* * *
Балалайка оказалась очень интересным человеком. У меня создалось впечатление, что внутри этой женщины сосуществуют два, а то и три человека. Безжалостная и циничная хозяйка «отеля», мстительная и крайне злопамятная палёная стерва («А ты что думал, иначе уважать не будут!»), скрывала за собой, словно за щитом, любопытную девчонку Софью, верящую в чудеса и добро. И, как мне кажется, где-то там прятался ещё и юный офицер-десантник с таким говорящим именем как Владилена, готовый пожертвовать всем, даже своей жизнью, ради блага Родины… Прав ли я? Кто знает. Колупать этот внешний панцирь, пытаясь пробиться вглубь, я не осмелился. «Самоубийцев нэма», как говорил наш старшина, а Балалайка, между прочим, очень так буднично, словно деталь гардероба (хотя, почему это «словно»), носила на боку пистолет Стечкина в открытой кобуре. Впрочем, при первом знакомстве она сразу предложила оружие сдать, чем поставила меня в довольно затруднительное положение. Чего, кажется, она и добивалась. Ну, посудите сами: соглашусь, заберу ствол и получится что я, на своей Базе, её боюсь. А оставить пистолет… блин, а ведь я её и правда… нет, не боюсь, но — остерегаюсь. Есть в этой женщине нечто такое, что довольно трудно описать словами. Аура? Внутренняя сила? Словом, нечто такое, что заставляет с ней считаться. Как показало время, предчувствия меня не обманули. Сам визит протекал, как говорится, «в тёплой, дружественной обстановке». Традиционное уже застолье, традиционные похвалы нашей Мамии (серьёзно, как у неё получается готовить всё вкуснее и вкуснее?), ну, а на закуску — совещание у меня в Штабе. Говоря откровенно, мне показалось, что Балалайку привело к нам лично банальное любопытство. Все вопросы снабжения и взаимодействия мы вполне могли бы решить и без её личного участия. Но База канмусу — это объект довольно редкий, да ещё и режимный, так что попасть на неё даже такой личности как Балалайка, было довольно проблематично. А тут такая возможность! Хотя нельзя сказать, что визит был простой данью любопытству. Нет, наша гостья никоим образом не производила впечатления легкомысленной особы, рванувшей к чёрту на кулички ради простого удовлетворения своей прихоти. Обсудили несколько… хмм… весьма специфических вопросов, выходящих, скажем так, за рамки законов. Ту же контрабанду, к примеру. Тут Балалайка настолько решительно взяла вопрос в свои руки, что нам со Славой оставалось лишь хлопать глазами и ошарашенно переглядываться. Ну извините, на погранзаставе такому не обучают. Да и у моей броненосицы, как не трудно сообразить, опыта всей этой серо-чёрной бухгалтерии и прочей откровенно дикой для нас лабуды не имелось. Зато этого было в достатке у гостьи. Всего полчаса возни с документами — и выяснилось, что милейший Морган нас обкрадывает. Нет, то, что он хитрожопый пройдоха, я знал и так. То, что он себя не обидит, я подозревал тоже. Но чтобы в таких масштабах… ну я ему… Судя по зубовному скрежету за спиной, Слава думала примерно о том же. — Ну, такое постоянно бывает с частными подрядчиками, — «успокоила» нас Балалайка, — этот ещё в рамках себя держит… опасается, по-видимому… — В рамках?! — мы со Славой взвали в унисон. — Да это же грабёж натуральный! Сорок процентов!!! — Ну, а что вы хотели? Лохов доят… — пожала плечами собеседница, — И «лохи» — это не оскорбление, а диагноз. Вот что вам стоило, к примеру, у наших «доблестных ГэБешников» (тут губы женщины пренебрежительно скривились, по-видимому, у неё, с этими самыми «ГэБешниками были давние и неприязненные отношения) уточнить по ценам? Нам оставалось только стыдливо понуриться. И правда, ничего не мешало. Ведь сто процентов Андреич вполне мог скинуть весь расклад. Но — не допёрли. И винить, что самое обидное, некого кроме себя. — Да ладно, — смягчилась Балалайка, видя наши похоронные физиономии, — такое со всеми бывает. Думаете я лучше была? В общем, разбор документации, или, как выразилась гостья, «этих авгиевых конюшен», продлился почти до вечера. Я вот и знать не знал, что у меня столько бумаг. Вызванная в срочном порядке Акаши (а кто у нас кладовщик?), едва переступив порог и заметив горы бумаг, мгновенно сложила «два и два» и отступила полным ходом, едва не вынеся «кормой» дверь. — Я вам не секретарь! Я в этом не разбираюсь!!! — раздалось уже из-за двери, а затем послышался удаляющийся топот. Больше в этот день мы Акаши не видели… Она даже на ужин не пришла. Она… хмм… потом пришла. Да. Мириться и подлизываться. Но это уже совсем другая, не относящаяся к делу, история. Ну, а вечером, когда вся эта бухгалтерия уже надоела до чёртиков, я предложил Балалайке экскурсию по Базе, на которую она с готовностью согласилась. Сидение над бумагами её тоже явно утомило. Вот тут это и случилось. Насмотревшись на столовую, общежитие и новую ВПП, мы направились к мастерской и доку, ну и наткнулись на нашу пленницу, о которой я, в связи со всей этой бухгалтерской суетой, попросту забыл. Глубинная, как обычно, сидела съёжившись, прислонившись к пальме на берегу, под присмотром сестрёнок. Да уж. Вид её вызывал только жалость. От сгорбившейся фигурки так и веяло безнадёгой. Мало того, она ещё и тихонечко скулила, глядя на Море. Серьёзно, хоть и правда усыпляй её из жалости. И вот тут Балалайка… нет, наверное, София Павловна Ириновская, удивила меня до потери речи. Да и не только меня. Слава вон тоже офигела… словом, одним стремительным движением женщина оказалась рядом с пленницей и, присев на корточки, ласково погладила её по голове! — Ну что ты, маленькая, не плачь. Глубинная замерла и как-то робко взглянула в лицо нашей гостьи. Та одобряюще улыбнулась. И вот тут случилось несколько событий, которые, как мне кажется, изменили кое-что в этом мире… Словно в замедленной съёмке я увидел, как обрывок «связи», до этого безжизненно свисавший с макушки пленной, вдруг ожил, налился цветом и воткнулся в руку Балалайки! Секунда — и женщину охватил такой же «кокон связи», как и саму Глубинную. Несколько мгновений он светился тревожным красным светом, а затем волна бирюзы, вырвавшаяся из нашей гостьи, окрасила кокон, саму связь и Глубинную в более приятный моему «внутреннему глазу» цвет. Глубинная мгновенно оказалась на коленях. Куда только делось её прошлое безразличие и апатия? Горящие неземным огнём глаза, бледное лицо, искривившееся то ли в религиозном экстазе, то ли в сильнейшем оргазме, руки бережно, но крепко обхватившие ладонь Балалайки… много всего. И что меня добило, выскочившие буковки:Э-м-м-м… комментариев не будет. НЕ БУДЕТ!!!
Кажется у кого-то истерика. Очередная мысль о том, что это за сообщения и кто мне их посылает (бог, Дьявол или моё воспалённое воображение), была откинута как совершенно на данный момент не существенная. Тут более важные дела творятся… Сама Балалайка также застыла в ступоре. Она явно не ожидала такой реакции на свои действия. Да и кто бы, спрашивается, ожидал? А вот сестрички в бухте никакими рассуждениями не страдали. Едва заметив активность Глубинной, вся четвёрка развернулась в боевой строй и изготовилась к стрельбе. Пришло понимание, что стоит мне кивнуть головой, и этот клочок берега с Глубинной, Балалайкой и всем остальным (вплоть до червячков на полметра в глубине) мгновенно превратится в филиал Ада на Земле. Пришлось предостерегающе вскинуть руку, а то ведь могут и от переизбытка служебного рвения пальнуть. Глубинная, явно заметив опасность, мгновенно оказалась между женщиной и берегом, закрывая собой новую Хозяйку, и разъярённо зашипела. В ответ засвистели перчатки Славы, уже оказавшиеся на руках хозяйки. Дурдом на воле… — А НУ СТОП!!! Я СКАЗАЛ ЗАМЕРЛИ ВСЕ!!! Ого, как я, оказывается, могу. Кажется, даже нашу гостью проняло. А уж Глубинную чуть в песок не впечатало развернувшейся аурой. Да уж, навёл порядок, называется. В резко наступившей тишине послышался быстро нарастающий топот — остальные обитатели базы такой шухер, понятное дело, проигнорировать никак не могли… — И что это было? Голос Балалайки был на удивление спокоен. Вот насколько же крепкая у неё психика? Даже завидно. — Ну… что сказать? Поздравляю вас с новой подчинённой… Так, наверное? — А поподробней? Женщина с удивлением посмотрела на Глубинную. Та, явно уяснив, что Хозяйке ничего не угрожает, вновь с обожанием уставилась на предмет своего обожания. Более того, она вдруг прильнула к Балалайке и… лизнула её прямо в… декольте. Немая сцена. Замерли все: я, Слава, подвергшаяся такому… хм-м-м действию гостья, набежавшие со всех сторон канмусу… хотя нет, вру. Сестры отнеслись к этому закидону пленницы абсолютно нормально. Хм-м-м, наверное, я чего-то не понимаю? — А ну — СИДЕТЬ! О, командный голос во всей его красе. Как-никак офицер советской армии должен владеть им в совершенстве. Да уж, какая-то пурга в голову лезет. Глубинная мгновенно оказалась на коленях, с собачьей преданностью и обожанием разглядывая женщину. Ну, это понятно — прямой приказ, как-никак. — Так, я жду. А вот это уже мне. Причём в той или иной мере тот же вопрос в глазах почти всех присутствующих. Пофигу только сёстрам и Хоппо. Та вообще, крайне недовольная таким падением интереса к Своему Высочеству, надувшись, полезла мне на ручки. Ух ты, моя прелес-с-с-с-с-сть… Эм, отвлёкся. - Ну, судя по всему, госпожа Балалайка, эта Глубинная решила, что вы решили взять её, горемычную, в свою Стаю. И с радостью уцепилась за эту идею. Теперь вы её Госпожа, её Химе. — Да? — Скепсис можно было вёдрами черпать. — Я что-то первый раз о таком слышу, чтобы эти монстры человека за своего босса принимали… Тут она осеклась и посмотрела на уютно развалившуюся на моих руках Принцессу. Вот-вот, а ведь ещё и сёстры у берега плещутся… — Мда… но я-то тут при чём? — Да я и сам в шоке. Но факт остаётся фактом — между вами образовалась связь. Такая же, как и у меня с ними, — я кивнул в сторону воды, — а значит, она ваша подчинённая. — А можно с этим что-нибудь сделать? — Сделать? Ну, я, конечно, смогу разорвать вашу связь… да вы и сами сможете, если захотите, но тогда конкретно эта особь, скорее всего, умрёт. — Умрёт? — Именно. Для Глубинной связь со стаей — это всё. Это дом, это семья, это Родина. Всё. Потерять всё это один раз — это уже такой удар, что можно и «кони двинуть», а уж два раза подряд… точно помрёт. Все присутствующие согласно закивали. Балалайка недовольно оглядела собравшихся и сварливо произнесла: — Я так понимаю, вы все рады от души, что сплавили её мне? И, может, хватит пялиться на мои сиськи? У нас, кажется, серьёзный разговор? — А? Нет… вернее да… вернее… короче, — я совсем запутался и бухнул напрямик, — кажется, вам эта Глубинная сильно пригодится. Смотрите сами. Тут я кивнул как раз на вышеупомянутое декольте. Разумеется, все взгляды устремились именно туда. И вновь потрясённая тишина. Больше всего, что вполне объяснимо, была ошарашена сама владелица этого… хм-м-м… выдающегося объекта. И тут было от чего остолбенеть. На уродливом коричневом ожоге, так мерзко уродующем женскую грудь, вдруг появился участок не то чтобы уже совсем идеальной, но явно более здоровой, чем раньше, кожи. Именно там, где прошёлся язычок Глубинной. Вот тебе, бабушка, и Юрьев День…