Змея

Мистер Брайс Макария свалился Эллиоту на голову совершенно случайно. Его ровесник, он уже имел внушительное резюме и длинный список выигранных дел по части семейных тяжб. Брайс был выше его на две головы, шире в плечах, но разговаривал так мягко и складно, что можно было запросто заслушаться и забыться. Брайс врезался в него на выходе из лифта, пихнув своим весом назад, и потом долго извинялся и сетовал на свою неуклюжесть. Эллиот, перебравший уже третьего адвоката и так и не нашедший достойного, ухватился за предоставленный шанс обеими руками, как только узнал, кем Брайс работал. Тот был гаммой, и, поговаривали, на многих судах беззастенчиво этим пользовался: виртуозно изображал беспристрастность и играл на том, что не может однозначно принимать ту или иную сторону по причине своего пола. По крайней мере, так писали в отзывах на его работу. В жизни же Эллиот не отличил бы его от типичного альфы: тот был напористым и норовил стать слишком близко. И вымахал огромным, словно шкаф. И стоил достаточно дорого. – Бранко упоминал вас, – услужливо уступив место подальше от прохода, рассказал он. – Что вы тут совсем недавно, а уже пашете как не в себя. Это было не совсем правдой: Эллиот успевал делать свою часть работы, исправно досиживал часы, а потом, дождавшись, когда почти все разойдутся, наслаждался офисной тишиной и тем, как тихо омега-секретарь перестукивал по клавиатуре. Он уходил самым последним и запирал двери на ключ, поэтому часто бросал на Эллиота косые взгляды: задерживался ведь специально из-за него. Эллиот пробовал подружиться с ним, даже подлизаться, но, видимо, всё, чего бедняга хотел, так это уходить пораньше или хотя бы вовремя, а обеспечить это Эллиоту было лень. У главного входа на этаж красовалась пластиковая безвкусная “B&B”, и Брайс, хохотнув, тыкнул в неё пальцем, кивая Эллиоту: – Это была его идея, если что, я такой дизайн не одобряю. Вежливо улыбнувшись в ответ, Эллиот прочистил горло и перешёл к делу. Он не знал, с чего именно начать. С рождения Джуда или с его зачатия? Может, представить сначала, каким человеком был Фред? Стоит ли упоминать свою подавленность и то, что ребёнка он не хотел? С одной стороны, это могло каким-то образом помочь делу, Эллиот не хотел по дурости скрыть подробности, которые помогли бы ему в будущем. Но всё ещё было страшно открывать рот и говорить о таком вслух. Говорить незнакомому человеку, чьих взглядов и предпочтений Эллиот не знал. Да, Брайс создавал впечатление понимающего парня, надёжного собеседника и профессионала, но заметить в чужих глазах отвращение и непонимание было всё равно боязно. Брайс не был его психотерапевтом или кем-то в этом роде, и мог просто отказаться вести его дело из личных убеждений. – Как вы расстались, – он отпил свой эспрессо, сморщился немного, но уже через пару секунд снова вернул доброжелательную улыбку, – с вашим бывшим мужем? Было ли какое-то насилие с его стороны? Оскорбления? Вспоминать ту сцену было неприятно, и Эллиот с удивлением понял, что забыл какие-то детали. Помнил только, что сорвался и ударил Фреда, что провёл ночь в его квартире, а потом – какой-то холод и темноту. – Наоборот, эмм... – запнувшись, он раздумывал, как лучше рассказать о произошедшем. – То есть, вы его били? – Эллиот, помолчав, кивнул. Он не хотел тогда кидаться на Фреда и причинять боль. Тогда – нет. Просто испугался такого его поведения и не смог себя проконтролировать. – У него есть какие-нибудь подтверждения этого факта? – Я не знаю. Он просто выставил меня за дверь, съехал и скрылся. Мы виделись один раз в суде, и потом я его не встречал. Только недавно, – Эллиот сглотнул комок в горле, – он снова объявился и начал меня преследовать. Мы столкнулись в торговом центре случайно, а потом он не захотел от меня отстать. Я не понимаю, чего он добивается сейчас. Брайс подумал немного, засмотревшись на что-то поверх плеча Эллиота, хмыкнул. – Преследовал, говорите. Сюда бы свидетелей, если они есть. Эд мог бы подтвердить его слова, а больше Эллиот никого и не вспомнил. После того случая на парковке Фред выбирал безопасные места и всегда приводил с собой кого-то. Или просто выкупал. Эллиот рассказал ему про Джуда, про причину развода и про Феликса. Рассказал все детали, что помнил, хотя и не мог с точностью определить, кому больше сопереживал Брайс. Спросил, какие у него шансы. – Всё зависит от того, чего именно захочет мистер Фабер. Я пока не вижу объективных причин подавать на лишение вас родительских прав, но он может запросить встречи. Совместную опеку, – проследив за реакцией Эллиота, Брайс отвёл на минуту взгляд, словно размышляя о чём-то, а потом решился: – Сразу извиняюсь за нескромный вопрос, но вы действительно изменяли мистеру Фаберу? Детали помогут построить грамотную защиту, если он будет давить на ваше поведение. Многие альфы любят так делать. Эллиот фыркнул, вспомнив, что наговорил Фреду за этот год. Да, он вполне мог создать впечатление ветреного омеги, но это никак не влияло на его отношения с Джудом. – Нет. Он сказал, что у меня изменился запах, значит, я ему изменил. Потом выяснилось, что это было из-за ребёнка, но Фреда уже и след простыл. Я не смог рассказать ему, даже если бы хотел. И я не хотел, – подумав, он всё-таки выпалил: – Пару месяцев назад мы говорили, и я наврал, что ребёнок не от него. Мне казалось, что это его угомонит, но вышло наоборот. Брайс ещё долго спрашивал его по мелочам, строил себе какие-то планы, и только на втором часу до Эллиота дошло, что они даже не договорились ни о чём. Он просто изливал ему душу, но не было никакой гарантии, что Брайс хотел взяться за его дело, что хотел помочь. Эллиот знал его всего пару часов, они не были приятелями и не составляли никакого контракта. Он запнулся на середине предложения. – Так вы согласны вести это дело? – вышло жалко и тяжело, но Эллиот хотел поскорее узнать, стоит ли игра свеч. Выговориться незнакомцу было приятно, ободряюще, ощущалось так, будто с шеи удавку сняли, а его самого отпустили на свободу, но хотелось, чтобы всё это было не напрасно. Брайс хохотнул, как будто услышал какой-то нелепый вопрос, и согласился. Дал свой номер, назначил ещё пару встреч и оплатил счёт. Эллиот за всё время разговора не взял в рот ни крошки, хотя и замечал многозначительные взгляды, направленные в его сторону. Он только говорил, без остановки говорил про свою жизнь, благополучно пропустив время обеда. А есть хотелось. Как Эллиот сейчас понимал, Фред зачем-то дал ему достаточно времени на подготовку, но оценивать такое великодушие не было желания. Он бы с радостью предпочёл, чтобы тот просто оставил его в покое. Забавно, что когда-то давно Фред обижался на его прямолинейность и нежелание искать компромисс, а теперь сам действовал напролом. Без Хаджара квартира сильно опустела, и даже Джуд, до этого спокойно наслаждающийся исключительно обществом Эллиота, попросился снова переночевать у Маркуса. Альфе исполнялось девять и Джуд, плюнув на идею собрать что-то самостоятельно, канючил у Эллиота подарок. Маркус любил самолёты, как рассказывал Джуд, мечтал стать лётчиком, но Эллиот смотрел на это скептически. Многие в детстве хотели в воздух, в небо, строили себе героические планы и воображали интересную жизнь. Эллиот тоже воображал. – Дерри переезжает, – скривившись от вкуса подгоревших тостов, сообщил Джуд. Пользоваться тостером его тоже научил Хаджар, но мальчик всё ещё путал режимы и количество ломтиков, поэтому те почти всегда сгорали и выходили чёрными. Джуд старался. – Он же не будет со мной больше общаться, да? Вспомнить, кто такой Дерри, оказалось несложно. Маркус был единственным давним другом, с которым Джуд общался до сих пор; все остальные разъехались кто куда, просто перестали с ним общаться. А теперь ещё и этот Дерри. – Почему же? – Эллиот сварил ему кашу, чтобы не ел горелое, и приобнял: мальчик выглядел расстроенным. – Вы же будете переписываться, а Дерри может позвонить. Не грусти. Суд был назначен совсем скоро, на следующую неделю, и чем ближе становилась дата, тем больше Эллиот нервничал. Брайс был хорошим вариантом, а в его случае – ещё и единственным подошедшим, но Фред оказался упёртым, настойчивым. И Эллиот до сих пор не знал, чего именно стоило от него ожидать. – Джуд, – заправив ему прядь волос за ухо и дождавшись, пока ребёнок прожуёт, начал он. – Помнишь, как мы недавно ходили с тобой к врачу? Джуд вяло угукнул, вспомнив эту странную процедуру: – Хочу, чтобы все врачи такие были! Совсем не больно, – он доел, поблагодарил за обед и хотел уже было убежать к себе, к своим мультикам и книжкам, но в последний момент передумал, остановился: – Снова нужно будет к нему сходить? Брайс советовал ему не брать Джуда на суд. Не заставлять нервничать и волноваться. Но сообщить о том, что происходило, было обязательно. – Нет совсем, детка. На следующей неделе мне нужно будет сходить поговорить кое с кем по поводу того, чтобы отец виделся с тобой. Ты же помнишь Фреда? – Джуд замолчал, пытаясь вспомнить, про кого говорил Эллиот. Как и когда-то давно, это у него не вышло, и он рассеянно помотал головой. – Дядю Фреда. Он сидел напротив, когда мы ходили к тому доктору. И подарил тебе мистера Биллза. Эллиот ещё пару минут описывал его Джуду, поражаясь, как много деталей запомнил из той встречи: просторная белая рубашка с закатанными рукавами, какие-то нитки на запястье вместе с дорогими часами, и огромные солнцезащитные очки, которые тот вертел в руках. Его вид не кричал о достатке, но Эллиот лучше многих знал, каким этот вид может быть обманчивым. Даже если он ничего не смог добиться сам, у Фреда всегда оставалась помощь родителей, лелеявших его с детства. Эллиот всегда завидовал такой его везучести и такой семье, но, находясь с ним в браке, старался как-то сдерживать развивающиеся на этой почве фредовы комплексы. Сейчас же его богатство просто раздражало и мешало оценить собственные шансы. Или Эллиот просто накручивал себя, и Фред тратил бешеные деньги не со спокойным сердцем. – Я не буду с ним жить. И в гости ходить тоже не хочу! Мы хотели по выходным гулять, ты забыл? Ты обещал в Диснейленд на Рождество! – Не переживай раньше времени, Джуд. Я же тебя бросать не буду, ты знаешь. Через пару дней скажу тебе, как всё прошло, окей? – Какая разница, если мне всё равно придётся делать то, что скажут, – он надулся ещё больше, всё-таки резко соскочил на пол и убежал, крикнув напоследок что-то нечленораздельное. Потом вернулся: – А можно мне с Маркусом жить? Опешив немного от такого вопроса, Эллиот не сразу понял, что от него хотят, пока Джуд не окликнул его. – Это так не работает, детка. Джуд почти не разговаривал с ним до самого суда, надувшись непонятно на что и не реагируя на попытки наладить контакт. Эллиот пробовал позвать его в аквариум и в парк – прокатиться на молоте и колесе обозрения, завлекал сладкой ватой, таскал на руках, пока те не начинали неметь – и всё равно возвращался к исходной, стоило только вернуться домой в эту атмосферу тягостного ожидания. По крайней мере, Джуд не лил слёзы – одно это не могло не радовать. На само заседание Фред привёл своего мужа, уже совершенно не стесняясь кольца. Кори выглядел подавленным, Эллиот посчитал, что ему неуютно и неловко находиться здесь. Возможно, это воображение играло с ним злую шутку и на самом деле внутри омега ликовал. Или просто притворялся. Он сидел здесь для вида полной семьи, и внутри неприятно кольнуло от осознания, что у него такого положительного фактора уже не было. Он слушал Фреда и его адвоката внимательно, возможно, так внимательно, как не слушал никогда. Фред не сыпал на него пустыми обвинениями, говорил то, во что верил, что озвучил Эллиоту почти уже восемь лет назад. И что Эллиот подтвердил ему совсем недавно, солгав. Было даже как-то нелепо слушать его: он-то рассчитывал на обвинения, беспочвенные и не совсем, а в итоге Фред даже ни разу не упомянул их драку. И всё равно выглядел жертвой. У него самого же внутри снова поднималась злость. Почему он так спокойно говорил о событиях, сломавших Эллиоту жизнь? Это было несправедливо. Когда ему дали слово, Эллиот держался спокойно. Расслабился, поверил в то, что больше не столкнётся с сюрпризами, и только к середине голос немного дрогнул. Брайс, заполнивший неловкую тишину, стал говорить всё громче, когда дело дошло до требований. Фред получил право видеться с ребёнком, платить за него. И, как выразился сам, возражений не имел. Выходя из суда, он совсем не выглядел расстроенным, хотя и не получил полностью то, чего хотел; взял Кори за руку, подтянул ближе к себе и грубовато поцеловал. Фред не красовался, как делал это когда-то в узком лифте торгового центра, откуда нельзя было сбежать. Но Эллиот заметил. Судья, подгонявший их к выходу из зала, только не очень заинтересованно окинул их всех взглядом, как будто наблюдал такую картинку всю жизнь и смертельно от неё устал. Садящееся солнце пробивалось сквозь красивые огромные окна внутрь, освещая помещение в тёплых тонах. Ноябрь в этом году выдался не очень приятным, и эти редкие моменты тепла Эллиот ценил. Но сейчас хотелось убраться отсюда поскорее, пройтись по холодным улицам и остудить голову. Всё прошло не так плохо, как могло, но видеться с бывшим теперь предстояло каждый месяц. Фред хотел это обжаловать, что означало новые заседания, новые траты денег и нервов. Эллиот постоял так ещё, наблюдая за Фредом и одновременно смотря мимо него, пару минут. – Расстроился? – Брайс словил его уже у выхода, когда Фред уехал вместе с Кори куда-то, бегло попрощавшись. Они сели в ближайшем кафе с забавным названием, и Брайс принялся его успокаивать, заметив, как Эллиот поник. – Он хотел каждую неделю, а где неделя – там и на постоянной основе, не по наслышке знаю. Так что пока всё складывается в нашу пользу. – Разве? Я бы хотел вообще его больше не видеть. – подумав немного, Эллиот внезапно выдал: – Может, стоило всё рассказать, как было? Что он просто... – Лишить его родительских прав нет никаких оснований, – вздохнув, прервал его Брайс. – А по поводу правды: ты уверен, что он бы не захотел надавить на это? Что ты намеренно скрывал от него ребёнка? – Он сам скрылся от меня! Сбежал из собственного дома, а потом – из страны вообще. – Ты мог бы рассказать ему через знакомых, через его семью. Слушай, – он придвинулся к нему ближе и пробормотал: – я могу только смутно представить, что ты чувствовал, но способов сообщить ему хватало, ты просто не захотел. И я не виню тебя за это, но ты должен понимать, что судья будет рассуждать не так. Омега за соседним столиком фыркнул; заметив, как Эллиот перевёл на него взгляд, отвернулся и закатил глаза. Он не был ему знакомым или приятелем, но всё равно от такого пассивного осуждения стало неприятно. – И подслушивать – нехорошо, – подмигнув Эллиоту, весело и громко сообщил Брайс. Омега рядом даже не шелохнулся, сделав вид, что это было адресовано не ему, и никакого отношения он к ситуации не имел. – Если серьёзно, то всё могло пойти куда хуже, узнай он правду. Многие альфы на всё пойдут, лишь бы испортить жизнь своим бывшим, и дети становятся разменной монетой, к сожалению. А твой вроде искренне хочет общения. Официант принёс им по мороженому и Эллиот, вяло поковырявшись в своей порции, задумался. Любой исход, кроме полного отсутствия Фреда в его жизни, выглядел паршиво, но стоило признать, что в чём-то Брайс был прав. Он мог вести себя с Фредом цивилизованно, по-человечески, если бы получал в ответ то же самое, а не преследование и стресс. Около дома его ждал Хаджар. Эллиот увидел его сразу: омега сидел прямо на асфальте, прижимая к себе рюкзак, и листал что-то на смартфоне, изредка шмыгая носом. Он был весь грязный и в синяках, разбитая губа выглядело особенно мерзко; был похож на бездомного, решившего поспать прямо у чужих дверей. Только дорогой гаджет в руках портил впечатление. Эллиот вспомнил Феликса, вспомнил себя после расставания с ним, и передёрнул плечами от воспоминаний. Джуд пискнул, схватил Эллиота за руку, но потом опомнился и подбежал к Хаджару, засыпая его вопросами о произошедшем. Эллиот же подойти не решался: голова пухла от сегодняшних событий, Эллиот не мог успокоиться весь день, а сейчас всё норовило стать только хуже. Он помог омеге подняться, не говоря ни слова, и довёл домой. – Говорят, ты нашёл хорошего адвоката? – Хаджар погладил Джуда по голове, на что ребёнок тихо заурчал и сильнее подставился под ласку. – А я знаю неплохого психолога. Предлагаю обменяться. Психолог, как считал Эллиот, был ему не нужен. Лати всегда говорил, что самым важным было найти человека, которому можно выговориться, а клянчить у незнакомого человека поддержку и понимание было бессмысленно. “Сколько у него ещё будет таких, как ты?” Недавний разговор с Брайсом довольно быстро вылетел из головы. Совсем плохо стало, когда Хаджар свалился на диван, и Эллиот не мог разбудить его где-то минут десять. Он не лихорадил, не дрожал и не трясся, но и не выглядел здорово тоже. А потом очнулся и спокойно попросил что-нибудь перекусить. Брайс откликнулся сразу же, выслушал его наедине – Эллиот не смог подслушать совершенно случайно, отвлекаясь на Джуда, решившего помочь Хаджару сохранить секрет. Тот тянул его к себе, просил почитать, как маленькому, и вис на Эллиоте без особой причины. Потом сознался, что его подговорили на эти отвлекающие манёвры. – Но ты мне почитаешь? – он протянул ему какую-то старую книжку совсем не по возрасту: Эллиот помнил, как читал её в старших классах. Работа ему не понравилась: слишком скучно, надрывно, и маленькому ребёнку она совсем не подходила. Брайс ушёл от них с полными карманами – почти половину своих сбережений Хаджар потратил на него и это дело – и очень довольный. – Брайс же семейный адвокат. Я правильно понимаю, что это не его сфера? – Не он будет вести дело, Эллиот, – Хаджар дышал свежим воздухом, привалившись к окну. Он снова выглядел неприлично и странно худым со своими запавшими скулами. – Не волнуйся, всё пройдёт хорошо. Обещаю, что не буду больше так врываться к тебе. Передай Джуду, что у меня всё хорошо, а то я вижу, как ему любопытно. − Ему всегда любопытно. По любому поводу. − Да, я заметил, − рассмеялся он. – Всё удивляюсь, как он вырос таким, ты же совсем за ним не смотришь. Заметив поникшего Эллиота, он тут же исправился: − Это не обвинение, просто так сказал. Эллиот догадывался, что не производил впечатление первоклассного лати, но не предполагал, что со стороны это было так сильно заметно. Он не кричал на ребёнка, всегда старался держать его при себе и не отпускать далеко. Возможно, Хаджар заметил это как раз из-за того, что знал его ближе. Потому обида накатила с новой силой: именно он когда-то советовал ему уделять больше времени собственным чувствам и желаниям, а сейчас почти упрекал его в плохом исполнении роли латиа. Всё это было чертовски нечестно.

***

Откровением для Эллиота стало то, что на новом месте праздновали Рождество за добрый месяц до самой даты. Бранко сказал, что на такие мероприятия средств хватало именно сейчас, и что это было главной причиной. Эллиот же считал, что все просто хотели побыстрее выпить. Люди толпились везде, полностью забивали пространство и не давали пройти, не задев кого-то плечом. Эллиот и не подозревал даже, что у них набралось столько человек, среди всей этой толпы знал только парочку коллег, всё время находившихся рядом с ним, и одного кондитера. Офис располагался на нескольких этажах, но Эллиот не думал, что людей будет так много, а места – так мало. Брайс напивался вместе с Бранко, громко хохоча на каждый его комментарий. Жался к нему, постоянно хлопал по плечу и норовил обнять. Эллиот смутился, не зная, заметят ли они, как он пялился, и переключился на свой алкоголь. Он не пил много, вспоминая, как плохо было все последние разы, и, казалось, был самым адекватным среди них всех. Развалиться на ближайшем диванчике оказалось приятно, можно было понаблюдать за чужим пьяным угаром со стороны. – Празднуешь? – Бранко неожиданно мелькнул рядом и, многозначительно кивнув кому-то позади него, облокотился на стенку рядом. – Ну, иди сюда, не бойся. Брайс потянул его на себя, приподнял на свой рост, так, что Эллиот перестал чувствовать под собой пол. Но долго так не протянул: покачнулся, выпустил его и икнул. Удивительно, как не выронил бокал. Эллиот думал, когда тот успел накидаться так, отвернулся же всего на пару минут. Брайс был сильно навеселе, еле держался на ногах и с облегчением выдохнул, когда удалось присесть. – Дать тебе воды? Эллиот принёс ему стаканчик и пару фруктов, чтобы немного разбавить спиртное. Его должно было сильно мутить, раз тот уже передвигался с трудом, и Эллиот не ошибся: совсем скоро Брайс навалился на него, зажал рот рукой и потянул за собой в уборную, спотыкаясь о кресла-груши, раскиданные по всему коридору. Кто-то вытащил их сюда и кинул, где попало, что только добавляло всей ситуации какой-то нелепости: Эллиот не привык праздновать корпоративы вот так. Это было похоже на студенческую вечеринку или пьянку старых друзей, но точно не на небольшой праздник взрослых – старых даже – сотрудников. Брайса так и не стошнило; он преобразился, стоило только умыться ледяной водой и немного ослабить галстук: покрасневшее лицо остыло, взгляд приобрёл осмысленность, и Эллиот тут же ощутил, как на него смотрели. Это не было похоже на гон, который Эллиот видел со стороны пару раз, но от пьяного, мутного взгляда, облизывающего его с ног до головы, становилось немного не по себе. – Давай пока без этого, а? – тихо проговорил он. С Фредом он ещё мог потягаться, хотя и не особо хотел, а вот против Брайса шансов у него не было. – Будет странно, если всё так закончится. Я ведь тебя специально не искал. – Думаешь, это была случайность? – он подхватил бокал с раковины и допил оставшееся залпом, совсем не обращая внимания на то, как неловко было Эллиоту находиться рядом. – Бранко сам сказал мне подойти к тебе. Эллиот догадывался о таком. Всё рациональное в нём кричало о том, что это не могло быть совпадением и приятным подарком судьбы, а Эллиот, по обыкновению, его не слушал. Брайс рассчитывал на что-то за свои услуги, но у Эллиота пока были деньги расплатиться с ним честно. Почувствовав, как его ухватили за талию, как рука поползла ниже, Эллиот даже не дёрнулся в сторону. Брайс плавал в мареве собственных хмельных мыслей и даже бровью бы не повёл, хоть прямо тут раздевай его догола и грабь. Он не стал бы кидаться на него, как решил Эллиот, но и на адекватный диалог был не способен. Почувствовав, как его замутило следом, он резко отпихнул Брайса в сторону и закрылся в самой дальней кабинке. Ничего не стоило сломать хлипкую задвижку и пробраться внутрь, но Брайс только облокотился о дверь и остался стоять так, пока Эллиота тошнило. Он не понимал, что происходило, почему вдруг стало так плохо, но позывы не давали нормально подумать. Такое количество пива просто не могло его подкосить, и Эллиот решил, что просто отравился. Или перенервничал. – На сегодня у нас, видимо, всё, да? – Брайс довёл его до такси, похлопал по плечу и, казалось совсем протрезвел на холодном ветру. – Извини, что так некрасиво вышло, в следующий раз я буду сдержаннее. Эллиот помнил дорогу домой очень чётко: водитель не следил за навигатором, поэтому посматривать за ним было необходимо. И помогало отвлечься от противного комка в горле. Он говорил что-то, сетовал на то, что приходится развозить пьяных омег по домам и, кажется, взял с него больше положенного. Эллиот заметил, что отдал слишком много, уже у входной двери, когда искал ключи; выругался и осторожно зашёл домой. Перед глазами не дрожало и не расплывалось, но лучше почему-то не становилось. Даже когда Эллиот почти наполовину высунулся в окно. – Ты чего? Хаджар испугал его, тихо подобравшись сзади, и Эллиот едва не свалился вниз. Вовремя успел ухватиться за оконную раму и почувствовал, как сердце ушло в пятки. – Хотел подышать свежим воздухом, мне не очень хорошо, – переведя дух, ответил он. – Зачем вообще так подкрадываться? Я мог сейчас уже валяться вон там, – Эллиот махнул вниз рукой, а потом захлопнул окно со стуком. Сколько бы не длилась черная полоса в его жизни, умирать Эллиот никогда не хотел. Любил себя, не хотел расстраивать друзей и семью. Ну и Джуда не на кого было оставить: объявившийся отец вряд ли знал, что с ребёнком делать, случись с Эллиотом какая-то неприятность. – Прости, но ты и так почти уже вывалился оттуда, я не о том подумал, – фыркнув, Хаджар перевёл тему: – Завтра я уеду, если что. На этот раз – точно. – Будешь прятаться от Тейгу? Хаджар нахмурился, но не дрогнул, как будто упоминание бывшего его совсем не задело. – Я не видел Тейгу уже много лет. Проблема в другом. Хаджар влез в долги, подрался с кем-то ещё в Канаде и, вернувшись сюда, отчаянно пытался подзаработать и быстрее отдать деньги. По его виду было понятно, что он почти не ел, экономил на всём, и Эллиот с радостью оставил бы его у себя подольше. Верил, что с ним Хаджару будет безопасно и спокойно. Он съехал на другой конец города, у самого въезда в пригород, в какое-то тихое закрытое место. Эллиот приехал туда впервые, взглянул на красивые разноцветные ограждения и ухоженные дворики, на дорогие машины и неспешно прогуливающихся пешеходов: всех как на подбор одетых просто и неброско. Эллиоту не нравилось здесь: слишком вылизано и стандартно, но Хаджару пришлось по душе. Его дом как-то даже отличался от остальных: был раза в три меньше, раскрашен не так ярко, тут и там рассажены ёлки. Это был дом двоюродного брата, подросшего альфы, после стольких лет вышедшего на связь, поэтому ситуация и казалась Эллиоту такой странной. Но Хаджар доверял ему, и на этот раз Эллиот оставил его со спокойной душой. По дороге домой его опять чуть не стошнило. От мелькания домов и голых деревьев за окном закружилась голова. Его укачало прямо в салоне такси, что случалось вообще впервые. – Называйте меня старомодным, но ваш альфа вас совсем не ценит, – пожилой таксист, похлопывающий его по спине, бормотал что-то себе под нос и покачал головой. – Почему он отпускает вас в таком состоянии одного? Купленные по дороге тесты ощущались в полупустой сумке тяжёлым грузом. По крайней мере, Эллиоту так казалось. Весь путь до ближайшей аптеки, работающей в выходные, он помнил смутно, а в голове билась только одна мысль: снова это произойти не должно. Встретивший его Джуд не успел даже слова сказать: Эллиот дежурно чмокнул его в макушку и скрылся в ванной, трясущимися руками раскрывая коробки. Он успокаивал себя, что даже в самом худшем случае время ещё оставалось, поэтому на положительные результаты отреагировал каким-то удивительно спокойным ступором. Эллиот прижал к животу руки, закрыл глаза и просидел, не двигаясь, настолько долго, что Джуд начал дёргать задвижку, пытаясь открыть дверь с той стороны. – Лати! – пихнув дверь коленкой, крикнул он. – Выходи оттуда, ну! Он звучал одновременно напуганным и раздражённым чем-то, хотя Эллиот не давал ему повода волноваться. Тихо прикрыв за собой дверь, он весь вечер провозился с ребёнком, пообещал купить ему приставку и новую одежду за хорошие оценки, поиграл в прятки, накормил Джуда и, уставшего, донёс до детской. Мальчик заснул прямо за столом, сложив под щекой обе ладони, и смешно сопел. В такое время никто уже не работал, но Эллиот всё равно до часу ночи просидел у монитора и выбирал себе врача. Доктор Аддри был неплохим вариантом, знакомым вариантом, особенно в ситуации, когда ещё более знакомый мистер Адамс уволился год назад. Он так долго не посещал больницы для себя самого, а не чтобы вылечить Джуду что-то, что совсем потерял связь со знакомыми врачами. Он был уверен, что доктор Хилл вспомнил бы его, но остальные оставались под вопросом.

***

Длинная таблетка в жёлтой оболочке больше напоминала пилюли, которые лати подсовывал ему в детстве. Эллиот тогда ещё не умел нормально глотать лекарства, давился, и все таблетки приходилось раскусывать или разламывать надвое. Он всегда морщился, когда содержимое попадало на язык, и плакал. Сейчас же таблетка была спасением, и Эллиот проглотил её залпом, запив, как советовала инструкция вместе с мистером Аддри, большим количеством воды. Нельзя было сделать это дома, как объяснил доктор, нужно было проглотить лекарство под его контролем. Эллиота замутило спустя пару часов прямо в вагоне поезда – хорошо, что не додумался сесть за руль – и он, выскочив на ближайшей станции, еле добежал до урны. Непотушенная сигарета, оставленная на краю, обожгла руку, но Эллиот даже не обратил на это внимание: выкручивало так сильно, что начинало колоть в висках. Только через пару минут, немного отойдя, он огляделся вокруг и порадовался, что станцию эту видел впервые и точно тут не жил, знакомых здесь не имел. И так грязная урна, заполненная теперь его блевотиной, источала ужасный запах, от которого снова начало подташнивать. Эллиот поднялся на ноги, покачнувшись, и ухватился за любезно подставленную ладонь. Возможно, его приняли за бомжа или алкоголика: подавший руку альфа смотрел на него с жалостью и презрением одновременно, но, по крайней мере, молчал. Почувствовав себя немного лучше на открытой станции, Эллиот словил такси и без происшествий добрался до дома. Он всё ещё кровил большими сгустками, но блевать уже не тянуло, и Эллиот с облегчением понял, что всё закончилось хорошо. Потом задремал на пару часов и проснулся уже другим человеком. А на первую встречу с Фредом пришёл совсем без запаха, довольный и удовлетворённый, держа Джуда за руку. Мальчик всю дорогу смотрел на него, удивлялся – никогда ещё не видел лати таким счастливым – но при виде Фреда немного помрачнел. А от этого помрачнел уже сам Фред: заметил, как с лица ребёнка сползла улыбка, стоило только увидеть его. Закутанный в куртку на пару размеров больше, Фред выглядел мило и нелепо одновременно, сложно было сразу сказать, какое впечатление он хотел произвести. И стал к Эллиоту зачем-то очень близко. – Мне с вами побыть или ты сам справишься? – насколько Эллиот помнил, Фред не уточнял, какие хотел встречи, и он решил, что сойдёт любой вариант. Он был уверен, что Джуд рассказал бы ему всё. – Как хочешь, – немного подумав, ответил Фред. Он перевёл взгляд на ребёнка, присел на корточки, чтобы быть с Джудом на одном уровне, и протянул ему руку. – Привет, малыш. Эллиот никогда не называл его так, и Джуд, не привыкнув ещё к новому прозвищу, растерянно перевёл на лати взгляд, словно ища подсказки, спрашивая, что нужно делать. Нерешительно протянул руку в ответ, и Фред, просияв, ухватился за неё и долго не отпускал. Всё это выглядело нелепо. Фред мялся в нерешительности рядом, не зная, как подступиться к ребёнку, Джуд тоже не до конца понимал, зачем здесь находился, а Эллиот просто наблюдал со стороны. Фред так рвался в родительство, упрекал его в том, что его на восемь лет лишили законного отцовства, и в то же время, встретившись с сыном лицом к лицу, не знал, о чём с ним говорить. Только Кори, пришедший вместе с мужем, сумел расположить к себе ребёнка, непринуждённо спрашивая какие-то глупости и сочетая это с рассказами про Амстердам, куда слетал недавно. Возможно, у него был к этому талант. Вопреки всем доводам разума, присутствие другого омеги не раздражало, не вызывало ревности, и только Фред мешал. Эллиот чувствовал его волнение почти всем телом, и впервые это удивляло. Со стороны могло показаться, что альфа просто-напросто напуган. Он во все глаза смотрел на Кори, на то, как тот ловко управлялся с Джудом, молчал. Потом зачем-то оттянул Эллиота подальше, усадил за самый дальний столик и заказал им по кофе с какими-то блинчиками. Эллиот ровно относился к кофе, как и Фред когда-то, но, видимо, со временем чужие вкусы изменились. – Не хочешь поговорить? В нём даже не осталось злости, Эллиот всё ещё отходил от таблетки, но уже чувствовал себя намного лучше и не хотел раздражаться по пустякам. Стало даже плевать, чего хотел от него Фред, Эллиоту вообще казалось, что своей цели тот достиг, и теперь бесится по пустякам. – Я просто не хочу, чтобы он видел, что между нами происходит. Мы можем хотя бы делать вид, что у нас всё хорошо? – Этим и занимаюсь. Послушай, Джуд – умный ребёнок, и если мы пару раз друг другу улыбнёмся, это его отношение к тебе не изменит. Я уже рассказал ему, кто ты и откуда взялся, так что не переживай. Официант принёс им заказ, мило улыбнувшись напоследок, и Фред немного оттаял. Сейчас Эллиот его узнавал: альфа всё так же не хотел устраивать сцены по пустякам. – И что ты рассказал ему? Что я выгнал тебя зимой на улицу, да? – Про это тоже рассказал, – Эллиот повозил вилкой в своей тарелке и мысленно отсчитал время до конца встречи. Если он не ошибся, оставалось ещё пару часов – ужасная цифра, если учитывать, в какой компании предстояло их провести. В какой-то момент стало ужасно скучно. Эллиот наклонился к Фреду и тихо спросил: – Всё, закончился энтузиазм? Где же тот Фред, который так рвался общаться с сыном? – Если бы ты не прятал его от меня восемь лет, всё было гораздо проще, – недовольно хмыкнув, Фред, тем не менее, не отодвинулся, даже не дрогнул, хотя было видно, что Эллиотом он не доволен. – О чём мне теперь с ним говорить? Ты про него ничего не рассказал. – Это уже не моя задача. Ты сам хотел эти встречи. Сам настоял. Мне всё равно, чем ты тут будешь заниматься, но только посмей как-то обидеть его – это будет твой последний визит. – Держишь меня за дурака? – Ну разумеется, – Эллиот усмехнулся, бросив взгляд в сторону Кори. Тот показывал Джуду какую-то игрушку на своём смартфоне, но самого ребёнка не трогал и не дёргал. – Кто ещё будет сначала выбивать по суду встречи, а потом спихивать собственного ребёнка на постороннего омегу? Если ты хотел таким образом насолить мне, то промахнулся, Фред. – Что за бред ты несёшь? – он, наконец, взорвался, даже немного повысил голос, но, по крайней мере, не привлёк лишнее внимание. – Ты трахнулся с каким-то Льюисом на стороне, залетел и не рассказал про сына, а виноват всё равно должен быть я? Ты в своём уме? – А ты ждал извинений? – Да, – сознался Фред, – всё надеялся, что у тебя проснётся совесть. И ты не лучше себя ведёшь сейчас: Кори не только за меня отдувается. Фред сбежал от него когда-то, не дал объясниться, а теперь сидел перед ним и упрекал в чём-то. Ему нечего было делать с Джудом, он не знал, как с ним общаться, надеялся только на Кори и хотел за это выместить на ком-то злость. Эллиот этим кем-то быть не хотел, но и скандалить тоже не было желания. Он попробовал забыться, читая новости, написал Конору, и уже почти не вспоминал о том, с кем сидел за одним столом, когда почувствовал, что его дёргали за локоть. Джуд, устав сидеть на одном месте и слушать чужие рассказы, решил пробежаться по залу между столиками, не смотря себе под ноги, и в итоге поскользнулся где-то рядом с барной стойкой. Разбил себе бровь и плакал теперь, уткнувшись Эллиоту в шею. Официант, пару минут назад мило улыбавшийся им, теперь с каким-то презрением посматривал в сторону Эллиота, очевидно, осуждая его за то, что тот не доглядел за ребёнком. Уже дома, обрабатывая Джуду ранку, Эллиот спросил: – Как тебе сегодня вообще, солнышко? – Джуд больше не хныкал и спокойно сносил жжение от спирта, только шипел иногда. – Как тебе отец? – Никак. Он же всё время с тобой сидел, – пробормотал он. – Кори прикольный. Если он всегда будет приходить, то я не против на выходные так ездить. Но не очень часто. Джуд хотел проводить выходные с друзьями – теми, кто остался от их компании. Дерри, уехавший вместе с родителями, ожидаемо выходил на связь всё реже и реже, и Джуд забывал его, не особо привязанный к их отношениям и не расстроенный расставанием. Крейг – новенький бета из приёмной семьи – ходил за сыном хвостиком, как Эллиот заметил однажды, и точно бы его не бросил. И оставался Маркус, который Эллиоту всё ещё не нравился. Он вёл себя слишком закрыто и не очень общительно, Эллиот не понимал, чем тот мог зацепить его сына. А Эшли просто был мелким мудаком. Эллиот видел, каким он рос, как задирал других альф и влипал в неприятности. Латиа, забиравший его на большом белом джипе, с виду казался совершенно обычным, а отца мальчика Эллиот никогда не видел, поэтому не мог строить догадки о том, как Эшли воспитывали. И запретить Джуду с ним общаться он тоже не мог. Но хотел. Эллиот помог Джуду собрать разбросанные по полу карандаши и ручки, сложить валявшиеся всюду носки и рубашки в одну стопку, да и вообще прибрать в комнате. Джуд не возражал, ему нравилось не сидеть на месте, особенно вместе с лати, который редко занимался чем-то с ним вместе. Эллиот мог приучить его к порядку, если бы сам не завёл привычку разбрасывать свои вещи где попало. После полуночи, когда Джуд уже крепко спал, к ним позвонили. Сначала был Фред: перепугал его своими криками – кажется, он был совсем пьян – и требовал поговорить с сыном. Эллиот похвалил себя, что не дал ему номер Джуда сразу; тот оставался для самого Эллиота и самых близких друзей. Несмотря на общую неряшливость, со своим телефоном Джуд обращался бережно и аккуратно. – Мне его разбудить? – издевательски спросил Эллиот. – Правильно, пусть поговорит с папочкой посреди ночи, послушает твой пьяный бред. Просто поразительно, Фред, ты стал таким заботливым. Фред молчал и сопел в трубку, словно осмысливая его слова. На заднем фоне играла какая-то спокойная джазовая мелодия, и оставалось только гадать, напивался он дома или сидел в каком-то ресторане. Впрочем, подумал Эллиот, было плевать. Он уже почти сбросил звонок, когда Фред вдруг пожаловался: – Мне плохо, Элли, – он протянул это так жалобно и искренне, что на секунду проснулось что-то вроде сочувствия. Которое тут же исчезло, стоило только вспомнить, что Фред никогда не напивался до состояния, в котором не контролировал свои слова. Сейчас же тот наверняка даже не понимал, что говорил, и сразу появилось отвращение. Эллиот представил его: не стоящего на ногах, со стеклянным взгядом и еле ворочающего языком. – Скоро годовщина нашего расставания. Я решил отметить сегодня, и немного переборщил. Он хихикнул как-то странно, а потом рассмеялся совсем громко. Смех приятно вибрировал у него в горле, но Эллиот ощущал только раздражение. Зачем ему это знать? – Зачем мне это знать? И мы развелись в феврале. Фред говорил ещё что-то, начал откуда-то издалека, рассказывая про его запах в их последнюю встречу. Совсем забылся, начал нести какой-то бред, и Эллиот бросил трубку, пока тот не выдал что-то ещё. Ощущение, будто его облили помоями, не сходило ещё долгое время, и Эллиот ворочался в своей кровати, обдумывая этот дурацкий разговор, пока не провалился в сон. Проспал он до полудня. Откуда-то потянуло холодом, Эллиот всё ещё плавал в своей полудрёме, когда живот свело небольшой судорогой – так всегда случалось, стоило только начать ожидать что-то неприятное. Он даже не смог понять, кошмар так напугал его или что-то извне, когда проснулся. Эллиот уже потянулся к своему смартфону – сбросить или наорать на звонившего – когда понял, что к ним кто-то стучал. Не ломился, но неизменно постукивал по двери и нажимал на звонок. Опять. Давно проснувшийся Джуд оторвался от своей стрелялки, на которую уже откровенно подсел за последние пару месяцев, и непонимающе моргнул, когда Эллиот практически ворвался к нему в комнату. – Посиди здесь тихо, хорошо? Чтобы ни звука не было, и не ходи за мной. Эллиот присел к нему на кровать и, завернув в одеяло, крепко обнял. Дождавшись кивка, вышел из комнаты, прикрыв дверь, но тут же вернулся: – А лучше запрись изнутри. Ты же помнишь, куда я просил тебя звонить, если что-то случится? Он пугал ребёнка, по нему это было хорошо видно: Джуд дёрнулся сначала, нахмурился и уже хотел сказать что-то, но потом передумал. Когда за дверью послышался щёлчок замка, Эллиот выдохнул и, добравшись до кухни, схватился за нож. Он ещё не решил, что будет делать, а оружие бы не помешало в любом случае. Но уже совсем скоро стук прекратился. Кто-то за дверью тихо ругнулся и, вызвав лифт, уехал. Ощущая себя полнейшим дураком, который уже собрался кидаться на человека почти голым, неподготовленным и напуганным, Эллиот искал, куда можно выплеснуть досаду. До жути надоело жить в страхе за то, что кто-то может вломиться в их квартиру, и сто раз уже Эллиот проклял себя, что связался с людьми, имеющими проблемы с законом. Пускать Феликса к себе после расставания было ошибкой, стоило прогнать его сразу, но он повёлся на уговоры и жалобный взгляд Джуда, ждущего папу из длительного отпуска. Потом вообще почти влюбился, забыл про осторожность, а теперь пожинал плоды. Это началось именно тогда, с того пистолета, и закончиться должно было тоже именно тогда. – Они ушли? – Джуд выглянул из-за угла, всё ещё замотанный в одеяло, волоком тащившееся за ним по полу. Он только взглянул на нож в чужой руке и никак не отреагировал. – Кто это был? – Никто. Я не знаю. И надеюсь, что он больше сюда не придёт. – Когда тут жил дядя Хаджар, к нам никто не звонил. Хаджар был ни при чём сейчас – в этом сомнений не оставалось; в отличие от Джуда, Эллиот до сих пор помнил людей, ломившихся к ним в старую квартиру пару лет назад. Знал, из-за чего они перепутали двери и догадывался, что тогда им просто повезло. И был абсолютно уверен в своих догадках. Уже ближе к вечеру, жмурясь от красивого яркого заката, бьющего в глаза, Эллиот расслабился и перестал напрягаться от каждого лишнего шороха, доносящегося с улицы. Джуд тоже расслабился, но с ним не разговаривал вообще, то ли обидевшись на что-то, то ли просто так. Эллиот переставал понимать его. Рождественская радость, намечавшаяся через неделю, обходила Эллиота стороной ещё до того самого вечера, когда Фред выгнал его на мороз. Джуд же, наоборот, всегда ждал этот праздник с нетерпением, привыкнув, что лати всю сознательную жизнь дарил ему что-то и выглядел особенно непринуждённо и тепло в этот день. Но сейчас Эллиот сомневался: последняя встреча с Фредом поставила всё внутри него на уши, а ночной звонок совсем выбил из колеи. Он понимал, что без убойной дозы алкоголя или чего-то ещё, принятого Фредом в тот вечер, тот бы и не вспомнил про него. Эллиот не брался судить о его личной жизни, но впечатление со стороны было не обмануть: всё у него шло хорошо. Он уже почти смирился со своим разочарованием от этого факта, попытался абстрагироваться и воспринимать Фреда в качестве обычного альфы, с которым имел несчастье встречаться и зачать сына. И даже его извинения были больше не нужны: простого безразличия хватило бы сполна.