Змея

Гнетущая, тяжёлая атмосфера испарилась достаточно быстро. Эллиот мог назвать причину своего хорошего самочувствия и сносного настроения: крепкий сон и забота о себе. Джуда пришлось забрать из школы на время, забрать его документы и подготовить почву для переезда навсегда. Где-то внутри Эллиот ещё хотел остаться здесь, дома, где жила его семья и друг, но разумом уже понимал, что придётся переступить через себя. И он потерял работу. Предсказуемо, но недовольный вид Бранко всё равно разочаровал: он-то думал, что сумел наладить с шефом доверительные отношения, а месяц в больнице – всё-таки достойная причина для отсутствия. Но альфа был слишком разозлён, чтобы слушать его, и закончилось всё не очень красиво. А вот Брайс увязался за ним следом, подловил у школы и, не обращая внимания на злобные взгляды Джуда, что тот молча бросал в их сторону, уговорил Эллиота не прерывать общение. Надеялся на что-то – так Эллиот это расценил. Но это преследование, что продолжалось уже не первый год, порядком ему поднадоело, и Брайсу пришлось смириться с тем, что первый шаг всё равно будет делать не он. – Мне всё равно понадобится твоя помощь в суде, – вздохнул Эллиот. – Так что мы ещё встретимся. Они шли домой, неспешно и расслабленно гуляли по полупустым улицам и наслаждались хорошей погодой. Только Джуд был темнее тучи и Брайс смотрел на Эллиота взглядом побитого щенка, хотя раньше всегда держался достойно. Всё складывалось хорошо. И хорошо не только для него одного: лати отправил Конора учиться в Шотландию, как он сам выразился, максимально далеко отсюда. Эллиот рад был видеть его довольную физиономию на экране смартфона и жадно рассматривал детали; брат сильно изменился: постригся почти под ноль, научился рисовать себе новое лицо и снова сильно похудел. Выглядел нездорово, если бы не улыбка от уха до уха и толпа омег на заднем фоне: жизнь в нём всё-таки кипела. – Я рад, что ты наконец-то послушал здравый смысл, – заявил он, услышав, что Эллиот собрался переезжать. – И хорошо, что не ко мне. Шестерым в комнате и так тесновато. Конор пошёл учиться на пилота. Эллиот никогда бы не подумал про него такое, да и вообще посчитал, что это было решением родителей – не отца, который считал, что у омеги просто не хватит смелости, нервов, чтобы каждый раз, садясь за штурвал, брать на себя ответственность за десятки жизней, а вот лати бы гордился таким полезным и смелым сыном – но оказалось, что Конор сам так захотел. – А говорил, что пойдёшь на физика, – усмехнулся Эллиот, бросая быстрый взгляд в сторону Джуда, собиравшего вещи. – Расскажешь племяннику потом, как приедешь домой? – Я не приеду, пока не закончу. Да и вообще, я бы сваливал оттуда навсегда. Родители упрямятся, но я рад, что ты переезжаешь, Элли. – Почему упрямятся? Лати сам советовал мне быстрее собираться. Мы чуть не поругались из-за этого, – поднявшись на второй этаж, Эллиот заперся в старой комнате брата, что сейчас пустовала. – Папа не хотел меня отпускать, и лати его поддержал. Я им сказал, что ещё парочка таких фокусов с взрывами – и по-другому заговорят, а они не послушали. Вот так вот. Ему в голову прилетела какая-то тряпка, и Конор, сбросив с себя чьи-то трусы, отключился на пару минут, оставив Эллиота в полной тишине. В доме он остался с ребёнком не один, и поневоле начал прислушиваться к посторонним звукам, ожидая, когда брат перезвонит. Ряды их соседей поредели: кто-то съехал, супружеская пара напротив умерла, оставив дом в наследство своим детям, но те почти никогда здесь не появлялись. Беспокойные и шумные близнецы через два участка просто успокоились и вели себя тише – именно тогда, когда от их криков Эллиот бы не отказался. “Если бы ты жил здесь с самого начала, всего можно было избежать”, – говорил он сам себе много раз, и приходилось заново убеждать себя, думать над тем, как теперь всё исправить. Лати бы не выгнал его; насчёт отца Эллиот был не уверен, но Джосси точно бы позволил ему остаться. С ребёнком или без – они бы всё равно что-нибудь придумали. Неловкость, досаду и упрёки можно было пережить. Весь стыд, что он испытывал после рождения Джуда, нежелание напрягать родителей по пустякам, испарились, словно их и не было. Ему тоже хотелось почувствовать себя маленьким ребёнком, которому нужно внимание и опека. Да, он сам опоздал с этим на целых восемь лет, но именно сейчас внимания ему особенно не хватало. – Лати! – позвали его из соседней комнаты. – Порисуешь со мной? Эллиот огляделся вокруг. Все вещи Конор перевёз уже давно, когда съехал к своему альфе, и теперь от привычного хлама остались только мебель, пару детских книжек и старые кроссовки, которые тот почему-то до сих пор не выкинул. Запах брата уже давно испарился и родители решили использовать помещение в качестве гостевого. Джуд же жил напротив, в его старой комнате, там же спал и сам Эллиот. Джуд нашёл старые раскраски, которые Эллиот забросил подальше в четвёртом классе. Ту, что он сейчас держал в руках, всё-таки купил папа: кажется, это даже был подарок, Эллиот ей так и не воспользовался, а вот Джуду картинки приглянулись. Через полчаса, не добив и пятую часть всех рисунков, пришлось прерваться: Конор снова хотел говорить. – Всё, я закончил, теперь возвращаемся к тому, на чём остановились. Как я понимаю, латиа передумал жить в этой дыре? – Нет, он остаётся. Это мы переезжаем, – он подвинул Джуда ближе к камере и кивнул на объектив: – Поздороваешься с дядей? Джуд коротко поприветствовал Конора и перекатился обратно разрисовывать принцу разноцветные волосы. Эллиот не обманывался: он собирался подслушивать. Быстро скользнув обратно в свою комнату, он заперся там и думал, где лучше поговорить. Рядом был Джуд, а внизу – папа. Отец, вышедший на пенсию в прошлом месяце, смущался присутствия внука и поэтому с сыном тоже почти не разговаривал; всё время, свободное от поисков работы и собирания документов, Эллиот тратил на ребёнка. Сильное желание доказать, что он смог, пересилил себя и не сломался, что уж хоть что-то у него получилось в качестве родителя, придавало сил, и время, проведённое с Джудом, уже не казалось таким скучным. Эллиот объяснял ему математику – самую простую и посложнее – обращал на себя внимание и не противился, когда к нему лезли обниматься. Даже раскраски не навевали скуку: он же хотел немного родительской ласки – значит, можно и подурачиться, представить себя ребёнком. – Я так и не спросил тебя, где ты теперь живёшь. – Оу, – подмигнул ему Конор, – я бы устроил тур, да только эти идиоты не разрешат их вещи светить, – рядом с ним кто-то выругался. – На самом деле, тут очень хорошие общежития. Нас хотели поселить в старом, но оно было совсем развалившимся. Новое строили – и я уже тут как тут, даже переезжать по сто раз не пришлось. Но нас тут дохера – это самое плохое. Я думал снимать после того, как доучусь, но теперь уже даже не знаю. – Лучше побереги деньги, – посоветовал ему Эллиот. – Ты же только с омегами в общаге живёшь? – Тут беты есть, – улыбнулся Конор, кивая на своего соседа. – С бетами даже лучше, не пахнут, не ноют, не орут – идеально! Сосед засмеялся и вышел из комнаты. Эллиот заметил, что в дверь тот еле помещался, настолько был высоким; с Конором остался ещё кто-то, но Эллиот их лица не разглядел. Чуть позже Конор тоже вышел вслед за соседом, сел на балконе и закурил. – Я сразу спрошу: как так вышло, братец, что ты так удачно попал в Канаду на лечение, жил там не на свои деньги, а с тебя ещё и ничего не потребовали? За тобой опять кто-то увязался? – За лечение платил Фред, – неохотно ответил Эллиот и замолчал. Конор тоже не говорил ни слова, хотя Эллиот уже понимал, какие мысли гуляли у него в голове. – И ты переезжаешь к нему? – Нет! Нет, конечно. – Тогда почему именно туда? Почему не хочешь ко мне, всем же хорошо будет. Мне не нужно искать себе непонятного соседа на съём квартиры, тебе тут будет хорошо, – предложил Конор. – Да, солнца поменьше, но это прекрасный город. Феликс не достанет тебя здесь, и Фред тоже не сможет ничего сделать. – У него есть право видеть сына. У Фреда было право забирать его на выходные, с Фредом всё было очень непонятно, Фред настаивал, чтобы Эллиот остался с ним, до самого прощания не хотел отпускать, как будто имел право держаться за него и что-то требовать. Просил, уговаривал, обнимал за плечи. Опять лез со своими ухаживаниями, которые нахер ему не сдались. Попрекал Джудом. – Это прекрасная школа, лучшая в этом чёртовом городе! – глаза у него блестели, но точно не от слёз. Эллиот всматривался в эти тёплые радужки и вспоминал, как ему было хорошо с ним, а потом Фред снова упоминал Джуда – и всё возвращалась к началу. К тому, как Фред испортил ему жизнь. – Здесь меньше людей, больше воздуха и не взрывают. Я хочу, чтобы вы остались. Не возвращайся туда. Они почти поругались, когда Эллиот уезжал, забрав с собой Джуда. Фред держался сносно, но лицо у него тогда было презабавное – так ему хотелось высказаться об этой затее. – Почему хотя бы он не может остаться со мной? – спросил Фред тогда. – Ты совершаешь ошибку. – Я не доверяю тебе настолько, чтобы оставить собственного сына. И мне нужно в полицию. Тебе тоже нужно, если ты не забыл. – Не забыл, – сквозь зубы ответил ему Фред и уехал, бросив сухое прощание. Его роль заканчивалась на этом: на сторожевом псе, который должен был поухаживать за его сыном, пока Эллиот играл в шпионские игры с полицейскими, которые нихера не умели. Один из которых, вполне вероятно, был уже мёртв. А раз так, то и Джуда можно было забрать с собой. Они так и не поговорили с того момента. Эллиот только знал, что Фред перевёз в Канаду ещё брата с лати, отдал им огромный дом – новоселье отмечали бурно, это он по фоткам потом понял. Конор прервал поток его воспоминаний. – Лучше почаще думай о том, из-за кого ты оказался в такой ситуации. – Разве не я сам виноват в этом? Это ведь я пригласил Феликса к нам жить. – Ты не знал, что так выйдет, – прорычал Конор. – Никто не думает о таком, когда начинает с кем-то мутить. Он выглядел прилично. Образ Феликса в голове давно смешался, но те обрывки, в которых тот был заботливым отцом, всё реже всплывали в памяти, вытесненные насилием и тревогой, что следовала за ним по пятам. – Я только прошу тебя почаще вспоминать о себе самом. Если хочешь переезжать в Канаду, переезжать к своему бывшему муженьку – валяй, но не забывай, как всё обернулось в прошлый раз. Я бы не давал ему второй шанс, он подставит тебя. – Ты меня учить не будешь, – пожурил он Конора, улыбнувшись. Стало легче. – Спасибо, что позвонил. Он перевёл взгляд на запертую дверь, гадая, что из этого сын смог услышать. – Поболтаешь с Джудом ещё? – Знаешь, – напрягся Конор, – давай не сейчас, ладно? – он быстро оглянулся за спину, и Эллиот разглядел ещё двоих людей, что находились рядом. Казалось, они были заняты своими делами: разговаривали и громко смеялись каким-то своим шуткам. – Микки не любит детей, его аж дёргает от малышей. – Джуду восемь, Конор, он уже не малыш. Но как хочешь. И больше ему не ответил никто. Хаджар, воспитатель, даже Элизио! Эллиот посмотрел на номер Брайса, подумал и поразмышлял, в итоге решив не трогать, не лезть просто так. Эллиот надеялся, что они убежали отсюда: города пустели, а вот пригороды полнились людьми. Пускай старые соседи и попропадали с привычных мест, их быстро сменяли новые. Правда, и они съезжали так же быстро. Ещё через неделю поисков Эллиот поехал в город. Образование, любезно выбранное лати в детстве, сделало своё дело, и в работе не было недостатка: какая-то мелкая контора в Торонто согласилась принять его на собеседование и предлагала неплохую зарплату. Эллиот радовался подвернувшейся возможности, но оставалось кое-что ещё. Полицейский участок встретил его очень тепло, с улыбками. Эллиоту казалось, что в такой сложной ситуации, при таких кошмарных обстоятельствах устраивать праздники на рабочем месте полицейским не полагалось, но вслух ничего не сказал. Эллиота интересовал Баррет, раздражала та подвешенная ситуация, в которой он оказался. Его коллега, сильный бета с грубым голосом, отвёл Эллиота к себе, и на первом же вопросе про Баррета разговор пошёл по довольно странному сценарию. Офицер не показывал ни единой лишней эмоции, был предельно спокоен, но ничего толкового так и не сообщил. Про их план в полиции как будто не знали, хотя Баррет уверял его, что коллеги в курсе, что они смогут прийти на помощь в случае необходимости и не нужно будет объяснять, кто он и откуда взялся. Баррет больше не работал на этом участке, а бета впервые слышал об Эллиоте Доннели, да и Феликса тоже не знал. “Зато”, – подумал Эллиот, кутаясь в шарф, спасаясь от прохладного ветра, – “теперь могу с чистой душой уезжать отсюда”. Имя Баррета он услышал уже позже, дома, едва не отрезав себе палец от испуга: нож соскочил с моркови на мизинец. Альфа числился жертвой одной из атак – той самой, в которой пострадал Эллиот – но фотографию репортёры не предоставили. Какова была вероятность, что в полиции работал его полный тёзка, которого отравили газом в собственной машине, когда Эллиот своими глазами видел, как тот лежал без движения? Проснувшийся Джуд шёл на звук, едва кубарем не скатился по лестнице и остановился прямо перед Эллиотом, лениво потирая глаза. Он выглядел измотанным: нахмуренный, в сползающей пижаме, зевающий. Эллиот переключил канал. – Солнышко, ты чего поднялся? – Меня папа разбудил, – он вдруг широко распахнул глаза и посмотрел вверх на Эллиота, наблюдая за реакцией. – Шутка. – Возвращайся в постель, Джуд. Ребёнок не послушался, ушёл в гостиную к дедуле, сел рядом с ним и выхватил пульт. Мультики в такое время не показывали, и Джуд остановился на дискавери. На экране огромный лев как раз доедал свою добычу, а отец, сидящий рядом, так и не понял, что нужно сделать. У него было двое взрослых детей, а он всё равно не мог обойтись без помощи Джосси – жалкое зрелище. – Папа, уложи его, пожалуйста? – попросил Эллиот. Отец только посмотрел на него исподлобья, потом перевёл взгляд на Джуда, сжал губы в тонкую полоску и, взяв ребёнка на руки, понёс его в спальню. Джуд вопил, даже вырывался, устраивал истерику, но отец – неуклюжий с детьми отец – как-то смог успокоить его за пару минут. Лати бы гордился им, и назревающий когда-то развод казался Эллиоту бредом. Он рос в примерной семье, которая никогда не давала слабину. Да, отец был строг и холоден, позже – чересчур религиозен, но Джосси управлялся с ним мастерски. Так, как сам Эллиот никогда не умел управляться ни с Фредом, ни с, будь он неладен, Феликсом. Может, папа уже пришёл в себя? Понял, что мог всё потерять, и вместо семьи бросил своё дурацкое увлечение? Эллиот надеялся на это. Всё постепенно налаживалось.

***

Взрывы не прекратились, но перенеслись куда-то далеко, вспыхивали точечно и не так часто. За последний месяц всего лишь дважды – сущий пустяк! Да ещё и почти у самой южной границы, в Техасе и Аризоне – настолько далеко. А Феликс был близко: неизвестно, как часто он был слишком близко, но Эллиот однажды просто почувствовал его травяной запах. Отдающий гнилью, испортившийся, но это точно был феликсов запах. Тогда Эллиот выходил из здания миграционной службы, подписывал бумаги. Там же он почувствовал его в следующий раз, забирая нужные документы. На этот раз тот пах свежее, привычнее; Эллиот выругался про себя. Джуд тоже заметил Феликса и сказал ему сразу, как только тот вернулся домой. – Я фидел папу сефодня, – промямлил он, не прожевав. – Мы куляли ф Планете Файбена. Эллиот напрягся, взглянул на лати, но тот только пожал плечами. Феликс ничего не делал – и это бесило больше всего. Хорошо хоть, что не решился подойти к его семье: по крайней мере, ребёнок спокойно провёл время в планетарии. – Он подходил к тебе? – Не-а, я фидел... как он фыходил, – едва выговорил Джуд. Джосси испёк ему фруктовый пирог, и сын запихивал в себя уже третий кусок. – Он у Марса стоял, заметил меня – и ушёл. Ночью, собираясь ко сну, он не выдержал и попросился к Фреду, словив Эллиота у раковины, пока тот мыл посуду: чтобы не убежал от разговора. – Лати, мне страшно за тебя, – серьёзно заявил Джуд, держа его за край футболки. – Когда мы уже уедем? – Скоро, солнышко, – закончив, он поднял его на руки и унёс в комнату, закутал в одеяло: дело хоть и шло к лету, но с улицы всё ещё поддувало холодом. – Маркус не вернулся? – Не знаю, он мне не пишет, – обиженно буркнул Джуд. – Он уехал в Европу. Эллиот не переживал из-за этого. Да, Феликс всё не мог отвязаться от него, но Эллиот, положа руку на сердце, рассчитывал на подобное, возвращаясь сюда. Для переезда почти всё было готово: место в новой школе, собранные вещи, работа. Эллиот нашёл им с Джудом небольшой домик на два этажа. Меньше, чем родительский, но им должно хватить. Он расслабился во всеобщем спокойствии. Поверил, что молния дважды в одно место не ударит – и едва не попался на этом. Сначала, заметив знакомую макушку, Эллиот просто словил дежавю: где-то он уже видел этот оттенок, но не мало ли людей не свете. Не мало ли альф. Чуть позже, когда он уже поравнялся с компанией, ждущей свой поезд, появился запах. Этот странный человек стоял рядом с альфами, от которых так сильно несло глицинией, что кружилась голова: он ненавидел такой приторный, мерзкий запах, что напоминал ему о чём-то плохом, но Эллиот пока не мог дать название этому воспоминанию. А потом он разглядел его получше: строгое лицо, нависшие веки и широкие брови – это был Баррет, живой и невредимый. Да, его друзья (компаньоны? коллеги? сообщники?) так к нему и обращались: дружище Баррет. Рудольф. Эллиот попятился назад, прикидывая, успел ли его кто-нибудь заметить. Возможно, Баррет даже не помнил его запах, но лучше не рисковать. Он почти забыл об этом инциденте, даже не смог его нормально обдумать, занимая мысли предстоящим интервью: функции, правила, типичные ошибки и алгоритмы, что он повторял последние ночи, вертелись в его голове, забивая все мысли, и Эллиот понял, кого увидел, только выйдя из небольшой комнатки, где с ним и беседовали. Его не могли не взять: Эллиот хорошо проявил себя, смог заинтересовать и был на высоте. Да, именно поэтому про внезапно ожившего Баррета и его друзей он на время забыл. Но пришлось столкнуться с ними ещё раз прямо в холле высотного здания: магазины, офисы, спортивные залы – здесь собирались развлекаться, и даже с шумихой и опасной ситуацией людей было достаточно. Возможно, все просто постепенно забывали. Прошлый раз взрывали коучинг-центры, небольшие старые здания, где любили собираться активисты, и клубы. Давно уже ходил слушок о виновных, о том, что сама полиция могла устраивать эти страшные преступления, но Эллиот в это не верил. Так что же тогда они делали здесь? У всех были рюкзаки, чем-то забитые под завязку. Альфы, с которыми бывший офицер пришёл, отшучивались, а вот сам Баррет выглядел серьёзно. Он вообще разительно отличался от остальных: альфы – со светлыми ёжиками на головах, мощные, сильные, невысокие, с грубыми лицами, которые кривились от смеха, Баррет же выглядел максимально сурово, шёл впереди всех и Эллиота даже не заметил. Они поднимались выше этажа, откуда спускался Эллиот: наверху располагались фитнес-центры и тренажёрные залы. И уже на выходе, словив такси, Эллиот заметил их ещё раз: все шестеро вышли уже без рюкзаков, пожали друг другу руки и разделились. Трое пошли в сторону центра и метро, скрылись за первым же барбер-шопом, а Баррет ещё с двумя пошли прямо ему навстречу. Эллиоту на секунду показалось, что его заметили, что Баррет узнал его – и почему-то стало не по себе, как будто его могли покалечить, ему могли навредить. Бывший офицер полиции, который обещал помочь ему, который должен был стеречь его от преследований, мог напасть. Но всё обошлось: альфы перешли дорогу и сели в ближайшей кофейне, пока Эллиот пытался понять, что на него нашло. – Сэр, вы едете? – окликнул его таксист. – У вас всё хорошо? Что они делали здесь? Почему ушли так быстро? Почему Баррета зачислили в мертвецы, если вот он – живой, здоровый и очень недовольный? – Извините. Да, едем. Вот по этому адресу, – Эллиот сел на заднее и протянул водителю телефон. – Я немного спешу, не могли бы вы побыстрее? Взорвалось всё аккурат к тому времени, как его довезли домой, и неприятные новости он встречал уже дома. Лати обнимал его, запрещая выходить из дома до самого отъезда, а отец отвлекал Джуда, чтобы мальчик ничего не услышал. Эллиот же мог думать только о том, что Феликс оказался прав. И Логан оказался прав. И даже Фред, который до конца не хотел его отпускать – даже он в чём-то был прав. И через день Феликс объявился прямо у него перед носом, словил у выхода из миграционного центра – возникли небольшие проблемы со свидетельством о рождении Джуда, нужно было его присутствие – и не дал пройти. – Теперь ты понимаешь, как всё серьёзно? Эллиот не хотел разговаривать с ним, собирался молчать и успешно держался, пока не дошёл до остановки. Он вызвал такси и стал слушать чужой монолог, пока Феликс не закончил, сел рядом с ним и закурил. Рассказал про то, как он хочет, чтобы Эллиот остался, как скучает. Говорил ещё много всякой дичи, но Эллиот опомнился только тогда, когда он упомянул Джуда. Не хотел же Эллиот, чтобы ему было плохо? – Чего? Феликс нахмурился, как будто собираясь с мыслями, а потом выдал: – Я знаю, как заставить тебя открыть глаза, но пока не хотел бы прибегать к крайним методам. Ты можешь сам сделать правильное решение и вернуться. – Угрожаешь мне? – Можно и так сказать. За Джуда не беспокойся, я про него не серьёзно. А вот по поводу остальных не уверен. До самого отъезда он следовал за ним по пятам, не скрываясь. В какой-то момент это стало забавлять: Эллиот видел его рядом с собой на улицах, в очереди в соседнюю кассу, в транспорте – только к дому он не подъезжал. Феликс караулил Джуда, но к Джосси подойти не решался: то ли вид у того был слишком воинственный, то ли боялся перегнуть палку. Поэтому и закончилось это сразу с переездом. Улетали они в июле – как раз перед девятым днём рождения Джуда. Эллиот купил ему чипсы и пару готовых сэндвичей в аэропорту, обещал привезти нормальный подарок, как только они приедут в новый дом, но ребёнок, кажется, ему не поверил. Обиделся. – Мы что, беженцы, что ли? Эллиот мог понять его: он потерял друзей, вынужден был уезжать с нажитого места в новую незнакомую страну, а лати даже не мог утешить его нормально. Снова вернулось это гнетущее ощущение никчёмности, меньше всего он хотел, чтобы собственный ребёнок его ненавидел, но, кажется, поделать с этим уже ничего не мог. Бета, что продавал ему дом, выглядел недовольно, но, заметив, как новые жильцы подъезжали к участку, взял себя в руки и выдал очаровательную улыбку. Джуд такое наигранное хорошее настроение не оценил и побежал на второй этаж занимать комнату поближе к лестнице: оттуда можно было наблюдать за всем, что происходило на первом этаже, и вид из окна открывался неплохой. Он с лёгкостью поступил в школу, обжился, прикипел к новому месту – и спустя месяц вёл себя как ни в чем не бывало, играл и веселился: Эллиот уже решил, что всё наконец пришло в норму, но через месяц написал Фред. Он не скрывал свой переезд, но не рассчитывал, что о нём Фред узнает так быстро. Все чувства к нему притупились сразу после того разговора, а потом силы и вовсе ушли на сборы, полёт и перемены. ”Хорошо, что не стал караулить у дома”, – подумал тогда Эллиот, выходя из небольшого офисного здания в центре. В этом районе всё было таким: невысоким, старинным, но чистым и приятным глазу. Эллиот привык работать в высотках, сидеть у окна, чтобы и вид открывался обширный, чтобы город был как на ладони, а сейчас приходилось довольствоваться небольшим парком в двух шагах от того самого места, где располагался их небольшой офис, и открытой парковкой. А машину Эллиот до сих пор ещё не купил. Фред приглашал его в ресторан, новый и ужасно дорогой – Эллиот потом посмотрел на цены. Располагался он далековато как от дома, так и от работы, даже от школы было долго ехать, и Эллиот отказался, но сам себе обещал подумать дважды в следующий раз. Он хотел ответить положительно, подбери Фред место более подходящее, располагающее к отдыху, которое Эллиот смог бы себе позволить. Его давно уже не звали на свидания, и, учитывая кошмарный опыт предыдущих отношений, Эллиот решил дать себе хотя бы возможность хорошо покушать, не собирая жалкие и настырные взгляды в свой адрес. С третьей попытки Фред угадал. Его же пришлось ещё и ждать: Эллиот уже начал думать, что всё это было злой шуткой и так Фред мстил за его постоянные отказы, но, стоило только позвать официанта – “Хоть поем нормально” – как он объявился. С огромной царапиной на щеке, которую тот неудачно попытался замазать чем-то очень светлым, сильно контрастирующим с цветом его кожи. Интерес сжирал его, хотелось узнать, кто его так, но спрашивать в лоб Эллиот посчитал некультурным. – О чём поговорить хотел? – поинтересовался Эллиот, дожёвывая стейк. Мясо здесь готовили прекрасно, и он долго выбирал, какое же себе взять: с острой или нежной приправой, с лапшой или соло – и набрал себе всего понемногу. Фред сначала удивился, не поверил, что в него столько влезет, но Эллиот жутко проголодался и съел всё за час, поглядывая на красивую реку за окном. – Не просто так же ты меня сюда позвал, да? Фред стушевался, заправил выпавшую из низкого хвоста прядь обратно и продолжил ковыряться в тарелке. – Я просто позвал тебя на свидание, – он сам взял себе только странный на вид суп, в котором Эллиот рассмотрел кусочки шампиньонов и лук. Ни то, ни другое Элиот не любил. – С утра? – Почему нет? – удивился Фред. – Прекрасный денёк для того, чтобы наконец-то нормально поговорить, а то я тебя так и запомню только в больницах и судах. – Ммм. Посидели. Потом Эллиот всё-таки не выдержал: – Слушай, я понимаю, что это вроде как не моё дело, но раз уж ты пригласил меня потусоваться с тобой, то спрошу: Кори об этом хотя бы знает? – Без понятия, – буркнул Фред. – Мы не общаемся. – Вот как. И почему? Фред развернул перед ним руки, покрутил. Эллиот сперва не понял, а потом дошло, что кольца-то не было. Это ещё ничего не значило, но Фред развеял сомнения: – Видишь? Мы разводимся. Желание разузнать побольше только подскочило на несколько пунктов вверх. Что такого случилось, что этот, как ему казалось, непробиваемый, красивый союз вдруг развалился? Фред ведь так хотел показать когда-то, как ему хорошо со своей новой любовью. – Точнее, я развожусь с ним. – Зачем? Фред пожал плечами: – Всё закончилось. И так слишком долго притирались, а в итоге всё без толку. – Это он тебя ударил? – он кивнул на царапину, беспокоившую его с тех самый пор, как Фред объявился здесь. Дождался, когда после короткой паузы Фред согласится и покачает головой. – Передай ему на суде, что он молодец. – Очень любезно. Так уверен, что он бы и на тебя не набросился? – Конечно. С чего бы ему меня бить? Я ведь ему ничего не обещал, это ты – обещал. – Ты про что? – Ну, знаешь, – Эллиот откинулся на спинку мягкого диванчика и сложил руки на животе. Возможно, не стоило столько всего запихивать в себя, но блюда здесь даже на картинке выглядели настолько аппетитно, что он не смог остановиться. – Мне бы тоже не понравилось, если бы мой муж вдруг начал подкатывать к своему бывшему. Ну, звать его домой, на свиданки. Не очень это красиво выглядит со стороны, знаешь ли. – Не тебе упрекать меня в измене, ясно? И я не изменял. Джуду восемь, мне нужно как-то поддерживать с тобой связь, так что тогда я делал это ради него. – Ему уже девять. Фред замолчал и переключился на свою еду. Разумеется, он забыл. Он бы не вспомнил и так, а если ко всему прочему случился ещё и развод, то удивляться не было смысла вообще. – Купить ему что-нибудь от твоего имени? – тихо спросил Эллиот, размышляя над возможным подарком. Джуд хотел себе планшет, аттракционы и большой бассейн рядом с домом. Гаджет он себе получил, как и поход в парк развлечений, а вот как пристроить себе дома бассейн Эллиот пока не придумал. – Игрушку там, книжку какую-нибудь. – Не надо, я сам. Привези его только ко мне, ладно? – Опять хочешь затащить нас к себе в квартиру? Фред улыбнулся, покачал головой, пообещал ребёнку приставки, попросил счёт и незаметно снова перевёл тему к Кори. Видимо, действительно хотел выговориться. – Он сказал,что наши отношения ещё можно спасти. – Если отношения нужно спасать, то делать это бессмысленно, в основном. Не трать время. – Я тоже так думал, но он со мной не согласился, – пожал плечами Фред и легонько провёл пальцем по царапине. – На этом и закончили. Я Кори про тебя сразу рассказал, он так внезапно из-за этого взвился, я и подумать нормально не успел. Эллиот нахмурился, жалея Кори про себя. Он не мог представить себя на его месте, но омега казался хорошим человеком, а ухаживания Фреда сразу после разрыва выглядели натянуто. Но пускай. Им нужно подружиться, если Эллиот хотел покончить с тем абсурдом, в который превращались их совместные с Джудом встречи. – А раньше говорил, что он не против, – вспомнил Эллиот. – Так что, получается, я тебе семью разбил? – Если тебе так будет угодно, – с улыбкой ответил Фред. – Ты хорошо сказал про отношения, и я подумал, что будет неплохо построить новые. Как думаешь? Эллиот счёл это слишком явным намёком, фыркнул: – К нам это тоже относится, Фред. Поел я, конечно, шикарно и, спасибо, что позвал, но я не вижу смысла начинать всё с начала. И до вечера Фред от него не отстал. Провёл по набережной, пригласил на фестиваль красок и в музей – вёл себя максимально настойчиво. Эллиот пояснил ему своё отношение, отказался выводить это всё за рамки сдержанной дружбы. – И не боишься заново в меня влюбиться? – рискнул спросить Фред прямо на выходе из джаз-паба, куда они вечером забрели. Он нервничал, но храбрился. – Вряд ли. Девять лет прошло, Джуд не примет тебя, а если он не примет, то и у нас с тобой ничего не выйдет, – выдал Эллиот, не думая. Он вспомнил, как злился на Фреда каких-то пару лет назад, как был обижен на то, что его не выслушали и поставили в такую ситуацию, а потом ещё сделали виноватым, но после пары кружек тёмного внутри него остались только жалость и сочувствие. Фред кинулся к нему, ещё даже не подписав бумаги на развод, и было одновременно противно и приятно на это смотреть. – Кроме приятельства, конечно, больше не хочу с тобой воевать. А ухаживания можно и оставить: Фред способен стать ему хорошим знакомым, с которым можно куда-нибудь сходить и при этом не чувствовать неловкость. Ему ведь уже не нужно ничего скрывать. Фред заметно поник, и даже взять себя в руки у него не вышло. Он молча проводил его до дома, попросил остаться на ночь и, получив отказ, спокойно ушёл, пожелав доброй ночи. На следующее утро свои слова пришлось осмыслить. Он ведь ненавидел его совсем недавно, хотел, чтобы у того всё было плохо. И сейчас, скорее всего, хотел, просто не мог противопоставить ничего такому отношению. Продолжай Фред винить его, бить тому по больному было бы намного проще. Эллиот думал, что на этом всё и закончится – может, стоило с ним помягче – но Фред не прекращал навязывать себя. Заметив, что неловкости в их встречах становится всё меньше, он усилил напор, но до определённого момента всё-таки держал дистанцию. Когда Эллиота утянули в себя новая работа и новые люди, всё ненадолго затихло, а потом началось заново, и вечера он снова проводил в пабах, предварительно оставив Джуда дома. Ему почти десять: ничего страшного не должно произойти, если он денёк-другой побудет у омеги из дома напротив. Мистель Лебель жил небогато, но зарабатывал прилично, а ещё очень хотел детей и всегда был рад провести с Джудом время. Весь август это продолжалось, в сентябре даже Эллиот начал замечать, что что-то не так, а к ноябрю Фред сорвался и пригласил его вместе с ребёнком. Как будто они – милая и спокойная семья. Здесь уже в середине осени начинало холодать, и приходилось кутаться в тёплую жёлтую парку, спасаясь от мороза. Ещё нужно было следить, чтобы Джуд не подхватил простуду: он всё ещё жил по старым правилам и не хотел слушаться лати, который заставлял его одеваться потеплее. Он вообще перестал его слушать, больше внимания уделял словам учителей и своих сверстников, ни одного из которых Эллиот не знал. – Ты не помнишь, как в детстве лежал с кашлем, – упрекал он Джуда, дёргая застрявший язычок на молнии, – зато я прекрасно это помню. Но тогда у нас хотя бы была полная страховка, а тут нам до неё ещё год жить! Как ты этого не понимаешь! – Да мне жарко! И что это вообще такое, я одет, как клоун! – вырывался он из чужих рук. – Отстань от меня! Практически безлюдные улицы играли Эллиоту на руку, но со всех сторон он был окружён жилыми домами, совершенно не хотелось портить отношения с соседями из-за детских истерик. Он ощущал себя уже закалённым лати, который не стал бы поддаваться на капризы, но всё равно скривился от пренебрежения. – Слушай сюда, – он присел на корточки и схватил его за плечи, заставил смотреть на себя. Джуд не растерялся, как когда-то в детстве, но замолчал. – Обернись вокруг, вдохни поглубже – и пойми уже, что на дворе давным-давно не лето. Дело близится к зиме, поэтому я заранее купил тебе что-нибудь по погоде. Если тебе не нравится то, что я выбрал, мы можем поехать в центр на выходных и купить другое, идёт? – На выходных ты поедешь к Фреду, – прошипел Джуд. – Снова. Я то же самое слышал на прошлой неделе, ты мне обещал, что я не буду это носить и что мы поедем в центр, а в итоге я всё равно остался у мистера Лебеля, потому что тебе и твоему дружку приспичило погулять! Он распалялся с каждым словом, под конец почти кричал ему в лицо своим писклявым голоском, и на секунду – на одну ужасную секунду – Эллиоту захотелось ещё раз встряхнуть его и нахамить в ответ, сказать, чтобы заткнулся и не перечил. Он снова дёрнул молнию, стараясь не думать о том, что ему сказали. – Ты мог бы мне и напомнить, но в эти выходные точно сходим. В любом случае, других вещей сейчас у тебя нет, поэтому придётся сегодня походить в том, что есть. С молнией Эллиот всё-таки справился, но приложил слишком много силы – и соскочившая застёжка задела чужую кожу. Джуд пискнул, отпрыгнул от него и заревел, закрывая ладонями повреждённое место на шее. Пока Эллиот пытался успокоить его, на пути появлялись люди. Оборачивались. – Извини, детка, я случайно, – он гладил его по голове, целовал, успокаивал, как мог, пока Джуд вяло брыкался и пытался вырваться. – Сильно болит? – Да! Сильно! – он пару раз ещё пихнул его в плечо и прекратил, уткнулся носом Эллиоту в грудь. – Ты меня не слушаешь даже! За всхлипами трудно было что-то разобрать, и Эллиот стоял, держа ребёнка в объятиях, пока колени не затекли. Сидеть так было очень неудобно, но и отпускать Джуда не хотелось. Разве он мало уделял ему внимания? Зачем было устраивать истерику на ровном месте? К Фреду Джуд так и шёл заплаканным, но, заметив альфу, вытер сопли и состроил максимально суровое лицо. – У тебя всё хорошо? – спросил он у ребёнка, заметив следы слёз. – Я тебе кое-что принёс, хочешь посмотреть? Джуд поблагодарил его за электронную книгу и лего с железной дорогой, а потом перестал отвечать на вопросы. Фред, как и раньше, сперва мрачнел от чужого безразличия, а потом решил переключиться на Эллиота. – Как работа? – начал он издалека. – Приняли твою идею? – Да, но с трудом, – Эллиот посматривал на Джуда краем глаза, потом пересадил его себе на колени, чтобы совсем не сидел без дела, и разрешил поиграть в телефон. – Они мне пока не доверяют. Как просто оказалось забыть про его предательство, удивился Эллиот. И как сильно отличался Фред из его кошмаров от того, что сидел перед ним сейчас. Теперь-то он знал цену его словам, знал, что он не станет его слушать, случись что, но всё равно остановить поток положительных эмоций от встречи с ним уже не мог. Джуд не разделял его энтузиазма, бесился каждый раз, стоило Эллиоту упомянуть бывшего. Самому Фреду он почти никогда ничего не говорил, а вот на лати за это отыгрывался и мог игнорировать его днями. В какой-то момент он смирился и только закатывал глаза – “Где только научился” – когда Эллиот в очередной раз оставлял его на ночь у соседа. Но долго так продолжаться не могло, и Джуд взорвался, когда Фреда всё-таки пустили в дом. На часик, как он сам выразился, переждать непогоду. Эллиот не купился на дурацкий предлог, но поговорить был не против. Джуд же кинул в него игрушечным вагоном и заперся у себя. – Что у вас уже случилось? – Как обычно, – вздохнув, ответил Эллиот. – Ты ему не нравишься. – Это я уже знаю! – рыкнул на него Фред, разуваясь. – И это не повод кидаться в меня игрушками. Заваривая чай, Эллиот мельком рассматривал его. Фред приоделся, благоухал искусственным запахом так, что он даже не смог различить чужой феромон, но сильно хмурился и хрустел костяшками – нервничал. – Намечается что-то серьёзное? – Да, сегодня суд. Эллиот хмыкнул и сделал ему парочку тостов; Фред от еды отказался. – Не нужно, спасибо. Я уже поел. Расскажи мне что-то про себя просто, хорошо? – Ты же не будешь слушать, – догадался Эллиот. – Зачем мне воздух впустую тратить? Тем более, что у нас есть слушатель. Он кивнул наверх, намекая на комнату Джуда. Удивившись сперва, Фред просто пожал плечами и, подумав немного, подскочил с места. – Я позову его к нам, хорошо? Нужно поговорить, нельзя же всё оставлять, как есть. Нам надо помириться. Схватив его за рукав, Эллиот с силой дёрнул Фреда назад, на себя. Прошипел: – Не лезь к нему. Когда наступит время, я сам с ним поговорю, а пока не порти то, что и так на соплях держится. В остальном он был милым и обаятельным, разглядывал Эллиота, не приставал с комплиментами, но, разговорившись, отпустил себя. Потянулся к чужой голове, схватил прядь и провёл по всей длине. – До пяток себе растить будешь? Фред ведь был не лучше. В этом плане – не лучше. Эллиоту нравились длинные волосы на альфах, на Фреде – особенно, хотя казалось, что ему и короткие пойдут. Но это уже было частью его образа, частью его самого, у Эллиота – тоже, поэтому он только периодически ходил подстригать кончики. И Джуд сперва брал с него пример, потом просил отрезать по уши, а потом опять растил. Сейчас ребёнок находился на второй стадии: к парикмахеру они ходили совсем недавно, и небольшие косички Джуду срезали. А результатом он всё равно остался не очень доволен. – Так удобнее. – Летом разве не жарко? Наверняка паришься ведь, – он хохотнул. – Мне жарковато бывает. – Тогда чего сам не стрижёшься? – Так удобнее, – он улыбнулся Эллиоту, подпёр голову рукой и продолжил: – Я примерял на себя парики, мне просто не идёт. На час он не остался: уехал сразу же, как только закончились темы для разговора; Эллиот не стал его держать. Разводился Фред в субботу, а на следующий день ему позвонил Феликс. – Я знаю, что ты убежал к нему, – зашипели в трубку. Собеседник явно был чем-то недоволен. – Ты хоть раз можешь головой своей подумать, идиот? Предыдущего раза мало было? – Ой, да сходи ты уже нахуй! – прошептал он. Не хотелось, чтобы Джуд слышал их разговор, он всё ещё странно реагировал на упоминания Феликса: вроде успокоился уже, принял то, что больше он его не увидит, что он оказался совершенно другим человеком, но как будто всё ещё скучал. – Я предупрежда- Эллиот сбросил, заблокировал номер и забыл о разговоре на целую неделю. И не помнил бы ещё столько же: Феликс не мог приехать сюда, здесь его могли поймать, здесь его деятельность оказалась бы под пристальным вниманием. Эллиот не исключал, что и в этой стране нашлись лояльные ему – неспроста же он отсылал сюда людей – но в этот раз Эллиот не стал бы думать дважды перед тем, как идти к копам. Фред застал его в тот самый момент, когда умер Брайс: кто-то поджёг его любимый спортзал, бедняга сгорел заживо и оказался единственной жертвой, остальным чудом удалось спастись. Лента новостей, которую Эллиот старался избегать, пестрила возмущением и страхом, но он больше не примерял эти чувства на себя. Он был в безопасности здесь, Джуду тоже ничего не угрожало, но знакомые инициалы, знакомая фотография привлекла внимание – и он остолбенел. Эллиот представил, что это значило, и стоял как вкопанный, пока Фред не тронул его за плечо. Выгнав альфу, едва не прищемив ему пальцы косяком от входной двери, Эллиот не дозвонился до лати, едва не расплакался, а потом так и заснул на пару часов, пока Джуд не разбудил его. Дома оставался Хаджар, отец. Лати категорически не хотел переезжать: разбросал своих детей по миру, но сам решил остаться дома. Эллиоту было страшно за них, впервые за весь этот период, когда можно было подорваться где угодно, что-то угрожало даже не ему самому, а тем, кого он знал. Эллиот был защищён тут – страна усиливала границу – а вот остальные могли пострадать. Он не мог думать ни о чём другом ещё очень долго, почти месяц, игнорировал неизвестные звонки, сорвал презентацию, потерял работу – снова! Опыт множился не самыми удачными должностями, и найти что-то приличное становилось всё сложнее с каждым разом. Джуд не разделял его страданий, полностью ушёл в себя и почти не разговаривал с ним: не знал того, что происходило, потому что Эллиот хотел оградить ребёнка от таких новостей. И Фред больше не приходил. Снова бросил его – думал он, пока не заметил, что сам же и гнал его из дома, не хотел разговаривать и выходить на связь. Но всё равно было обидно: видел же, что плохо, мог бы и поддержать. А ещё через месяц Эллиот решился.