Что наша жизнь? Игра?

      Блин! Она не шутила! Акаши, эта с-с-с… гадюка в девичьем обличье, притащила откуда-то натуральное седло и миленько так улыбнулась. Вот ведь. Ну ладно, сюрприз этим заговорщицам у меня тоже припасён. Как ни странно в наш техногенный век, но ездить на лошади я таки умею. Прапорщик Романов (век его помнить буду) с личного состава не слезал, пока не научил этому очень полезному для пограничника «скиллу», хотя в процессе надоел всем хуже горькой редьки. На горных тропах на «шишиге» редко где проедешь, а вот коняшка — тут другой разговор.       На самом деле меня немного мучил другой вопрос — как эта проныра за столь короткое время сварганила седло? С опаской смотрю на монструозное сооружение:       — Акаши… это то, о чём я думаю?       Та делает совершенно невинные глаза и только что не ковыряет носочком пол:       — Ну… я же не знаю, о чём ты думаешь, командир?       — Акаши… не буди во мне… так, где-то это я уже говорил… и не лыбься, суслик, между прочим, зверь страшный, беспощадный и очень злопамятный. Я понятно выразился?       У девчонки хватило совести слегка покраснеть, ну или изобразить нечто такое, и ко всему она принялась усердно ковырять землю ножкой. Угу, пай-девочка, ни прибавить, ни убавить.       — Ну-ну, я почти поверил. Акаши, не усердствуй, до магмы доковыряешься. Скажи-ка лучше, когда это ты успела?       — Ха! Долго ли умеючи, — она гордо приосанилась и упёрла руки в боки: — За кого ты меня вообще принимаешь? Я, если захочу…       Дальше я её уже не слушал. Ежу понятно, за одну ночь даже такая выдающаяся во всех смыслах личность как Акаши сварганить седло не могла. Значит что? Значит, делался данный девайс заранее, когда я ещё не демонстрировал свои странные способности. А кто тут у нас на Глубинных любит рассекать? Я мельком посмотрел на Славу. Девушка стояла с абсолютно невозмутимым видом, но в глазах её, могу поклясться, плясали бесенята. Ну, вот вам и ответ. А если вспомнить подозрительное шушуканье этих двух личностей возле склада, всё вроде становится на свои места.       Ладно, пора проучить одну зазнавшуюся особу, а то взяла моду из отца-командира дурачка делать.       — Всё-всё, я понял! Акаши, ты, несомненно, у нас кладезь всяческих достоинств, можешь не продолжать, я понял. Скажу больше — меня просто-таки восхитила та оперативность, с коей ты умудрилась справиться с этой работой. Умничка. Пожалуй, доверю-ка я тебе ещё пару задач, вон какая ты у меня шустрая. Вот, к примеру, Мамия недавно жаловалась, у неё котлы жуть какие грязные…       При слове «котлы» мордашка Акаши искривилась в искреннем отвращении, и канмусу в явной панике уставилась на Славу. Я посмотрел туда же. К несчастью для нашего завхоза, российская канмусу, видимо, за свою долгую службу успела узнать, что такое наряд в «РК»(1*), поэтому выручать сообщницу не торопилась. Наоборот, она сделала абсолютно невинное и непонимающее личико и наивно захлопала глазищами. Угу, верю, конечно, чего уж там. Акаши, явно поняв, что помощи не будет, горестно вздохнула и спросила только: «Сколько?»       — Впрочем, котлы пока подождут, — всё же ничего такого криминального ремонтница не совершила, и наказывать вроде как и не за что, — ты мне лучше вот что скажи, прибор испытан?       — Нет, — растерялась Акаши, — так скакуна же нет?       — Как это «нет»? — притворно удивился я, искоса наблюдая, как белеет от внезапного понимания лицо второй «заговорщицы», — а кто там у нас в количестве целых четырёх хвостов плавает? — и, не слушая пытающуюся что-то возразить Славу, припечатал: — Тем более, у нас там и «залётчик» свой есть. Придётся Орлу вину свою искупать… и что-то мне подсказывает, искупать её она будет долго. Слава       Слава не знала, что сказать. Узнав, что у Акаши на складе завалялась надувная лодка, она задумалась о возможности предложить адмиралу участвовать в рейде, но, поделившись с ней идеей, сдуру согласилась поддержать шутку этой балаболки. Не осознала, что её новый адмирал не такой, как прочие. Не приученный десятилетиями засилья глубинных в океанах к тому, что в нынешних морских сражениях людям делать нечего, а главное — не являющийся для них беззащитной добычей. И когда единственной реакцией на самоубийственную, по сути, идею стала выдача зачинщице кухонного наряда, да и то в шутку, к такому она оказалась не готова.       А следующие слова и вовсе выбили землю из-под ног броненосицы. Сама мысль о том, что на её сёстрах кто-то, кроме неё самой, может ездить верхом, была для неё абсурдом. Всё-таки то, что позволительно в семейном кругу, не подходит для отношений с посторонними. А адмирал на близкого родственника не тянул никак. Только вот под его недовольным взглядом возражения буквально застревали в горле.       Да и как, скажите на милость, дать задний ход, коли уж сама идею предложила? Конечно, ради сестёр она готова на всё, но вот терять с таким трудом заработанную репутацию… Да нет, не так. Репутации-то как раз не жалко. Дальше-то что делать? Вряд ли Адмирал потерпит на своей базе и без того неблагонадёжную подчинённую, выставляющую его дураком. Она сама, по крайней мере, не потерпела бы. Гордо уйти, хлопнув дверью? Может, и получится. А дальше? Снова мыкаться по океану и медленно сходить с ума? Каждое утро осматривать себя с ужасом, выискивая признаки глубинизации? А что потом станет с сёстрами?       А ведь он совсем не боится. Странно, кажется, он даже… рад? Но почему?       День семнадцатый.       Мы строили, строили и, наконец, построили.(*2)       ТА-ДАМ!!! Я аж подскочил. Ну, посудите сами — спите вы тихо-мирно, никого не трогаете, и вдруг в голове раздаётся натуральный колокольный звон. Плюсом к этому идёт ещё и то, что звон стоит внутри головы, и отключить его, как, например, будильник, или на худой конец заткнув уши, не получится. Пришлось, кое-как продрав глаза, разбираться в ситуации.        Хотя, разбираться — это, конечно, я сильно сказал, чего там расследовать, если вот они, родные «буковки», чтоб им пусто было, висят перед глазами:       Строительство завершено. Электростанция «Пожиратель ветра» (малая) построена. *3       Не понял? Что за пожиратель ветра такой? Я, кажется, обычный «ветряк» заказывал? Ну, только малость замаскированный? Естественно, я рванул посмотреть на загадочный «Пожиратель». Ну, а как вы думали? Интересно же, на какое чудо мои феечки-строители столько ресурсов извели, что Акаши до сих пор при виде их жёлтых касок нервно моргать начинает.       Добравшись до стройплощадки, я с трудом удержался от разевания рта. На том месте, где позавчера зияло устье тоннеля, который феечки копали в склоне возвышавшейся в центре острова горки, сейчас возвышалась толстая, не меньше метра в диаметре, колонна, раскрашенная под окружающую растительность. На примерно трёх четвертях своей высоты она становилась заметно тоньше, а верхняя её часть, возвышающаяся над пальмами, изгибалась и расширялась здоровенной воронкой, направленной навстречу ветру.       Из замешательства меня вывел требовательный писк в самое ухо. Возмущённая моим очередным зависанием феечка-прораб умудрилась залезть мне на правое плечо и уже оттуда, добившись внимания, показывала куда-то дальше в джунгли. Посмотрев в указанном направлении, я заметил в тридцати метрах ещё одну такую же колонну, воронка которой была развёрнута в противоположную сторону. Это вообще — что? И кстати, конструкция-то хоть работоспособна?       Последний вопрос, надо сказать, был явно излишним. Судя по довольному виду феечки — вполне. Только вот как можно замаскировать торчащие над джунглями раструбы? Ответ нашёлся мгновенно — колонны, помимо всего прочего, оказались телескопическими. Стоило мне только вякнуть о незаметности, фейка что-то пропищала, и конструкции шустро поползли вниз, через считанные секунды совершенно затерявшись среди окружающей растительности. Почему-то только сейчас бросилось в глаза, что раструбы тоже раскрашены полосами зелёного, светло-серого и жёлто-коричневого цветов, так что издали их даже в поднятом положении легко можно было принять за кроны пальм. Прораб гордо посмотрела на меня. Я задумчиво глянул на потащившуюся вместе со мной Акаши.       — Акаши, слушай боевой приказ!       Девушка, от неожиданности, видимо, изобразила строевую стойку. При этом её небольшая, но красиво очерченная грудь, как мне показалось, тоже встала по стойке «Смирно!» Мои глаза на пару секунд залипли на этой соблазнительной картине, прежде чем я вспомнил, что хотел сказать.       — Э-э-э… а, да! Акаши, я не знаю, откуда, но точно знаю, что у тебя на складе есть сгущёнка.       Глаза девчонки удивлённо расширились, она явно не такого от меня ждала. А вот, знай наших! Дела прежде всего, и вообще — нефиг командира смущать…       — О-откуда? — только и смогла выдавить она из себя.       — От верблюда! В общем, так: приказываю выдать работникам строительного фронта сгущёнки из расчёта одна банка на пять едоков! Выполнять!       Я гордо повернулся и побыстрее смылся в штаб, не слушая горестные вопли Акаши и временами заглушающий их восторженный писк феечек. Мне в этот момент было не до того. Перед глазами снова и снова подпрыгивали упругие мячики. Господи, ну за что мне это?! Так, главное — не думать о большой белой обезьяне…       Так, успокоиться. Теперь нужно решить вопрос — а что, собственно, строим дальше? Здравый смысл упрямо косится на папку с соблазнительным названием: «Оборонительные сооружения». Совсем было полез в этот раздел, но тут на ум почему-то пришли девчата и слова Славы про то, что на базе для них вообще никаких удобств нет. А какое самое главное удобство?       Начато строительство: Система водоснабжения.       Вот-вот. Я понятия не имею, откуда и в каких количествах бралась пресная вода на островке до этого, хотя, наверно, стоило бы, но теперь будем рыть скважину и налаживать нормальное проживание личного состава. Конкретно — сделать нормальные ванные и прочие удобства цивилизации.       Забегая вперёд, идея премировать строителей себя полностью окупила. И так-то трудолюбивые крохи за возможность навернуть сгущёнки начали творить чудеса. Смекнув, что творчество и инициатива не только не наказуемы, а ещё и поощряется, маленькие работяги развернулись во всю ширь.       День семнадцатый. Полдень.       БАЦ!!! ПЛЮХ!!! Брызги во все стороны и заливистый многоголосый хохот. Девчата веселятся, а я… я выдумываю кары пострашнее для двух слишком умных особ. Ага, вы всё правильно поняли для Славы и Акаши. Рационализаторши, блин.       В начале всё шло прекрасно. Седло вытащили на берег, и я, весь такой красивый, начал готовиться к своему первому морскому походу. Акаши клятвенно обещала достать мне гидрокостюм, но пока его не было, пришлось щеголять в труселях. Хорошо ещё, что они у меня шикарные, сослепу их вообще за «бермуды» принять можно, иначе вышел бы конфуз. Какой? А сами подумайте. Если что — весь личный состав базы Китеж-град, возжелал созерцать первый заплыв своего командира. Блин, даже Мамия пришла. Запретить? А как вы это себе представляете? Ну выгоню я их приказом с пляжа, а дальше что? Всё равно ведь подсматривать будут. Пришлось смириться.       Первым препятствием стало то, что объяснить Орлу, какая «честь» ей уготована, решительно не получалось. Мы со Славой пытались и так, и этак, но эсминец упорно игнорировала все наши усилия. Глядя на удивлённую Славу, постепенно начал подозревать, что дело тут нечисто. А после очередной попытки втихую сжевать седло уверился, всё эта наглая скотина понимает, она, зараза, сознательно идиоткой прикидывается. Нет, понять-то я её могу, ибо кому захочется на себе левого мужика таскать? Ну я тебе, саботажница зубастая, сейчас устрою!       Ласково улыбаюсь хитрюге и нежно треплю её по загривку. Видимо, с интуицией у Орла всё в порядке, потому как она заметно напрягается под моей рукой. Явно ничего хорошего от этой ласки эсминец не ждёт. И правильно, между прочим.       — Ух ты неуклюжик ты наш, бедненькая, какая неповоротливая стала.       Глаза у всех присутствующих, а в первую очередь у самой виновницы, начинают медленно округляться. Не обращая на офигевающих девчат внимания, укоризненно обращаюсь к Славе:       — Ну ты посмотри, как Орёл разъелась? Разве же можно так? Совсем ты, Слава, за сестрёнкой не следишь. Глянь, до чего довела! У девочки уже жирок, вон, пробивается. Она же простейших вещей выполнить не может уже, как ни старается! И это не её вина, разве можно так к собственной сестре относиться? Ну ничего, не огорчайся, бедненькая, мы это поправим…       Шкура эсминца под моей ладонью начинает слегка дрожать. Совсем запутавшаяся Слава, (кстати, как она сногсшибательно смотрится в своём костюме… э-э-э, опять не туда, отставить) недоуменно хлопает глазами, пытаясь понять, где это я на гибком теле эсминца жир нашёл? А я, найдя взглядом интересующую меня особу, продолжаю.       — Акаши! Слушай сюда!       Мирно сидящая в тенёчке и старающаяся завидовать не слишком явно завхоз встрепенулась и уставилась на меня.       — Акаши! С сегодняшнего дня Орёл у нас на специальном пайке! Вместо железа выдавать ей исключительно бетон и дерево!       Да, я уже знаю, какие продукты Глубинные любят меньше всего. А вы как думали? Командир я или кто? А если честно, было интересно понаблюдать за кормлением этих особ. Так вот, когда феи под чутким руководством Акаши свалили в бухту кучу хлама, эсминцы сначала жадно набросились на сталь и пластик. Затем пошли какие-то полуфабрикаты с кухни, а только в самом конце, почти нехотя, тварюшки принялись грызть бетон и дерево. Какой отсюда вывод? Ну ясен перец — не любят они строительный мусор.       В подтверждение моей догадки Орла явно так передёрнуло. На меня уставились самые честные в мире глаза, как бы говоря: «Может — не надо?» Меня эта пантомима почему-то совершенно не тронула. Может, потому, что трудновато состроить морду «котика из Шрека», имея такую зловещую морду с полуметровыми зубищами? «Надо, Федя, надо!» — ответил я так же мысленно.       Кстати, поймал себя на мысли, что конкретно эта четвёрка на вызывает у меня ни отвращения, ни страха. Интересно, почему? С этой мыслью я закончил тренировку.       Орёл, если так можно выразиться, уплелась к ехидно поглядывающим на неё сёстрам, а девчата принялись плескаться в воде. Визги, плеск и смех, ну тут всё стандартно, такое на любом городском пляже увидишь. Единственное, что меня слегка удивило — все канмусу в воду заходят максимум по колено. Ну, наверно, им моря и без плаванья хватает.       Хотя нет. Вон Слава зашла по пояс, а потом, раскинув руки, упала на спину, подняв фонтан брызг. На пляже словно выключили звук. Все канмусу, замерев, уставились на лежащую в воде девушку, и глаза у них при этом были не просто большие, а идеально круглые. Такое чувство, что мир их вдруг перевернулся с ног на голову. Да что такого случилось-то? Слава, явно почувствовав такое внимание к себе, снова встала на ноги и непонимающе оглянулась. Затем, словно что-то поняв для себя, ойкнула и покраснела.       Полчаса успокаивал девчат… Ощущение такое, что вместо Славы они все вдруг увидели помесь Кощея бессмертного и Бабы-яги. Сбились в стайку, сидят, трясутся, смотрят на неё круглыми глазами как на пришельца с того света.        Акацуки и Муцуки с двух сторон практически влепились в Хибики, вцепились в неё как в спасательный круг, и в их взглядах легко читается восхищённый ужас. Сама Хибики держится получше, но в её взгляде нет-нет, да и проскальзывает нечто вроде: «Это ЧТО было?» Муракумо заняла позицию позади Каги и опасливо выглядывает из-за её спины.       Сама Кага пытается выглядеть спокойной и невозмутимой, но по стиснутым в кулачки рукам и плотно сжатым губам понятно — это спокойствие даётся ей нелегко.       Единственная, кто опять отличился — Нака. Эта гиперактивная носится вдоль прибоя, временами подпрыгивая и вопя что-то типа: «Это как?» и «Ваууу, круто»! Зайти в воду и повторить «подвиг», впрочем, явно побаивается.       Отдельно стоящая под пальмой Акаши плюхнулась на попу и непонимающе хлопает глазами. Хотя, как мне кажется, испытывает она не только и не столько почтительный ужас и восхищение. Она мне сейчас немного напоминает сумасшедшего учёного, этакий маньяк в белом халате с единственным желанием, разобрать и посмотреть, как «это» работает. Причём мнение самого «этого» его абсолютно не волнует. Вот ей Богу, только лабораторного халата не хватает. Взгляд маньяка уже присутствует.       Реанимационная бригада в лице Мамии и подноса с плюшками сработала на «ура». Эсминцы со сладостями наперевес окружили выбравшуюся на берег Славу и так требовательно уставились на неё, что стало понятно — с живой не слезут.       — Страха перед падением в воду я не испытываю уже давно. Знаком ли вам такой способ борьбы за живучесть корабля, как «контрзатопление»?       Кажется, я опять не знаю чего-то важного. Потому что Кагу, Мамию и Акаши явственно передёрнуло. Остальные слушали очень внимательно.       — Вижу, знаком. Знаете, что это когда ещё немного — и будет «оверкиль». И справиться с проблемой можно только радикальным способом. Но мало кто помнит, — красивое лицо канмусу исказилось в гримасе, причудливо сочетающей печаль, гордость и злорадство, — что когда-то с помощью контрзатопления умели не только спасаться, но и нападать!       — В августе 1915 года я-корабль защищала Ирбенский пролив от германского флота. Мои орудия были изношены, а устаревшие механизмы наведения не давали придать им достаточный угол возвышения, чтобы достать врагов. И тогда мне затопили несколько отсеков правого борта, чтобы за счёт крена увеличить угол возвышения и, соответственно, дальность стрельбы орудий. И это сработало. В тот день германцы не смогли форсировать пролив.       Позже подъёмные механизмы орудий мне всё-таки модернизировали. А в будущем развитие техники сделало этот рискованный приём ненужным. И о нём забыли. Но я помнила, хотя, став канмусу, поначалу, как и все, боялась падения в воду. Пока во время одного боя не полетела после попадания вниз головой с волны. Всё-таки я броненосец, манёвренность и остойчивость у меня так себе. Не знаю, чем бы это закончилось, если бы на меня внизу не облизнулся один эсминец. Впадать в панику оказалось некогда, пришлось отбивать ему аппетит. А бой продолжался, и на самокопание не было времени.       Позже оказалось, что случившееся со мной никто отчётливо не видел. А сама я после того, как уже после боя проверила, никому ничего не рассказывала. По вам видно — от подозрений в «погружении» не отвертелась бы. И не могу сказать, что для этого нет оснований. Всё-таки слишком многое связывает меня с той стороной, — Слава повернула голову, взглянув на подобравшихся поближе и, похоже, тоже прислушивающихся к рассказу сестёр, и Солнце отразилось в её глазах.       Нда, картина маслом. Эсминцы дружно ревут, обнявшись и изредка рукавами утирая бегущие ручьём слёзы. Девчата постарше тоже, смотрю, всхлипывают, но крепятся. Ну, а я? Да я, честно говоря, может, и пожалел бы Славу, но не могу. Не имею права её жалеть. Не нуждается она в этом. Как там сказал поэт?       — Нас не нужно жалеть,       Ведь и мы никого не жалели…       Восхищаюсь, как говориться, молча, «про себя». И что-то мне подсказывает, это сейчас самое правильное решение. А вот слезопад надо прекращать… И я даже знаю как.        — Так, внимание всему личному составу!       Неожиданно официальный «командирский рык» мигом осушил водопады. Девчонки ещё шмыгали носами, но внимание я их привлёк однозначно.       — Поздравляю вас, с завтрашнего дня у вас, дорогие мои, вводится новый тип занятий! Пока я занимаюсь… верховой ездой, все остальные под чутким руководством товарища Славы осваиваем погружение! И чтобы через неделю любая могла в воду по пояс войти! Проверю лично! Не справившиеся будут лишены мороженого и плюшек до сдачи зачёта!       Воцарилось потрясённое молчание. И если Слава обдумывала, во что она своим неосторожным поступкам влетела, то все остальные уставились на меня как на врага народа. Ей богу, у девчат аж дым из ушей повалил. Эсминцы надулись как воздушные шарики, Нака просто осела на песок, неверяще пялясь в мою наглую рожу. И только Кага пыталась сохранить хвалёную японскую невозмутимость, но чувствовалось, что до истерики, хорошей такой, с битьём посуды, совсем недалеко. Мамия, как не входящая в плавсостав, молча сочувствовала…        — Сатрап…        — Знала же, что ты садист, но чтоб до ТАКОЙ степени, — Акаши восхищённо покрутила головой.       Ну конечно, кто же ещё мог не сдержать свой язычок?       — А ты чего радуешься-то?       Я пристально посмотрел на враз побледневшую зав.складом. Та шестым чувством уже поняла, что только что подвела себя под монастырь, но сдавать назад было уже поздно…       — Тебя, Акаши, это тоже касается!       Под неодобрительные — и один понимающий — взгляды я отправился в штаб. Кто-то, может, скажет: жестоко? Может, и так, зато ещё один шанс на то, что останутся живыми… А это для меня главное.