с ребёнком на руках, но был уверен, что на улице не окажется. По крайней мере, на первые пару месяцев сбережений хватало. − Хочешь, я поговорю за тебя? – Эд переминался с ноги на ногу рядом с ним уже почти час, помогая собирать вещи, и пытался завести разговор. С пареньком рядом даже не поздоровался, хотя им ещё, как Эллиот предполагал, долго вместе работать. − Мне Тоттери не откажет. Мистер Тоттери считался хорошим человеком, понимающим. Слухи врали, что он не любил детей, но Эллиот детным проработал с ним большую часть своей карьеры и только в последнее время, отпрашиваясь и пропуская рабочие часы, начал замечать его недовольство. − Не нужно. Я правда здесь засиделся, пора поискать что-то новое. У него ещё оставалось два дня на сбор вещей и уход, но Эллиот решил закончить пораньше: тёплых чувств уже почти не осталось, было просто всё равно, а смысла дальше тянуть он не видел. Возможно, стоило отпраздновать свой уход, заказать людям что-нибудь, как это делали раньше, как это сделал Грэг, но видеть судорожно подбиравшего слова Эда и виноватое, смущённое лицо парня рядом по какой-то причине становилось невыносимо. Он не грустил и не обижался, так почему все вдруг кинулись его жалеть? Джуд на заявление, что у лати больше нет работы, только пожал плечами. Он не понимал пока до конца, что это значило и чем грозило, и Эллиот решил не углубляться в подробности. Сразу сел за поиск вакансий, оставив Джуда одного с каким-то мультиком. Он научился полностью абстрагироваться от примитивных сюжетов, хотя ему и казалось странным, что Джуд такое смотрит. Но тому, видимо, нравилось. − А куда ты теперь пойдёшь? – Джуд вдруг оторвался, подошёл к нему и облокотился на столешницу. − Чем будешь заниматься? Вопрос был странным: Эллиот сам не до конца понимал, как ему теперь быть. Воспоминания о том, как он искал вакансии много лет назад, почти полностью выветрились из головы, остались только неприятные эпизоды, когда он был вынужден подрабатывать в кафешках за небольшие деньги. Ни тогда, ни сейчас Эллиот не воспринимал это как что-то постыдное, только иногда жалел, что держался за те возможности подзаработать обеими руками. Эллиот погладил Джуда по голове, поправил пижаму, из которой тот уже тоже вырос, и усадил себе на колени. − Хочешь вместе со мной поискать? Кивнув, Джуд поёрзал и сел удобнее, так и не выключив дурацкий мультик. Какая-то неудачная пародия на Тома и Джерри шла фоном, пока Джуд с искренним интересом листал объявления и забавно комментировал вслух. Он не разбирался в терминах и требованиях, кликал на какие-то заявки для официантов и учителей младших классов. Его тихий голос убаюкивал, и Эллиот даже не слушал, о чём тот болтал, а просто расслабился и смирился, что на сегодня поиск работы закончен. Но решил не мешать и дать ребёнку поиграться. Из своих мыслей его вырвало обиженное: − Ты меня не слушаешь! – Джуд легонько ущипнул его за плечо, но сразу же извинился и погладил слегка покрасневшее место. – Я выбрал тебе работу, а ты меня не слушаешь! Надувшись, он слез с него, выключил мультик и убежал к себе в комнату. Попытался хлопнуть дверью, но, видимо, не рассчитал силу, дёрнул слишком резко и упал сам. Выругался. Эллиот подумал, что ему померещилось, но многозначительная, просто гробовая тишина из детской подтверждала, что он всё услышал правильно. Эллиот сам частенько ругался, особенно в моменты, когда злость не оставляла другого выхода: либо ударить, либо наорать. Все драки, как показывало время, для него заканчивались плохо, а наорать он мог всегда. Но ему было тридцать два, а не семь. Когда он вернулся в детскую, Джуд уже дремал, отвернувшись к стене: Эллиот пока не мог разобрать, действительно ли тот заснул, но даже если притворялся, то делал это правдоподобно. Хаджар прилетал через три часа: возвращался из Канады. Эллиот вспомнил про это случайно, уже расстилая постель, и судорожно думал, как оставить Джуда одного. Пока Феликс был с ним, он мог позволить себе отдохнуть и оставить ребёнка на альфу; потом начались волнения, Феликс пропал − и всё полетело к чертям. Пришлось разбудить Джуда, сказать ему, чтобы не пугался, если вдруг снова проснётся и не найдёт лати дома. Эллиот словил себя на мысли, что не знал про отъезд в Канаду вообще, но помнил, что последний раз они с Хаджаром виделись и говорили сразу после того, как Феликс сбежал. Он дал Эллиоту денег на квартиру, подсказал, что делать и куда уходить, а потом пропал, только иногда писал и спрашивал про Феликса: всё-таки волновался. Сразу стало горько от осознания, что он даже не вспоминал о нём толком почти год. Эллиот успел вспомнить и наткнуться на Элизио, снова повстречать Фреда и Феликса, а про Хаджара забыл, как будто его и не существовало. Было стыдно, что он вспоминал о нём только в те моменты, когда нужно было попросить помощи. Хаджар прилетел глубокой ночью, стоял у выхода из аэропорта с огромными чемоданами и вяло отмахивался от таксистов, высматривая Эллиота. Оказалось, что он сильно похудел. Не выспался, выглядел нездорово и очень раздражённо. Но, заметив Эллиота, как-то расцвёл и повеселел. Был рад его видеть и почти сразу сжал его в удивительно сильных объятиях. Эллиот вдохнул его чистый насыщенный запах и расслабился, успокоился весь. Он совсем перестал думать о том, что потерял работу, что встретил бывшего и еле отвязался от него. Ни Джуда, ни Фреда, ни Феликса в этот момент для него больше не существовало. Хаджар не спрашивал про Джуда. В отличие от мистера Тоттери, он действительно не питал большой любви к детям и всегда хотел, чтобы Эллиот больше времени тратил на себя. − У меня так голова болит, раскалывается. Ты бы знал, − Хаджар отпустил его, но руки с плечей не убрал. – Ужасный самолёт. Ещё и вот это всё тащить. − Ты остановился где-то? – Эллиот подхватил его рюкзак и спортивную сумку, оставив Хаджару чемодан с ручкой, чтобы не таскал всё на себе. Тот отрицательно помотал головой. – Тогда остановишься у меня. − Там же негде, если я правильно всё помню. Я думал поехать в отель, а уже потом искать себе варианты. Хотел бы я вернуться в свой старый дом. Он поёжился то ли от плохих воспоминаний, то ли от банального холода: летние ночи тут были не такими тёплыми, а фонарь, под которым Хаджар ждал его, чтобы легче обнаружить, совсем не грел. Да и одет он был совершенно не по погоде. − Посмотришь себе что-нибудь у нас из дома. Ты сейчас ничего приличного тут не найдёшь. Джуд встретил нового гостя без особого энтузиазма: он видел Хаджара впервые в своей осознанной жизни, только-только проснулся и еле шагал, потирая глаза. Он всё ещё ждал кое-кого, и Эллиот не хотел лишний раз задумываться, кого именно. Хаджар рядом шикнул на него и дёрнул за локоть: − Я забыл купить подарок. Что он у тебя любит? Их разговора Джуд не расслышал, но в противном случае наверняка сказал бы, что подарки ему не нужны. Тем более, что Эллиот не представлял, что ответить на этот вопрос: Джуд, как и все дети, любил всё мягкое и яркое, обожал плюшевых зверей, мистера Биллза и конфетки. Но вполне мог порадоваться раскраске и бесполезным кубикам, из которых давно вырос. Всё это складировалось у него под кроватью, а через какое-то время Эллиот просто молча выкидывал ненужное. Кроме мистера Биллза, конечно. − Не думай об этом пока, − Эллиот отмахнулся, перенёс сумки поближе к его спальне, чтобы тот не ходил ночью туда-сюда, и предложил лечь у него. − Я с Джудом полежу, не волнуйся. Он тогда легче засыпает. Сам Хаджар заснул очень быстро. Эллиот не считал, но мог поклясться, что это не заняло больше минуты. Спал он беспокойно: ворочался, периодически постанывал во сне и дёргал плечом. У Хаджара там был след от ожога, случайно оставленный в глубоком детстве. Эллиот помнил, как впервые увидел его и испугался: красное пятно действительно выглядело жутковато, но сам Хаджар не особо переживал по этому поводу. Даже когда его пытались за этот след травить. В нос ударил тонкий запах надвигающейся течки и Эллиот открыл ему окно, чтобы тот не проснулся в душном, пропахшем феромонами помещении. Потом присел рядом с Джудом, заметив, что мальчик не спит. − Кто этот дядя? – Эллиот часто ложился рядом с ним в последнее время, и каждый раз ребёнок жался к нему, цеплялся за одежду или волосы, и не отпускал, пока не засыпал. Сейчас же он лежал неподвижно, как будто обиделся на что-то, и не хотел обниматься. – Он раньше не приходил. − Это мой друг, − он пригладил ребёнку растрёпанные волосы и чмокнул в макушку. – Хаджар. Поживёт тут с нами пару дней. Мальчик не дослушал, только сонно повёл носом и кивнул. Этого объяснения ему оказалось достаточно. Таблеток от течки оставалось совсем немного: его собственная прошла месяц назад, и Эллиот плохо помнил, чем тогда занимался, на кого оставлял Джуда и что вообще происходило. Только одна мысль врезалась ему в память, и Эллиот каждый раз вздрагивал, вспоминая: хорошо, если бы Феликс оказался рядом. Он думал о тех временах, когда Джуд ещё только ползал, а Феликс нянчился с ним, как с родным, и помогал сразу, стоило только Эллиоту попросить. На таблетках ощущения становились с каждым разом всё хуже, и единственное, что они убивали стабильно, так это желание, перекрывая всё дикой усталостью и сонливостью. Сны на таких препаратах становились совсем безумные. Эллиот мог контролировать себя и так, но решил, что лучше полежать в бреду пару часов, чем несколько дней терпеть зуд и постоянное желание засунуть в себя что-нибудь. − Спасибо, − Хаджар снова устроился на любезно расстеленной кровати, закинул в себя горсть синеньких таблеток и зевнул. – А то на меня уже странно смотрели: в самолёте уйти особо некуда. Нужно было спросить, о чём он думал, не взяв с собой препараты – Эллиот знал, что свои он принимал всю жизнь и что последняя “естественная” течка была по совместительству самой первой – почему приехал так поздно и так неожиданно, явно не продумав ни ночлег, ни проживание. Но не хотелось услышать, что он тоже от кого-то убегал или скрывался. Если так подумать, Хаджар мало что знал про последние годы его жизни, как и Эллиот − про его проблемы. Вспоминая свою ситуацию, он не мог его винить, и скорее хотел поговорить по душам, чем высказать обиду. − Я встретил его пару месяцев назад. − Кого? – Хаджар вяло приоткрыл глаза, свесил одну ногу с кровати и потянулся. – Феликса? − Фреда. Но и Феликса я тоже видел, − эти двое в последнее время появлялись в его жизни по очереди, и ни одна встреча ещё не принесла Эллиоту ничего хорошего. – А в итоге всё равно остался один. Хаджар фыркнул: − Лучше одному, чем с такими. Что от тебя Фред хотел? Ни за что не поверю, что просто соскучился. Эллиот рассказал ему про слежку и этот нелепый цирк, который тот устроил, приехав к нему на работу. Хорошо, что не закатил прямо там истерику – с него бы сталось, с этого нового Фреда. Рассказал Хаджару, что потерял работу. Они говорили почти всю ночь и только к утру он всё-таки выдохся и провалился в сон, пока Эллиот рассказывал про подросшего Джуда. Внезапно проснувшийся интерес к ребёнку он пока не мог объяснить. Чужие дети всё ещё не вызывали никаких эмоций, а вот Джуд стал восприниматься как-то по-другому. Это не было похоже на инстинкт, который должен был появиться ещё семь лет назад – любовь так и не пришла, но возникло дикое желание спрятать его и не показывать никому. Грохот на кухне отвлёк Эллиота от размышлений и заставил едва сомкнувшего глаза Хаджара подскочить на кровати. Звон бьющейся посуды Эллиот распознал сразу, а вот глухой удар чего-то тяжёлого насторожил. Джуд вполне мог уронить на себя подставку для ножей, и Эллиот похолодел, когда представил себе эту картину. Тонкое поскуливание только добавило тревожности. − Латиии, − жалобно позвал его Джуд. Он уронил на себя микроволновку с тостером, и Эллиот пытался понять, как вообще можно было так извернуться, но хотя бы ножи стояли на своём месте. Джуд держался за живот и плечо, обнимая себя руками, и тихо плакал, но, стоило Эллиоту обнять его и поднять на руки, успокоился и даже улыбнулся. В голову закралось подозрение, что ударился он не так сильно, и не так уж случайно всё произошло, но веских причин этому пока найти не мог. Пока Джуд не открыл рот. − Можно мне сегодня не ходить в школу? − Можно, если ты сперва прекратишь притворяться и объяснишь мне, что случилось, − пойманный на лжи, Джуд смущённо отвёл глаза и покраснел. Эллиот поставил его на пол и почувствовал, как ребёнок вцепился в одежду, как будто боялся, что лати разочаруется и уйдёт. − Тебя кто-то обижает? Насколько Эллиот знал, Джуд общался только со своими друзьями: он познакомился с ними с самого начала, с самого первого занятия. И больше ни на шаг не отходил. Он нечасто рассказывал про них что-то, но Эллиоту всегда казалось, что Джуд не мог выбрать себе плохих знакомых, поэтому особо не переживал. Он держался молодцом и отнекивался, придумывая на ходу различные причины, но в итоге сдался: − Мне один мальчик сказал, что я урод, − скорее разозлившись, чем обидевшись, ответил Джуд. − Что мой папа ненастоящий, потому что я на него не похож. Папа, каким его запомнил Джуд, действительно был ненастоящим; по крайней мере − для него самого, но Эллиот пока не придумал, как это ребёнку нормально объяснить, как сказать про его биологического отца. Джуду скоро исполнялось семь, и Эллиот понимал, что правду стоило рассказать давно, но всё откладывал разговор на потом. − Можешь назвать его тупицей, я разрешаю, − Хаджар сел рядом, многозначительно взглянул на Эллиота. − Только в драку не лезь, но если он тебя первый ударит, то не терпи. − Лучше просто не говори с ним. Расскажи мистеру Джонсу и мне, если он не отстанет, а дальше будем разбираться, − разбираться он не планировал: куда проще было забрать Джуда и перевести в другую школу. Эллиоту хотелось бы научить его бить, чтобы потом не случилось, как с ним самим, но омег в секции брали только с десяти. Отпроситься не получилось, и Джуд без особого энтузиазма убежал собираться на занятия. Эллиот понимал, что от него ждали не такой реакции, ждали утешений и сопереживания, а не скупых советов. Возможно, Джуд даже обиделся, что Эллиот не рискнул пойти поговорить с этим мальчиком. − Он у тебя вырос слишком умным. И врать уже умеет, − Хаджар не выспался, зевал и клевал носом, почти падал ему на плечо, но говорил вполне осмысленно, хоть и тихо. − Расскажи ему. Рано или поздно он спросит, кем был Феликс и где его настоящий отец. Если он сам на него не выйдет. − Не выйдет. Я с Фредом всё уладил. − И как же? Мало наплести ему про Льюиса какого-то, особенно, если он ребёнка вблизи увидит, − Фред должен был поверить в сказку про измену, тем более, что сам же её и выдумал. Верил в неё столько лет, а теперь получил его словесное подтверждение − ничто не могло пойти не так. − Или запах его почувствует. Даже я его чувствую, Эллиот, это может плохо закончиться. − В каком смысле? − Так в семь лет не пахнут. И если его одногодкам пока плевать, то остальные могут заметить. Я не случайно советовал ему бить в ответ, если что случится − лишним не будет. Эллиот скривился и послал его, чувствуя, как к горлу подступает тошнота от чужих слов. Не было сил переживать ещё и из-за этого, но стоило задуматься, сводить Джуда к врачу. Который сказал бы, что всё нормально, что так иногда бывает − успокоил. Хаджар сам сейчас пах тяжелой смесью феромона и лекарств, проваливался в сон и тут же просыпался, дёргаясь и вздрагивая. Нёс бред, про который потом не вспомнит. Эллиот подтолкнул его в плечо, заставив упасть на кровать, помог устроиться удобнее и уехал, оставив на тумбочке рядом пару бутербродов и таблетки от головы. До ночи он возвращаться не планировал.

***

Джуд стал невыносимо тяжёлым и всё так же любил посидеть у него на руках или коленках. Эллиот привык таскать тяжести, никогда не отказывался перенести на этаж бутыли с водой, но к таким истязаниям себя был не готов. Эллиот ни разу не видел, чтобы омеги вокруг него носили на руках семилетних детей, но и ругаться с Джудом на эту тему, запрещать ему что-то он не хотел. Мальчик рос очень быстро, плохо набирая вес, и его периодическое желание забраться к Эллиоту на руки вызывало сначала прилив умиления, а потом – раздражения из-за нарастающей боли в спине и ногах. − Джуд, − Эллиот поставил ребёнка на пол, поправил заново отросший хвостик и поднялся сам. Левое колено тут же прострелило болью, но Эллиот решил не подавать виду. – Пойдёшь сам. Джуд хмыкнул и уцепился ему за руку, чтобы не потеряться. Он с интересом разглядывал работающих аниматоров и толпу детей вокруг них, ларьки с попкорном и мороженым, даже попробовал потянуть лати к какому-то аттракциону, но потом быстро забыл про всё остальное, заметив кого-то рядом с выходом из парка. Эллиот помнил про его друзей, помнил все их имена, но до сих пор плохо различал, кто как назывался. Знал только, что омег среди них не было. Джуд подбежал к самому высокому, кажется, Маркусу, не обращая внимания на взрослых вокруг, и радостно что-то затараторил, приведя в восторг других родителей. Они никогда не собирались вместе, и Эллиот решил, что седьмой день рождения Джуд будет отмечать в компании сверстников и друзей, а не как обычно: с Конором и лати. Эллиоту Маркус не понравился, показался слишком взрослым и угрюмым. Но именно с ним Джуд проводил больше времени, садился рядом и разве что не заглядывал в рот. Маркус такой энтузиазм не оценил, покорно вручил ему подарок – внушительную коробку с ярким бантом – и с опаской взглянул на Эллиота. Спустя какое-то время взглянул ещё раз. Потом – ещё. Было неприятно, хотелось уже спросить, в чём дело, но меньше всего ему нужно было ссориться с Джудом в его день рождения: Эллиот не сомневался, что ребёнок смутится от прямых вызывающих вопросов и останется сидеть расстроенным. А потом расстроенным будет сидеть уже сам Джуд. Аниматор немного отвлёк Маркуса, соорудил вокруг него хлипкую крепость из стаканчиков и предложил загадать желание. Эллиот дальше не смотрел. Единственными альфами среди их компании оказались дети, и Эллиот чувствовал себя немного не в своей тарелке. Он вежливо отвечал на вопросы про Джуда, про работу и про свою жизнь в целом, но интереса к разговору не чувствовал вообще. Отстранённый пересказ его скучной жизни вряд ли вообще мог вызвать у кого-то интерес, но другие омеги, казалось, увлечённо его слушали. Или делали вид. − Папа у вас, наверное, занятой человек, да? – Джуд застыл на месте, видимо, расслышав, про что говорили взрослые, и навострил уши. Он пока не умел подслушивать незаметно, поэтому Эллиот с лёгкостью заметил, как мальчик перестал следить, что говорили ему друзья, как придвинулся ближе и сделал очень сложное лицо. Эллиот подозревал, что в глубине души он всё ещё был на него обижен за то, что Феликс с ними не жил. Нужно было подбирать выражения. − Папа от нас ушёл, – Фред никуда не уходил, он сам выгнал Эллиота с позором, а в отношении Феликса это даже не было ложью: Феликс ушёл со скандалом. Эллиот проглотил внезапно вставший в горле ком и продолжил: – У нас были проблемы, поэтому решили разойтись. Омега стушевался и больше эту тему не поднимал, а Джуд весь оставшийся праздник сидел с угрюмым видом. Уже под конец, когда ему отдали все подарки и аниматор завершил конкурсы, Эллиот решился к нему подойти. − Солнышко, − он присел перед ним на корточки, заглянул ему в глаза и вытер слёзы. – Что случилось? − Я думал, что папа придёт, − Джуд всхлипнул, но тут же отвернулся и попытался успокоиться: не хотел позориться и рыдать на глазах у друзей. − В прошлый раз пришёл. В прошлый раз Феликс пришёл без предупреждения, толком ничего не объяснил, пока всё не стало совсем плохо, жил с Эллиотом ночами, а потом избил его напоследок. Хорошо, что Джуда не тронул. Джуд вытер лицо и вернулся попрощаться с друзьями, стараясь не светить своими красными щеками. Трое бет, как Эллиот различил по запаху, полезли к нему обниматься все сразу под смешки двух оставшихся альф. Эллиот хотел научиться их всех распознавать, хотел показать ребёнку, что ему не было всё равно, с кем тот общался, но даже запахи их пока различал слабо. Единственным ароматом, который Эллиот ощущал не полумерами, был запах самого Джуда, к семи годам совсем устоявшийся, который мог долго не выветриваться из помещения. Запах становился ещё ярче, когда он волновался или плакал, но даже в повседневной жизни вычислить его среди прочих не вызывало затруднений. Эллиот всё ещё не мог понять, играло ли тут роль кровное родство, или все ощущали его так же, как сам Эллиот. Он даже не мог дать ему нормального названия, различая странную смесь шоколадок и чего-то горького, как в каких-то необычных духах: Эллиот однажды услышал этот аромат рядом с собой на оживлённой улице и почувствовал, как сердце ушло в пятки. Маленькие дети пахли молоком, мёдом, всякой ванилью: сладкими запахами, которые часто мутировали во что-то более сложное или менялись к совершеннолетию полностью. Джуд же пах вот так с самого рождения, и никаких изменений в его аромате пока замечено не было. Возможно, он пах так ещё даже до рождения. Скорее всего, это его запах Фред принял тогда за аромат чужого альфы, и в самый первый раз, когда Эллиоту пришла в голову эта мысль, он провалился в истерику, смеясь и плача одновременно. Сейчас же было всё равно. Омега, спросивший об отце, полез к Эллиоту обниматься самым первым, словно хотел поскорее извиниться за неудобный вопрос. Попрощаться нормально не удалось: трёх бет родители увели почти сразу после вручения подарков, и Джуд долго не хотел отходить от, как Эллиот уже точно убедился, Маркуса и второго альфы, не хотел прощаться, хоть и понимал, что уже через пару дней смог бы увидеть их снова. Джуду подарили какие-то безделушки, одного огромного кота, на котором мальчик мог спокойно спать, и пару книжек про полёты в космос. Джуд таким не увлекался: куда больше рассказов про другие планеты ему нравились приключения в других мирах или реалистичные рассказы про прошлое; но все подарки принимал с энтузиазмом, благодарил и совершенно не стеснялся незнакомых людей, как это бывало с другими детьми. Сложить всё это в одну кучу оказалось сложно, и Джуд с радостью вцепился обеими руками в подаренного кота, оставив остальное на лати. Эллиот старался не потерять Джуда из виду, поглядывал рядом на пушистые белые ушки, за которыми голова ребёнка была практически не видна, и в какой-то момент врезался в омегу впереди. − Прошу прощения, − он схватил Джуда за руку, подтянув к себе, чтобы не убежал, и обернулся к омеге, которого чуть не сбил. − Всё нормально, ничего страшного, − тот немного тряхнул рыжими волосами, тепло улыбнулся ему и Джуду, когда заметил мальчика под ногами. – Какой красивый котик, это подарок, да? Фред рядом только фыркнул, отводя взгляд. Он всем видом показывал своё недовольство, но не было похоже, что его оторвали от чего-то приятного: он держался от омеги на расстоянии, хотя, стоило Эллиоту столкнуться с ним, тут же подошёл ближе. На самом деле, было всё равно, как там у него складывались личные отношения, просто досада за то, что они опять встретились, сразу омрачила день. Эллиот спотыкался об эту парочку уже второй раз за свою жизнь, а пару месяцев назад еле отвязался от Фреда. Не хотелось повторять эту историю заново. Джуд стоял совсем рядом, смотрел на Фреда снизу вверх и молчал. Прятаться за лати не стал, да и это выглядело бы странно: омега напротив был совсем не страшным, улыбался, ему понравился его новый подарок, а альфа рядом старательно отводил от ребёнка взгляд. Но пару раз всё же взглянул на мальчика, принюхался. Потом нахмурился, глубоко вдохнул и замер. Эллиот не сразу заметил, что Фред вдруг остолбенел и почему. Не успел увидеть, как в удивлении распахнулись его глаза. Он старался вообще в его сторону не смотреть, ещё раз извинился перед омегой и, схватив Джуда за руку, потащил его к выходу из парка.