Три больших ошибки наследницы трона

От свиданий с Брендоном Стелла всё же решила отказаться хотя бы на неделю, ещё раз слёзно попросив меня ни единой живой душе не рассказывать о случившемся. Дойдя до квартиры и всё ещё мелко дрожа от страха, она крепко обняла меня и отправилась к себе, перенеся все важные и не очень разговоры на завтра. И завтра мы собрались — на большой обеденной перемене, удобно расположившись в её комнате. — Так зачем кому-то понадобился твой скипетр? — вопрошала я, глядя в её по-детски невинно распахнутые глаза. — Кольцо — это главное моё наследство и один из даров, принесённых Великим Священным Огнём, — отчеканила Стелла давно заученную фразу. — Его называют Мечом власти Соляриса, оно было создано в незапамятные времена и с тех пор хранилось и продолжает храниться у моей семьи. Больше я ничего не знаю. — А что за Священный Огонь? — уточнила я заинтересованно. Никто из учителей ни разу не упоминал о нём ни на одном из уроков. — Блум, ты чего, Огонь Дракона! — воскликнула Стелла и изумлённо округлила глаза. — Всем детям рассказывают эту легенду! Давным-давно, когда во Вселенной ещё не существовало ничего, кроме темноты, из мрака вдруг появился Великий Дракон, и своим огненным дыханием он создал всё наше Магическое измерение, распространив по нему свет и жизнь. Закончив работу, уставший, он заснул на Домино, и больше его никто не видел. Я вздрогнула. Снова Домино. И снова особое пламя. — Но… Домино же было разрушено? — напомнила я неуверенно, и Стелла согласно кивнула: — Всё верно. И, говорят, тёмным силам удалось-таки навсегда погасить пылающий в его ядре Огонь Дракона. Но я всегда считала эту легенду простой сказкой для детей: никто никогда не видел ни самого Дракона, ни каких-либо доказательств его существования, а Домино было разрушено в результате жестокой кровопролитной войны, которые в нашем мире, увы, не редкость. Так что не зацикливайся особо на этих мифах. Уверена, и у вас на Земле подобных историй хватает. — Стелла наконец-то весело улыбнулась — впервые после вчерашнего. — Действительно, — согласилась я. — Тогда вернёмся к скипетру. Он же обладает какой-то магической силой, верно? — Ну конечно, — отозвалась Стелла, беззаботно болтая ногами. — Он даёт мне возможность телепортироваться в любую точку Магического и других измерений, но официально мне разрешено использовать его только для экстренного возвращения на Солярию — если вдруг случится что-то непредвиденное и потребуется моё участие. Ну, и… — Она вдруг замялась: совсем как в тот раз, когда рассказывала о своём исключении. — Ты же знаешь, я довольно несосредоточенна… — О да, об этом я знала не понаслышке. — И, в общем, скипетр помогает мне концентрировать волшебную энергию. — Стелла совсем сдулась, явно стыдясь этих подробностей своей биографии. — Без него я почти не могу колдовать. — О… — только и смогла выдавить я. Шутки шутками, а я даже не подозревала, что её несобранность может обернуться такими серьёзными проблемами. Смущённо зажмурившись, Стелла попросила: — Только не говори никому, ладно? — Конечно, даже в мыслях не было, — заверила я её со всей искренностью и поспешила увести разговор в сторону от столь болезненной темы: — Так значит, в скипетре не спрятано никаких убер-разрушительных заклинаний? — Ну разумеется нет! — пылко отозвалась Стелла. — Он служит лишь символом власти и концентратором волшебных сил, не более. — Ты уверена? — с нажимом спросила я. Не могли же неизвестные так страстно хотеть её скипетр лишь из-за того, что он является старинной реликвией? — Да. — Стелла твёрдо кивнула. — Родители ничего от меня не скрывают. Да и, зная мой характер, они бы ни за что не отдали мне в руки никакое страшное оружие. Вот с этим спорить было просто невозможно, поэтому, тяжело вздохнув, я опустилась на огромную королевскую кровать рядом с ней. — Ничего не понимаю… — Я тоже, — грустно отозвалась Стелла и взглянула на меня своими мультяшными глазами: — И что мне теперь делать, Блум? Я задумалась: серьёзно и надолго, потому что использованию мозгов обычно предпочитала действовать на авось и в принципе особым стратегическим мышлением никогда не отличалась. Но сейчас на кону стояло не моё собственное будущее, где если сам облажаешься — себя и будешь винить, а полноценная судьба другого человека, причём далеко не самого мне безразличного. — Если не хочешь, чтобы родители узнали… может… это глупо, конечно, но, если пойти на крайние меры… может, просто отдашь скипетр в случае нового нападения? А им скажешь, что так и так, кольцо потерялось, простите мою невнимательность, — предположила я неуверенно и бросила на неё вопросительный взгляд. Стелла смотрела себе под ноги, перестав наконец-то ими размахивать, и глубоко о чём-то думала. А в следующий момент я спохватилась: — Хотя нет, я совсем забыла про твои силы! Прости, это плохой вариант. — Я могла бы… могла бы научиться, — неожиданно робко предложила Стелла и подняла взгляд на меня. — Родители вручили его мне в совсем юном возрасте, и с тех пор у меня вошло в привычку всегда колдовать только с его помощью… Кто знает, может, за эти годы что-то изменилось? — Если этот план тебя устраивает, могу помочь. — Я ободряюще улыбнулась. — Фарагонда дала мне несколько советов по концентрации внимания, может, тебе они помогут больше, чем мне. Стелла тихо засмеялась, и я не смогла её не поддержать. Казалось, в тот момент, пусть и совсем ненадолго, все заботы, долгое время гложущие меня подобно паразитам, вдруг исчезли, а ситуация стала совсем не такой страшной, как казалась изначально. Но Стелла вдруг состроила серьёзную мину и разом рассеяла всё заполнившее комнату облегчение: — Блум, а что с твоими силами? Мой смех оборвался, и какое-то время я пыталась подобрать нужные слова, чтобы тема эта не получила дальнейшего развития. — Ну… Думаю, Фарагонда ошиблась. Обычное пламя, обычная фея. — Но ты колдовала вчера! — с жаром воскликнула Стелла и склонилась ко мне, упираясь руками в пружинящую кровать. — Сама огонь создала! Если бы ты с рождения жила в волшебном мире, ты бы знала, что новичку это совершенно точно не под силу! Огонь слишком своенравный, его и повиноваться-то заставить невероятно трудно! — И что? — скептически вопросила я. — Я была под адреналином. — Нет, Блум, это не так работает. — Стелла мягко покачала головой. — Я же рассказывала тебе про спектр возможностей каждой феи. Если она не может — у неё это просто не получится, будь она хоть трижды на грани смерти. Для того, чтобы твоя воля выдержала и сломила волю огня, нужно долго и кропотливо развивать свои силы до нужного уровня. Обычная фея ни за что не смогла бы так легко вызвать его и впоследствии им управлять. — Что ты хочешь сказать?.. — Я окончательно нахмурилась: тема сил обычно не приносила мне ничего, кроме новых разочарований. — Никто не ошибался. — Стелла улыбнулась во все тридцать два и хлопнула в ладоши. — Думаю, пришло моё время тебя подучить! Две самых никчёмных студентки всей Алфеи собирались учить друг друга контролировать какую-то совершенно безумную, никому не подвластную силу — по-моему, нам следовало без промедления вручить премию Дарвина и наградить бурными овациями. Но, какими бы глупыми ни были наши планы, я согласилась: отчего-то я доверяла Стелле так безоговорочно, как никогда не доверяла своим земным друзьям, хотя её знала всего несколько месяцев, а их — долгие годы. Наверное, всё дело было в её безмерной искренности и невероятной, почти нескончаемой энергии, которые волей-неволей подкупали даже самые чёрствые души и заставляли тебя считать её своим другом так же искренне, как она тебя считала своим. — Начнём после уроков! — с жаром воскликнула загоревшаяся очередным безумным планом Стелла и вскочила с кровати. — К троллям Фарагонду, к троллям учителей! Я сделаю из тебя лучшую в мире волшебницу, слово даю! — Её явно понесло, но эти заявления несказанно меня веселили, и почему-то безумно хотелось верить, что так всё и будет. Ну, разве что лучшая в мире волшебница, пожалуй, была не совсем обязательным пунктом плана. — Можно попросить о помощи Текну, — предложила я неожиданно, однако вполне здраво, и Стелла сразу недовольно скривилась. — Она гений по части теории, поверь мне. — Слова свои я подчёркивала очень убедительными кивками головы. Поджав губы и изобразив на лице мучительную работу мысли, в конечном итоге Стелла так и не смогла найти веских аргументов против её вмешательства и страдальчески согласилась в случае чего спросить у Текны совета. Я же этого случая дожидаться не стала, поэтому, захватив учебник по культуре, сразу же направилась на поиски нашего гуру. Она оказалась уже в классе: сосредоточенно повторяла материал прошлого урока, одновременно с этим вбивая в свою базу новые данные. — Привет! — Я приземлилась за соседнюю парту, и Текна отвлеклась от конспектов. — Привет, — отозвалась она немногословно. Но с этой манерой общения я уже была знакома, а потому перешла сразу к делу, зная, как можно сходу её заинтересовать: — Мне нужна твоя помощь. Что и требовалось доказать, Текна тут же закрыла тетрадь и полностью развернулась ко мне. — Слушаю. Не тратя времени понапрасну, я в двух словах изложила ей план наших со Стеллой занятий: обеим стоило потренировать внимательность и научиться концентрироваться, чтобы не зависеть больше ни от эмоций, ни от скипетра. В моём случае всё и вовсе было донельзя плачевно: какое уж тут преимущество в бою, когда во время настоящего сражения все мои чувства были бесспорно сильны, но находились в таком раздрае, что сосредоточиться на каком-то одном и использовать его в качестве пороха для выстрела не представлялось возможным? Внимательно выслушав всё, что я довольно сумбурно выпалила, Текна пообещала подумать до вечера и что-нибудь для нас приготовить. И как «привести себя в порядок» в понимании Стеллы означало «вырядиться словно на бал», так и в представлении Текны её «что-нибудь» незаметно трансформировалось в «полную программу тренировок с почти поминутным расписанием». Безумно вытаращившись на предложенный ей план занятий, Стелла явно приготовила в адрес чрезмерной ответственности Текны пару ласковых, но я поспешила воспользоваться её замешательством и опередила её, не давая скандалу разразиться: — Круто. — Я вскользь пробежалась взглядом по своему расписанию и, наткнувшись на несколько незнакомых слов, подняла его обратно на Текну, изо всех сил стараясь сделать улыбку естественной. — Ты очень… нам помогла. — Это ещё не всё, — с необычайным энтузиазмом отозвалась она. — Я разработала для вас несколько индивидуальных заданий и очень хочу посмотреть, как вы с ними справитесь. Так что заниматься будете под моим присмотром. — Но!.. — возмутилась было Стелла, но я наступила ей на ногу. — Прекрасно, спасибо! Если тебя не затруднит вставать… — я скосила глаза на расписание, в котором утренняя тренировка была назначена аж на семь часов, — в половину седьмого. — Я всегда встаю в шесть, — спокойно отозвалась Текна, и Стелла была готова то ли потерять сознание, то ли порвать её на британский флаг. Силой вытолкав кипящую от негодования принцессу из чужой комнаты, я десять минут кряду выслушивала все её возмущения касаемо «зверской программы» и «ни единой секунды свободного времени». Больше всего, конечно же, она была опечалена тем, что с таким расписанием у неё совсем не останется времени на Брендона, и в ответ на эту жалобу я деликатно напомнила о том, что всю неделю она всё равно обещала воздерживаться от встреч. Быстро воспроизведя в памяти подробности нападения и свою полную беспомощность, Стелла скуксилась и благоразумно заткнула поток ругательств. Негодовать в принципе было бессмысленно: Текна всего лишь хотела помочь и максимально эффективно использовать все доступные ресурсы, в том числе, между прочим, — наши силы и личное время. Назначенные ей занятия начинались уже следующим утром, и в половину седьмого я поспешила как можно скорее выключить будильник, чтобы не разбудить ненароком сопящую рядом Флору. Отняв руку от кнопки на часах, я задержала на своей соседке печальный взгляд: уже две недели, несмотря на то, что жили в одной комнате, мы практически не общались, и я не знала, вернётся ли всё когда-нибудь в прежнее русло. Нет, Флора относилась ко мне с прежней теплотой, просто… она была ужасно далеко. Отбросив ненужные мысли, — сейчас только снова впасть в хандру не хватало, — я сосредоточила всё своё внимание на грядущей тренировке и пошла умываться. Приведение себя в порядок заняло всего пять минут (сегодня обошлось без кошмаров, поэтому я даже с удовольствием глядела на своё отражение), и, выйдя из ванной, я замерла около стола: взгляд упал на лист из дневника, который в самом начале этого тернистого пути наказала мне вести Фарагонда. Пробежавшись взглядом по всем обосновавшимся там пунктам, я безжалостно скомкала его и выкинула в пустое ведро. Действительно, к троллям Фарагонду. Или, в нашем земном эквиваленте, к чёрту. Как и грозилась, Текна уже была во всеоружии, а вот Стеллу мне пришлось собственноручно растолкать, параллельно выслушав её гневное мычание с обещаниями уволить. Зевая каждые три секунды и неправильно застегнув рубашку, она выползла из своей комнаты, впервые на моей памяти не заморочившись даже на макияж. В первые мгновения с непривычки она показалась мне ужасно бледной, но привыкнуть к ничем не подведённым глазам и светло-розовым, не сверкающим от блеска губам оказалось на удивление легко, и, надо сказать, без макияжа Стелла походила на прелестную куколку. — Алфея автоматически открывает двери в шесть утра, — поведала нам Текна, шагая по коридорам к главному входу, — а закрывает в двенадцать. Ворота блокируются в одиннадцать, как и говорила Гризельда. Мы сбежали по ступенькам, и я уже думала, что мы остановимся где-нибудь в углу внутреннего двора, но Текна уверенно продолжала идти прямиком к лесу. — Куда ты собрала-ась? — страдальчески протянула Стелла. — Двор видно почти изо всех окон. Не люблю зрителей, — просто объяснила Текна и вышла в раскрывшиеся перед нами ворота. Мы ещё немного протопали по тропинке, которая узкой змейкой уходила вдаль и терялась за тёмными стволами деревьев, и, отдалившись от Алфеи на достаточное для того, чтобы практически потерять её из виду, расстояние, остановились на небольшой поляне. Пышный, увешанный маленькими красными ягодками зелёный куст отлично скрыл дорожку, по которой мы сюда добрались, а Стелла поторопилась отправить в рот сразу целую горсть его ягод, ни на секунду не задумавшись о том, что они могли быть ядовитыми. Текна активировала свой чудо-компьютер, сверяясь с программой. — Скипетр у тебя? — Она коротко взглянула на Стеллу, и та с готовностью продемонстрировала кольцо. — Отдай. Просьба эта вызвала у Стеллы явное замешательство, но пережила она его молча, понимая, что, раз уж согласилась на экзекуцию, поворачивать назад было поздно. Успокоив себя тем, что здесь с её драгоценным наследством уж точно ничего не случится, она стащила кольцо с пальца и передала его Текне, не упустив возможности ещё раз напомнить о том, какую ценность оно собой представляло. Та только отмахнулась и беззаботно пихнула украшение в карман — Стелла заскрежетала зубами. — Садись, — приказала Текна снова и кивком головы указала на землю. Стелла брезгливо покосилась на мокрую от росы траву. — Прямо туда? — Прямо туда. — На лице Текны ни единый мускул не дрогнул, и сейчас она очень напоминала Гризельду — правда, та была не столько флегматичной, сколько просто имела склонность подолгу терпеть и потом взрываться так, что мало не показалось бы никому. — Иу. — Стелла скривилась, но опустилась-таки на траву и с вызовом взглянула на Текну в ожидании новых указаний. — Закрой глаза, — незамедлительно скомандовала она, и Стелла закрыла. — Представь, что скипетр всё ещё у тебя в руках. Что ты чувствуешь обычно? Я с интересом наблюдала за разворачивающимся действом. — Обычно… я чувствую тепло… — На губах Стеллы промелькнула лёгкая улыбка. — Меня наполняет силой и спокойствием, как будто я впитала в себя всю энергию Солярии. И… мне кажется… порой мне кажется, что рядом стоит мама. Я улыбнулась. Подобное чувство было знакомо и мне. — Хорошо, — нисколько не проникнувшись драматизмом момента, кивнула Текна. — А теперь попробуй воспроизвести это чувство. Стелла свела брови вместе, а пальцами судорожно вцепилась себе в колени. Волосы её, совсем как в тот раз на Земле, взлетели вверх, золотистыми змеями расползаясь по воздуху. Она начала светиться: совсем чуть-чуть, но постепенно разгораясь всё ярче, ярче, ярче… Казалось, вот-вот она наконец-то засияет по-настоящему, однако в момент кульминации, когда даже у меня, кажется, перехватило дыхание, волосы её резко упали, а свет в одно мгновение угас. Цокнув языком, Стелла с досадой стукнула кулаками по коленям: — Не получилось! Текна быстро вбила что-то в свой компьютер. — Получится, — уверенно отозвалась она и жестом попросила меня подойти. А когда я приблизилась, вдруг склонилась и спросила полушёпотом: — Не знаешь, она чего-нибудь боится? — Ну, помимо той нападавшей… — Я основательно задумалась, не припоминая за Стеллой никаких ярко выраженных фобий. — Несколько раз мы наталкивались на пауков, и она бледнела от одного их вида. Текна удовлетворённо кивнула, и глаза её нехорошо блеснули. В душу ко мне начали закрадываться подозрения о том, что Стеллу ждало что-то очень малоприятное, а внутри всё напряжённо сжалось. Ладони похолодели. — Закрой глаза, — вполне миролюбиво попросила её Текна. В этот раз Стелла повиновалась безо всяких комментариев. Быстро набрав что-то на магической клавиатуре, Текна вдруг последовала своей же команде и в следующую секунду озарилась мягким зелёным светом — как будто стояла перед большим экраном старого, громоздкого компьютера. Вспышка — и я неожиданно ослепла на несколько мгновений. Зрение ко мне вернулось ровно в тот же момент, как ушёл слух — так громко и внезапно Стелла завизжала. Инстинктивно зажав уши ладонями и с трудом проморгавшись, я тупо уставилась на неё: вопящую, до смерти испуганную и с ног до головы облепленную большими и маленькими пауками. Обычно насекомых я переносила достаточно спокойно: ну заполз кто-то мелкий на свою беду в наш дом — значит, отправится в мусорку в виде хладного трупа, — но в этот момент, глядя на то, как вся эта многолапая масса копошится на её светлой рубашке, коже, волосах и даже лице, я почувствовала, как несуществующий завтрак стремительно поднимается вверх по пищеводу, глаза пытаются зажмуриться сами собой, а желудок сжимается так сильно и болезненно, что передёргивает всё тело. Каково было самой Стелле, я боялась даже представить. А она безжалостно надрывала глотку, визжа почти на ультразвуке и иногда прерываясь на истерические всхлипы, катаясь по земле и пытаясь стряхнуть с себя всю сотню налипших пауков. Они запутались у неё в волосах, заползли под штанины, периодически сваливались со лба и избегали разве что широко открытого рта, не особо привлечённые доносящимися из него звуками. — Уберите их, уберите-уберите-уберите, Блум, пожалуйста, умоляю, сними их с меня! — вопила Стелла, давясь слезами и хрипами. Внутри у меня всё обдавало одновременно жаром и замогильным холодом; ноги дрожали. Казалось, что, если я продолжу смотреть на это издевательство ещё хотя бы несколько секунд, я и сама зареву навзрыд от смешанного с отвращением страха и нервного перенапряжения, а потому я скорее перевела взгляд на Текну, пытаясь понять, в чём именно заключался смысл подобной пытки. Выражение её лица практически не поменялось: такое же отстранённое, сосредоточенное и разве что чуть более напряжённое. — Испепели их. Используй свою силу. Раз по-хорошему не получилось, значит, не так уж тебе и хочется чувствовать себя в безопасности, — жёстко заявила она, до поразительного безэмоционально наблюдая за чужой агонией. — Я не могу, не могу, не могу, — рыдала сорвавшая голос Стелла, продолжая обезумевши стряхивать всё лезущих откуда-то пауков. — Пожалуйста, Блум… — она перешла на шёпот, не в силах уже больше даже всхлипывать. Слёзы катились по щекам нескончаемым потоком. Я не могла больше этого выдерживать: дёрнулась было в её сторону, намереваясь собственноручно, хоть с помощью магии, хоть без неё избавить её ото всех насекомых, но Текна схватила меня за локоть, не позволяя сдвинуться с места. А потом — я не поверила своим глазам — снова засветилась, очевидно, колдуя что-то ещё. Раздался душераздирающий крик. Из пустоты, из чистого воздуха, сгущаясь прямо над её головой, на Стеллу падали пауки всех размеров и мастей. Такого смертельного ужаса на её лице я не видела никогда: забыв про остальное тело, она пыталась защитить хотя бы голову, закрываясь от паучьего дождя руками и как заведённая стряхивая с волос наиболее крупных. Текна повысила голос, явно не желая больше так бесцельно тратить время: — Разберись с ними! — Не-е-е-ет, — всё апатичнее рыдала Стелла, и мне окончательно поплохело. — Пожалуйста, Блу-у-ум… — Текна… — начала было я, намереваясь раз и навсегда остановить это истязание, — к чёрту такие тренировки, Стелла после них поседеет! — но Текна сверкнула на меня своими пронзительными зелёными глазами. — Ты сама мне доверилась. И Стелла потонула за горой шевелящейся мохнатой массы. В один момент всё стихло — только шуршание тысячи изломанных лап нарушало раннюю утреннюю тишину. Я не слышала больше ни стонов, ни тихих всхлипов и уже серьёзно боялась, не задохнулась ли Стелла под этим ожившим кошмаром, но не могла даже шевельнуться, полностью оцепенев от шока, — что уж говорить о том, чтобы подбежать и проверить. Я и представить не могла, насколько нестандартны будут способы обучения Текны. Внезапно я ослепла снова и от неожиданности напрочь потеряла равновесие, со всего маху приземлившись в мокрую от росы траву. Застелившая глаза пелена долго не желала уходить, но когда я сумела-таки восстановить картину мира, пауков не было — осталось лишь выжженное круглое поле да дымящаяся по его краям трава. Стелла лежала точно в центре всего этого бардака, свернувшись калачиком и горько рыдая. Тело её сотрясалось от страха и спазмов. Подскочив с земли и чуть не запутавшись в собственных ногах, я бросилась к ней, притянула к себе и крепко обняла, хоть и понимала, что после пережитого это было для неё слабым утешением. От осознания того, что исключительно я заставила её обратиться к Текне за такой помощью, меня окатило горячей волной стыда и ледяной — сожаления. — Извини меня, — раздался вдруг голос Текны, и я подняла удивлённый взгляд. — Я искренне прошу прощения. Понимаю, что была чересчур жестокой. — Она спрятала свой компьютер, в который, как будто вообще ничего не произошло, до этого вносила какие-то данные, и, подойдя к нам, присела на корточки. Рука её мягко легла на плечо Стеллы, и та даже не дёрнулась, чтобы её сбросить. — Тебе была необходима хорошая стрессовая ситуация, чтобы установленные тобой же блоки спали и освободили твою силу. Стелла подняла на неё зарёванное красное лицо, и весь её вид говорил о том, что она совершенно ничего не понимает. Я пока тоже плохо соображала, что к чему. — Смею предположить, что в детстве ты была гиперактивным ребёнком, поэтому, чтобы сохранить твоё тело и окружающие тебя предметы в целости и сохранности, твоя магия спряталась глубоко внутри тебя, окружив себя чем-то вроде мощных стен, — пояснила Текна спокойно и миролюбиво. — Конечно же, со временем ты стала более ответственной и вполне могла контролировать свою силу самостоятельно, но за это время окрепли и стены, которые были вынуждены постоянно подстраиваться под увеличивающийся запас энергии. Именно поэтому активировать твою магию до сих пор мог только имеющий с ней практически кровную связь скипетр. Постепенно до меня начинало доходить, в чём именно было дело и почему Текна действовала так жёстко. — Когда ты попала в свой самый страшный кошмар и убедилась в том, что помощи ждать неоткуда, тебе пришлось сломить все установленные барьеры. Как результат… — Текна указала на выжженный вокруг Стеллы круг. — А теперь представь, что могло бы случиться, если бы ты случайно активировала эту силу в детстве. Всхлипнув, Стелла приняла сидячее положение и принялась вытирать со щёк слёзы и размазанную землю. — А насчёт пауков не беспокойся — они были голограммами. Ощутимыми тактильно, но всё же голограммами. Текна была либо настоящим гением, либо слегка поехавшей садисткой, и я никак не могла решить, что же перевешивало. — Теперь, полагаю, ты сможешь использовать свою силу абсолютно беспрепятственно. Вероятность того, что всё дело было во внутреннем барьере, чрезвычайно высока. Всегда пожалуйста. — Текна распрямилась, и я проводила её до невозможного восхищённым взглядом, прекрасно понимая, что ни одна из нас в жизни до такого не додумалась бы. — Погоди, а расписание? — всхлипнула наконец-то обрётшая голос Стелла. — Это был запасной план. Если бы сегодня ничего не получилось. Нет, наверное, самую малость она всё-таки была безумна. Но, какими бы бесчеловечными её действия ни казались на первый взгляд, результат был неоспорим, и, взяв всю свою волю в кулак, я поинтересовалась: — А что насчёт меня? Текна взглянула на наручные часы. — Я могла бы провернуть что-то подобное и с тобой, но, полагаю, это не принесло бы ничего, кроме случайного взрыва. Магия чувств, верно? — уточнила она и после моего кивка продолжила: — В отличие от защитных барьеров, как ты и сама понимаешь, тут всё несколько сложнее. — Понимаю… — отозвалась я потерянно, чувствуя, как истеричная дрожь Стеллы постепенно сходит на нет. Судя по её виду, она была настолько ошарашена произошедшим и выданным Текной монологом, что, даже если и хотела поначалу наградить её парочкой своих фирменных фаерболов, после этого начисто про них забыла. Просидев так ещё некоторое время, пока Стелла окончательно не успокоилась и снова не начала ровно дышать, я помогла ей подняться, и на пару с Текной мы повели её обратно в школу. В своей комнате она зависла надолго: умывалась, приводила в порядок всклокоченные волосы, скрывала тональником следы недавней истерики — и проторчала бы там ещё столько же, но до звонка оставалось всего десять минут, а нам ещё нужно было позавтракать, и мне пришлось настойчиво её поторопить. Влетев в столовую под грозным взглядом Гризельды, мы практически не глядя наполнили тарелки всем, до чего смогли дотянуться, и принялись впопыхах запихивать еду в себя. До звонка успели. Потом, правда, вспомнили, что в этой спешке забыли взять учебники, и понеслись обратно — в класс к Дю Фор ворвались с небольшим опозданием, и, не упустив возможности лишний раз отчитать Стеллу, она всё же разрешила нам сесть и вернулась к объяснению материала. Всю первую половину урока вместо того, чтобы слушать профессора, я бездумно переводила взгляд с Флоры на Текну и обратно. Несмотря на полную противоположность характеров, сейчас они были как никогда похожи: обе сосредоточили всё своё внимание на Дю Фор и прилежно записывали всё, что она отмечала важным. Мы же со Стеллой в скором времени развалились на партах лицом друг к другу и принялись полушёпотом обсуждать произошедшее: полностью отойдя от шока, она никак не могла нарадоваться тому, что первая тренировка оказалась для неё вместе с тем и последней, потому что ещё на одно подобное занятие с Текной она не согласилась бы за всё золото Солярии; а вот я никак не могла перестать гадать, какие же ужасы были подготовлены для меня — расписанию, понятное дело, никто из нас больше не верил. Не позволив мне совсем разойтись в своих мрачных фантазиях, Текна выловила меня на большой обеденной перемене, как раз когда я направлялась в столовую, только-только оставив на столе тяжёлый учебник по метаморфосимбиозу. — Иди сюда, — позвала она, внезапно высунувшись из-за двери, и затащила меня в свою комнату. — Ну-ка, прикажи ему что-нибудь. Я уставилась на простую белую свечку, фитилёк которой явно был зажжён не раньше чем три секунды назад. — Что? — Да что хочешь. Пусть хоть танцевать начнёт. Вняв указанию, я прикрыла глаза, совершенно не концентрируясь на эмоциях и просто рисуя в воображении картинку этого крошечного огонька: как он дрожит, а затем начинает закручиваться вверх спиралью, и снова сжимается, и снова тянется вверх. — Ну, что и требовалось доказать, — довольно произнесла Текна, и я открыла глаза. Даже когда я отвлеклась, выбросив из мыслей ту чёткую картинку, огонёк продолжал в точности повторять отрисованные в моей голове движения, весело скача вверх-вниз. — Фарагонда совсем не с того начала тебя учить, — объяснила Текна, отставив свечу в сторону. Огонёк, к слову, так и продолжал плясать до тех пор, пока я, ошарашенная, не сказала ему мысленное чёткое «стоп». Движения тут же прекратились. — Вы все почему-то зациклились на особом свойстве магии чувств, но не на основном. Понимаешь, возможность создавать своё собственное пламя — лишь бонус к стандартному набору сил огненной феи. Управление чужим или искусственно созданным огнём никуда не делось. И, — Текна покосилась на свечу, — как видишь, с этим у тебя проблем не возникает. Бесспорно, даже если пока у тебя не получается создавать пламя осознанно, всё ещё велик риск того, что при эмоциональном всплеске сила пробудится самостоятельно, поэтому из двух целей — самоконтроля и вызова — я бы на твоём месте, конечно же, выбрала самоконтроль. Просто подумай, так ли тебе нужно сейчас это умение? — Нет. Вовсе нет… — Я растерянно заморгала и тоже взглянула на свечу. — Все вокруг твердили об этом как о чём-то очень важном, но сама я никогда не горела желанием научиться… — Вот и славно. — Текна сдержанно улыбнулась. — Значит, остаётся только самоконтроль. В тот момент мне почему-то стало смешно: вот у кого-кого, а у Текны с самоконтролем точно не возникало никаких проблем. Порой она вообще так сильно напоминала красивого, неотличимого от человека робота, что о том, что внутри неё тоже бьётся сердце, я вспоминала с удивлением. — Сегодня вечером продолжим занятия. Это звучало почти как приговор. Но в восемь я прилежно плелась за ней обратно в лес, и Стелла не изъявила ни малейшего желания отправиться туда снова, оставив меня с опасностью наедине. — Чем вы занимались с Фарагондой? — поинтересовалась Текна спустя какое-то время молчаливого движения по лесной тропинке. — Она предложила вести список вещей, которые вызывают во мне эмоциональный отклик. — Глупости какие, — Текна откровенно фыркнула. — Это же абсолютно бесполезно. Только ресурсы зря тратишь. Я не знала, что она подразумевала под ресурсами: время ли, бумагу или мои умственные труды — но в любом случае была полностью с ней согласна. — Некоторым людям для того, чтобы держать свои эмоции под контролем, достаточно просто твёрдо знать, что ничего хорошего в случае их высвобождения не случится. — Как и раньше, Текна рассуждала практически для себя одной, ни разу за всю дорогу на меня не обернувшись и не особо нуждаясь в моём участии в разговоре, но я всё же согласилась: — Я всегда к таким себя и относила. — Но даже при идеальном самоконтроле теоретически всё равно остаются из ряда вон выходящие ситуации, когда взрыв просто неизбежен. Это может быть что-то на первый взгляд незначительное, вроде личной травмы, или глобальное, вроде полномасштабной войны, — продолжила Текна всё так же самозабвенно. Дойдя до поляны, мы замерли друг напротив друга, и даже сейчас её взгляд был направлен куда-то сквозь меня, а голос разносился, казалось, на весь тихий вечерний лес. Где-то сверху пропела свою короткую песню кукушка. — Война нам вряд ли грозит, а личное обычно не знает никто, кроме близких друзей, которым нет смысла выводить тебя на конфликт… — быстро соображала она, постукивая пальцем по щеке. — Но, если брать во внимание, что у тебя есть триггер в лице Эйприл… Да, всё-таки этого не избежать. Я изо всех сил старалась вникнуть в её рассуждения и поспеть за несущейся мыслью, но с тем же успехом могла пытаться одновременно с компьютером просчитать сразу несколько десятков операций: когда бы он уже пришёл к значению всего выражения, я бы только-только закончила с первым действием — и то сложением. — Может, медитация? — предложила я робко, и Текна не задумываясь повторила: — Нет-нет, глупости… У меня нет причин не верить в то, в чём ты сама уверена, и, думаю, ты действительно способна сдержаться, даже если очень хочется взорваться. Проблема в другом: если ты не научишься разграничивать чувства и магию, тебе так и придётся контролировать себя до конца жизни, забыв про все яркие эмоции и, возможно, даже искренность. Поэтому стратегия Фарагонды изначально была неправильной: она хотела сдержать беснующегося быка в хлипком загоне, а не убрать раздражающую его красную тряпку. Мне очень хотелось громко и потрясённо выдохнуть. Слова Текны были настолько логичны и осмысленны, что я никак не могла понять, почему же сама не сумела додуматься до этого намного раньше. Образ Фарагонды в моих глазах всегда казался непогрешимым и всезнающим, и я даже не пыталась провести прямую линию от действий к последствиям и хоть немного поставить эффективность её решений под сомнение. А теперь — её в пух и прах разнесла первокурсница, и я чувствовала себя до невозможного глупой и неумелой. Текна же по-прежнему продолжала ломать голову, уверенная в том, что даже для моей проблемы обязательно должен был быть действенный и едва ли не разовый способ решения, совсем как в случае со Стеллой. Несколько раз чертыхнувшись, в скором времени она принялась мерить поляну шагами и бормотать настолько тихо, что я едва могла разобрать слова. — Разграничить… разграничить… — прикидывала она, повторяя это слово с абсолютно разными интонациями. — Может, поставить печать? Нет, с первой же вспышкой сломается… Отделение сущности? Опасно, да и слишком сложное заклинание… Иногда она поглядывала на меня: словно модельер, который мысленно примерял на модель новое платье, — а потом снова принималась наматывать круги и иногда задумчиво покусывать губу. Поняв, что уследить за ходом её размышлений у меня всё равно не получится, я прислонилась к стволу растущего рядом дерева и принялась медленно заплетать из перекинутых через плечо волос косичку. — Таблетки?.. — вновь пробормотала себе под нос Текна. — Но стресс может только всё усугубить… Можно было бы обратиться к гипнозу… В тот момент она вдруг остановилась, да так резко и внезапно, что я вздрогнула сначала от неожиданного движения, а затем от повысившегося тона: — Точно! Почему же я сразу об этом не подумала?! Отлепившись от дерева, я сделала несколько шагов к ней, и Текна развернулась с победным выражением лица. — Тебе нужен якорь, — сообщила она довольно. — Человек, или ситуация, или какой-нибудь предмет, — хотя такое редко встречается, — который удерживал бы тебя от непроизвольного выброса магических сил. — В каком смысле? — уточнила я осторожно, уже перебирая в голове варианты возможных якорей. Мама могла бы отлично подойти на эту роль — с ней мне всегда было хорошо и спокойно. Или Флора… По спине пробежал неприятный холодок. — Тебе просто нужно вспомнить человека, с которым у тебя установлена тесная эмоциональная связь: родитель, учитель, друг, любимый… — принялась объяснять Текна и хотела было добавить ещё кого-то, но передумала. — И, выбрав одного, ты должна мысленно привязать к нему свою магическую силу. Если связь между вами действительно крепка, это сработает как волшебный контракт. На практике я этого никогда не испытывала, но читала книгу, автор которой одним из первых начал использовать подобную связь. В качестве якоря он выбрал свою возлюбленную и писал, что всякий раз, когда готов был сорваться с цепи, перед глазами у него вставал её образ: она сидела в чёрной комнате и успокаивающе гладила его внутреннего зверя. Этот ритуал помогал ему мгновенно остыть. Понимаешь, о чём я? — Вроде бы… — отозвалась я неуверенно. — Хочешь сказать, это будет работать и без моего непосредственного участия? — Конечно. — Помня о том, что росла я вдалеке от подобных забав, Текна даже не думала недоумевать и просто поинтересовалась: — Ты слышала когда-нибудь о магических контрактах? Я соврала, что слышала. Решение проблемы было найдено, и, честно говоря, идти для этого в лес не было совершенно никакой необходимости. Всё же попросив меня проверки ради попытаться вызвать огонь и не получив никакого результата (мысли мои сейчас были в ещё большем раздрае, чем до этого), Текна наказала мне сегодня же вечером подумать, кто бы мог сгодиться на роль якоря, и предложила вернуться в Алфею. Я была всеми руками за. Чем больше я размышляла о её предложении, тем стремительнее круг потенциальных кандидатур сужался до одного-единственного человека, но от одной мысли о ней мне становилось так необъяснимо тоскливо, что я всеми правдами и неправдами пыталась найти ещё хоть какую-нибудь альтернативу. Игнорирование перестало работать, когда эта кандидатура вернулась в нашу комнату. Зачем-то снова поздоровавшись и замерев у стола в поисках нужного учебника, Флора осталась беззащитна, а я не упустила шанса подкрасться сзади и положить голову ей на плечо. Не услышать меня было невозможно, и, вместо того чтобы испугаться, она лишь самую малость удивилась и с улыбкой погладила меня по волосам. Все волнения отступили, сердце успокоилось, и я готова была стоять так вечно, пока виноватый голос Флоры не прервал идиллию: — Эссе по природной магии сдавать завтра, а у меня почти половина не готова. С печальным стоном отлепившись от её плеча, я искренне пожелала ей успехов — моё собственное было дописано уже давно, пусть и едва-едва перешагнуло порог требуемого размера — и плюхнулась обратно на кровать, где спустя считаные минуты незаметно для самой себя провалилась в сон — совсем как в детстве, когда под вечер ругалась с родителями и дулась на них у себя в комнате. Я не могла сказать, в какой именно момент от мыслей о том, чтобы сделать Флору своим якорем, я переместилась в до боли знакомую чёрную комнату. Я снова помнила про Дафну, про опускающийся потолок и сжигающее меня заживо пламя, но в этот раз меня не преследовало ничего — в гордом одиночестве я стояла посреди чёрного, отражающего меня в каждой зеркальной плите пространства и даже представить боялась, в какие ещё более изощрённые пытки решит поиграть со мной подсознание. Постепенно затапливающие меня ощущения никак не удавалось описать словами: мне было одновременно грустно и легко, словно я вернулась в давно забытый пустой родительский дом, и на какое-то время кошмары решили оставить меня в покое, позволяя просто насладиться этим тоскливым, умиротворяющим одиночеством. Опустившись на пол, я подтянула ноги к себе. А как вообще мог бы выглядеть мой эфемерный магический зверь? Для того, чтобы нарисовать в воображении картинку, даже глаза закрывать не пришлось — вокруг и так царила сплошная чернота. Я всегда любила собак. Может, это был бы большой полыхающий лабрадор? Или сотканный из чистого пламени мастиф? Но собаки как-то не вязались с огненной сущностью. Тогда я принялась перебирать всех известных мне животных: тигров, медведей, лошадей, китов, орлов и ящериц — однако ни одно из них упорно не хотело на все сто процентов соответствовать моему самоощущению. Что-то я упускала, чего-то недопонимала, и этот крошечный кусочек пазла мешал мне смотреть на картину трезво, напрочь искажая действительность. Опустив голову на колени, я вперила взгляд в пол, из которого на меня смотрела потерянная, запутавшаяся девочка. По чьей же милости я стала вместилищем этой чёртовой магии? Ответа на этот вопрос у меня не было, зато я отчётливо помнила, когда именно вся эта действительность приобрела оттенок безысходности: разыскивая среди тонны пыльных библиотечных книг информацию о разрушенном королевстве, некогда бывшем прекрасным цветущим местом, мы с Музой перешучивались, сдувая друг на друга пыль, водили пальцами по строчкам, выцепляя из текста нужную информацию, и даже не представляли, что все наши старания пропадут даром — потому что вместе с тем миром погибли и все носители этого своенравного волшебства. Портрет последней принцессы Домино смотрел на нас абсолютно мёртвыми, безжизненными глазами. Я вздрогнула. Эта погибшая принцесса — но с глазами куда более живыми и сияющими — и прочно поселившийся в моей голове призрак были одной и той же светловолосой девушкой. Вскочив так резко, что на миг в глазах потемнело, я принялась судорожно оглядываться в поисках знакомого света золотого одеяния. Бешеное биение сердца эхом разносилось по всей длине бесконечной комнаты, а ноги предательски дрожали от нахлынувшего возбуждения. Я пыталась позвать её, но из горла не выходило ни звука. В безумном темпе проматывая в памяти все завораживающие рассказы Дафны, я впервые не чувствовала никакого тумана, тёмным пятном перекрывающего мне доступ в эту часть сознания. Я абсолютно чётко помнила её слова про трёх древних ведьм, каждый из потайных уголков их прекрасного замка, заботливых родителей с их ласковыми улыбками и невероятным великодушием и то, как она радовалась, когда королева родила ей сестру. Я не знала, когда глаза мои успели наполниться слезами, но сейчас они совершенно бесконтрольно текли по щекам. Те самые недостающие кусочки пазла медленно двигались к своим нишам. Я помнила, как радостно Дафна говорила о переполнявшем её счастье и стремлении любой ценой защитить маленькую сестрёнку от зла и бед; как вдохновлённо — о своих планах обучить её всему, что знала сама, вырастив из неё великую волшебницу; с какой страшной печалью — о последних проведённых вместе минутах. Помнила дым пылающих коридоров, крики придворных и мерзкие завывания спятивших ведьм. Помнила предсмертный крик Дафны. Спрятав лицо в ладонях, я тяжело опустилась на холодный пол. Как много бы я отдала, чтобы снова жить в неведении; как много — чтобы скорее проснуться и никогда больше не возвращаться в эту комнату. Я знала абсолютно точно, кем были мои настоящие родители. И знала также, что Дафна пожертвовала собой, чтобы спасти мою жизнь. Рыдания душили меня, и я чувствовала, как под кожей разгорается знакомый болезненный пожар: хотелось закричать от осознания, что столь близкий мне человек исчез буквально за мгновения до того, как я всё поняла. Из копны спутанных волос сыпали искры, и огненный ураган грозил захватить меня в любое мгновение. Я понимала, что нельзя было перенести этот взрыв в реальность. Рядом со мной спала Флора, за стеной находились Текна с Музой и ни о чём не подозревающая, и без того настрадавшаяся Стелла. Я не могла допустить, чтобы огонь прорвался через кожу. Я выдохнула. И снова. И ещё десяток раз, молча проглатывая слёзы и восстанавливая более-менее ровное дыхание, чтобы следом за ним унять и сердцебиение. Меня потряхивало, но я лишь плотнее стискивала зубы, изо всех сил напрягая всё тело и сжимая кулаки. Было физически больно — пламя ломилось сквозь рёбра, желая взвиться в небо воющим вихрем, чтобы все услышали, как плохо и тяжело мне было, какой одинокой и потерянной я себя чувствовала. Я думала про Флору. Вспоминала её тёплые объятия, тихий голос, ласковую улыбку. Прокручивала этот образ в голове снова и снова, моля её протянуть руку в ответ. Кто ещё мог стать моим якорем? Кто ещё мог унять рвущегося сквозь грудную клетку дикого зверя? Панели передо мной озарило тёплым золотистым сиянием, и я протёрла слезящиеся глаза. Мерцание это мягкими переливами освещало уходящую вдаль комнату, прогоняя от меня жуткие тени. Упёршись руками в пол, я обернулась и ощутила, как тело прошибло волнами чего-то первобытного и будоражащего. Дрожь унялась в одно мгновение, оставив место лишь колющим пальцы искоркам. Огромный огненный силуэт, пышущий не обжигающим меня жаром, лежал на коленях совсем не боящейся обжечься девушки. На мгновение её платье сверкнуло золотом, а на губах промелькнула лёгкая полуулыбка, но мираж быстро исчез. Я старалась разглядеть лицо незнакомки, но оно было будто под восковой, расплывшейся маской, и её черты стирались из памяти, стоило только моргнуть. — Дафна? — спросила я неуверенно, всеми фибрами души понимая, что нет. — Всё хорошо, — усмехнулась она, — не беспокойся. Но волнение моё лишь усилилось — во многом из-за того, что я никак не могла понять, как кто-то посторонний сумел проникнуть в эту комнату, исправно служащую мне нерушимой ночной клеткой. — Кто ты? — спросила я, чуть жмурясь от исходившего от силуэта горящего существа яркого света. И это… это был мой зверь? Но на Флору девушка совсем не была похожа — не было ни плавности движений, ни знакомых добрых ноток в голосе. Наоборот — в нём слышалась насмешка. — Я же сказала: всё хорошо, — издевательски повторила девушка, и силуэт у неё на коленях запульсировал, выбрасывая в воздух волны прошибающей меня магической энергии. Я потерялась в эмоциях: меня захлестнуло и злостью, и возбуждением, и радостным нетерпением, а по телу разлился нестерпимый жар. Я поднялась на ноги и сделала нетвёрдый шаг назад, стремясь увернуться от наползающего на меня грозового облака. — Кто ты? — повторила я громче, стараясь сделать голос грубее и хоть немного увереннее, но он отчётливо, предательски дрожал. Ответ на свой вопрос я услышать не успела. Будильник громко запищал. — Опять кошмар? — потирая глаза, спросила Флора, когда я уже успела принять сидячее положение и прикрыть прожжённую таки в месте, где лежала моя рука, простынь. — Нет… — откликнулась я. — Не уверена. В мыслях и чувствах царил хаос, и разум прошибало непонятным волнением, будто перед первым выступлением на большой сцене, но причин этого состояния мне вспомнить так и не удалось. Впрочем, к необъяснимым эмоциям я привыкла давно — просто оставалось всё ещё немного не по себе. Текна встретила меня прямо на выходе из комнаты, сходу поинтересовавшись, подумала ли я о своём якоре. — Подумала, — ответила я, неторопливо направляясь в столовую. — Попробую связаться с ним чуть позже. Текна неуверенно склонила голову: — Справишься сама? — А ты сможешь как-то помочь? — усмехнулась я невесело, и она согласилась: — И то верно. Если не получится — обязательно скажи. Я… в общем, подумаю после. Настроение у меня стойко продолжало быть скверным и контактировать с людьми не хотелось от слова совсем, но, будто самой себе назло, я целый день вызывалась отвечать на уроках и даже умудрилась поставить личный рекорд на занятии с мадам Трено. Подметив мою необычайную энергичность, Стелла ехидно захихикала и приказала колоться, кто был моим избранником: до меня не сразу дошло, что говорила она о влюблённости, и я дала ей честное слово, что, если найду себе кого-нибудь, она узнает об этом первой. Стелла этим ответом удовлетворилась, но подозрительный прищур из взгляда так и не убрала. Как раз в этот момент, едва звонок с последнего урока огласил всю школу, телефон мой зазвонил. На экране высветился знакомый номер, и, изо всех сил постаравшись взять себя в руки, я ответила: — Привет. — Привет, Блум, — незамедлительно отозвался Скай. — Не хочешь сегодня встретиться? Брендон собирался пригласить Стеллу, мы могли бы устроить двойное свидание. Искоса глядя на скачущую рядом подругу, честно сдержавшую слово не встречаться с Брендоном всю неделю, я даже не сомневалась, что она была бы просто счастлива выбраться куда-нибудь со своим обожаемым рыцарем — а так как возможность побыть с ней рядом и помочь в случае чего была просто отличная, я отозвалась почти уверенно: — Я не против. Стелла тоже. — Тогда мы заедем за вами в шесть? — Идёт, — легко согласилась я и повесила трубку. — Что идёт? — поинтересовалась Стелла, и я не смогла не улыбнуться, предугадывая её бурную реакцию. — В шесть за тобой заедет прекрасный принц. Успей подготовиться. Округлив глаза, она зависла на несколько секунд, после чего ахнула и просияла, бросившись мне на шею: — Классно! Спасибо! И умчалась к себе наводить марафет. Флора сегодня, к моему огромному удивлению, вместо своих уже ставших привычными дополнительных занятий с Палладиумом сидела в комнате с книжкой в руках и совсем никуда не собиралась. — Привет, — проронила она, увидев меня на пороге, и я откликнулась тем же, после чего разговор благополучно застопорился. Пользуясь тем, что она была полностью сосредоточена на учебнике по травологии, я уселась на свою кровать и принялась беззастенчиво вглядываться в черты её лица, изученные уже до кругов перед глазами в бесконечных попытках создать идеальный портрет. — Мне кажется, мы отдалились, — нарушила она вдруг тишину, закрывая книжку и на удивление ловко перехватывая мой взгляд. — Да? — глупо отозвалась я и едва не ляпнула: «Не заметила». — Да, Блум, — повторила Флора с куда большей серьёзностью. — Ты закрываешься от меня. Брови мои удивлённо поползли вверх: насколько я помнила, из нас двоих отнюдь не я радостно убегала прочь в любую свободную минуту. Но вместо того, чтобы возразить и тем самым начать бессмысленный спор, я лишь глубоко вдохнула, прикрыла глаза и ощутила разлившееся в груди тепло иллюзорного самоконтроля. — Не закрываюсь. И в мыслях не было. — Ты совсем ничего не рассказываешь. Как твои успехи? Я приоткрыла один глаз, остановившись взглядом на её серьёзно-озабоченном выражении лица, и не стала лгать. — Потихоньку. Слова её вновь подняли в голове воспоминания о странном ощущении, ни на секунду не покидавшем меня с самого момента пробуждения: я будто помнила, что мне надо было сделать что-то очень важное, но вот что именно — понятия не имела. На всякий случай я ещё раз повторила про себя слова Текны про якорь, но такое бы я не забыла ни за что на свете — уж точно не когда единственный кандидат постоянно маячил перед глазами, а в данный конкретный момент и вовсе заискивающе в них заглядывал. Флора вдруг поднялась на ноги, быстро пересекла комнату и опустилась на мою кровать, после чего взяла мои ладони в свои руки и вздохнула. — Блум… я понимаю, — начала она, остановив взгляд где-то возле моих коленей. — Сама виновата, знаю. Наверное, меня чуть отпустило, и теперь, глядя на последние недели со стороны, я понимаю, что поступала некрасиво. — Не на… — попыталась было остановить её я, но Флора перебила: — Ну хватит, правда. Ты можешь терпеть сколько угодно, но я тоже не слепая. — Она нахмурилась и сжала мои ладони сильнее. — Тебе было одиноко, а я старательно это игнорировала. Разве друзья так поступают? Снова ворошить прошлое, которое у меня только-только получилось отпустить, — или с которым хотя бы на первый взгляд удалось смириться, — я не хотела, но исповедь Флоры прерывать не стала: если она решила высказаться об этом, значит, это было важно для неё. — Я бы очень хотела, чтобы всё вернулось в норму, если ты сможешь меня простить. — Она виновато заглянула мне в глаза, и я вздохнула: — Мне не за что тебя прощать. — Брось. — Флора помотала головой. — Я дала тебе слово и сама же его нарушила. Ты имеешь полное право злиться. Я ничего не ответила. Помолчав ещё какое-то время, она в последний раз, словно на прощание, сжала мои ладони и, попросив меня не торопиться с ответом, вернулась обратно к себе. И в тот момент я отчётливо поняла, что больше не злилась: не чувствовала ни раздражения, ни обиды, ни привязанности, ни какого-либо желания вновь налаживать потерянный контакт — вообще ничего. Эмоциональный отклик будто бы вовсе не успевал зарождаться в опустевшей груди. Словно все чувства… просто выгорели. Как бы то ни было, вскоре я оставила эту мысль в покое: чувства чувствами, а домашнее задание никто не отменял, и для следующего урока Палладиума мне предстояло практически с нуля подготовить доклад о видах болотных трав и способах их применения. На то, чтобы заняться им, у меня была целая неделя, но, напрочь выбившись из взятого ранее бодрого темпа, спохватилась о нём я в самый последний момент. Без пяти шесть в комнату ввалилась сияющая Стелла, и только тогда я поняла, что совершенно забыла о назначенном нам свидании. Под её недовольные возгласы я быстро переоделась, сразу же отвергнув её желание вырядить меня в одно из подаренных платьев, и следом за ней побежала во двор, в котором нас уже ожидали спутники. При виде своего ненаглядного Брендона Стелла просияла просто до неприличия буквально, и я почувствовала себя так, словно присутствовала при чём-то очень интимном: взгляды, которыми они смотрели друг на друга, были безумно искренними и тёплыми, чего никак нельзя было сказать о нас со Скаем. Вежливо улыбнувшись ему, я нацепила предложенный мне шлем и забралась на уиндрайдер, взволнованная куда сильнее из-за предстоящей поездки, нежели от встречи с прекрасным принцем. Мчаться по пустой дороге на полной скорости, оставляя за собой облака пыли и чувствуя, как ветер нещадно треплет одежду, было здорово, и где-то в середине пути я задумалась о том, каково было бы на той же скорости рассекать воздух на собственных крыльях, так и проведя в этих фантазиях практически весь остаток дороги. Остановились мы в одном из дальних районов Магикса, бывать в котором мне ещё не доводилось, и, к моему великому удивлению и восторгу Стеллы, парни сразу же повели нас в ресторан. Пока они делали заказ и обсуждали что-то с официантом, я с интересом оглядывалась по сторонам и, словно на двух картинках, пыталась найти отличия от земных ресторанов — как во внешнем виде, так и в обслуживании. В целом, вечер выдался неплохим: Брендон со Стеллой ворковали в углу столика, совершенно не обращая внимания на окружающих, а Скай с деланой заинтересованностью расспрашивал меня об успехах в Алфее, предпочтениях в еде и прочей бессмысленной ерунде. Услышав про Землю, случайно упомянутую в одном из ответов, он заметно оживился и сразу же переключился на неё, вытягивая из меня всю возможную информацию о тамошних школах, политическом режиме и моём круге общения — собственно, тех трёх вещах, что волновали его постоянно. Периодически Стелла вспоминала о том, что они с Брендоном пришли сюда не одни, и поворачивалась к нам, громко и с характерным энтузиазмом делясь очередной забавной историей с Солярии, и взгляд Брендона нисколько не менялся, когда она отворачивалась, по-прежнему оставаясь тёплым и заинтересованным. Скай тоже поблёскивал в мою сторону голубыми глазами, но, в отличие от Брендона, во взгляде его горела заинтересованность другого типа: он словно очень хотел о чём-то спросить, но никак не решался задать терзающий его вопрос при свидетелях. Поэтому, когда он предложил прогуляться, я согласилась практически не раздумывая, изрядно устав от этого напряжения и надеясь, что хоть так он сможет всё прояснить. Неспешно отойдя от ресторана, мы завернули за угол и побрели по тихой пустой улочке: квартал был спальным, и люди в это время предпочитали сидеть дома, отдыхая после тяжёлого рабочего дня и готовясь к следующему. Скай продолжал играть в молчанку, и, не находя никаких тем для разговора или вопросов со своей стороны, я просто шагала рядом с ним, не собираясь первой нарушать повисшую тишину. Голос его прозвучал неожиданно громко: — Ты уже освоила свою силу? Ошарашенная столь внезапным и прямым вопросом, я застыла на месте, вынудив остановиться и его. — Извини? — переспросила я, наивно думая, что могла понять как-то неправильно, но Скай подтвердил худшие мои опасения: — Ты же владеешь пламенем чувств, да? Как успехи в его подчинении? Ответить я сумела не сразу: мысли метались от одного вопроса к другому, не понимая, откуда Скай мог узнать об этом, когда тема моих сил в наших разговорах никогда и близко не проскакивала, и его настойчивый неотрывный взгляд никак не помогал взять себя в руки. — Всё в порядке… — отозвалась я наконец и прищурилась, спрашивая прямо в лоб: — Откуда ты знаешь об этом? — Стелла рассказала Брендону. Ответ его меня почему-то даже не удивил — только губы поджались сами собой, а и без того держащееся на грани настроение продолжать этот вечер окончательно улетучилось. Когда мы возвращались обратно к ресторану, уже смеркалось, и, завидев сияющую Стеллу, я почувствовала, как в груди заворочалось неприятное раздражение: в то время как я хранила её секреты верой и правдой, она с готовностью выкладывала чуть ли не всю мою биографию всем желающим, даже не задумавшись о том, что я могла совсем не хотеть разглашения этой информации, — и всё это после проникновенного «Блум, я хочу, чтобы ты полностью мне доверяла». Всё своё возмущение я похоронила глубоко внутри себя, но свидание постаралась закончить побыстрее: как минимум потому, что сама от него устала, а как максимум — понимая, что мой мрачный вид будет лишь действовать всем на нервы. Особо сильно сопротивлявшаяся столь быстрому завершению вечера Стелла всё же сдалась, и специалисты с готовностью подбросили нас обратно до Алфеи. — Спасибо за вечер, — предельно вежливо поблагодарила я Ская, отдавая ему шлем, и постаралась улыбнуться: — Давно хотела развеяться. — Нет проблем, — отозвался он и, прежде чем я успела отреагировать, притянул меня к себе и коснулся губами щеки. Думаю, поцелуй он меня тогда по-настоящему, я бы не задумываясь ему влепила, потому что в тот момент скребущееся в груди неповоротливым и колючим зверем раздражение явно достигло критической своей отметки. Поскорее отстранившись и дождавшись, пока специалисты отъедут на достаточное расстояние, я взглянула на Стеллу, пританцовывающую на месте и иногда радостно вспыхивающую отсветами закатного солнца. И оставила при себе всё, что хотела сказать. Когда я вернулась в комнату, Флора встречала меня вопросительно-выжидающим взглядом, и я игнорировала её так долго, как только могла: медленно переодевалась, аккуратно складывая все вещи и подравнивая стопки одежды, смывала с лица дорожную пыль и усталость, поправляла по пути всевозможные бумажки и покрывала. Но в один момент все дела закончились, а взгляд её даже не думал становиться менее пытливым, и спрятаться от него не представлялось возможным. — Блум, — позвала она, и я незамедлительно откликнулась: — Флора. — Ты простишь меня? Я запустила пальцы в волосы, совершенно случайно вычёсывая из них запутавшийся листочек. — Ну разумеется. Раздражение заворочалось в груди с новой силой, словно укоряя меня за очередную ложь самой себе. Флора просияла, и это показалось мне до тошноты наигранным и неестественным. — Съездим завтра в Магикс? — предложила она перед сном, отчаянно зевая и с завидным усердием взбивая подушку, и, не особо соображая, я отозвалась на полном автомате: — Ага. Пожелав мне спокойной ночи, она выключила свет, но, несмотря на все мои надежды, тянущее, гнетущее чувство даже не думало исчезать вместе с ним. В чёрной комнате было тепло и светло — и это было настолько неправильно, насколько вообще могло быть. Незнакомка в поблёскивающем золотом наряде всё так же сидела на полу, и огненный силуэт по-прежнему покоился у неё на коленях. — Кто ты? — твёрдо спросила я, делая несколько шагов в её сторону, и девушка ответила мне тем же вопросом, поглаживая силуэт по его расплывающейся голове. — О чём ты? — Я нахмурилась, замерев и безуспешно пытаясь разглядеть хоть какое-то выражение на её закрытом маской лице. — Я… Блум. Фея. Что ты хочешь услышать? — Что-то, чего я ещё не знаю, — рассмеялась незнакомка весело. — Я тоже. Давай дальше. От этих странных игр с каждой секундой я раздражалась всё сильнее, но всё же решила попробовать ещё раз: — Как тебя зовут? — Сказала же. — Голос девушки звучал легко и почему-то очень убедительно, и я нахмурилась ещё сильнее, после чего удивлённо вскинула брови. — Хочешь сказать, кто-то объявил вечер встречи тёзок? — А ты и правда не особо сообразительная, — с издёвкой протянула незнакомка, и я рассерженно сжала кулаки: хватит, достало играть в эти идиотские шарады. Шагнув к ней с твёрдым намерением сорвать наконец с её лица эту треклятую маску, я не прошла и нескольких метров, как вновь была вынуждена замереть: силуэт на её коленях угрожающе зашипел и принялся ворочаться. — Кто ты? — повторила я глухо, чувствуя, что готова была вот-вот взорваться. Девушка склонила голову набок, окидывая меня внимательным взглядом, а затем распрямила плечи и чуть вздёрнула подбородок — уголок её губ пополз вверх, и медленно, но верно я начала узнавать и эту позу, и это выражение лица: неоднократно видела их в зеркале. И тогда всё встало на свои места. Сдержать истеричный смешок было выше моих сил: постоянная тревожность, нулевой контроль над эмоциями, сны наяву, полнейшая неуверенность в реальности происходящего — действительно, почему бы не добавить к этому ещё и раздвоение личности? Словно поняв, что до меня наконец дошло, незнакомка принялась меняться, и прямо на глазах её лицо стало приобретать чёткость. Отливающие до этого то каштановым, то светлым волосы стали грязно-рыжими, кожа побледнела, платье разлилось слабым свечением, и на его месте осталась лишь темнота, очертания которой будто вовсе не были обозначены. Девушка повела плечами, разминаясь, и взглянула на меня знакомыми голубыми глазами. Это была я. Уставшая, болезненная, с большими тёмными синяками и спутанной копной разлохмаченных волос, но всё же я — словно отделившийся образ той Блум, которая по утрам измученно глядела на своё отражение после очередных кошмаров. — Привет. — Улыбка её больше была похожа на оскал. — Выглядишь хреново. Вопросов в моей голове крутилось немерено, но начать я решила с самого, как мне показалось, уместного и наиболее актуального: — Что ты здесь делаешь? — Охраняю, как видишь. — Отражение кивнуло, указывая на свои колени. — Тебе же нужен был якорь. Переведя взгляд чуть ниже, только тогда я осознала, что вместе с ней изменилось и существо, которое она держала: пламя растянулось, вырисовывая мощный силуэт ящера, разрисовало его чешую и украшенный гребнем острых шипов хребет, открыло морду, доверительно тыкавшуюся носом в ладонь моей копии. Я шагнула к нему, но дракон снова зашипел, рыкнул и шевельнул лапами, предупреждая, что приближаться к нему не стоило. Инстинктивно я почувствовала опасность. — Это… он? Моя сила? — сглотнув, уточнила я, и отражение спокойно кивнуло. — Но как ты его… — Не перестаю удивляться масштабам твоей глупости, — скривилась она брезгливо и потрепала дракона за ухом. — В тебе такая сила спит, а ты её то подавить, то по кусочкам использовать пытаешься. К твоему сведению, если плотину усеять дырами — её прорывает. — О чём ты? — спросила я неуверенно, и отражение полыхнуло затаённой злостью во взгляде. — Ты хочешь объять необъятное: и силу подавай, и семью, и друзей побольше, и всё это — сразу, без каких-либо усилий с твоей стороны. — Неправда, — возразила я ей, но голос мой предательски дрогнул. — Я выкладывалась на пределе возможностей, но ни черта не получалось — уж тебе ли не знать. — Мне-то как раз и знать! — раздражённо рявкнуло отражение. — Всё это время я сидела здесь: наблюдала, как ты топчешься на месте, тупишь и игнорируешь очевидное, не желаешь прислушаться ни к себе, ни к своей силе, — и даже сделать ничего не могла! Хоть бы раз… Хоть бы раз ты по-настоящему попыталась понять её природу… Осознать, что эта магия — идеально сбалансированная, первозданная мощь, которую из всех миллиардов людей именно тебе посчастливилось унаследовать; принять её и наконец-то войти с ней в гармонию. Но что мы обе получили вместо этого? «О, у меня ничего не получается, о, я такая несчастная, мне здесь не место»! Из ноздрей разгневанного дракона вырвались тонкие струйки пламени, ударившись о зеркальный пол и тут же в нём растворившись. Тело зверя медленно распрямлялось, и я не могла оторвать глаз от того, как под покрытой алой чешуёй кожей перекатывались литые мышцы. — Я пыталась, — твёрдо повторила я, но, честно говоря, от этого слова уже тошнило. К горлу стремительно подступало изматывающее меня весь последний месяц раздражение, вот-вот грозясь в полной мере выплеснуться на самого подходящего для этого человека — меня саму. — Фарагонда не сказала ничего путного, Стелла с Флорой бегали по своим возлюбленным, Дафна исчезла, а мне что оставалось?! Я крутилась как могла, но, знаешь, наверное, просто не судьба! Из меня хреновая фея, твоя правда! И будь я проклята, если бы не отказалась от этих сил при первой же возможности! — Так отказалась бы, — равнодушно отозвалось отражение, убрав руки от дракона и отклонившись назад, дабы позволить ему подняться на мощные лапы. — Отдала бы их кому-нибудь, раз так мешают, и жила бы спокойно. Я так и замерла с открытым ртом на полуслове. — Я могу отдать их? — Могла, — поправило меня отражение и быстро шепнуло что-то зверю — язык, на котором оно говорило, был мне незнаком. — Но поезд уже ушёл, расслабься. Ты с таким упорством отвергала свой дар и злилась на него, что он обозлился в ответ. И теперь тебя сожжёт твоё же пламя. Осознав, к чему она клонила, я попятилась, но дракон уже выдохнул в меня столб огня. Увернуться мне удалось только чудом, и я тут же скривилась от хорошо знакомой боли: пламя лизнуло руку, которую я не успела вовремя отдёрнуть. Сжав зубы как можно крепче, я побежала вперёд, но в том, что взмывший в воздух дракон догонит меня спустя считаные секунды, не приходилось даже сомневаться. Однако время шло. Минута пролетала за минутой, я всё бежала, а дракон сокращал расстояние между нами далеко не так стремительно, как я могла предполагать: видимо, в моей голове ещё оставалось хоть что-то, подконтрольное мне, а не мстительному отражению, и, как зверь ни пытался хватать пастью воздух и бросаться вперёд, намереваясь столкнуть меня на пол, каждый раз я оказывалась быстрее него буквально на мгновение, в последний момент уворачиваясь от стремительно приближавшихся острых зубов и когтей. Очень быстро моя копия превратилась в крошечную точку на горизонте, после чего исчезла совсем, а я всё бежала, бежала и бежала, на полном автомате повторяя все движения, которым нас старательно обучала мадам Трено. Дракон шипел и недовольно порыкивал, гонясь за мной, как за очень раздражающим кроликом, но догнать по-прежнему не мог, и добровольно сдаваться своей погибели я не собиралась. Попеременно во мне просыпались то гнев, то страх, то усталость с волнением, но я с завидным упорством игнорировала их всех — к чёрту магию и надоевшие чувства, мне бы до утра дотянуть и вырваться из этого сумасшествия. Поболтала сама с собой, натравила на себя своего внутреннего дракона, сама себя в кубе попыталась прикончить — рассказать кому, даже под градусом не поверят. В комнате — а скорее, в огромном, просто гигантском зале, конца и края которому не было видно, — становилось всё жарче, и воздух уже практически плыл перед глазами, грозясь в любое мгновение обернуться лживым миражом. Я промокла до последней нитки, волосы неприятно липли к шее, дыхание было тяжёлым и сбивчивым, и, в целом, спустя какое-то время бесконечных петляний и прыжков, я начала отчётливо чувствовать, как скорость и реакция мои замедляются, в то время как дракон таких трудностей совершенно не испытывал. Левая рука горела, дважды обожжённая точным попаданием огненного дыхания, волосы тоже были подпалены, а где-то в районе щиколоток неприятно покалывало, но, честно, злость на… саму себя, полагаю, придавала мне столько сил, сколько не дал бы воздух всего Магического измерения, сжатый и закачанный в меня насосом. В который раз я резко развернулась, заскользив по полу в попытке погасить инерцию, и поднырнула у дракона под лапой, уворачиваясь от огненной струи и прямого столкновения с его пастью. Так неосторожно задетый и без того уже раненым плечом коготь разодрал и одежду, и кожу под ней. Я поминала эту чёртову зверюгу всеми известными мне ругательствами, изо всех сил пытаясь в не особо располагающей к этому обстановке сосредоточиться и договориться с ним, или заключить временное перемирие, или хотя бы выяснить, почему он с таким упорством на меня нападает, прекрасно понимая, что либо нам с ним удастся найти общий язык, либо рано или поздно всё закончится очень плачевно, потому что носиться так вечно я не могла. Я начинала сдавать. Дважды он задевал меня хвостом, едва не сбивая с ног и заставляя опасно шататься, распорол острыми когтями предплечье и бок во время очередного неудачного уворота, бесчисленное множество раз опалял лопатки огненным дыханием — и я сжимала зубы, стонала тихо да сдавленно шипела: одним ожогом больше, одним меньше — роли уже не играло, и от дикой боли горящего почти везде тела спасало только внутреннее напряжение, на котором в тот момент я была сосредоточена целиком и полностью. Как бы безумно это ни звучало, впервые я могла искренне поблагодарить свои чересчур реалистичные кошмары, давным-давно позволившие мне привыкнуть к тому, как можно заживо гореть, и научившие жить с этой болью практически всю ночь напролёт. Но, несмотря на опыт и закалку, я спотыкалась всё больше, и с каждым мгновением передвигать ноги становилось всё тяжелее. В реальность меня вырвало в секунду, когда лопатки обожгло новым огненным выдохом. Всё казалось незаконченным. Не знаю, может, я должна была умереть, а может, развернуться и наконец-то ударить своего преследователя по морде, но концовка эта явно была не финалом нашего противостояния — и, поняв, что хотя бы на какое-то время мне позволили перевести дух, я уставилась в потолок совершенно невидящим взглядом. А потом громко охнула от пронзившей всё тело боли. Я понятия не имела, как умудрилась добраться до ванной: любое движение, сопровождающееся прикосновением ткани пижамы к телу, отзывалось таким жжением, что хотелось отчаянно застонать во весь голос. Быстро сбросив с себя все вещи, я ошарашенно уставилась на раскрасившие кожу синяки, порезы и ожоги: все места, раненные драконом во сне, оказались ранеными и в реальности. В этом астрале я простояла ещё несколько минут. Мысли путались: панику сменяла апатия, страх и желание расплакаться — злость и привычное раздражение, и внятного ответа на вопрос, что же делать теперь, я так и не нашла. Вытащив из шкафчика над раковиной очень вовремя купленную в Магиксе пачку бинтов, я со всей осторожностью принялась перевязывать раны и ожоги, перманентно шипя от пронзающей тело боли. Мысль о том, что всё то же самое будет ждать меня и на следующую ночь, пугала до дрожи, и я не хотела даже предполагать, сколько ещё повреждений моё тело согласилось бы выдержать, прежде чем просто отказалось бы продолжать функционировать. Из ванной я выползла через добрых полчаса, когда Флора всерьёз начала беспокоиться о том, что у меня случился перегрев и я потеряла сознание где-нибудь на полу, и, клянусь, если бы в тот момент она вдруг надумала меня обнять, я бы завыла в голос. День проходил как в тумане: я невидящим взором глядела на однокурсниц, учителей, подруг, не слышала, что мне советовала Текна и вещала Флора, не помнила, как ответила на звонок разрывавшего телефон Ская, и совершенно не хотела есть. Реальность казалась сном, и мне всё чудилось, что я вот-вот должна была проснуться и увидеть мир таким же, каким он был до этого: ярким, живым, шумным. Но сколько бы я ни моргала, я не могла согнать с глаз пелену. К вечеру я снова почувствовала, как лицо моё охватывает жаром, и точно помнила, что подумала о походе в медкабинет, но так до него и не дошла: меня вырубило сразу же, как я коснулась кровати, и я не успела даже переодеться. Я бежала, уворачивалась и кувыркалась, панически пытаясь сбить с себя радостно лижущее кожу пламя. Кажется, я плакала, несколько раз пыталась кричать, пока окончательно не сорвала голос, и до крови закусывала губу, когда когти дракона вновь проходились по моему боку или лопаткам. Охвативший всё тело огонь не позволял понять, переставляла ли я ноги или мне это уже просто казалось, и лишь смех отражения каждый раз отчётливо звучал где-то на периферии сознания: её уверенность в том, что я скоро сдамся, была как никогда крепка. Я просыпалась и выла в подушку от боли, пытаясь с наименьшими потерями выпутаться из коконом сковавшего меня одеяла, после чего ползла в ванную, перевязывая тело то ли бинтами, то ли первыми попавшимися под руку тряпками, и не отражала практически ничего — воспринимала окружающий мир как в пьяном бреду, и даже голова кружилась от каждого кивка совсем как под влиянием алкоголя. А ночью я снова возвращалась к дракону и снова чувствовала его обжигающее дыхание прямо между лопаток. Я провела так четыре дня — а может, и целую неделю: следить было трудно, учитывая, что я полностью потеряла счёт времени. Я почти не ела, на уроках получала неуд за неудом, всё чаще пропускала занятия и вместо них просто сидела на кровати, пялясь в одну точку. Помню, как меня о чём-то спрашивала Муза. Помню, как перед глазами крутилась серьёзно вещавшая о чём-то Флора. Помню, как Стелла ужасно многословно отпрашивалась на свидание. И никому из них я не сумела ответить ничего внятного. Тело ныло от любого движения. Я не могла дойти ни до директрисы, ни до медкабинета. Даже просто рассказать кому-то о происходящем, чтобы они позвали на помощь вместо меня, тоже не получалось, потому что мысли никак не удавалось собрать в единое целое, а язык отказывался составлять слова в цельные предложения, и на пятый — или шестой — день я просто осталась в комнате, игнорируя требовательно зазывавший всех на урок звонок. Температура стала моей постоянной спутницей. То и дело прошибающая всё тело острыми вспышками боль затерялась на фоне жара, плавящего внутренние органы заодно с мозгами и лишающего меня тем самым последней возможности хоть чем-то себя занять. Я пялилась в потолок, медленно считая до миллиона, а потом… Я закрыла глаза. Дракон смотрел прямо на меня, гневно раздувая ноздри и рассылая по воздуху обжигающие волны жара, а где-то у него за спиной маячило отражение, увещевая меня в том, что оно станет мне достойной заменой. Я почти верила в это: ей ведь уже принадлежали мой зверь и моё тело — и правда хотела вслух признать, что она победила, но язык не слушался даже во сне. Ожидая приказа своей истинной хозяйки, дракон нетерпеливо перебирал лапами. Я давно уже перестала бежать. Бороться дальше не было ни сил, ни желания: я устала, мне было неописуемо больно и плохо, и никому, ни единой живой душе я не могла об этом даже рассказать — не то что разделить с кем-нибудь свои страдания. — Единственное твоё мудрое решение, — довольно улыбнулось отражение и шепнуло дракону что-то на незнакомом мне языке. Я смиренно закрыла глаза, и в тот же миг меня поглотило пламя.