Три больших ошибки наследницы трона

Мама работала по графику два через два, а потому следующие два дня я проторчала с ней в магазине, возясь с цветами, опрыскивая их, поправляя и придавая пышным букетам в вазах самый лучший товарный вид, пока мама разбиралась с бухучётом и накладными. Клиенты заходили редко, но метко, неизменно унося с собой объёмные свёртки, заворачивать которые, однако, мама мне не доверила, занявшись этим самостоятельно. Выходные же мы проводили дома, разморённые необычайной июльской жарой. Валяясь в комнате и не находя себе занятия, я выудила из сумки, которую так и не удосужилась разобрать, данную мне Даркаром книгу. Название на обложке было нечитаемым, и я несколько минут кряду пялилась на него, честно концентрируясь и сосредотачиваясь, но так почему-то и не нашла в голове никаких мыслей-подсказок. — А ты не можешь прочитать? — обратилась я к дракону, но ответ его был отрицательным. — И что мне теперь делать? — Я перевернулась на спину, подняв книгу над собой. — Может, мне опять чего-то недоговорили?.. Ломая голову над неожиданной загадкой, я отправила фотографию книжки Текне и поинтересовалась, не владеет ли она случайно каким-нибудь магическим переводчиком с мёртвого языка, но и тут потерпела неудачу: классическое старое наречие Текна понимала без проблем, но это было древнее как минимум на несколько веков, если не тысячелетий. Отправив ей в ответ грустный смайлик, я сунула книгу под кровать и направилась вниз, чуть не наступив на бросившегося мне наперерез прямо у лестницы Кико. — Мам! — позвала я, не найдя её ни в гостиной, ни на кухне, и, только додумавшись выглянуть в окно, обнаружила её в саду под окнами в старой соломенной шляпе с широкими полями. — Мам, — позвала я снова, и она подняла голову, — мне скучно. — Милая, четыре дня всего прошло, — улыбнулась она. — Как же остальное лето? — Не знаю, — протянула я и облокотилась на подоконник. У Даркара я хоть полетать-поколдовать могла, когда совсем было нечего делать, а здесь высовываться лишний раз было себе дороже, если не хотела отправиться ближайшим рейсом в какую-нибудь секретную правительственную лабораторию. — Даже погулять не с кем, представляешь? — Может, позовёшь в гости Стеллу? — предложила вдруг мама, возвращаясь к своей клумбе. — Или Флору. Судя по твоим рассказам, вы хорошо ладите. Я сглотнула. Их имена давно уже никто не произносил вслух — разговаривая с Текной, в последнее время я старалась избегать темы девчонок, чувствуя себя так, будто не вправе была интересоваться их жизнью, а больше о них вспоминать было и некому. Кроме мамы, как оказалось. — У них свои заботы, — соврала я беззастенчиво. — Сама понимаешь, соскучились, устали. А Стелла ещё и принцесса — у неё вообще дел по горло. — Тебе виднее, — промычала мама из-под шляпы. — Тогда посмотри телевизор, в конце концов. Почитай что-нибудь. А можешь в комнате прибраться, кстати. — Она подняла на меня взгляд. — Я давненько там пыль не протирала. — А это мысль. — Я благодарно ей кивнула и направилась применять во благо свои прокачанные навыки уборки. К сожалению, в сравнении с огромным особняком, со своей и даже родительской комнатой я управилась просто катастрофически быстро и снова принялась страдать от безделья. Мысли не покидала загадочная книга, и больше всего меня волновало, как же её всё-таки прочесть. Если не получится, был ли вообще смысл возвращаться к Даркару? Сомневалась я, что он, как порядочный преподаватель, сядет за учительский стол и тщательно переведёт мне всё от корки до корки в письменном виде. Как максимум — снова пошлёт к Авалону, но, в конце концов, они с такой святой уверенностью считали, что я сама прекрасно смогу всё прочесть, что волей-неволей закрадывалось подозрение, что это исключительно я сама что-то делала не так. Дни тянулись медленно, жарко и скучно. Не забывая про регулярные тренировки и даже сохранив привычку совершать утреннюю пробежку, почти каждый день таская Кико в парк и иногда занося обеды отцу на работу, почти всё оставшееся свободное время я проводила в бессмысленных попытках пробуравить чёртову книгу взглядом, не понимая, приходили ли на ум какие-то слова или же это я сама себе их выдумывала. По истечении недели в голову мне закралась идея связаться с Даркаром раньше положенного и открыто признаться в своей некомпетентности, попросив у него более подробных объяснений. По истечении полутора я как обычно отправилась с мамой в магазин, и чуть после полудня колокольчик над дверью громко зазвенел, оповещая о новом посетителе. Я расставляла гвоздики в вазы и стояла ко входу спиной, а потому не видела ни клиентов, ни мамы и почему-то не услышала её стандартного «добрый день». Гадая, куда она могла уйти, я обернулась, намереваясь поздороваться самостоятельно. Мама была на месте и пристально смотрела на двух вошедших мужчин, разом потеряв всю свою приветливость. — Опять вы, — вздохнула она, подтверждая мои подозрения. — Мы дали вам время на размышления, Ванесса. — Более коренастый мужчина приподнял брови и развёл руками. — Бизнес растёт, каждая минута на счету, сами понимаете. — Мой ответ не изменится, — твёрдо сказала мама, почему-то не выпуская из рук ножниц, которыми до этого закручивала перевязочные ленточки. — Ванесса, — начал было коренастый, теперь сведя руки вместе и натянув на лицо подобие дружелюбной улыбки, но мама прервала его: — «Нет» значит «нет», верно? — Она бросила быстрый взгляд на меня, но я не смогла прочесть её эмоций. — Убирайтесь. Маска дружелюбия медленно сползала с лица коренастого. Чуть прищурив глаза, он внимательно буравил маму взглядом, словно решая, что предпринять теперь. Я напряглась. Почему-то вспомнились те волны негатива, что расходились от Ская во время турнира в Красном Фонтане. Нечто похожее чувствовалось в воздухе и сейчас — мужчина был крайне раздражён. — Если вы придёте ещё раз, я вызову полицию, — удивительно спокойно и твёрдо произнесла мама и повторила: — Убирайтесь. Коренастый наконец отмер и развернулся, зыркнув сначала на меня, а затем снова на маму. — Что ж, ваш выбор. Облегчения я не почувствовала, даже когда дверь за ними закрылась, а колокольчик умолк. — Мам? — спросила я осторожно, окидывая её обеспокоенным взглядом. — Всё в порядке? — Хотелось бы верить, — отозвалась она и, разжав руку с ножницами, вернулась к ленточкам. А я нахмурилась и развернулась обратно к гвоздикам, но продолжать раскладку не спешила, вместо этого внимательно прислушиваясь к своим чувствам и пытаясь дать им точное определение, не понимая, просто ли это мои расшатанные нервы или действительно та же невидимая угроза, что витала тогда рядом со Скаем. За ужином мама ничего не сказала отцу о сегодняшних посетителях магазина, и я тоже не стала поднимать эту тему. Не стоило их и беспокоить понапрасну, и напрягать лишний раз: разбираться с проблемами надо по мере их поступления, а не надумывать себе всякого и сидеть потом трястись — это я усвоила на собственном опыте. Правда, применять на практике полученные знания не спешила, продолжая самозабвенно загоняться практически по любому поводу. Ночью мне спалось плохо. Помимо привычных кошмаров, беспокоил и озабоченный дракон: как вернулась домой, нам ни разу не удалось связаться с Дафной, как бы рьяно он её ни разыскивал. Связь будто просто перерубили, не оставив даже призрачного намёка на то, что она когда-то появлялась. Чувство вины грызло изнутри. Мысли о том, что всё это время она сидит одна в темноте, медленно сводили меня с ума, шатая и без того уже расшатанную психику. Вскочив на следующее утро ни много ни мало в восемь часов, сходив на пробежку и быстро позавтракав, я расположилась на полу у себя в комнате, буравя взглядом злополучную книжку и до рези в глазах вглядываясь в символы на обложке. Возможно, правильнее было бы расслабиться и, наоборот, плыть по течению? Я попробовала последовать этой задумке. Ожидаемо, не случилось ничего. Предполагая подобный исход, я приступила к плану Б и ненадолго отступила от концепции «обычной» семьи, которой так жаждал папа. Если Тёмная Блум — магия и эмоции, значит, нужно было заручиться поддержкой обеих сторон своей личности. Устроив руки на коленях и прикрыв глаза, я обратилась внутрь себя и загорелась. В буквальном смысле — окружила себя огнём и строго-настрого запретила ему трогать одежду и свисающее в опасной близости одеяло, понимая, что, увидев подпалённые вещи, отец бы явно не обрадовался. Знания должны были ассимилироваться во мне, так ведь говорил Авалон? Оставалось лишь найти их и собрать в единое целое, чтобы они не просто плавали где-то внутри, но и до головы донесли некоторую полезную информацию. Открыв глаза, я устремила взгляд на обложку. Символы, протянувшиеся от одного края до другого, напоминали больше иероглифы, нежели буквы, но понятнее от этого не становились. Я моргнула и склонила голову набок, пытаясь посмотреть на надпись с другого ракурса. Аура вокруг меня мягко полыхала, иногда выбрасывая язычки пламени вверх. «Огонь Дракона». Я вздрогнула. Эта мысль возникла в голове так чётко и внезапно, что на секунду я подумала, что в неё опять кто-то влез: неважно, дракон ли, Даркар или же вообще кто-то посторонний. Но мой зверь точно молчал, а чужого присутствия я не ощущала. Посмотрев на обложку ещё раз, я вдруг отчётливо поняла: «Огнём Дракона» переводилось то, что было на ней написано. Это был мой голос. Я это прочитала. Почувствовав резкий прилив сил, я встряхнулась и схватила книгу в руки, принявшись закрывать надпись ладонью и открывать её вновь в попытках понять, меняется ли что-то в восприятии. Это сложно было объяснить: я по-прежнему не знала ни значений отдельных символов, ни значения всего слова целиком, но, как только видела его, в голове сразу возникало нужное определение — будто бы само по себе. Огонь Дракона. Неужели эта книга могла быть… Нет, не могла. Или же всё-таки?.. В собственных мыслях я успешно запуталась. Слишком сложно было поверить в то, что после стольких трудностей в добыче информации хотя бы о самом Домино, не то что о питающей его магии, у Даркара вдруг обнаружится книга с заклинаниями, написанными специально под неё. Впрочем, проверить это было легко: достаточно было открыть первую страницу. Над ней я просидела практически полчаса, долго вглядываясь в незнакомые символы и с попеременным успехом пытаясь перевести их в привычные слуху слова, а после — сложить в более-менее адекватные предложения. Заклинание — тот же рецепт, точность здесь была важна невероятно. Название первого заклятья расшифровывалось как «Удержание», и предназначение его я поняла позже, дойдя до конца текста: представляло оно из себя практически то же самое, что я провернула тогда с Лилис и Тхармой, заключив их в огненные сферы и обездвижив. Только тогда я направила огонь внутрь, на очищение разума, а здесь он мог существовать абсолютно автономно, удерживая захваченный объект столько, сколько прикажет создатель, с минимальными шансами на разрушение клетки. За дверью зашевелились родители, для которых внизу я оставила приготовленный на скорую руку завтрак, а я приступила к расшифровыванию подробной инструкции о том, каким мыслеобразом надо было владеть для «Удержания» и какие слова следовало знать. Ещё через полчаса в комнату постучались, и на пороге появилась мама. — Блум, не занята? — спросила она и заглянула мне за плечо. — Домашка? — Типа того, но это не к спеху. — Закрыв книгу, я спешно задвинула её под кровать. — Хорошо. Дело в том, что папа случайно нашёл билеты на музыкальный фестиваль, которые им когда-то выдавали на работе. Не хочешь сходить? Губы мои принялись медленно растягиваться в улыбке, и, когда ширина её достигла максимума, я подскочила на ноги: — Хочу конечно! Когда? — Начало в двенадцать, — улыбнулась мама. — Тогда я скажу ему, чтобы собирался. — Угу, угу. — Я закивала и принялась стягивать с себя потрёпанную футболку, которую использовала исключительно для тренировок. Без пяти двенадцать мы уже стояли посреди приличной толпы, собравшейся перед сценой, на которой устанавливали последнее оборудование. Помимо живых выступлений, в брошюре также значился фестиваль красок, пакетик которой был вручён каждому при входе, и запуск фейерверков, но до последнего мы, к сожалению, досиживать не собирались. Потребовалось всего несколько треков, чтобы как следует раскачать толпу, и, прыгая среди молодых и не очень тел, стараясь не терять ритма песни, я напрочь забыла про все свои тревоги. На задворках сознания колыхалась мысль, что я с детства так не развлекалась, но времени думать и анализировать у меня не было, особенно когда на сцену заступила одна из моих любимых групп. Разошедшись, я не сразу заметила, что с кончиков пальцев слетают крошечные искорки, к счастью, оседая на вытоптанной земле, а не на чьих-нибудь волосах. Быстро приказав огню прекратить самовольничать и радуясь, что не успела устроить пожар, я чуть сбавила обороты и устремила больше внимания на самоконтроль. Перерыв между выступлениями и фестивалем красок мы провели на деревянной веранде, где подавали в основном прохладительные напитки, но при большом желании можно было и перекусить. Зато когда самая весёлая часть праздника вступила в активную фазу, я как-то незаметно для самой себя оказалась в самой гуще толпы и вылезала обратно к родителям, благоразумно отошедшим подальше, разноцветная с ног до головы. Мама быстро попрощалась с убитыми штанами и футболкой, однако я подозревала, что эта краска должна была легко отстирываться. Домой мы возвращались уже после семи по настоянию отца, которому завтра нужно было рано вставать. Признаться честно, ноги у меня ощутимо ныли от постоянных прыжков, но адреналин начисто перебивал все неприятные ощущения, и я очень жалела, что не удастся вживую увидеть фейерверк. Отец ушёл спать раньше всех, и, хоть он и ворчал, как обычно, было видно, что настроение у него хорошее. Потом засобиралась мама, погнав за компанию и меня и заявив, что на сегодня мне впечатлений хватит и надо дать организму отдохнуть. Хронически невысыпающаяся, я не стала с ней спорить и завалилась на кровать, даже не удосужившись смыть с волос краску. Телефонный звонок застал меня, когда я находилась в одном из излюбленных своих кошмаров: загнанная, забитая и окружённая настолько громкими звуками, что барабанные перепонки практически разрывались. Обычно мозг выдавал звенящие удары колокола, но иногда к ним примешивался грохот будто от фуры на разбитой дороге. То, что за всей этой какофонией настойчиво пиликает чья-то трубка, я поняла не сразу, и потом долго лежала пластом, пытаясь прийти в себя, выровнять дыхание и понять наконец, что и зачем звонило. Соскребя себя с кровати и слушая возню разбуженных родителей за дверью, я проползла в ванную, дабы умыться ледяной водой, и, добравшись до двери, выглянула в коридор. Мимо пролетела мама в незапахнутом халате. — Что случилось? Кто звонил? — зевнула я. Судя по маминым метаниям, они явно не ошиблись номером. — Охрана. Магазин горит, — отозвалась она севшим голосом и тут же скрылась в комнате с ворохом одежды. Ритм сердцебиения у меня мгновенно сбился, а в животе скрутился тяжёлый болезненный узел. Несколько долгих мгновений мне потребовалось на то, чтобы осознать и переварить её слова. Магазин горит. Мамин магазин горит! Раньше, чем в голову пришли какие-либо мысли, моё тело сорвалось с места и помчалось вниз, опасно перепрыгивая через ступеньки. Не переодевая пижаму, я кое-как натянула кеды и, распахнув дверь, выскочила на улицу. Бежала я что было сил, не совсем понимая, кто переставлял мои ноги — это точно была не я, я вообще во время практически всего пути никак не могла собрать мысли в кучу, чувствуя себя такой заторможенной, будто не спала несколько суток. На улицах не было ни единой живой души, рассвет ещё и близко не подбирался к горизонту, а я неслась прямо по проезжей части, боясь увидеть, что меня ждёт. До магазина оставалось ещё два квартала. Языки пламени, взмывающие высоко в тёмное небо, и толстый столб чёрного дыма я заметила задолго до того, как показалось само здание. Не чувствуя ног от напряжения, я прибавила скорости и вылетела прямо на улицу с несколькими столпившимися на обочине прохожими. Огонь. Огонь был везде. Стёкла лопнули под натиском жара, который чувствовался даже издали, и пламя жадно лизало оконные косяки, всполохами вырываясь изнутри здания. Дверь была выбита, но пожарных нигде не наблюдалось — только вдалеке, кажется, слышался вой сирены. Ни секунды не думая, я залетела прямо в огонь, быстро скрывшись в пелене чёрного смога. Кажется, сзади кто-то закричал, но мне было глубоко плевать, что подумают ничего не знающие люди. Глаза заслезились, горло будто кошки расцарапали, и с каждым новым вдохом воздуха вокруг, казалось, не оставалось вовсе, но я упорно пробиралась всё дальше, стараясь оказаться точно в центре здания. Вокруг всё трещало и лопалось, все цветы и документы были уничтожены безвозвратно. Огонь, на моих глазах разрушающий всё, что было так дорого маме, отказывался трогать меня саму и лишь тёрся о голые ноги, пытался залезть в ладонь да весело плясал перед носом, искажая реальность. Замерев, я вытянула руки и сжала кулаки, хватая пламя за невидимые поводья. — Остановись! — вырвалось само собой, несмотря на то, что достаточно было одной мысли. Я никогда не сталкивалась с таким большим по площади пожарищем. Удержать каждый крошечный его язычок в узде, сжать, сгладить, накрыть невидимым куполом оказалось сложнее, чем казалось на первый взгляд. Мышцы у меня напряглись как от полноценной физической нагрузки, грудь вздымалась быстро и часто, пот стекал ручьями, но я даже не думала ослаблять хватку. Пламя рвалось на волю, пытаясь во что бы то ни стало сломить удерживающие его чары и продолжить своё бесчинство. — А ну хватит! — рявкнула я, сжимая руки ещё сильнее. Дракон внутри рыкнул, ощетинившись, — он не особо жаловал обычный, низкосортный для него огонь. Будто испугавшись, пламя подалось назад и позволило мне затянуть себя ещё сильнее. Я сосредоточилась, зажмурилась и выпустила наружу свой собственный огонь, вплетая его красные ленты в рыжие языки обычного, надёжно схватывая их и привязывая к себе. Присмирев, пламя уменьшило сопротивление и наконец позволило мне командовать и лепить из себя всё что угодно. Теперь можно было выдохнуть. Контролировать огонь стало ощутимо легче, и я чуть расслабила руки, чувствуя пульсирующую в мышцах тупую боль. Тело будто тянуло в разные стороны тяжёлыми грузовиками, пожар упорно пытался расползтись, но я сделала несколько глубоких вдохов, стиснула зубы и рывком свела руки. Пламя завыло, сопротивляясь, страшно загрохотало, выплёвывая всё больше густого смога, однако с Огнём Дракона ему было не тягаться: дюйм за дюймом оно отступало, нехотя оставляя истерзанный магазин в покое. Я старалась не дышать, чтобы не нарушать концентрацию, но в столь плотном окружении дыма набрать в лёгкие достаточное количество кислорода было проблематично. Потерявшись в ощущениях, выдыхая короткими рывками, я всё быстрее затягивала пламя в себя, чувствуя при этом иррациональный холодок на коже. Это было так до глупого смешно: именно та, что управляет огнём, не смогла предотвратить самый обычный пожар. И как после этого я могла смотреть маме в глаза? От обезображенных оконных проёмов пламя отступило уже на достаточное расстояние, чтобы пожарные могли безопасно проникнуть внутрь. Я помнила про зевак на улице, знала, что счёт до появления бригады шёл на секунды, и не могла решиться загасить пламя полностью, оставшись без прикрытия и объяснения произошедшего. Небольшое огненное облачко пульсировало вокруг меня и, будто играясь, облизывало спину и щёки. Я растерянно осматривала следы разрушений: полопавшиеся вазы, прах мёртвых цветов и обожжённые стебли на изуродованном полу, растрескавшаяся стойка, канистра из-под бензина, валяющаяся чуть поодаль. Внимание моё переключилось на эту канистру целиком и полностью. Конечно, глупо было предполагать, что магазин мог загореться сам по себе, — а версией с неисправной проводкой, судя по всему, никто и не пытался прикрыться. Поспешные выводы были моей слабостью, но виновник случившегося здесь вырисовывался весьма однозначно. Внутри у меня всё заклокотало от ярости, и огонь испуганно прижался к полу. — Чтоб сидел смирно и ни щепки не трогал, понял?! — рявкнула я и махнула рукой, располагая его по углам помещения. А затем прокашлялась от дыма, обежала рабочую стойку, удачно найдя в ящике какую-то практически не тронутую огнём папку, и выскочила на улицу, на контрасте температур почти сразу замёрзнув. — Девушка! — гаркнул кто-то за моей спиной. — Девушка! — Я пыталась прокашляться и не обращала на зовущего никакого внимания. — Девушка, вы с ума сошли? — поддержала зовущего какая-то пожилая леди, а ещё одна женщина поинтересовалась, в порядке ли я. Кивнув, я обернулась, по-прежнему крепко прижимая папку-оправдание к груди, и окинула печальным взглядом то, что осталось от магазина. Огонь робко высовывался в оконный проём, помня мой завет и не рискуя трогать стены лишний раз. Я сделала что смогла, но этого было так недостаточно. — Блум! Я вздрогнула. Из-за угла показалась ужасно запыхавшаяся мама, но я даже не шевельнулась. — Блум! — Она вцепилась мне в плечи и осмотрела так, будто я могла получить какие-либо увечья. — Ты так сорвалась!.. — начала она, и дыхание её сбилось. — Мам, я… — Я знаю зачем, — кивнула она, тяжело дыша. — Я всё знаю, милая, спасибо, но ты не должна была… — Шутишь?! — На глаза мне очень невовремя навернулись слёзы — то ли от нервов, то ли от смога. — Там… — Я опустила взгляд на папку, в которую вцепилась как в спасательный круг, и наконец опустила её. — Там была канистра… Мама ничего не ответила. Скорее всего, она была в шоке. Когда подъехали пожарные, я не отразила, но с огнём они управились буквально за пять минут, ибо под моим чутким руководством он послушно сдавал завоёванные позиции. После появления полиции и осмотра места происшествия версия поджога была высказана почти сразу. Отойдя в сторону от мамы, которой задавали дежурные вопросы о недоброжелателях и страховке, я молча смотрела себе под ноги, чувствуя, как адреналин растворяется в крови. Вот всё и кончилось. Дым рассеется, солнце поднимется над горизонтом, и нас ждёт лишь каменная коробка прогоревшего магазина. — А вы… — обратилась ко мне одна из полицейских, когда я машинально подошла слишком близко, пытаясь зачем-то заглянуть в окно. — Дочь, — отозвалась я, не вылезая из своей прострации. — Это вы, по словам свидетелей, прыгнули прямо в пламя? — уточнила она, окидывая меня непонимающим взглядом. И правда, я ведь даже не закоптилась. — Да, — ответила я и передала ей папку. — Хотела спасти хоть что-то. Больше на вопросы я не отвечала и тихо отошла от всей этой суматохи. — Блум! Голос принадлежал отцу. Он был взъерошен, незастёгнут и, казалось, вообще мало что понимал, и я только махнула рукой в сторону мамы, показывая, что обо мне переживать не стоило. Папа понял всё правильно, не тратя времени понапрасну и быстро пройдя мимо меня. Стоило ему оказаться рядом, как не выдержавшая мама уткнулась ему в плечо и всё-таки зарыдала. Нас морозили у магазина ещё около часа. На месте провёлся тщательный осмотр, в результате которого было вынесено официальное заключение о поджоге, и мама была вызвана в участок на следующий же день. Она успокоилась, но по-прежнему находилась в шоковом состоянии, и нас довезли до дома на одной из полицейских машин. Дома долгое время висела гробовая тишина. Мама мелкими глотками пила горячий чай, а отец, насупившись как никогда, сидел рядом с ней, полностью ушедший в свои мысли. Я прислонилась к косяку и тупо смотрела в пол. Наконец допив, мама дрожащими руками отставила кружку. — Блум, — обратилась она ко мне неожиданно, и я подняла голову. — Спасибо. — Я мало чем помогла. — Я отвела взгляд, остро чувствуя любую благодарность незаслуженной. — Всё сгорело. — Могло бы сгореть дотла, если бы ты не подоспела, — возразила мама. — Ты не могла ничего изменить, магазин уже полыхал, когда мне позвонили. — Но… — Я захлебнулась эмоциями. — Те, кто сделал это… Те сволочи, которые приходили к тебе! — Нет никаких доказательств их вины, — справедливо парировала мама, но в глубине души она наверняка была со мной согласна. — Мы не можем ничего сделать. — Я… — пролепетала я беспомощно и оборвалась, не зная, что сказать. — Во сколько оценивается ущерб? — подал вдруг голос отец. Мама опустила голову и ничего не ответила, но мы и сами прекрасно всё видели: магазин был уничтожен, и страховка просто не могла всё покрыть. Гнев переполнял меня. Подойдя к маме, я тронула её за плечо и посоветовала пойти поспать, что отец с готовностью поддержал. Дождавшись, пока они поднимутся наверх и погасят свет, я заперлась в комнате и сползла вниз по двери. Пламя клокотало внутри, требуя найти тех, кто был виновен в случившемся, и яростно покалывало ладони. Точно не собираясь сегодня спать, я выудила из-под кровати книгу и открыла её на втором заклинании. Вгляделась в непонятные строчки, сжала зубы покрепче и прочитала: «Обращение в прах». Суть заклятья была практически такой же, как у первого, только к удержанию добавлялось уничтожение всего, что на свою беду умудрилось попасть в клетку. Сейчас у меня не было сил даже вдумываться в опасность подобного колдовства, поэтому, на автомате дочитав страницу, я просто захлопнула книгу и прижалась пылающим лбом к холодному полу. Если верить ощущениям, светать должно было начать через час. Навязчивая мысль билась в стенки черепа, никак не желая оставлять меня в покое. Всё-таки гнев для владельцев Огня — штука очень нехорошая. И я позвала Даркара. Я не знала, действительно ли он отпустил меня на всё лето, чтобы в полной мере заняться своими делами, или же продолжал приглядывать за мной в своей привычной манере, ровно как и не знала, слышал ли он меня сейчас или же даже не догадывался о том, что я делаю, но всё равно продолжала упорно повторять его имя. И, когда казалось, что дальше продолжать просто бессмысленно, потому что самоунижение — такое себе хобби, одна из теней отделилась от стены и приняла его силуэт. — Ну и что ты от меня хочешь? — усмехнулся он, складывая руки на груди, и я подняла на него затравленный взгляд. — Ты же можешь найти тех, кто это сделал, я знаю. Так найди! — Чтобы ты сделала что? — продолжил он весело. — Я… Я приподнялась на руках и уставилась на пол. Что бы я сделала с поджигателями, если бы оказалась с ними лицом к лицу? От одной мысли о том, что я могла бы сделать, кожа вмиг похолодела. — Я найду, — произнёс Даркар, глядя на мои мучения. — Но как распорядиться этой информацией, решать тебе. На пол передо мной вдруг упал небольшой теневой сгусток. Я снова подняла взгляд. — Иди за ним. И это возьми, пригодится. — Даркар бросил мне что-то ещё, и я едва успела подставить ладони. Это было простое серебряное кольцо. — А теперь, пожалуйста, не вспоминай про меня до конца лета. — Уголок его губ дёрнулся, и Даркар незаметно растворился в тенях. Опираясь на кровать, я поднялась с пола и принялась разглядывать оставленный им сувенир. На кой мне эти кольца? Попытаться надеть его на палец было вполне очевидным решением. И стоило мне это сделать, как все вопросы отпали сами собой: я не видела ни рук, ни ног своих, ни тела. Кольцо на полном серьёзе позволяло мне стать невидимой. Даркар подарил мне шапку-невидимку. С ума сойти. Стащив кольцо с пальца, я тут же вновь материализовалась. Эта штука наверняка была незаконна, и я даже представлять не хотела, сколько ещё подобных артефактов хранилось у Даркара. Зажатый во второй руке теневой шарик вдруг запульсировал. Я разжала ладонь, и он тут же взмыл в воздух в нервном танце, и, судя по указанному направлению, выходить удобнее всего было через окно. Я трансформировалась. Не давая себе времени, чтобы передумать, я надела кольцо, распахнула окно и вылетела следом за помчавшимся вперёд указателем. Лететь пришлось совсем недолго, — шла бы я до этого места дольше раза в три, — но район этот я всё равно знала из рук вон плохо. Внизу мелькали дома, редкие машины и ещё более редкие прохожие. Шарик начал снижаться, достигнув сначала крыш, а затем направившись ещё ниже — в один из проулков. Не совсем понимая, что поджигатели могли делать в подобном месте, я безропотно проследовала за ним до самого конца. Как только ноги коснулись земли, шарик фыркнул и рассыпался чёрным дымом. На звук моих шагов за мусорным баком кто-то отреагировал. Наверное, стоило взять дома одну из моих бандан — я ещё не вполне понимала, что собиралась делать, но в любом случае светить лицом вряд ли стоило. Поэтому я поступила изобретательно и, наверное, слегка неадекватно: сняла кольцо и воспламенила весь свой силуэт, особо сконцентрировав пламя на лице. Рыжие волосы в подобной картине пришлись очень кстати. Чем сильнее разгоралось пламя, тем громче начинал клокотать в груди гнев. Воспоминания о пожаре были яркими и живыми: я как сейчас помнила, как подкашивались ноги и насколько пустым был взгляд мамы. Глубоко вдохнув, я за несколько шагов преодолела разделявшие нас баки. Двое мужчин, — тех самых, что приходили тогда в магазин, — один в деловом костюме, другой уже в чём-то домашнем, сидели на земле до смерти напуганные, ничего не понимающие и связанные даркаровыми путами. Когда из-за угла выплыла полыхающая я, глаза их и вовсе расширились до неестественных размеров. Если бы можно было просто избить их и на этом закончить, проблем бы не возникло вовсе, но план мой, гораздо более щадящий, хоть и с очень неприятными последствиями, отличался от банального мордобоя. Нужно было говорить — а что, я даже не представляла. И очень надеялась, что Даркар нашёл действительно виновных. — Поджог цветочного магазина — ваших рук дело, — начала я максимально безэмоционально. Мужчины смотрели на меня во все глаза, даже не думая отвечать, и я присела на корточки, заставив их в ужасе отшатнуться, после чего вытянула руку, играя искрами прямо у них перед глазами. — Я сказала, что поджог цветочного магазина — ваших рук дело, — повторила я громче и поддала жару в огненную оболочку, сердито ей пыхнув. Наконец один из них отмер и неуверенно, дёрганно закивал. — Мы можем поступить по-плохому, и я испепелю вас здесь и сейчас, — продолжила я, внимательно наблюдая за их реакцией. — А можем поступить по-хорошему, и вы прямо сейчас пойдёте в полицию и напишете чистосердечное признание с последующей оплатой всех издержек за восстановление магазина. Мужчины снова замолчали и лишь продолжали не мигая буравить меня взглядами. От их бездействия гнев во мне лишь усилился, закономерно вылившись в усиление пламени, взмывшего вверх длинным рыжим хвостом. Второй мужчина, тот, что был коренастым, наконец нашёл в себе силы пролепетать: — Мы сделаем, только отпусти. Я улыбнулась и склонила голову набок. — Мой хороший, я буду стоять у вас за спиной до тех пор, пока вы не подпишете все бумаги и не отправитесь в камеру, поэтому даже не думайте, что вам удастся сбежать. Он сглотнул. — Мы поняли. — Вот и славно. Поднявшись на ноги, я расплавила теневые путы выученным ещё в особняке заклятьем. Деревянными движениями мужчины кое-как последовали моему примеру и нерешительно замерли напротив меня, будто пытаясь понять, насколько опасен был этот огонь. Что ж, по-хорошему они, видимо, не хотели. Приказав язычку пламени отделиться от оболочки и осесть на костюме одного из поджигателей, я почти с наслаждением смотрела, как он орал, крутился на месте и безуспешно пытался погасить подчиняющийся мне огонь. — Ладно, ладно, ладно, мы идём, идём, только потуши! — взвыл он наконец, и я вернула пламя на место. — Я всегда буду сзади вас. Дёрнетесь — и сожгу на месте. Они закивали, и, погасив пламя, я надела кольцо. Из проулка они выходили уныло и постоянно озираясь, и мне приходилось то и дело поигрывать искрами, напоминая, что я всё ещё была тут. Так же уныло мы двигались и по улице, по которой поползли первые лучи встающего солнца, а я всё гадала: знают ли они, где находится полицейский участок? Потому что я понятия не имела. К счастью, они знали, и, когда они толкнули двери и вошли внутрь, сердце у меня тревожно забилось. Дежурный полицейский оторвался от бумаг и одарил их вопросительным взглядом. — Вы что-то хотели? Мужчины молчали, и я раскалила ладони, приложив их к их спинам. Коренастый тут же зашипел и подпрыгнул, а тот, что повыше, произнёс: — Мы хотим… признаться в совершении преступления. Дежурный не совсем его понимал, и коренастый пояснил: — Поджог цветочного магазина. Это были мы. Полицейский смерил их внимательным взглядом и набрал кого-то по внутреннему телефону. Через минуту в холле появилось ещё двое стражей порядка, и я отошла в сторону, стараясь ни с кем случайно не столкнуться. Я присутствовала всё время, что шли первоначальные разбирательства. Они рассказали, как вынесли дверь и облили всё бензином, а затем бросили зажигалку, которая тоже должна была остаться где-то там, ещё раз изложили всё это на бумаге и поставили свои подписи, соглашаясь с расшифровками допроса. После их увели в камеры предварительного заключения, и я действительно шла за ними до самого конца. А когда двери закрылись, наклонилась к решётке и пропустила внутрь тонкую огненную ленточку с посланием. «Не забудьте возместить ущерб». Когда они судорожно оглядели всю камеру, пытаясь понять, где была я, я развернулась и почти бегом покинула участок, хлопнув дверью напоследок. До дома я летела, изрядно уже за сегодня набегавшись, и, запрыгнув в окно, тут же свернула крылья, спрятала кольцо в ящик тумбочки и завалилась спать. Спала я до полудня, и проснулась не сама, а от громкого стука отца в дверь, которую ночью забыла открыть. — Блум! Мы же договаривались: никаких замков! Просыпайся и открывай, ты слышишь? — возмущался он, колотя несчастную деревяшку. Выбравшись из-под скомканного одеяла, которое даже поправить у меня сил не было, я доползла до двери и повернула замок. — Так-то лучше. — Отец фыркнул и скрестил руки на груди, а затем вдруг смягчился: — Маме звонили из полиции, сказали, нашлись те, кто виновен в случившемся. — Судя по тому, как звучал его голос, он всё ещё не мог до конца в это поверить. — Мы сейчас уходим, так что будь добра приготовить себе завтрак самостоятельно. Кивнув, я отправила отца с миром, а сама задумалась, останутся ли ещё какие-нибудь вопросы по поводу виновности этих двоих после того, как мама расскажет, что в течение долгого времени они настойчиво пытались выкупить её магазин. Очень хотелось надеяться, что нет. Провалявшись в кровати ещё двадцать минут, я добралась наконец до кухни и после завтрака устроилась в гостиной, бессмысленно щёлкая пультом. На одном из каналов как раз передавались новости о вчерашнем пожаре. Про то, что преступники сдались, не было ни слова. Я выключила телевизор и легла, уставившись в потолок. Эта ночь определённо была одной из самых тяжёлых, и, если подумать, я сегодня столько волшебных правил нарушила, что в Магическом измерении наверняка бы уже числилась преступницей. Да и так сильно я не злилась, если подумать, со времён стычки с Эйприл. Такой же неконтролируемый всплеск, такие же сомнительные последствия. Что-что, а фея из меня была просто отвратительная. «Верно подмечено». Я дёрнула головой, но поблизости снова никого не было. Голос, сказавший это… был голосом, который и раньше читал древние заклинания. — Второе «я» объявилось? — усмехнулась я невесело, но Тёмная Блум больше на контакт идти не желала.

***

Неожиданно оказавшееся в моих руках волшебное кольцо не могло просто покоиться во тьме ящика, и, так как Даркар не спешил его забирать, для чего даже пересекаться со мной напрямую не было необходимости, я справедливо решила, что могу пользоваться им на своё усмотрение. И буквально через несколько дней, когда шумиха с пожаром улеглась, мама пришла в себя, обнадёженная известиями о поимке преступников, а магазин постепенно начали вычищать и восстанавливать, я совершила первый ночной вылет, дождавшись, пока родители крепко уснут. Носиться над ночным городом было, конечно, в разы интереснее, чем над повсюду одинаковым лесом, особенно когда чувствовалась вся хрупкость предоставленной мне возможности: не будь кольца, так беззаботно парить над людьми, понятия не имеющими о магии, я бы и не мечтала. Взлетая к облакам и камнем падая обратно, скользя почти по крышам домов, иногда я ловила себя на ненадолго заглядывающих в голову мыслях. Основной, конечно, было удивление от того, насколько легко оказалось привыкнуть к полёту на своих собственных крыльях, и я трепетно ценила ту возможность, о которой грезила практически всю жизнь. Несмотря на то, что никакой опасности ночные вылазки за собой не влекли, я внимательно следила за временем, не позволяя себе убегать из дома больше чем на час, так как продолжала, или хотя бы пыталась, соблюдать режим — так и с родителями больше времени проведу, и вопросов никаких лишних не вызову. К большому сожалению, ничем в ремонте магазина я помочь не могла при всём желании, и мама целыми днями пропадала на работе, тщательно контролируя нанятых строителей. Будучи старшим пожарным, папа тоже нечасто отсиживался дома, а потому порой я продолжала нарушать данное ему обещание и развлекала нас с Кико созданием озорных огненных кроликов, которых он поначалу опасался, но потом всё же набрался смелости и на собственной лапе убедился, что этот огонь его жечь не собирается. Заодно и заклинание новое отработать удалось — «Живое пламя». На самом деле, насколько я поняла ещё из парочки переведённых страниц, то, что я делала сейчас, было лишь начальной ступенью способностей Огня Дракона к самостоятельному существованию. Если верить тексту, при большом умении из пламени можно создавать почти точную свою копию, а после, при возвращении огня на место, забирать все полученные им знания. Не клон, конечно, чтобы на уроках вместо тебя отсиживался, но тоже довольно круто. На изучение этого заклинания я потратила ещё практически неделю, продираясь через нагромождения древнего текста и долго воюя со своим внутренним «я», отключавшимся от переводчика по собственному желанию. Помимо уже изученного свойства запоминания информации, живое пламя обладало ещё одной потрясающей способностью — передатчиком. То есть, буквально, где бы я ни находилась, при правильном создании копии я могла напрямую связаться через неё с людьми, с которыми она осталась, как по Скайпу. Использовать это заклинание в одиночку я не решилась, ограничившись надёжным закреплением всех его тонкостей в голове и сразу перейдя к следующему: как-никак, миновал уже почти месяц лета, и в запасе у меня оставалось не так много времени. Времени, как минимум час из которого я каждую ночь уделяла полётам. За неспешным изучением ночного города мною был обнаружен отличный пустырь, на котором можно было безбоязненно потренировать уже известные и только что изученные заклинания, радуя дракона выпуском накопленной энергии. Несмотря на постоянные осмотры всей прилегающей территории на наличие кого живого, кольцо я снимать не рисковала, поэтому если случайный прохожий и мог стать свидетелем неожиданных огненных всполохов, источника их он бы не нашёл. На жизнь было грех жаловаться: мои каникулы ничем не отличались от сидения в особняке, разве что людей вокруг было куда больше одного Даркара. И я бы окончательно забыла про случай с пожаром, ничем не омрачая воспоминания об этом лете, если бы не одно «но». Было около двух ночи. Наигравшись на пустыре, я уже возвращалась домой, зевая периодически и обговаривая с драконом результаты минувшей тренировки, неосознанно опустившись слишком близко к земле. Ночную тишину прорезал громкий женский крик, оборвавшийся быстро и глухо, словно рот девушке чем-то грубо заткнули. Я замерла так резко, что потеряла равновесие, и принялась тревожно вслушиваться. — Помогите! — раздался отчаянный вопль, тут же снова заткнутый невидимым недоброжелателем. Сиплый мужской голос едва различимо приказал ей замолчать, и внутри у меня всё похолодело. Не думая ни минуты, я рванула в ту сторону, откуда раздавались голоса. Лететь пришлось недолго, и переулок, в котором разворачивалось действие, по странному стечению обстоятельств оказался недалеко от того места, где я чуть раньше разбиралась с поджигателями. Мужчин было трое. Вглядываться в их лица я не стала, сразу же найдя взглядом рыдающую девушку, придавленную одним из них к земле: одежда её вся была разорвана, на лице темнел наливающийся синяк, а руки, которыми она пыталась защититься, были все в крови. Нависающий над ней мужчина вовсю дёргал руками где-то в районе паха, и сознание мне в мгновение ока затопила ярость. Забыв про крылья, я подбежала к стоящему ближе остальных насильнику и что было сил врезала ему по челюсти. Ошалевший от боли и неожиданности мужчина рухнул на землю, тут же принявшись озираться в поисках источника удара, но я не дала ему ни секунды и пнула ботинком прямо по лицу, после чего со всей силы вжала носом в грязный асфальт. Изо рта его полились всевозможные ругательства, перемешанные с болезненными стонами, а второй стоящий не предпринимал никаких действий, не понимая, что происходит. — Да как вам смелости хватает?! — не сдержалась я и, воспламенив кулак, влепила следующему насильнику. Прижимавший девушку к земле мужчина вскочил, судорожно застегнул штаны и ошарашенно уставился на то место, где пылала моя рука. — Кто здесь? — Второй отпрыгнул, держась за обожжённую щёку, и выхватил из кармана уже перепачканный чьей-то кровью нож, целясь приблизительно в то место, где я находилась. — Грязные свиньи! — зашипела я, не чувствуя ничего, кроме ядовитой ненависти. Из всех возможных преступников насильников я презирала больше всего. У них не было ни оправдания, ни шанса на прощение. Меня легко заносило — это я узнала буквально в первые свои дни в Алфее. Если взгляд заволакивало красной пеленой, остановиться без стороннего вмешательства было чрезвычайно трудно, даже если умом я понимала, что делаю что-то не то. Я пинала и жгла их, не чувствуя ни жалости, ни сострадания, огненными всполохами отгоняя от девушки всё дальше и дальше, в самый конец грязного переулка, не остановившись даже тогда, когда один из них взмолился о пощаде, а окровавленный второй ушёл в глубокий нокаут. Вся моя злость была сосредоточена на том мужчине, что повалил девушку на землю, и, впечатав его в стену, я бесцеремонно схватила его за пах и мигом распространила огонь по штанам и куртке. Мужчина завизжал и задёргался, пытаясь потушить пылающую одежду, но действия его были безрезультатны. Я стояла и смотрела, как он корчится, до тех пор, пока он без сознания не рухнул на землю, и только тогда погасила огонь. Я не знала, был ли он жив, и не желала это проверять. Только когда все три тела перестали подавать какие-либо признаки жизни, я выдохнула и вдруг как прозрела. Ярость отступала, возвращая в голову ясные мысли и волнение — за девушку, которая, в ужасе раскрыв глаза и всхлипывая, оставалась где-то в стороне всё время этой короткой драки. Стащив с пальца кольцо, я подбежала к ней, и она тут же задрожала осиновым листом. — Не бойся, всё в порядке. — Я протянула ей ладонь, дабы помочь подняться, однако она в ужасе отшатнулась. — Я помогу тебе добраться до больницы… — Я попыталась улыбнуться, но она вдруг издала истошный вопль, подалась вперёд, отталкивая меня, и вскочила на ноги. — Не подходи! — Казалось, она была напугана ещё сильнее, чем когда над ней нависла угроза группового изнасилования. — Не трогай меня! Разрыдавшись, она бросилась бежать, даже не удосужившись запахнуть разрезанную футболку. Я осталась стоять в тёмном переулке, плохо понимая, что сейчас произошло. Тени вокруг, казалось, шевелились. Приняв наконец тот факт, что я, хоть и спасла незнакомку от страшной участи, до полу (полу ли?) смерти отделала троих людей, я взмыла в небо так резко, что в ушах засвистел ветер. Адреналин схлынул, как и все остатки гнева, и меня замутило, а в животе скрутился болезненный узел. Подобные вспышки агрессии никогда не заканчивались ничем хорошим, изматывая рассудок до предела. Залетев в окно своей комнаты и тут же плотно его захлопнув, будто боясь погони, я стянула джинсы с толстовкой, в одном белье залезла на кровать и подтянула ноги к груди. Что же я наделала, господи. В прострации я просидела почти до самого рассвета, не чувствуя ни малейшего желания уснуть и закончить наконец этот чудовищно длинный день. В комнате висел тошнотворный запах гари и палёного мяса. Я знала, что это не так, но отделаться от преследующих меня ощущений не могла. Спрыгнув с кровати, я схватила толстовку и испепелила её практически в одно мгновение, а потом осела прямо на пол и заплакала. Мама встала около девяти. К тому времени я успела накинуть на себя халат, смыть ледяной водой последствия истерики и кое-как смести разлетевшийся по комнате пепел. — Ты уже встала? — удивилась она, открыв дверь, и принюхалась. — Это запах гари? Что ты сожгла? Я решила не врать, не имея ни малейшего желания что-либо придумывать. — Толстовку. Не спрашивай, ничего страшного. Просто так получилось. Мама нахмурилась. — Милая, прошу тебя, будь осторожна. — Она замолчала и, подумав немного, позвала: — Спускайся завтракать, раз уже не спишь. Я кивнула, и она закрыла дверь. Весь день я вела себя настолько апатично, что родители несколько раз интересовались моим состоянием и даже предлагали померить температуру, но я только отнекивалась и оправдывалась ночными кошмарами. От навязчивых мыслей было не так-то просто отделаться, и в голове набатом отдавалось: я сожгла троих. Я обожгла Эйприл, уничтожила нашу квартиру в Алфее, чуть не ранила Флору, а теперь… теперь совсем, видимо, слетела с катушек. Пришла пора признать, что всё было отнюдь не в порядке. Два дня я провела за изучением новых заклинаний, больше не совершая никаких ночных вылетов. Чувства постепенно притуплялись, вина прекращала грызть рёбра, а ни от дракона, ни от Тёмной Блум не поступало никаких упрёков. Смысла врать самой себе не было — я не считала, что поступила неправильно. Страшно, жестоко — да, но я делала то, что считала нужным. Приняв это, я вздохнула спокойно и наконец вернулась в прежнее состояние, несказанно порадовав переживавших за меня родителей. Но всё-таки угроза вновь сорваться по-прежнему оставалась реальной — если только я не найду способ выпускать накопившиеся эмоции как-нибудь иначе, не рискуя больше ничьими жизнями. Идея возникла в голове сама собой, когда, вскочив необычайно рано, в один из дней я провожала отца на работу. — Пап, — окликнула я его, и он посмотрел на меня исподлобья, на ходу натягивая куртку. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я выпалила: — Могу я помогать тебе? Он всунул ногу в ботинок, не торопясь с ответом, и распрямился. — В каком смысле? — Пап, ты пожарный. Пожары создаёт огонь. А я огнём управляю. До места я долечу быстрее, чем вы доедете даже при полном отсутствии пробок, и, возможно, смогу спасти хоть кого-то. — Блум… — начал отец, но я перебила его: — Мне ничего не угрожает! Абсолютно ничего, понимаешь? А люди могут умереть! И ты не можешь запретить мне… — Ты права, — на сей раз уже папа перебил меня, и я удивлённо замолчала. — Что? — Мне нечего тебе возразить. — Он пожал плечами и нацепил на голову кепку. — Всё так и есть: люди могут умереть, а ты можешь их спасти, но дело совсем не в этом. Земляне привыкли встречать колдовство лишь на страницах книжек со сказками. Ты не можешь просто войти в горящее здание и лёгким движением руки погасить бушующее пламя. Я с облегчением выдохнула. — Не волнуйся на этот счёт. — Вынув из кармана кольцо, я надела его на палец, и папа вытаращил глаза. — Видишь? Всё схвачено. Когда я снова стала видимой и спрятала кольцо в карман, отец шумно выдохнул, потёр переносицу и молчал долгую-долгую минуту. — Ладно, будь по-твоему. Не сдержавшись, я радостно подпрыгнула. — Как ты… собираешься это провернуть? — уточнил он, уже держась за дверную ручку. — В участке будешь всё время сидеть, или мне тебе координаты сообщать? — А ты сможешь воспользоваться телефоном после вызова? — Я склонила голову набок, заглядывая ему в глаза. Отец задумался. — Если это действительно может спасти чьи-то жизни… думаю, я смогу потратить несколько секунд. — Тогда буду держать телефон под рукой! — Я радостно кивнула и, подтверждая свои слова, вытащила сотовый из кармана. — Удачи! Отец молча кивнул и вышел за дверь. Крепко сжимая телефон в руках, я постояла в прихожей ещё немного, быстро развернулась и направилась изучать кажущуюся уже далеко не такой непонятной книгу заклинаний.